Прощальный
12 июля 2021 г. в 12:28
Потянулась череда обычных учебных дней — лекции, перемены, Хогсмид, треп, шутки, матчи. С Драко Гарри теперь виделся только на уроках и обедах — тот перестал есть на кухне и прятаться по углам, по-прежнему много учился и проводил большую часть времени в библиотеке, однажды даже ходил со всеми в Хогсмид, но совсем ненадолго. Он ни разу так и не появился в тренировочном зале, сколько бы Гарри ни ждал, сколько бы часов ни вглядывался в карту мародеров... Спустя две недели Гарри перестал ждать и надеяться, что Драко все-таки придет.
Все так или иначе были поглощены выпускными экзаменами и подготовкой к балу. Всё чаще разговоры заходили о нарядах, о том, кто с кем пойдет, о танцах и прочей приятной мишуре. Гарри вливался в любую компанию и участвовал во всех обсуждениях. Он пригласил на выпускной Оливию Роуд и загодя приобрел костюм, помог Рону выбрать подарок для Гермионы. Он много летал и тренировался, все больше склоняясь к мысли, что не прочь связать свое будущее с квиддичем, а не авроратом, как думал ранее.
Все было как всегда, спокойно и дружелюбно. Он, они все, заслужили это мирное небо над головой, это благодушие и возможность думать о всякой ерунде наподобие цвета галстука в тон к жилету.
Лишь иногда прорывалось тоскливое цунами в груди Поттера. Порой, бросив взгляд в сторону слизеринского стола, он ловил на себе ответный задумчивый взгляд серых глаз, бездонных прозрачных омутов с дивной поволокой, что будто спрашивали его о чем-то, словно ждали ответа на так и не заданный вопрос, но тут же пугливо прятались за россыпью ресниц или бокалом сока, или просто деланно меняли точку обзора. Каждый раз в эти моменты что-то внутри Гарри обрывалось, и на несколько ударов сердца все вокруг теряло цвет, вкус, смысл, пропадал даже звук, и он не понимал, что здесь делает, зачем и почему так болит левый бок, так странно тянет, ноет под гладкими прутьями ребер.
Драко был не в порядке. Каждый раз на этот вполне обычный вопрос, он отвечал: «Я в порядке, все хорошо». Но нет. Он не был в порядке. Ничего теперь не было в порядке. Особенно остро он это почувствовал, когда на уроке по зельеварению, которое он обожал и всегда выполнял все задания безупречно, в один из дней он испортил самое, по его меркам, простецкое варево.
Это случилось на сдвоенной паре с грифами. Все стояли парами, с Драко был Блейз, и ничего не предвещало последовавшего фиаско. Задание было простое, Драко мог бы выполнить его с закрытыми глазами, но... Слева от него через два стола стоял Поттер, он по обыкновению теперь был в паре с Оливией Роуд, с этой зазнайкой и глупой бабочкой-однодневкой, у которой, кроме пшеничных волос и курносого носа, и козырей-то больше не было. Но с тех пор, как прошел слух, впоследствии подтвердившийся, что на выпускной она идет с Гарри Поттером, Оливия стала себя вести чуть ли не как королева Хогвартса. Шутка ли, сам золотой герой ведет ее на бал! Она вечно крутилась где-то рядом с Поттером, постоянно трогала его и всем вокруг болтала, что он чуть ли не с ума от нее сходит, и что у них ОТНОШЕНИЯ! Драко просто передергивало каждый раз от этой показухи. К слову сказать, Поттер не подтверждал ее слов, но... и не опровергал их. Больше всего его поведение возле Оливии напоминало усталую обреченность, даже не слишком скрываемую, но Оливия и ее подружки-птички, казалось, этого не замечали. А может, это замечал только Драко, а может, он просто хотел, чтобы так было?
На уроке по зельям они также стояли вместе. Оливия что-то нарезала и то и дело норовила задеть Гарри плечом, бедром, скользнуть пальцами по руке, и все это при всем классе, обязательно напоказ. Гарри смешивал компоненты и изредка улыбался ей. Когда он протянул руку за очередной склянкой, что стояла за спиной девушки, то та, наверняка специально так подгадав, неловко вскинула голову, и Гарри впечатался лицом в ее подбородок. Драко готов был дать голову на отсечение, что хитрая паршивка, воспользовавшись моментом, чмокнула его в верхнюю губу... именно в этот момент рука Драко дернулась, и вместо трех зерен заира в его котел полетело тридцать. Провал. Зелье забурлило и потемнело, от него повалил пар, примерно такой же, как и гневный пар из ушей Драко.
— Мистер Малфой, все в порядке? — встревоженно обратился к нему преподаватель. Впервые на его памяти студент Малфой допустил ошибку на его уроке, да еще и такую грубую.
Драко выплыл из алого тумана злости и неловкости, и резче, чем надо было, ответил:
— Да, я в порядке! — но тут же потупился и, взяв себя в руки, добавил: — Хотя нет... Вы правы, мне не хорошо. Простите, сэр, могу я выйти в медкабинет? — И быстро собрав в сумку учебники, вылетел из класса.
Малфой бежал по коридору, словно за ним гнались. В порядке, как же! Нет, он не в порядке, совсем не в порядке! Ведь вместо того, чтобы варить зелье и заниматься делом, он исподлобья пялился на Поттера, он испепелял взглядом чертову Оливию и не мог перестать представлять, как Поттер обнимает ее, как целует своими твердыми, узкими губами ее капризный рот, как гуляют по ее спине его пальцы... Так же... Так же ли он немыслимо нежен с ней, как был тогда с ним?
Проклятое воображение рисовало картинки любовников все четче и ярче, и все сильнее сочилось болью и ревностью внутри Драко. Он точно был не в порядке! Да, один промах не в счет, да, это ни о чем не говорит, и он по-прежнему прекрасно учился и был уверен, что сдаст экзамены без проблем, но… Но каждую минуту каждого дня он думал о Поттере, о его руках, о страстной нежности его губ, о том блаженстве, что он испытал на том подоконнике, и о тех словах, что Гарри бросил на пороге: «Зачем ты так?»
Зачем? Зачем? Зачем ты так? Как? Как так?! Чего он ждал? Что Драко признает вслух... что они... они... Будут целоваться, станут парочкой, возьмутся за руки и пойдут в светлое будущее, будут спать вместе, ласкать исступленно тела друг друга, соединятся в целое и умрут в один день? Романтика!? Где Драко и где романтика? Это же просто смешно! Он даже себе не мог сказать это, даже связно подумать эту мысль. Он пытался, пытался быть честным с собой и несколько раз перед сном раскрывал губы, и слова, запретные, горькие, уже готовы были слететь с еще помнящих радость губ, но он ловил их руками, сжимал пальцами и вновь, как в былые страшные времена, кусал свою ладонь, чтобы не закричать, чтобы болью вытравить из своего сердца, из души, изо рта эти слова, эти буквы, и они оставались внутри, неозвученные, ненужные, незваные слова.
— Не могу, не могу. Я не могу, — выл в подушку Драко и в итоге забывался тревожным, освобождающим сном.
Там, в грезах, он оплетал собой твердый стан в мягкой клетчатой рубашке, играл по нему пальцами, утыкался лбом в плечо и горько-горько, громко, срывающимся в крик шепотом повторял как одержимый:
—Я люблю тебя, я люблю, люблю. Я все бы отдал, чтобы быть с тобой. Чтобы не быть собой. Чтобы ты правда выбрал меня. Меня из всех! Люблю, люблю, не хочу просыпаться, не хочу...
Но рассвет наступал неумолимо, резало глаза солнце-правда, и губы Драко смыкались, запечатывались, склеивались, не смея произнести то, что рвалось из него во сне.
Он заходил иногда тайком в тренировочный зал, садился на тот подоконник и вспоминал, вспоминал все, что произошло. Их самый первый разговор в библиотеке, трепет ресниц, луч солнца из окна, что играл по порозовевшим щекам Гарри. Их общий смех и ребячество на тренировках, их робкую нежность и удушливую волну желания на задворках Хогсмида, волнующий голос из патронуса, что желал ему добрых снов, и то неистовство, что хлестало его по губам здесь, вот в этом самом месте. Жар тела, напряжение, его желание, возбуждение, его тихий голос, запах, его сильные руки, пожар в глазах и сладкий стон, нетерпеливый, рваный...
Могло ли быть иначе? Возможно ли, что Драко сам, своими трусливыми руками оттолкнул от себя самое важное на свете? Вряд ли. Экзамены. Оливия. Бал. Друзья. Конец учебе. Прощай, Хогвартс! Даже если что-то и было, он уже никогда не узнает об этом. Новая взрослая жизнь, и их дороги точно не пересекутся. Нет даже маленькой точки, где они могли бы соприкоснуться. Оливия, друзья, бал, карьера, успех, популярность — это путь Гарри, путь звезды, а как известно, звезды никогда не отклоняются от своего пути.
И Гарри, и Драко сдали выпускные экзамены блестяще. Что у одного, что у другого все прошло без сучка и задоринки, как по маслу. Всё! Школа закончилась. Впереди ждал целый мир, полный возможностей, счастья и радости для одного и тревог и трудностей для другого, но оба были рады вздохнуть свободно.
Никаких больше правил, ограничений, никаких оценок и формы. Они теперь взрослые и вольны распоряжаться собой и судьбой на личное усмотрение. Это было как легкая эйфория, как глоток эфира — головокружительно. Все ощущалось как-то по-новому, словно за день они из подростков превратились в мужчин. Смешно было думать так после всего, что выпало на их долю, но почему-то даже тело ощущалось иначе, будто сняли оковы, отменили запреты, и дух свободы побежал по венам, отращивая крылья и недопустимую для школы длину волос.
Церемония вручения дипломов прошла с размахом, помпезно.
Налитые отеческой благостью, даже самые строгие преподаватели в этот день утирали слезы и говорили проникновенно-напутственные речи. Кубок школы ожидаемо получил Гриффиндор. Самым выдающимся учеником стал, конечно же, Поттер, но ни у кого не было и тени возражений, даже у его завистников и злопыхателей. Гарри смущенно, но возмужало-твердо сказал пару слов с профессорской трибуны, и пока он говорил умные и добрые слова, ослепляя всех застенчивой улыбкой, Драко смотрел на него и думал, что того и впрямь ждет блестящее будущее, ведь из него правда лился свет и уверенность, харизма и даже неуклюжее обаяние ему шло, а Драко... а Драко справится.
Он даже с нежностью подумал в этот момент, что и ему довелось испытать первую любовь именно в школе, как это и должно быть у всех, как и случалось обычно. И даже хорошо, что он оставит ее здесь, в этих стенах, так и не испив до дна, не узнав агонию отказа и расставания. Она останется здесь, в Хогвартсе, недописанная, совершенная, прекрасная, как заря, навсегда замершая у окна тренировочного зала.
Обед был настоящим пиром, но уже скоро зал опустеет, и все разойдутся готовиться к балу. Драко не разделял суматохи вокруг бала. Несмотря на то, что он, к своему великому удивлению, получил несколько приглашений, ответил он всем вежливым отказом. Он не представлял никого рядом с собой, ему никто не был нужен. Романтичная эстетика выпускного бала была явно не про его честь. Ему не хотелось танцевать, бегать тайком за крепким пуншем, не хотелось устраивать розыгрышей и уж тем более обжиматься в укромных местах, давая пустые обещания... Но проститься с школой Малфой хотел. Проститься с детством, со всем, что олицетворял собой Хогвартс. Поблагодарить его и отпустить, как голубя, из своего сердца. Так что на бал Драко Малфой шел без пары, шел с гордо поднятой головой, в идеально сидящем по фигуре костюме, неизменно черном, что разбавляли только изумрудные запонки.
Снизу уже лилась музыка — легкие мотивы Брамса и бойкие вальсы Штрауса. Зал купался в цветах и свечах, так ласково шуршал шелк платьев, так красиво белели манжеты и воротнички. Дух юности, дух начала — первый шаг, скользящий, неуверенный, как первый шаг в танце. Торжественно-печально, но светло. Прощаться тяжело, но конец — это всегда и начало.
Драко ступил в зал и уже привычно, даже не стараясь, тут же вырвал взглядом из толпы танцующих Поттера и невольно улыбнулся. Тот старался держаться молодцом, и видно было, что действительно прилагал усилия, но... все равно выглядел как железный дровосек. Драко даже прыснул в кулачок, так потешно смотрелся Гарри, особенно на фоне грациозной Оливии, что, не в силах скрыть досады, морщила свой вздернутый носик. Еще бы, такой конфуз — король бала не умеет танцевать. Есть от чего опечалиться юной деве.
Драко взял бокал шампанского и, встав возле колонны, наблюдал танец за танцем за Поттером и его сникшей подругой. В груди разливалось тепло, шипучее, игристое тепло вина и робкое, нежное тепло прощания. Он издали прощался с Гарри, ласкал его взглядом, его чуть вьющиеся у шеи волосы, его крепкие руки, разворот плеч, тонкую нить губ, он незримо целовал их, и сердце сжималось, ведь это в последний раз.