шорохи

Сережа хмуро наблюдает за танцем зачарованных кинжалов. Холодная точность, плавность линий, мягкое скольжение по воздуху и фонтан мелких ошметков как итог — идеальная механика. Сережа молча контролирует до обозначившихся на висках вен и взмокшего лба. Магия жрет нутро, облизываясь и требуя добавки, но взамен здорово облегчает жизнь, в считанные секунды подготавливает ингредиенты для будущего зелья. Время — слишком ценный ресурс, чтобы не воспользоваться силой, дарованной волшебной кровью, и Сережа не изменяет этой политике. — Ничего, тренировки сделают свое дело. Еще несколько месяцев — и не будешь выглядеть как выжатая раз сто половая тряпка, использовав одно единственное заклинание. Сережа с трудом удерживает контроль, сжимает кулаки, почти на материальном уровне видя потоки и всполохи. Магическая энергия наполняет собой кинжалы и поддается воле — уже не через раз, как годами ранее, но и не совершенно: стоит отвлечься — все рухнет, падет, раскрошится, выдернет из тела остатки бодрости, сытости и природного тепла. Слабость вгрызется в конечности, дыхание собьется к чертям, слух и вовсе может пропасть на неопределенное время. Видимо, Птица того и добивается — иначе чем еще объяснишь его поведение? Сережа вздыхает: из всех богомерзких фамильяров ему достался именно этот — безродный пернатый оборотень, не помнящий собственного имени, страшно невоспитанный, зато наделенный острым умом, живой мимикой и способностями — принимать обличье гигантского ворона и коллекционировать лица после разовой встречи с их обладателями. Жестокий, но по-своему привязчивый. — Думаю, пора прекращать. Ты сейчас откинешься. Фамильяр, каким бы он ни был, прекрасно чувствует состояние своего мага, предугадывая приближение обморока. Сережа послушно останавливается, делает последний взмах напряженной рукой. Кинжалы, будто на нитях, в порядке очереди взмывают ввысь и плывут к полке с другими инструментами, сами собой раскладываются на ней, сверкая наточенными гранями. В глазах Птицы надолго отпечатывается их блеск: он обожает наблюдать за повелителями колюще-режущих предметов, особенно когда те почти-профессионалы. Больше мечей с ножами его способна увлечь только магия огня. — Все хотел спросить, — неожиданно обращается к нему Сережа, обтирая лицо влажным полотенцем. — Почему ты выбрал именно мою внешность? Остальные варианты надоели? Птица, вальяжно развалившийся на тахте и ухмыляющийся губами — нет, всем лицом Сережи, недолго думая отвечает: — Нет, дорогой мой, просто к твоей питаю особую слабость. Сережа едва не давится воздухом.