Влюбиться в смерть

*Поздравляю всех с Рождеством Христовым!* – Посиди пока в комнате, хорошо? – попросил я Клима, а сам поплелся открывать. Вот зачем они вернулись? Сидели бы на своем кладбище или куда они там ездили на этот раз, так нет же, приперлись! Я открыл дверь, ожидая там лицезреть рожу папаши или мамаши, а вместо этого увидел…гроб. – Это что за… – вырвалось у меня. – О, привет, Никанор! – поздоровалась со мной подбежавшая к двери мама. Выглядела она сейчас еще более специфично, чем когда уезжала. На голове было свито некое подобие гнезда красного цвета, глаза ярко накрашены чем-то черно-красным, платье до пола темно-бордового цвета явно шил криворукий дизайнер, так как оно все было слеплено из каких-то лоскутков, которые, в свою очередь, были украшены то ли камнями, то ли разноцветным стеклом. И, по-моему, она опять забыла, как меня зовут. – Это что? – спросил я, кивая на черный ящик. Напоминать ей, что меня зовут Илья, было бессмысленным занятием. – А, это для папы! – улыбнулась она во все тридцать два зуба. Я аж похолодел. – Он что…умер? – Я бессмертен! – донесся гулкий голос из недр гроба, после чего крышка откинулась, и я увидел отца. У этого сейчас волосы были уложены лаком и зачесаны назад, сам он облачился в черный плащ, который скрывал остальную одежду. И что сразу бросилось в глаза, это накладные клыки и красные линзы. – Наш папочка стал вампиром, правда, здорово? – поинтересовалась у меня эта женщина. И как только меня угораздило родиться в подобной семье? – Ага. Просто шикарно, – убитым голосом отозвался я. – Давай, помоги мне его занести. – У меня самый лучший гроб, он на колесиках! – похвастался отец, – А у тебя такого нету! – Ничего. Я переживу, – ответил я, толкая ящик вглубь квартиры. – Кстати, я теперь не Василий, а Мейтнерий! – Это элемент такой, а не имя, – вздохнул я. – Да? – на лице отца читалось такое разочарование, что казалось, он вот-вот заплачет. – Умный, да? – фыркнула мать, – Какая разница, что это такое, главное, слово пафосное! А будешь вякать, мы и тебя переименуем! Будешь не Иннокентий, а Стронций! Отлично, я еще и виноватый! Может, мне в дурку переехать, там поспокойнее будет. Вообще, родители у меня довольно молодые: матери тридцать четыре, отцу тридцать пять. В молодости увлекались всякими молодежными течениями, что, собственно, с возрастом не прошло. Они до сих пор ходят на какие-то сходки, тусовки, сами что-то там придумывают, да еще и меня втянуть во все это хотели. Но я стойко выдержал это, запершись в своей психоделической комнате. И мало того, что все эти течения были неформальными, так они еще и в список неофициальных входили. То ли они их сами выдумали, то ли с кем-то это все проворачивали, но народу у них было, вроде как, немного. Отец фанател от готики, но если раньше он был просто Черным Лордом Василием, то теперь стал вампиром Дармштадием…ну или как он там себя назвал. – А что вы так рано вернулись? Вы же собирались остаться ночевать в каком-то склепе, – уныло спросил я. – Понимаешь, мы поехали в зоопарк, чтобы взять на время летучую мышку. Но они нам отказали, сославшись на возможное психическое неравновесие мышей после того, как они нас увидят. И тогда нам пришлось обращаться к настоящему вампиру по объявлению в газете, чтобы он обратил отца в себе подобного. И после самого процесса Василий заявил, что теперь боится света и ему нужен гроб. – Я не Василий, а Мейтнерий! – возмутился новоиспеченный вампир. – Короче, мы так никуда и не поехали. – Ну, ясно, – разочарованно вздохнул я, понимая, что теперь мне спокойных деньков точно не светит. – Илья, ты скоро? – раздалось из моей комнаты, и в коридор вышел Клим. Только не это… – А это кто? – спросила мама, изумленно разглядывая наполовину обнаженного парня. – Друг, – хмуро ответил я, понимая, что сейчас будет какой-нибудь вопль с родительской стороны - либо радостного, либо шибко радостного характера. – Какие у тебя друзья интересные, – улыбнулась мать, – А почему мне никто не сказал, что у меня сын гей? – Кто тут гей?! – донесся возмущенный возглас из гроба. – Уже никто! – захихикала она и резко захлопнула крышку, – Спи давай. А вы мальчики развлекайтесь…тут. С этими словами мать, все еще продолжая нервно хихикать, затолкала черный ящик в свою комнату, больше напоминающую место для проведения каких-нибудь ритуалов, и закрыла дверь. Я устало привалился к стене со шкурками. – Это и есть твои родители? – заинтересованно спросил Клим. – Они самые, – вздохнул я, – Почему из всех возможных вариантов, я выбрал именно этих чокнутых субкультурников? – Да ладно тебе, бывает хуже, – улыбнулся он, беря меня за руку и втаскивая в комнату. Я тут же повалился на кровать. – Хуже уже ничего быть не может. – Поэтому-то ты привык ничему в жизни не удивляться? – спросил он, ложась рядом. – А ты бы стал удивляться чему-то, если у тебя что ни день, то парад фриков? – вопросом на вопрос ответил я. – Не стал бы, – кивнул Клим, притягивая меня к себе. Сердце забилось чаще от новой порции адреналина, – И как ты с ними живешь? – Не знаю, – усмехнулся я, – Просто стараюсь сбегать от них подальше, когда они дома. – Может, убежим? – предложил он. – А что, мысль неплохая. И только мы собрались одеться и драпать, как дверь в мою комнату отворилась. – Отец хочет есть! – заявила мать с порога. – А я-то тут при чем? Ты в доме хозяйка, вот и готовь! – Он теперь вампир, забыл? Ему кровь нужна! – Че? – опешил я, – Слушайте, это ваши проблемы, вот вы с ними и разбирайтесь! Пусть твоей крови выпьет! – А я тоже вампир. Ты тут единственный человек. Нет, ну если хочешь, можешь нам и друга своего скормить, я не против. – Да вы что, совсем с ума посходили?! – закричал я, – Сколько вам говорить, я в ваших недоделанных ролевухах участвовать не буду! Ешьте друг друга, а меня оставьте в покое! Да что ж ты за мать-то такая, коли готова собственного ребенка сожрать! – Тебе собственной крови для матери жалко?! – ужаснулась она, – Какого сына мы воспитали! – Как же это все меня достало! – взвыл я, хватаясь за голову. – Успокойся, – шепнул мне Клим, попутно хватая нашу одежду и выпрыгивая в окно. Я последовал его примеру, благо, на первом этаже живу. Такой прием я не раз проделывал, опять же, сбегая от родителей. – Вот, – он протянул мне мою футболку, сам надел на себя рубашку в клетку и принялся быстро застегивать пуговицы. – Отлично, я теперь еще и босиком пойду! – фыркнул я. Хорошо, что у нас под окном газон, хоть стоять не так противно. – Сейчас вернусь, – улыбнулся он и в один прыжок оказался сидящим на моем подоконнике. Я просто охренел, что для меня бывает крайне редко. Тут хоть и не очень высоко, а все равно, попыхтеть придется, чтоб залезть, а он взял и с легкостью запрыгнул туда! Надо у него спросить, что еще смерти делать умеют. Через минуту из окна полетел один мой кроссовок, а второй стукнул меня по голове. Затем показался сам Клим. – Метко кидаешь! – проворчал я, потирая голову. Мгновение – и Клим уже стоял рядом со мной. – Прости, я не нарочно, – он поцеловал меня в макушку, – Так лучше? – Лучше, – фыркнул я. Вообще, хорошо, что Клим выше меня всего лишь на несколько сантиметров, а то ему пришлось бы сильно нагибаться, а мне, в случае чего, тянуться. – И куда теперь пойдем? – Куда-нибудь подальше отсюда. Высоко прыгаешь, кстати. Вы так все умеете? – Ага. До уровня третьего этажа легко, но не выше этого предела. Мне повезло, что ты низко живешь. – А что еще вы умеете? – Да ничего такого особенного. Мы физически практически ничем не отличаемся от людей, разве что, чуточку сильнее. Еще никогда не болеем и не стареем, а в основном отличаемся способностями, которые ученые окрестили как паранормальные. – Это типа эмпатии? – Да. А еще мы чувствуем, если кто-то из нас находится поблизости. Ну, и еще там есть парочка особенностей, которые только в частных случаях работают. Мы опять дошли до того самого места, где впервые поцеловались. Тут же я почувствовал, как его руки сзади обвились вокруг моего тела. – Хочешь повторить? – прошептал он мне на ухо. Мимо нас прошла какая-то маленькая девочка с родителями, и выразительно так на нас посмотрела. – Клим…Тут же дети… – У детей с первого класса навороченные телефоны и доступ к взрослым сайтам. Ты думаешь, два целующихся парня перевернут их мир? – усмехнулся он. Да, что правда, то правда. Дети у нас сейчас продвинутые. А на остальных мне как-то наплевать. – И что мне сейчас делать? – спросил я, лукаво улыбаясь. Он тоже улыбнулся, становясь больше похожим на дьявола, потом медленно уложил меня на траву, усаживаясь верхом. Я протянул руку, дотрагиваясь до его волос, блестевших сейчас на солнце, и заглядывая в глубокие зеленые глаза. Он наклонился так, что наши лбы соприкасались и его губы были так близко к моим. Я вытянул язык и провел по ним, проникая внутрь, он не отвечал, давая мне возможность самому сделать то, что я хочу. Потом ему, кажется, это надоело, и он сам перехватил всю инициативу, при этом довольно ощутимо сжимая мою руку. Во время поцелуя у меня, действительно, полностью рассеивался страх. А потом это закончится, и я снова стану бояться… Хотя, мне уже все равно. – Клим, как низко! – раздался презрительный женский голос совсем рядом, – Ты нас всех позоришь! – Почувствовала, наконец, – усмехнулся Клим, отрываясь от меня. И тут же я ощутил волну панического, жуткого страха. Такого не было даже в самом начале нашего знакомства. Я затравленно посмотрел по сторонам и увидел лишь черную фигуру, так как она стояла, загородив собой солнце, и свет падал на нас, а не на нее, – Так и будешь стоять, загородив солнышко, или же отойдешь и покажешь нам свое милое личико? – Закрой рот! – фыркнул тот же голос, но теперь эту личность мы видели с другого ракурса – она все же отошла. А это была девушка, но от обычных девушек она явно отличалась, прежде всего, выражением лица. Оно было словно непроницаемым, при этом с легким презрением и ненавистью ко всему миру, которое выражалось через слегка сузившиеся большие зеленые глаза. Кожа белая, волосы огненно-рыжие и безумно длинные, практически до пола, которые очень выделялись на ее одежде. На ней была черная кожаная майка, плохо скрывавшая довольно большую грудь, ошейник с шипами, кожаные узкие брюки и черные сапоги до колена на шнуровке. Вообще, я бы принял ее за готку, если бы не цвет волос. – Что, нашел себе своего читателя? – усмехнулась она, презрительно меня разглядывая. – Как ты догадалась? – наигранно изумился Клим, – Хотя постой, я знаю! Ты ведь тоже смерть, как и я! – Заткнись! – прошипела она. – Да ладно тебе, он и так уже все знает! – ответил Клим все с той же улыбкой. А та сейчас была другая, не такая, какой я видел ее раньше. Я в первый раз лицезрел его настоящий характер. Наглый, смелый, гордый, с желанием показать себя. Я словно посмотрел на него другими глазами. – Ты…ты рассказал ему? – на лице девушки читалась растерянность. – Да, представляешь? – улыбнулся он. – Зачем… – А мне было скучно, понимаешь? Скуч-но! И со всеми вами мне скучно. – Он же человек! – девушка уже оправилась от шока, к ней вернулось презрительное отношение ко всему живому. – И че? Ну, человек, я знаю. Кстати, ты ведь не одна пришла? Где второй? – Здесь, – раздался такой же холодный, как у девушки, голос, и к нам из-за дерева вышел еще один странно одетый товарищ. В этот раз это был высокий парень лет двадцати пяти с черными, как смоль, прямыми волосами, обрамляющие его лицо, которое выражало еще больше презрения, нежели у девушки. Шмотки тоже черные, с обилием металлических колец на пальцах и серег в ушах, которые вообще посчитать было невозможно. Глаза темные, почти черные, в которых помимо презрения читалась усталость и невыносимая боль. Поверх черной обтягивающей футболки и кожаных джинсов был накинут черный кожаный плащ. И как им обоим в такой одежде не жарко? – Шакс, и ты здесь! – усмехнулся Клим, – А я-то думаю, что же это за помехи на биополе. – Кто это? – спросил я у Клима. – Это тоже смерти. Шакс – самый злобный из всех нас, который ненавидит любое проявление жизни на земле. А это Нейра, выглядит довольно устрашающе, однако это всего лишь маска, она на самом деле не так уж плоха. Просто старается подделаться…под некоторых. – Заткнись! – фыркнула девушка. – Да не злись, зайка, я ж любя, – миролюбиво улыбнулся Клим, вставая рядом с этой парочкой. А он вообще с ними никак не вязался: такой радостный и солнечный блондин, стоящий рядом с суровыми ненавидящими всех чуваками. – Если это смерти, то почему они выглядят, как недоделанные готы? – сорвалось у меня. Клим заржал, а вот Шакса это не очень-то развеселило. – Ты что вякнул, смертный? – прошипел он, угрожающе на меня надвигаясь. Я уже хотел вскочить и драпать, но между нами встал все еще улыбающийся Клим. – А может, не надо? – сказал он, глядя на Шакса. Он говорил это с улыбкой, только я впервые в его тоне услышал ледяные нотки. Клим…он защищает меня от себе же подобного…невероятно… – Отойди, Клим! – зашипел Шакс. – И не подумаю, – невозмутимо ответил тот, – Это мой человек, и я не позволю даже пальцем к нему прикоснуться. – Вы что…уже?! – воскликнула Нейра с видом, будто бы сейчас небо должно упасть нам на голову. – Нет, – фыркнул Клим, – И вообще, это не ваше дело. – Он человек, – хмуро заметил Шакс, все же делая шаг назад и немного успокаиваясь, – Ты прекрасно знаешь правила. – Правила-правила…Достали вы меня с вашими правилами! Что хочу, то и делаю, понятно? И, кстати, я такой не единственный. – У него особый случай! – тут же ощетинился Шакс. – Конечно. Он особенный, ему можно, а я такой весь из себя обычный и мне нельзя. Ты хоть себя со стороны слушал? Нигде нет подобных правил! Есть рекомендации, не более. И вообще, не мозольте мне глаза, у вас, кажется, в пятом секторе сейчас человек умирает. Может, проводите его душу? Шакс стиснул зубы, а Нейра посмотрела на него…с беспокойством, что ли. И ни тени былой ненависти к миру! Я вообще мало чего понял из этого диалога. Надеюсь, Клим мне все объяснит. – Пойдем, – бросил он Нейре и тут же исчез! Девушка окинула Клима тяжелым взглядом и бросилась за Шаксом, то есть тоже испарилась. – Вы что, умеете исчезать? – пораженно прошептал я. Страх почти мгновенно отступил. – Нет. Только очень быстро бегать.