are you really that holy?

* * * Бяша гнал на всей скорости. Как он не попал в аварию — сам не знает. Не избежать штрафа. Пару раз подрезал кого-то, проскочил перекресток буквально на красный, под возмущенное гудение. Бросил машину у подъезда и подозрительно осмотрел округу. Никого. Плохая погода разогнала всех по домам. Детская площадка мокла под мелким дождиком, чуть позвякивала цепочка качелей, которые раскачивали порывы ветра. Он поднялся и долго стучал в квартиру. — О, приветик. — Антон вышел в одном банном полотенце на бёдрах, капли воды с его волос падали на грудь, скатываясь на пол. — Я в душе был. Чего так рано припёрся? Лицо Бяши порозовело, и он облизнул верхнюю губу : — Быстрее давай. — бесцеремонно зашёл внутрь, грубо оттолкнув Антона, загораживающего вход. Вальяжно сел на кресло и откинулся на спинку, перекинув ногу на ногу. Бяша был рад видеть Антона таким спокойным и весёлым. В последнее время такое редко случалось. — Петров, блять. Где моя кофта? — раздался голос, мягкий и приятный, как глоток горячего какао. А после и сам человек появился в комнате. — М, здорова. Какими судьбами? Недавнее отвратительное чувство снова начало подниматься в Бяше, но он сумел подавить ревность. — Привет. А ты че? — не слишком любезно ответил он вопросом на вопрос. — Чем таким занимались? — Хах, да так, пока ничем, — улыбка Ромы стала шире, обнажив белые зубы с двумя парами острых клыков. Рома не собирался причинять вред ему, но, глядя сейчас в его глаза, начал в этом сомневаться. В какой-то момент злость и жажда мести оказались сильнее разума. — Но мы с тобой можем чем-нибудь заняться. Может поработаешь языком, пока Антон в другой комнате? Ты же в этом профи. Бяша чувствовал, как, все еще не остыв от нелепой стычки с Антоном, снова начинает злиться. Но сделать ничего не может. Он промолчал, настолько насупился, что пришлось стиснуть зубы. — Молчание — знак согласия. — довольно произнёс Рома и, не желая тянуть время, начал расстёгивать молнию на своих джинсах. Повисла напряженная тишина. Рома неожиданно громко рассмеялся, когда зашёл Антон. — Даже не думайте вызвать у меня ревность. Я могу и сам поучаствовать в таком. — Антон уже был собран. Это странно. Обычно ему и часу мало. — Но времени нет, хочу подарок. * * * Бяша привёз Антона к себе. Он сразу прошёл внутрь, чувствуя себя как дома. Антон был наглым и вульгарным, но люди прощали ему это, считая, что это часть его широкой натуры. — Ну и? Что за подарок? Если ты о себе, то можно было и у меня. — Дальше Антон никакого внимания не обращал и продолжал рассматривать комнату, остановившись на этот раз на стеллаже с книгами. — Ах да, зайди в мою комнату. Там всё будет. Осторожно открыв дверь, он сделал робкий шаг вперёд — и потрясённо замер от увиденного. Чувство было такое, как будто задыхаешься и не можешь вдохнуть. Внутри всё скрутило узлом от боли. Антон и не заметил, как чьи — то руки привлекли к себе. Он замер, устремив тревожный взгляд поверх головы на дверь. — Ну привет, мой маленький принц. — П-привет... Фил? — Антон стал задом пятиться к выходу, но чужие руки не дали этого сделать. Он рассеянно почесал затылок, пытаясь сообразить, как следует поступить дальше. — Ну куда же ты? Я та-а-к скучал по тебе. — Парень посадил Антона на кровать, сам сел рядом, аккуратно взяв его руки в свои и начал осыпать вопросами. — Расскажи о себе. Чем занимался без меня? Широкий торс, подкачанное тело, но не перекачано. Антон только сейчас обратил внимание, что он выглядел старше своего возраста. Грубые черты лица, и какой-то жесткий взгляд угольных глаз. Он очень красив внешне, но гнилой внутри. — Кажется, я ни разу не видел его с девушкой. — Новое воспоминание промелькнуло в голове Антона. — Ааа... Ну... Н-ничем... Вообще-то мне уже пора. С тобой конечно классно, но хорошего понемногу. Встав с кровати, парень подошёл ближе: — С чего ты взял, что я тебя отпущу? Дальше Антон что — то говорил только для того, чтобы отогнать от себя мысль: Фил — не просто «большой оригинал». Когда он загородил выход, на Петрова повеяло какой-то мерзостью. — Фил, мне реально пора. — Раздевайся. — Что? — Раздевайся, — повторил он. Антон отчаянно сопротивлялся. Сопротивлялся изо всех сил, чтобы не поддаться Филу, но всех его сил оказалось недостаточно, ничтожно мало, и вскоре он уже лежал на полу, а он навалился сверху. Но как-никак Антон был еще жив. Ему казалось: ничего не может быть ужаснее, чем лежать навзничь, придавленным мужским туловищем. Биться в подземной ловушке, о которой не знала ни одна душа. Он накрыл Антону рот своими мокрыми, склизкими губами; Петров чуть не закричал, но был уже вконец обессилен и раздавлен страхом. До сих пор его целовал только тот, кто ему нравился. — Не надо, Фил, — выдавил Антон, а потом уже повторял только одно слово: «Нет». И время от времени еще «умоляю». Если верить людям, перед смертью почти все твердят «умоляю». — Я хочу тебя, — прохрипел он. — Умоляю, — шептал Антон. А потом опять. — Нет. Время от времени он соединял эти два слова. «Умоляю, нет» или «Нет, умоляю». Это все равно что дергать дверь, когда заело замок, или кричать «ловлю, ловлю, ловлю», когда мяч у тебя над головой летит на трибуны. — Умоляю, нет. Но ему осточертело слушать нытье. Запустив руку в карман своей ветровки, он вытащил что — то , скомкал и заткнул рот. Осклизлые губы мусолили то щеки, то шею, а жадные руки начали шарить под кофтой. Тут Антон расплакался. Задергался всем телом. Разбередил воздух и тишину. Рыдал и бился, чтобы только ничего не чувствовать. А он, не найдя «молнию», рванул на нём брюки. — Мхмм, классное бельё — выдохнул Фил. Какая-то мерзость стала распирать Антона изнутри. Он вмиг превратился в зловонное море, куда он влез, чтобы нагадить. Самые дальние уголки тела проваливались внутрь и тут же выворачивались наизнанку, как веревочная «колыбель для кошки». Фил не успел ничего сделать, как в комнату зашёл Бяша. — Все, отвали от него, Фил. — Бяша сел на кровать и глянул на Антона. Растрепавшиеся, белокурые завитушки волос наглядно демонстрировали весь ужас, а напуганные глазёнки, распахнутые во всю ширь, уже изрядно покраснели от слёз. — А в следующий раз точно всё дойдёт до конца, если посмеешь ослушаться.