the wind through the mountain tops

Чжун Ли медленно просыпался, чувствуя запах моря и ровное сердцебиение другого человека. Его глаза приоткрылись. По какой-то причине его лицо было прижато к тёмно-красной рубашке, за которую он схватился пальцами. Он поднял голову и прищурился. — Чайльд? — раздался хриплый после сна голос, — Что ты делаешь в моей постели? Упомянутый мужчина опирался рукой на подушку и смотрел на него нечитаемым взглядом. Другой рукой он крутил между пальцев длинную прядь волос Чжун Ли. Его верхняя часть формы, маска, шарф и перчатки лежали сложенными у подоконника. Совсем недавно наступил рассвет; Чжун Ли понимал это по мягкому солнечному свету, струящемуся через окно и окрашивающему кончики волос Чайльда в тёплый золотой цвет. — Боже, мне самому интересно, — сказал Чайльд. Окно было открытым. — Ты… вломился в мой дом? — Да ладно тебе, разве я похож на того, кто способен на такое? — пауза, — Не отвечай на это. Господин Чжун Ли, ты многое помнишь о прошлой ночи? Прошлая ночь? Чжун Ли постарался подумать, но это было сложно, потому что пристальный взгляд Чайльда и то, как он крутил его волосы, не позволяли ему сосредоточиться. Прошлой ночью он… угрожал Барбатосу, пошёл спать и затем… О. О. Лицо Чжун Ли вспыхнуло. Мягкий смех Чайльда ощущался на кончиках пальцев Чжун Ли. — О, так ты всё-таки помнишь. Хорошо. Я уже начал задаваться вопросом, действительно ли память Властелина Камня так же безупречна, как ты хвастался. — Я…. Я прошу прощения, Чайльд. Я очень устал и плохо понимал, что происходит. Хоть это меня не оправдывает, я... Осознав, что всё ещё цепляется за чужую рубашку, он резко отпустил её, убрав руки и повернувшись на спину. — Эй, не беспокойся. Я вообще-то не жалуюсь. В итоге это оказалось даже забавным. Как много людей может похвастаться тем, что Властелин Камня использовал их в качестве подушки? Чжун Ли поморщился. — Пожалуйста, не хвастайся этим на публике. Чайльд снова засмеялся. Не сводя глаз с Чжун Ли, он поднёс его волосы к своим губам, чтобы затем дать им свободно проскользнуть сквозь пальцы на простыни. Чжун Ли облизнул пересохшие губы и попытался придумать, что спросить, чтобы спасти свою репутацию гостеприимного хозяина. — Ты... хотя бы хорошо спал? — Ха! — сказал Чайльд. Он приподнял одеяло и постучал по бамбуковому коврику, накинутому на матрас, — Не то чтобы я не спал на более твердых поверхностях, но что, и я говорю на полном серьёзе, это, чёрт возьми, такое? — Это деревянный коврик. — За что? Чжун Ли фыркнул. — Я удивлён, что ты не видел его раньше. Спать с ним – это норма в Ли Юэ, особенно когда на улице жарко. Прохлада древесины помогает предотвратить перегрев. — Хочешь верь, хочешь нет, господин Чжун Ли, но у меня нет привычки залезать в кровати жителей Ли Юэ, — усмехнулся Чайльд, — И для кого-то, кто беспокоится о перегреве, ты был ужасно прилипчивым прошлой ночью. Было слишком рано, чтобы иметь дело с несносной улыбкой Чайльда. Чжун Ли протянул руку и дал ему щелбан. Предвестник отпрянул, глупо моргая. — Мне всегда нравилось быть в тепле, — сухо ответил он. Прискорбная правда. Даже сейчас ему приходилось сопротивляться желанию обвить руками талию Чайлда и окружить себя теплом его тела. Чжун Ли больше останавливало чувство стыда и желание не причинять неудобств, чем собственный самоконтроль. — И я уже извинился. Не надо меня дразнить по этому поводу. — Но дразнить тебя так легко. Чжун Ли, я бы сказал, что не могу поверить, что ты спишь на деревянной плите, но знаешь, я на самом деле могу. Думаю, я ещё должен быть благодарен, что это не камень. — Это традиционно, — возмутился Чжун Ли. — Это больно! — Коврики полезны для спины! Просто нужно к ним привыкнуть. — Ты предлагаешь мне привыкнуть? Что-то в манере того, как на последней фразе изменился тон Чайльда, заставило Чжун Ли задуматься. Он пытался на что-то намекнуть? Может быть… — Хочешь, я куплю тебе такой? — спросил он, нахмурив брови. — Господи боже. — Я знаю торговца к северу от скалы Чиху, который… — Всё в порядке, — сказал Чайльд, плюхнувшись на спину, — Не беспокойся. Это не то, что я имел в виду. Мне не нужен коврик, вот честно. — В таком случае что ты имел в виду? Чайльд прикрыл глаза рукой. Чжун Ли не мог видеть его лицо полностью, но не скрытая от взора щека была алой. — И об этом тоже не беспокойся. Какое-то время они лежали в мирной тишине, слушая пение птиц снаружи (и внутри, приглушенное стенами дома Чжун Ли). Он слышал, как Венти шаркает ногами и бормочет что-то в другой комнате, из-под двери доносился слабый аромат готовящейся еды, который ни с чем не спутать. Венти готовил. На его кухне. Хм. Подтверждая свой статус того, кого называли богом очага, Чжун Ли был придирчивым, педантичным и превосходным поваром. Однако готовка не была в числе занятий, за которые он часто брался, в первую очередь потому, что ему не нужно было есть, а также потому, что употребление одной и той же идеально приготовленной пищи со временем стало по-своему скучным. Ему было гораздо предпочтительнее ходить в рестораны, где такие таланты, как Сян Лин, всегда пытались создать новые рецепты, или где он мог слушать рассказчиков, повествующих об истории Ли Юэ, или где он наслаждался компанией других людей. Таким образом, у него на кухне было очень мало продуктов – только основные ингредиенты в виде муки, сахара, риса и тому подобного. Так как Венти мог готовить? Чжун Ли чувствовал, что должен начать волноваться, но было трудновато собрать энергию, когда казалось, что этим утром мир сузился до ритма дыхания Чайльда, такого мягкого, тихого и неощутимого. Ах. Он действительно скучал по нему, не так ли? Тем не менее он медленно сел и повернулся к своему спутнику. — Мы, наверное, должны… встать. Его нерешительность, видимо, вернула Чайльду уверенность. — Разве тебе хочется именно этого? — спросил он, опуская руку, — Если хочешь ещё ненадолго воспользоваться теплом моего тела, я буду послушен, мой дорогой консультант. Значит Чайльда и правда не обидели его полубредовые действия прошлой ночью. И, признать честно, его предложение было очень заманчивым. — Хорошо, — сказал Чжун Ли и лёг на него, уткнувшись головой в основание его шеи и переплетая одну руку с чужой. От Чайльда приятно пахло, и он чувствовал себя на удивление комфортно, пока все острые детали его формы были отложены в сторону. Возможно, ему было бы даже комфортнее, если бы Чайльд не замер под ним, как снежный лис, испуганный при виде хиличурла. Осознание пришло поздно. — О, — пробормотал Чжун Ли, — Ты не предлагал это всерьёз. Ты снова дразнил меня. Он начал подниматься, но Чайльд прижал его к себе покрепче, его свободная рука нерешительно обвилась вокруг талии. — Нет, все в порядке, — сказал он. Чжун Ли почувствовал, как он сглотнул, — Всё очень в порядке. Лежи, как тебе удобно. — Если тебе некомфортно... Чайльд издал пронзительный хриплый смех, которого Чжун Ли никогда от него не слышал. — Поверь мне, Чжун Ли, — прошептал он, — Я не чувствую дискомфорта. Его сердцебиение говорило об обратном, но Чжун Ли решил не подмечать это. Он закрыл глаза и снова почувствовал сонливость. Как странно, хватка Чайльда заставляла его хотеть спать так же, как и холодный ночной воздух. Впереди был день, к которому нужно было подготовиться, но ему хотелось только поскорее заснуть. Дверь его спальни открылась. — Эй, Чжун Ли, солнце уже встало, мне уже можно разбудить тебя, ээээээээяяяя приду попозже, хотя нет, забудь. Дверь закрылась. Все трое сидели на заднем дворе Чжун Ли — Венти, переодевшийся в свои обычные вещи, на кресле с откидной спинкой, Чжун Ли всё ещё в своей одежде для сна на каменном стуле, который он поднял из земли, и Чайльд, скрестив ноги, на траве в своей расстёгнутой форме. Перед ним стоял поднос с чаем, едой и самовар. — Это традиционный способ заваривания чая в Снежной, — объяснил Чайльд, помещая горячие угли в вертикальную воронку с помощью щипцов, — Мы завариваем чай в чайнике, а потом добавляем кипяток из самовара в чашку. В большинстве самоваров есть чайник, который ставится сверху, но здесь его нет, потому что это единственная качественная модель, которую мне удалось получить за такие сжатые сроки, так что нам придётся использовать твой чайный сервиз для заварки, консультант. Чашки и чайник, которые вытащил Чжун Ли, представляли собой набор из коричневой глины, который мадам Пин подарила ему за несколько лет до того, как он сдал свои полномочия как Архонт. — Я никогда не пил чай по традициям Снежной, — заметил он, — В последний раз я посещал твою страну до того, как напиток был к вам завезён. Удивительно, как наши народы создали такие разные обычаи, хотя их источник один и тот же. Чайльд выглядел самодовольно. — Значит, я первый, кто имел честь познакомить всезнающего господина Чжун Ли с этим способом заваривания? Только для этого они должны записать мое имя в учебники истории. Чжун Ли рассмеялся. — Но мне интересно, причём тут сжатые сроки? Ты не тот, кто торопится, когда дело доходит до приобретения важных товаров, Чайльд. Чайльд мельком взглянул на Венти, уминающего тарелку рататуя, который он приготовил фарфоровой ложкой для супа на кухне Чжун Ли. — А, знаешь, — сказал он легкомысленно, закрывая самовар и отложив щипцы в сторону, — Иногда настроение выпить чаю просто внезапно накатывает, и тут уже ничего не поделать. Чжун Ли кивнул. Он мог понять его; это происходило с ним всё время. — Кажется, ты хорошо в этом разбираешься. — Ещё бы, учитывая, что я заставил Надю трижды показать мне, как пользоваться этой штукой, — пробормотал Чайльд. Он вздохнул, — Дома я часто помогаю с готовкой и уборкой, но, если честно, мою семью не особо волнует чай. Хотя один из моих старших братьев постоянно его пьёт и добровольно копошится с самоваром, поэтому я сам никогда не учился им пользоваться. Всё всегда уже было готово, когда я просыпался. — Ты скучаешь по своему брату? Внезапный приступ тоски по дому точно бы объяснил импульсивную покупку Чайльда. Но Предвестник сморщил нос. — Наверное…? Я лажу со всеми братьями и сёстрами, но я не скучаю по старшим так же, как по самым младшим. Они уже взрослые люди и не сильно меняются, поэтому, когда я вижу их снова, всегда такое ощущение, что я никогда не уходил. Так что я обычно не думаю о том, как сильно скучаю по ним. — Сколько у тебя родных братьев и сестер? — неожиданно спросил Венти. — ...Шесть. Я средний ребёнок. Венти издал низкий, длинный свист. — Ух ты, большая семья. Я не могу себе представить, каково иметь хотя бы одного брата или сестру, не говоря уже о таком количестве. Чжун Ли мог представить, хотя хотел, чтобы не мог, и был уверен, что этой информацией Венти с радостью бы злоупотреблял, поэтому держал рот на замке. — Ты единственный ребенок? — задал вопрос Чайльд вежливым, дружелюбным тоном, который, как заметил Чжун Ли, он использовал, когда ему было на самом деле всё равно, – его голос дипломата. Если Венти и заметил, то не показал этого. Он просто напел в такт и ответил: — Что-то в этом духе. Я был лишь одним из десяти тысяч, но я бы не назвал их своими братьями и сестрами, и, во всяком случае, теперь я единственный, кто остался. У нас не было концепции отношений в том виде, в каком их описывали люди. Узы дружбы и семьи возникли намного позже, и их сладко-горький вкус сделал их ещё сильнее и прекраснее. — Один из десяти тысяч, — повторил Чайльд, и это был его неохотно заинтересованный голос. — Плюс-минус несколько сотен, — добавил Венти, задумчиво поднося ложку к губам, — и всё же каждый может согласиться, что я был единственным в своем роде. — Венти – последний из старых духов ветра в Мондштадте, — объяснил Чжун Ли, — Остальные исчезли или выбрали не ту сторону во время войны против Декарабиана, Анемо Архонта до Барбатоса, который не дожил до создания оригинальной Семёрки. — Я думал, что Барбатос был последним из старых духов ветра, — сказал Чайльд. Они с Чжун Ли долго пялились друг на друга. — Он далеко не самый умный, да? — заметил Венти, сверкая глазами, — Он очень тебе подходит, Моракс. — Какая удача, что мир продолжает кидать архонтов к моим ногам только после того, как они теряют свои Сердца Бога. Драться с детьми – это одно, но я полагаю, что бывшие боги не в счёт. Как думаешь, твой старый друг сможет победить меня, Чжун Ли? — Я был бы признателен, если бы ты не дрался с ним, — ответил Чжун Ли, — Венти ужасно слаб и плачет, как маленький ребёнок. — Определённо тебе подходит, — мрачно пробубнил Венти, опускаясь ниже на своё сиденье. Его осанка была позорной. Было прекрасное раннее утро, чтобы есть на улице, особенно на заднем дворе Чжун Ли, где у него было негласное соглашение с муравьями, мухами и другими созданиями природы, что они не будут подходить слишком близко к нему, его пище или гостям, если хотят продолжать своё существование. Помимо сковороды с, к сожалению, восхитительным рататуем, приготовленным Венти, Чайльд также принёс серебряную банку, полную имбирных пряников. — Там, откуда я родом, принято пить чай со сладостями, — пояснил он, — Влад вчера настоял на том, чтобы сделать их для меня. Как оказалось, это рецепт его покойной бабушки. Этот парень действительно скучает по дому, но не говори ему, что я тебе рассказал. Его легко смутить. — Чжун Ли! — воскликнул Венти, — Я уже говорил это раньше и я повторю ещё раз. Почему ТЫ получил милого Предвестника, который приносит тебе подарки, сладости и нравится своим подчинённым?! Я подам официальную жалобу Царице! Я попрошу действующего магистра Мондштадта поставить на неё настоящую печать. Селестия, это просто несправедливо. Ты, дай мне пряник прямо сейчас. Чайлд недоверчиво рассмеялся, но передал банку. — Ты странный даже… Нет, особенно для архонта. — Он всегда был уникальным, — мрачно сказал Чжун Ли. — Это очень вкусно, — завопил Венти, набив рот имбирными пряниками. Ну что ж. Он позволит Венти повеселиться. Это было меньшее, что он мог сделать, учитывая наказание, которое он запланировал для него позже. Чай оказался прекрасным, хотя Чайльд в шутку посетовал, что у них нет блюдец, из которых можно пить, как это делали по старинке купцы Снежной. — У тебя в кладовке случаем нет кусочков сахара или варенья, господин Чжун Ли? — Есть, — сказал он между глотками, — но, если сахар является частью традиционного чаепития Снежной, боюсь, что мне придётся отказаться. Прошу прощения; я очень уважаю вашу культуру, но я не буду ничего добавлять в свой чай. Для чего варенье? — Это единственный способ заставить моего младшего брата Тевкра пить чай, — ухмыльнулся Чайльд. — Что, — сказал Чжун Ли, — прямо в чай? — Ага. — Варенье? — повторил Чжун Ли, — Варенье? Чайльд откинулся на траве, весело смеясь. Чжун Ли тоже собрался подать официальную жалобу Царице. Чжун Ли дождался, пока они не закончат завтракать и пока контейнер для пряников не будет закрыт, прежде чем сказать: — Кстати говоря, Венти, пора обратить внимание на то, что ты разбудил меня прошлой ночью. Венти вскочил на ноги и бросился к забору. Перед ним из земли вырвалась каменная стела, швырнувшая его на траву. Чайльд, сосредоточенно цепляющий шарф к своей форме, заинтересованно остановился. Бывший Гео Архонт медленно поднялся, копьё появилось в его руках, пока он шёл навстречу к Венти. Его улыбка стала шире. Он был полон решимости получить от этого удовольствие. — Уже слишком поздно метаться, друг мой. Если бы ты хотел этого избежать, то покинул бы город до восхода солнца. Венти снова вскочил и обвиняюще указал пальцем на Чайльда. — Он сам вломился! — Я проскользнул внутрь, как тень в ночи, — сообщил ему Чайльд, выглядя настолько довольным, как будто сами небеса упали ему на колени, связанные красивым бантиком, — с помощью Венти. Чжун Ли был готов поцеловать Чайльда только за то, как при этом заявлении на лице Венти появилось выражение преданного возмущения. — Всё закончится быстрее, если ты не будешь сопротивляться, — заверил он барда. Он поднял руки в умиротворяющем жесте. — Эй, Моракс, не делай опрометчивых поступков! Остановись на секунду... технически это не я разбудил тебя, а он. Что мне было делать, когда он постучал в дверь? Он не собирался уходить в ближайшее время. Разве это не вызвало бы ещё большего шума, если бы я попытался подраться с ним или что-то в этом роде? — он нервно рассмеялся, — Также я не заставлял его заходить в твою комнату и беспокоить тебя. И разве не всё хорошо, что хорошо кончается? Разве мы все сейчас не ладим? Если подумать, где справедливость в том, что его обнимают, а меня терроризируют? Давай будем благоразумными… Разница заключалась в том, что он чётко предупредил Венти, но не делал того же с Чайльдом. Тем не менее, Чжун Ли задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Твои слова не лишены правды, — спустя пару секунд признал Чжун Ли, — Справедливости ради, я буду несколько мягче в твоём наказании, чем то, о чём я говорил вчера. Последовала вспышка ослепляющего света и звук огромных раскрывающихся крыльев. Когда свет рассеялся, перед ними стоял уже не Венти, а Барбатос во всем своём величии, с крыльями, в белоснежных одеждах и золотыми вставками. Он поднял себя в воздух, но Чжун Ли предвидел это движение. Было несложно поднять руку и схватить его за щиколотку. Барбатос завизжал, как умирающий кот — довольно бурная реакция, по мнению Чжун Ли. Он был рад, что живёт на окраине города, недалеко от горы, где только мадам Пин находилась в пределах слышимости. Его крылья бешено колотились, развевая волосы порывами ветра и заставляя чайный сервиз звенеть на подносе. Чжун Ли вздохнул и направил гео энергию в своё тело. Воздух затрещал, когда его кожа затвердела, а рука стала золотого оттенка, чтобы затем цвет начал распадаться на геометрические узоры, расползаясь вверх по темнеющей конечности. — Перестань вести себя так, будто находишься на грани смерти. Я лишь ненадолго наказываю тебя. Тебе это будет полезно. Позади него Чайльд издал странный задыхающийся звук. — Как ты смеешь заземлять бога свободы! — Барбатос тщётно потряс ногой. Увы, если дух ветра был воздушным змеем, то его нога была леской, а каменная рука Чжун Ли казалась непреклонным старым дубом, к которому змей был привязан. — Чжун Ли! Ты не можешь так поступить со мной! Только не опять! Черви щекочут мне пальцы ног! — Тогда тебе следовало оставаться в обуви вместо того, чтобы принимать эту форму, — ответил он и погрузил Венти в землю.