Дом был большим и довольно унылым. Гости почти не бывали. Папа встречался со своими приятелями вне дома, а мама, как она сама говорила, не нуждалась ни в каком обществе. У нее было несколько друзей юности, с которыми она переписывалась, и кое-какие знакомые в городе — они встречались ей то тут, то там. Но домой она никого не приглашала. Детей, ей как будто было достаточно. Они стали для нее всем, говорила она. Она считала, что главная ее цель — быть всегда рядом, всегда в семье.
Когда Рома был маленьким, это казалось ему чем-то само собой разумеющимся, но, повзрослев, он стал жалеть маму. Она делалась все более и более одинокой.
Конечно, у нее был папа, который любил её, по-своему. Но он всегда был занят своими делами и дома обычно бывал немного рассеянным. Откровенно говоря, Пятифан думал, что мамин «маленький мирок» был ему не очень интересен. И он уединялся в своем.
Очень часто всплывает та жуткая ночь из детства. Долго провозившись в кровати, сон никак не приходил, то ли свет луны не давал покоя, то ли тревога, что отца еще не было дома. И это означало только одно, что он придет зверски пьяным и начнутся разборки, он начнет бить маму, возможно, и ему достанется.
От всех этих переживаний сердце колотилось очень сильно, волнение заполнило его живот и рвалось наружу. Его тошнило и знобило. И вот раздался хлопок двери. Ту жуткую ночь он не забудет никогда. Гремит, падающая на пол, кухонная утварь. Сердце и желудок сжимаются еще сильнее, вот-вот что-то произойдет. Да и пусть, поскорее все закончится! Но в эту ночь родители сильно и долго ругались и их крик превратился в черную тучу, которая окутала мальчика, он залез под одеяло, свернулся калачиком и зажмурил глаза. Его комната, где он спал с мамой, была ближе к кухне, поэтому он всегда слышал все скандалы.
В эту ночь мать сказала своему мужу-алкоголику, что жить так больше не будет!
— Мне надоели твои вечные пьянки, всё, что ты зарабатываешь — ты пропиваешь, ты не помогаешь по хозяйству, не воспитываешь детей, мы живем впроголодь. — Ну как же, — заплетающимся языком отвечал он ей . — Отлупить ребят — это не значит воспитывать! — Сейчас и за твое воспитание возьмусь, — как всегда одурманенный самогоном отец взялся за чугунную сковородку и опустил её на растерявшуюся женщину.Она потеряла сознание и упала. Отец, выругавшись, пошел спать на чердак.
А через пару недель у мамы был день рождения. Все запомнили этот день, словно он был вчера. Отец тогда изрядно выпил и избил маму так, что на свой день рождения, она сидела в бане и плакала, прячась от родственников. Она просила говорить, что её дома нет. «Никогда не выносить сор из избы» — это правило, они знали, как отче наш, и мама на личном примере показывала его. Таких ситуаций было много, но Рома хорошо запомнил этот день, потому что это был мамин день, а она… Она целый день просидела в бане, храня репутацию отца
Как бы он не оправдывался после этого, не пытался убеждать детей в том, что он бил маму только ладошкой, это было далеко не так. Они помнили все его выходки. Дети в слезах и с испугом кричали, что бы он, её не трогал! Но им за это здорово влетало. Когда отец успокаивался, мама собиралась сама и собирала детей, а после они уходили из дома.
Рома всеми силами пытался заладить эту рану, боясь перечить матери, отдавая всю свою любовь ей без остатка. Мама — единственный человек, с которым он мог быть собой.
С детства мальчишка отличался жестокостью. Не только по отношению к животным, но и к людям. Не было в этом пареньке, как говорится, ничего святого. Учился неважно. Не любил учиться. Его больше забавляло издеваться над одноклассниками. Только не над теми, кто слабее.
Он никогда не научится повиноваться, а потому будет только господствовать. В школе он ссорил людей между собой и натравлял друг на друга. Ему всегда было легко погубить их с помощью их же безумия, которое они называют честью, верностью и геройством. Их невоздержанность также приносит им страшный вред.
А с возрастом, вдруг полностью переменился. У него перед глазами стоит образ несчастной матушки, которая всегда умоляла его не быть похожим на отца. Он стал не по возрасту мудрым и печальным. Казалось, что он, в один момент, из мальчика сразу превратился во взрослого мужчину.
* * * — Ты такой же! Такой же! — Антон вымещал на Бяше свою злость, боль, ненависть, плакал, молчал, снова плакал и бил, бил, бил. — Я тебя ненавижу! Бяша не сопротивлялся, быть может, он даже остался доволен, что все произошло именно таким образом: — Я тебя предупреждал? Предупреждал. Не надо было шляться с кем попало и где попало. Теперь всегда будешь рядом. — схватив его за плечо, он предотвратил очередной удар. — Теперь ты точно не посмеешь ослушаться Антон покачал головой – видимо, ответ оказался каким-то особо неутешительным. Он закрыл лицо руками и жалобно начал всхлипывать. Фил смотрел на происходящее с глупо-нейтральным выражением на лице, а в глубине души злорадствовал. — Маленький, ну ты чего? Расстроился что ли? — Фил поднял голову и встретился с обжигающим взглядом Бяши. Невольно облизнул губы, вспомнив последний поцелуй с Антоном и мечтая ощутить еще раз такие же эмоции. — А знаешь что, Бяш, я тут подумал, что нам ещё не время прощаться с моим Тошей. Так что свали сам от него. Антон попытался выдавить хоть слово из перехваченного спазмом ужаса горла, но случайно кинул взгляд на Фила — и обмяк, с трудом удержавшись на враз ослабевших ногах. — Н-н-у, Фил... Я в отношениях. Я н-н-е могу, не могу так... — Попытался выйти, но дверь оказалась заперта. Он рассмеялся: — С этим что ли? — показал пальцем на Бяшу. — Не смеши, ты бы с таким никогда не связался. Я тебя знаю. Антон заметно отличается от окружающих, выделяется из толпы, причем не только и не столько внешним видом. Он мыслит иначе, и в голову ему приходят идеи, которые не похожи на идеи других людей. Он смахнул с глаз слёзы и сел на колени к Бяше, обвив шею руками. — А что? Мы любим друг друга. Правда, детка? — Бяша кивнул. Он сам не ожидал такого поворота, подумал про себя это реальный шанс, это прекрасная возможность начать всё заново. — Пхах, он тут тебе такие фокусы выкидывает, а ты... А ты точно мазохист, Петров, — кинул Фил. — Ещё увидимся, — и удалился. Бяша обнял его и крепче прижал к себе: — Наконец-то, наконец-то ты мой. Я только этого и добивался. — Да пошёл ты, – ответил Антон с натужным презрением, встав с колен. – Стану я с таким встречаться. Мечтай. Тем более после такого.