Влюбиться в смерть

– Смерть? – игнорируя предоставленную мне для рукопожатия руку переспросил я. Смерть…Смерть. Он смерть? Забавно. Нет. Невозможно. – Все еще не веришь? – спросил он. – Не знаю… Если бы я не видел того, что произошло… – я нервно сглотнул, меня начало колотить. Я явно увидел то, чего видеть не должен был. Нет, мой мозг отказывается в это верить! Это нереально! Но все же… – Что это было? – Это… – задумчиво протянул он, присаживаясь рядом со мной. Я опять почувствовал, что на меня волнами накатывает страх. – Ты убил ее, да? – дрожащими губами спросил я. – Убил? Нет, я не могу убивать, – усмехнулся он, смотря на небо, – Я лишь проводник. – Расскажешь? – попросил я, умоляюще глядя на него. Да, это похоже на бред, только мне почему-то кажется, что он не врет. Это просто нереально, и потом, меня осознание всего этого не просто удивило, а повергло в шок! Меня, такого искушенного вычурно-яркой повседневностью! И теперь я должен узнать об этом больше. Мне впервые стало интересно что-то настолько, что я хочу узнать это до трясучки, хоть и понимаю, что туда мне лезть не следует. Если он, и вправду, смерть, то это вообще не идет ни в какое сравнение с моими родителями! Это ж просто прорыв для меня! Я узнал то, о чем другие даже не подозревают, а от этого захватывает дух. Какое же это наслаждение… – Вообще-то, меня за такое откровение по головке не погладят, – усмехнулся он, – Ты и так видел слишком много. – Нет, мне это необходимо! – воскликнул я, а он опять посмотрел на меня этим взглядом… – Неужели ты думаешь, что если я показал тебе сам процесс, то не стану объясняться? – улыбнулся он, – Ты такой доверчивый! Ладно, поясню в общих чертах. То, что ты видел, называется ритуалом отправления души в мир иной. Все люди рано или поздно умирают. Если это была запланированная смерть, то мы о ней знаем и приходим ровно в час смерти этого человека. Душа в это время отделяется от тела, человек может быть и без сознания, но сердце все равно продолжает биться. Купол – это своеобразное место для последнего разговора с душой. Потом я пронзаю ее своим мечом, и она отправляется в мир иной. Это все. Так же моя задача не допустить случайных смертей. Если с запланированными все понятно: человек уже отжил свое, то о случайных мы никогда не знаем, и чувствуем их либо во время происшествия, либо после. Несчастные случаи тоже происходят. Вот тебе повезло, я успел вовремя. К сожалению, везет не всем… Еще хуже обстоят дела с самоубийцами. Просто если человек сам наносит себе смертельные ранения, то мы не всегда это видим. А если и видим, то приходим только для того, чтобы душу человека все же направить в правильное русло, спасти мы их практически не можем. Просто случаи самоубийств никак не котируются, если они хотят, то умрут, без права на возможность спасения. Вот от меня и требуется, чтоб я бродил по улицам и выискивал таких вот несчастных. Что-то вроде патруля. Но успеваю не всегда…Иначе бы все было слишком просто и безопасно, а значит, скучно. – Что может быть веселого в человеческой смерти? – спросил я, находясь в это время в состоянии какого-то полусна. Казалось, что все это происходит не со мной. – Ничего веселого. Особенно, в случайной, когда человек не готов умирать… – его глаза наполнились грустью. Потом он посмотрел на меня, всего такого растерянного, и улыбнулся, – Что, слишком много информации, да? – Не то слово… Знаешь, я сейчас просто в глубоком шоке… – пробормотал я. – Я знаю. Я ведь чувствую все то, что чувствуешь ты. Я удивленно посмотрел на него. – Я эмпат, – пояснил он, – Как и остальные. – Остальные… кто? – Такие же, как я. А ты думал, что я один буду бегать и следить за целым миром? В каждой стране есть свои проводники, и все равно рук не хватает, чтоб за всеми угнаться. Мы ощущаем все чувства, что испытывают люди, а также нам подобные, да и вообще все существа. – А ты тоже что-то чувствуешь? – удивился я, – Мне казалось, что если вы и существуете, то абсолютно холодны и беспристрастны… – …а также выглядим, как скелеты в черных плащах? – засмеялся он, – Нет, мы все чувствуем… Мы ведь бывшие люди. Я ошарашенно уставился на него. – В смысле? – Потом как-нибудь расскажу, – отмахнулся он, – Пока что тебе не стоит этого знать. А то я раскрою перед тобой все карты, и тебе станет скучно. – Нет, мне теперь скучно точно не станет, – прошептал я, – И много вас таких? – Достаточно. Общаемся мы в основном друг с другом, с людьми на контакт выходим редко… а зря. Да, и еще. Единственное, что я не могу испытать, так это боль. Но и там есть свои хитрости. И вообще, меня за такой поток инфы, сваленной на голову обычного человека, убьют еще раз. – Слушай… А вы типа шинигами? – Меньше мультиков смотри, – улыбнулся он, – Мне это слово не нравится, да и не боги мы. Хотя, кто знает. Сложно определить, бог ты или нет, когда являешься тем, кем являешься. – У меня голова раскалывается… – прошептал я. Во все это невозможно верить, но это действительно так. Что я вообще знал о жизни и смерти? Ничего. Есть вроде какой-то бог, который и дает жизнь и забирает. Оказывается, это совсем не так! Блииин, как же это сложно! – Неудивительно. – А зачем ты мне все это рассказал, если тебе нельзя было? – Скучно стало. Да и потом, мне захотелось удивить тебя, а то ты уже давно перестал в чудеса верить. А вот тебе и чудо! К тому же, меня достала вся эта ложь, что вам с детства втирают. Да, я тоже не могу всего знать, но если верить, что на все есть воля какого-то одного существа… представляешь, тогда не нужно заботиться о принятии каких-то решений, если все уже когда-то решили за тебя. У человека всегда есть выбор. А несчастные случаи… это просто несчастные случаи, не более того. И потом, бывает так, что человек желает смерти, но покончить жизнь самоубийством боится. Вот к нему и приходит на помощь мир. Понимаешь, человек сам моделирует свою судьбу своими желаниями. Просто мало кто умеет этим пользоваться… Эй, ты меня слышишь? Илья! – А? – пока он говорил, я лег на траву и глубоко задумался о мире и о жизни, в целом. Жизнь, смерть… А я, как маленький ребенок, которому наконец-то дали то, чего он хотел, и теперь считает себя властелином мира, при этом об этом самом мире не зная практически ничего. Все ведь сейчас зависит от Клима. Захочет он меня посвящать дальше во все это или нет, я не знаю, но чувствую, что он рассказал мне лишь одну сотую часть от того мира, что его окружает постоянно. В голове ульем роились вопросы. Как он стал смертью? Как ей вообще становятся? Кем тогда человеку дается жизнь, если Клим и ему подобные ее забирают? И, кстати, как выглядят остальные проводники? Наверное, у меня никогда не было столько вопросов. Но он прав, информацию нужно принимать дозированно. Но это потрясающе! – Смеешься, – улыбнулся он и навис надо мной, своей головой загораживая яркий диск солнца. Его волосы теперь красивым каскадом свисали с двух сторон от его лица и отливали золотым блеском. Зеленые глаза сейчас приобрели темный оливковый оттенок, наверное, из-за того, что волосы не позволяли солнечному свету бликами играть на его лице. А я действительно смеялся и не мог остановиться. Мне было весело просто от того, что я узнал нечто удивительное. Я как будто перенесся в детство, где просто радовался каждому дню и где мои родители еще не сошли с ума окончательно. Клим наклонился еще ниже, смотря в мои смеющиеся синие глаза, и вдруг я почувствовал прикосновение его губ, в мой приоткрытый рот вторгся его язык, тут же сплетаясь с моим. Я даже не сразу понял, что произошло. Он…целует меня? Нет, мы с ним целуемся… Всплыла шальная мысль, что я до сих пор не умею целоваться. Хотя сейчас уже об этом думать было глупо. Я только от удивления распахнул глаза, встречаясь с двумя смеющимися зелеными искорками. Зачем он это делает? И почему это делаю я? И мне это…нравится, что ли. А еще я словно потерял контроль над своим телом, я даже не смог пошевелить руками, которые лежали вдоль моего тела. Ни отпихнуть его, ни, наоборот, обнять – ничего. Я ничего не могу сделать. Меня словно парализовало, и мне это нравилось. Мне нравилась моя беспомощность. И мне нравилось то, что он делает. Сейчас меня ничто не волновало: ни прохожие, ни тот факт, что мы знакомы с ним всего ничего. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы целовались. Он все же отстранился, внимательно смотря на меня. Как только я перестал ощущать на своих губах тепло его губ, меня охватил панический страх. Сердце стало бешено колотиться, гоняя кровь по венам, дыхание участилось. – Прости, я знаю, что тебе страшно, – сказал он, принимая сидячее положение. Я видел, что его тело сотрясает мелкая дрожь, как и мое. – Но…почему? – Любой человек будет испытывать сильнейший и неуправляемый страх рядом со смертью, особенно после близкого контакта, но не во время. И смерть, соответственно, тоже, так как все эмоции человека зеркально отражаются и на нее, – он с трудом улыбнулся, – Я тоже боюсь. – Ты не предупредил, – выдохнул я. Сердце стало постепенно успокаиваться, дыхание практически выровнялось. Но, что самое странное, мне нравилось ощущение страха. Адреналин ведь тоже наркотик. – Это нужно для того, чтобы люди и проводники не пересекались, а это вроде как их друг от друга оттолкнет, ведь плохо будет им обоим. Особенно человеку, ведь он с этим ничего сделать не может, а эмпат в состоянии поставить блок. Но я практически никогда его не ставлю, мне нравится ощущать чужие эмоции. Только вот одно обстоятельство никто не учел. На страх можно подсесть, как на иглу. Тебе ведь это понравилось, да? Непривычно, слишком ярко и странно. Но тебе уже должно быть лучше. – Да… А с этим страхом совсем ничего нельзя сделать? – Ничего. Вот смотри, я могу отойти подальше, и ты перестанешь бояться, – с этими словами он встал и отошел от меня на несколько метров. Страх, действительно, почти отступил, – А теперь я подойду ближе! Он снова приблизился ко мне, и я снова стал испытывать страх. Забавно. – Видишь? С этим ты ничего не сделаешь. Можно только привыкнуть. А еще можно заменить, только другим чувством. – Каким? – спросил я, но он решил не отвечать. Вместо этого он взял меня за руку, переплетя наши пальцы. – Тебе сейчас страшно. Но если подождать… И, действительно, волна страха, снова накатившая на меня, постепенно стала вытесняться. – И что это значит? – Если ты находишься рядом со мной или с любым другим проводником, довольно долгое время, то первая волна страха рассеется, останется что-то вроде сильного волнения. – А я буду испытывать страх от любого твоего прикосновения? – спросил я. Вообще-то, мы странно себя ведем, словно ничего и не произошло. Он ничего не сказал, и я промолчал. А если так подумать, то это был мой первый поцелуй… Хотя, когда вокруг творятся такие вещи, заострять на каком-то поцелуе внимание просто не было времени. – Да, – ответил он, – Но не во время более близкого контакта. – Это типа если мы с тобой будем целоваться, то я перестану испытывать страх? Ой… Клим засмеялся. – Ага. Это ведь был твой первый поцелуй? Я смутился и кивнул. – Тогда могу тебя поздравить. Первый поцелуй, и сразу со смертью. – А я теперь умру, да? – Почему? – удивился он. – Ну…Говорят, от поцелуя смерти умирают… Клим несколько секунд, не мигая, смотрел на меня, а потом рассмеялся, да так, что опустился на землю и стал бить ладонью по траве. Я недоуменно смотрел на эту внезапную истерику. – Никогда так не смеялся! – сказал он, смахивая выступившие слезы, – Забудь все те мультики, книжки или сказки, в которых вроде как упоминается о богах смерти. Это бред. А перед тобой живая реальность. Точнее мертвая. И он снова засмеялся. А у него красивый смех. Такой искренний… Черт. Опять ко мне в голову лезут странные мысли. Хотя, на все это можно уже забить и не вдаваться в откапывание собственных скелетов в шкафу, мало ли что я там найду. – Ну, ты еще долго ржать будешь? – спросил я немного обиженно. – Все-все, уже молчу, – ответил он. – Но ты все-таки постарайся выбросить из головы весь мультяшный мусор, он только коверкает действительность. Я как-то отстраненно смотрел на землю, снова размышляя над всем этим, и не заметил, что Клим прожигает меня взглядом. От этого стало неловко и несколько неуютно. – Что-то не так? – спросил я, сталкиваясь с его взглядом, и почти тут же забывая о своем недовольстве. Он смотрел на меня так, как никто и никогда не смотрел. В его глазах отражались блики солнца, и я впервые рассмотрел их более внимательно. Ясные, глубокие и довольно большие глаза насыщенного зеленого цвета, с темно-зеленым ободком вокруг радужки. Он смотрел на меня, не мигая, и в его глазах я видел лишь спокойствие, а также то, что не смог различить за все это время. Его глаза выдавали свой истинный возраст. В них читалась мудрость, несвойственная молодежи, смешанная с искрами живого, свободолюбивого характера, коим он, наверное, обладал. Впервые я прочел в чьих-то глазах столько всего одновременно. У всех моих знакомых глаза пустые, они лишь отражают пустоту самой личности. Впервые я понял, почему мне так скучно с людьми. Практически все они пусты, словно куклы, в которые постарались вставить некий механизм, чтобы они выглядели чуть-чуть поживее. А Клим другой… он наполнен жизненным опытом. Теперь я ясно увидел, что ему точно не двадцать лет. Что бы он там ни говорил, даже если он смерть, он живой, гораздо живее многих обычных людей. Но, помимо всего этого, я увидел в его глазах боль. Душевную боль, которую с ним почти никто разделить не может. Наш визуальный контакт длился недолго. Клим перевел взгляд немного ниже, протянул руку и дотронулся тонкими пальцами до моей щеки. Я вздрогнул. Уже более-менее привычное чувство страха накатило на меня, но я не отстранился. Мне нравилось это ощущение. Клим подался вперед, обнимая меня руками за шею, и легко коснулся своими губами моей щеки. Приятное тепло разлилось по моему телу. Мне было слишком хорошо. Клим замер в таком положении, а я не смел что-либо произнести. Клим на мгновение отстранился, внимательно заглянул мне в глаза, после чего стал сокращать расстояние между нашими губами. Я чувствовал его горячее дыхание, ощущал прикосновение мягких рук к моей шее, и сердце билось чаще. Между нами оставались практически миллиметры. Я прикрыл глаза, ожидая его поцелуя, мне хотелось снова почувствовать его мягкие губы, сплести наши языки. Странные мысли для того, кто целовался всего один раз. Но Клим вдруг резко отстранился, вскочил с земли и молниеносно куда-то помчался, не сказав ни слова. Я сидел, все еще не понимая, что сейчас произошло. Он оставил меня одного, умчался черти куда, а я сиди тут и питайся своими догадками. Стало обидно. Это нечестно… Как мне и было обещано, я после, так сказать, более близкого контакта со смертью испытал страх, но так как Клима уже рядом не было, то он довольно быстро прошел. Вся эта резко меняющаяся концентрация гормонов в крови меня вымотала, мне захотелось спать. А так как бомжем себя почувствовать мне не хотелось, я гордо, хоть и немного пошатываясь, пошел домой. Он ведь еще появится… А если нет? Что, если я больше его никогда не увижу? Или еще хуже, вдруг он всего лишь был моим сном? Тогда мне совсем не хочется просыпаться…