Влюбиться в смерть

– Все в порядке? Участливый голос Брэндона заставил Ярда вздрогнуть. Машина подъехала к знакомому подъезду уже давно, но еще в пути Ярда стали одолевать сомнения, поэтому сейчас он просто не мог заставить себя сдвинуться с места. Когда Ярд соглашался на бессмертие, он верил в правильность своих действий, а теперь все его существо находилось в смятении. Что будет, когда он войдет в квартиру? Как скажет брату о том, что отдался другому? Да и как Эйри вообще отреагирует на его изменения? Ярд еще несколько часов назад так отчетливо представлял себе, как объявит брату, что все плохое осталось позади, как Эйри от нежданного счастья повиснет у него на шее, и как после этого все будет хорошо, но теперь ему уже не казалось, что это будет так просто. – Да, просто… я волнуюсь, – вздохнул Ярд и невольно сжал край рубашки, подаренной Брэндоном. – Не волнуйся, – Брэндон мягко улыбнулся. – Брат любит тебя, так что все будет хорошо. Ярд глубоко вздохнул и кивнул. Затем вышел из машины в ночь улицы, с непривычной легкостью ориентируясь в темноте, вошел в подъезд, затем в лифт, нажал на кнопку нужного этажа. Все действия были привычными, он совершал их множество раз, но сейчас все казалось другим, необычным, более легким. Теперь над ним не висит груз того, что он состарится и умрет, теперь можно не бояться завтрашнего дня, а просто жить. Так, как в детстве. Так, как он давно уже не жил. Нужно просто отбросить все сомнения… Первое, что оказалось странным – дверь в их квартиру была открыта. Ярд тут же кинулся внутрь и с ужасом обнаружил Эйри, без сознания лежащего на пороге. Что же могло случиться?! – Эйри, нет! – Ярд дрожащими руками схватил брата за плечи. – Ты слышишь меня?! Пожалуйста, очнись… Ярд затряс его, чувствуя, как все тело охватывает паника, и, когда брат, наконец, открыл глаза, он смог облегченно выдохнуть и крепко прижать его к себе. – Ох, хвала небесам, с тобой все хорошо. Как же я испугался… – Ярд? – в голосе Эйри проскользнули удивленные нотки – он слегка отодвинулся и с недоверием посмотрел на Ярда. – Может, тебе принести что-нибудь? – спохватился Ярд и, кинувшись на кухню и налив стакан воды, вернулся к Эйри. – Вот, держи. Но Эйри не отреагировал. Он продолжал в каком-то изумленном шоке смотреть на Ярда, отчего тот, списав удивление брата на непонятный обморок, присел перед ним и с беспокойством положил ладонь на его лоб. – Почему это произошло? Такого раньше никогда не случалось… – Нет… этого не может быть… – потрясенно прошептал Эйри, не сводя с него глаз, и замотал головой. – Ты… ты не Ярд… Что? Ярд изумленно замер, глядя на брата, а затем нервно засмеялся. – Эйри, ты что, шутишь? Конечно, это я, почему ты… – Ты не Ярд, – повторил Эйри уже более эмоционально. – Что ты сделал с моим братом?! – Эйри… – прошептал Ярд, не понимая, почему он так странно себя ведет. Или это все из-за произошедших с ним перемен? – Это все из-за цвета глаз, да? Знаю, выглядит странно, но ничего страшного, я куплю линзы, если тебе не нравится. Главное, что мы вместе. Поверь, теперь все-все будет хорошо – я больше не буду изнурять нас обоих своими истериками, не буду плакать, не буду бояться, а просто жить ради нас обоих. Я… я стал бессмертным, Эйри. Ради тебя. В этот момент Ярд вдруг почувствовал, что внутри него что-то пошатнулось, но был слишком занят реакцией брата и собственными переживаниями, так что не стал акцентировать на этом внимание. Почему Эйри, стоило только с губ сорваться слову «бессмертие», вдруг шарахнулся от него к стене, и теперь смотрит с таким отчаянием? Почему от Эйри не исходит ни ожидаемой радости, ни долгожданного счастья, ведь через всю ту боль и ужас Ярд прошел только ради него – ради брата, которого он так… Любит? Ярд замер, пораженный внезапной мыслью, прогремевшей сильнее грома среди ясного неба. А любит ли он его вообще? Ярд прислушался к собственным чувствам, но сердце безмолвствовало. И не было ни той сумасшедшей привязанности, ни фанатичного обожания – вообще ничего, будто файл, отвечающий за чувства к Эйри, просто кто-то взял и удалил. На месте него осталась странная пустота – она не угнетала, не причиняла боли, но при этом вообще не вызывала ничего, кроме отстраненного равнодушия. Это было настолько незнакомо, настолько неестественно, что Ярд мог только стоять и с изумлением смотреть на Эйри, в глазах которого стояли самые настоящие слезы. – Зачем… что же ты с собой сделал… – прошептал Эйри, постепенно охватываемый паническим ужасом и дрожью. – Зачем? – после долгой паузы переспросил Ярд. Он смотрел на Эйри, на это жалкое дрожащее существо, и как-то отстраненно задавал сам себе вопросы – это действительно тот, ради кого он пожертвовал всем? Действительно тот, к кому он был столь фанатично привязан все эти годы и к кому испытывал фантастическую, по своей силе ни с чем несравнимую бурю чувств? Сейчас его сердце, всегда заходившееся при одном только взгляде на своего близнеца, оставалось глухо – и к его слезам, и к ужасу, застывшему в карих глазах, и вообще ко всему его существу. Ярд чувствовал – что-то снова менялось, прямо сейчас, прямо здесь, в данную секунду. Он вдруг осознал, насколько ему плевать на то, что он сам говорит, насколько плевать на Эйри, на его испуг, на то, что того теперь бьет мелкая дрожь ужаса – все это стало неважным. Будто они не были братьями, будто не было девяти лет совместной жизни в качестве обожающих друг друга любовников, да и вообще ничего не было. Ярд не испытывал к нему ничего из того, что чувствовал раньше, и это вызвало странную двойственность восприятия. В воспоминаниях так отчетливо вырисовывалось то трепетно-ревностное отношение, с которым Ярд относился к брату, те чувства, которые захватывали его с головой, и это все так не клеилось с абсолютным холодным равнодушием, которое он испытывал сейчас. Но равнодушие тоже было недолгим. Понимание собственного безразличия к тому, кого еще несколько часов назад Ярд с абсолютной уверенностью мог назвать своим смыслом, медленно, но верно вытесняло пока еще слабое, но отчетливое чувство презрения и отвращения к собственному брату. Вихрь новых эмоций захватил Ярда подобно цунами, уничтожающему все на своем пути – эти чувства рвались откуда-то изнутри сильнейшей тьмой, затмевающей все, с чем она соприкасается. Ярд понял, что вся любовь, которую он испытывал – не более, чем самовнушение, от которого он наконец избавился. А это в свою очередь принесло чувство мрачной радости – у него наконец-то открылись глаза на правду, поэтому к общей эмоциональной картине примешалась еще и злость на самого себя. За то, что бессмысленно цеплялся за это никчемное создание так долго. – Ты спрашиваешь, что я сделал? – Ярд поднялся, облокотился на стену и достаточно холодно продолжил, глядя на Эйри сверху вниз: – Я прошел через жуткие страдания и боль прошлого, чтобы стать бессмертным. Ради тебя, между прочим, прошел, но ты, похоже, не очень-то и рад этому, да? – Я… я… Их прервал стук в дверь. Эйри замолчал, и Ярд, нехотя отлепившись от стены, толкнул дверь. Отвращение, которое он начал испытывать к брату, резко затмилось ярчайшей ненавистью – на пороге стоял Шакс. Тот, кого он ненавидел больше всего на свете. Тот, на чьем лице сейчас была та же смесь удивления и шока, что и у Эйри. – Ну а ты чего приперся? – резко спросил Ярд. – Или тебе мало того, что ты уже сделал? Решил закончить начатое, да?! – Ярд? – ошеломленно прошептал Шакс в ответ, на что Ярд только закатил глаза. – Да. Ярд. Еще какие-то вопросы? – Н-но… как? – Ты сюда поболтать пришел? – зло сощурился Ярд, ощущая, как ненависть разрастается все больше и больше. – Нет, я… я хотел… извиниться… – Чего? Извиниться? – Ярд зашелся приступом жутковатого смеха, а затем, схватив Шакса за ворот рубашки, приблизил свое лицо к его и зло процедил: – Засунь себе свои извинения знаешь куда? – Ярд, пожалуйста, не нужно… – жалобно пробормотал Эйри, и Ярд, с силой оттолкнув Шакса от себя, с некоторой долей задумчивости посмотрел на брата. – Знаешь, братец, я ведь действительно пошел на все ради тебя. Даже бессмертным стал, а ты? Чем ты пожертвовал ради меня? У тебя никогда не было времени, тебя никогда не было рядом, ты даже свою поганую работу ставил на первое место. И знаешь, сейчас я думаю, что лучше б мы оба сдохли в ту ночь. – Что ты говоришь, Ярд… – по щекам Эйри текли дорожки слез – он все еще не верил, что перед ним действительно Ярд. Потому что его любимый младший брат никогда бы не сказал подобного. – Я же… я же люблю тебя… – Любишь? – Ярд рассмеялся. – Не смеши меня. Ты жалкое, никчемное, ни на что не способное существо. И моя ошибка лишь в том, что я так долго этого не видел. С этими словами Ярд развернулся и быстрым шагом покинул квартиру, намеренно задев Шакса плечом, подошел к лифту, нажал на кнопку и уехал, больше ни разу не обернувшись. Ему было все равно, что будет с Эйри, все равно, что тот чувствует, и даже на Шакса, в общем-то, было плевать. Ярд чувствовал, что он сам теперь другой, в его новой жизни ему не нужен весь этот никчемный мусор, и даже мосты, связывающие его с тем ничтожным слабым Ярдом, которым он был до этого дня, необходимо сжечь. Дотла. *** После ухода Ярда Шакс еще долго не мог прийти в себя – сознание отказывалось принимать тот факт, что Ярда, как человека, больше нет. Но глубоко уйти в свои размышления Шакс тоже не смог, выдернутый из раздумий тихим всхлипом: – Ярд… почему… Эйри. Вот та проблема, которую необходимо решить в первую очередь. Но как помочь, если любимый человек только что наговорил столько жестоких вещей? – Эйри, ты слышишь меня? – Шакс присел перед старшим из близнецов, испытывая странную смесь жалости и сострадания – подобные чувства обычно не касались его черствого сердца, а тут почему-то коснулись. Быть может, оттого, что Эйри слишком сильно сейчас был похож на своего слабого брата, перед которым Шакс был чудовищно виноват, и которого раньше так мучительно любил? Ведь сразу после того, как Ярд перестал быть человеком, и Эйри, и Шакс тут же освободились от своей вечной любви… Но Эйри не слышал. Все его мысли занимал только Ярд, и жестокие слова вновь и вновь отдавались эхом в голове, причиняя неимоверную боль. Ярд… брат, ради которого Эйри вернулся с того света, ради которого дышал, ради которого был готов на все, теперь уже никогда не будет рядом. Теперь он ненавидит его, ненавидит всем своим существом, и от этого становилось так невыносимо больно, что Эйри просто не знал, чем заглушить эту разрастающуюся пустоту внутри себя, а потому рыдал от бессилия и отчаяния. Столько лет он был сильным ради него, а теперь, понимая, что жить больше не для кого, Эйри с пугающей скоростью ломался. Шакс это чувствовал, поэтому сделал первое, что пришло в голову – облокотившись на стену, он осторожно притянул к себе Эйри и крепко обнял со спины. Может, ощутив тепло чужого тела, Эйри сможет хоть немного успокоиться? Самым странным было то, что Шакс никогда не видел в Эйри ничего, кроме досадной помехи на пути к Ярду, с которой ничего нельзя сделать – это всегда злило, бесило, выводило из себя… Но сейчас, прижимая его к себе, это не казалось чем-то неправильным – так было необходимо, и Шакс, испытав непреодолимое желание помочь слабому беспомощному существу, оказавшемуся наедине со своим горем, не собирался разбираться, почему оно возникло вообще. Он просто ему поможет, если это вообще возможно в сложившейся ситуации... *** Когда Ярд решительно вышел из подъезда и направился к его машине, Брэндон даже слегка удивился тому, что все прошло так быстро. Он знал, что именно этим все и кончится, и жалел лишь о том, что не мог присутствовать лично, потому что его невидимое присутствие легко могли почувствовать, а пока еще рано выходить на сцену. Особенно когда туда явился Шакс. – Поехали отсюда, – коротко бросил Ярд, захлопывая дверь. – Все хорошо? – спросил Брэндон, заводя мотор. – Просто поехали… Ярд уезжал с ощущением того, что все сделал правильно – собственный брат стал ему ненавистен, потому что Ярд наконец увидел, каким жалким является Эйри на самом деле, поэтому и смысла там оставаться больше не было. Но сильнейший вихрь тьмы, подаривший ему это осознание и ощущение собственного превосходства, стал постепенно отступать – на его место вновь вернулись сомнения и, главное, чувства к Эйри. Те самые, какие Ярд всегда к нему испытывал. Но… но почему? Ярд с силой вцепился себе в волосы – он ненавидел Эйри там, в их квартире, но сейчас от той жгучей ненависти не осталось и следа! Почему? Почему все так? Ярд не мог поверить в то, что он столько наговорил ему, столько боли причинил своими словами – Ярд ощутил острое чувство вины, раскаяния и сожаления. Как такое вообще могло произойти? И почему собственные чувства подводят его, меняя свой диапазон с пугающе бешеной скоростью? – Ты в порядке? – спросил Брэндон, не отрываясь от дороги. Он прекрасно ощущал все, что испытывает Ярд, и понимал, что сейчас начнется самая сложная часть его плана. – Нет… не в порядке, – в отчаянии прошептал Ярд, – Я же люблю его больше всего на свете, тогда почему при одном только взгляде на него я испытал ненависть и отвращение? И почему сейчас я снова испытываю к нему то же, что и всегда? – Ярд поднял на Брэндона взгляд, полный растерянности и непонимания. – Скажи, почему?! – Это нормально, – просто ответил Брэндон, и Ярд замер, ошарашенный таким ответом. – Нормально? То есть, ты… - он осекся, пораженный страшной догадкой. - Ты все знал, да? С самого начала знал! – Что именно? – спокойно спросил Брэндон, просчитывая в голове сотни вариантов развития дальнейших событий. Он предполагал, что у Ярда начнется истерика, и теперь осталось только понять, в какое русло она перейдет. – Что я буду ненавидеть Эйри, когда стану… – Ярд запнулся, с ужасом понимая, что попал в ловушку, выбраться из которой уже не удастся. Он был так ослеплен идеей вечной жизни с братом, что тут же согласился стать бессмертным, даже не ведая, чем оно может обернуться. И теперь Ярд не знал, кто он, не знал, что с ним будет, и как жить дальше, понимая, что он может ненавидеть собственного брата, ради которого и пошел на все это, он тоже не знал. Ярд не понимал, как облачить в слова свои чувства и за какой обрывок мысли ухватиться, но одно он осознавал абсолютно точно – пути назад уже не будет. Никогда. И во всем этом виноват Брэндон… – Твоя ненависть нормальна, – осторожно начал Брэндон. – Такова наша природа – рядом со смертями мы всегда ее испытываем. Поэтому ничего страшного, если… – Останови машину, – прорычал Ярд, до боли стискивая зубы и не желая больше ничего слушать. Он и так уже достаточно понял. – Ярд, послушай… – попросил Брэндон, но его окатило такой волной злобы и боли, что он невольно запнулся. – Останови, быстро!!! Машина плавно съехала к обочине и затормозила у кромки леса. Не дожидаясь полной остановки хода, Ярд выскочил из нее и понесся прочь. Прочь от горящих кроваво-красных глаз, прочь от сводящего с ума ужаса от осознания собственной ошибки, прочь от удушающего раскаяния за собственную доверчивость. Брэндон предал его, предал его доверие – наверняка он с самого начала все продумал и просто шел к поставленной цели, а Ярд не желал знать, к какой именно. Все внутри сжималось от мучительного осознания того, что если бы не собственная глупость, Ярд никогда бы не оказался в таком положении. Раньше он ненавидел бессмертие брата, боялся сам постареть и умереть, но он хотя бы мог любить Эйри. Любить и быть с ним рядом. А сейчас у него даже этого нет. У него больше ничего нет, и даже право на самоубийство он собственноручно уничтожил, отдав себя в руки этому подлому предателю. Зачем ему теперь бессмертие? Зачем жить вообще, если смыслом всей жизни была любовь к брату, которого он будет ненавидеть и презирать, стоит им только оказаться рядом? Зачем вообще все это?! И почему он раньше не смог увидеть обман в этих пропитанных ложью глазах неестественного цвета? – Ярд, подожди! – Брэндон выскочил следом и побежал за ним. Меньше всего он хотел, чтобы Ярд его ненавидел, но это было ожидаемо. Ведь, по сути своей, Брэндон действительно поступил подло. Но и иначе было нельзя. – Послушай… – Оставь меня! Сгинь! Исчезни! – кричал Ярд, и, свернув вглубь леса, скрылся в покрове черных непроходимых ветвей. Брэндон остановился и, постояв несколько минут под проливным дождем, вернулся в машину. Он мог с легкостью найти Ярда, но сейчас его лучше не трогать. Сейчас ему просто нужно время побыть с самим собой, осознать и немного успокоиться вдали от Брэндона. К тому же он знал наверняка, что Ярд скоро вернется. Не сможет не вернуться… Ярд продирался сквозь чащу, не замечая ни хлещущих по лицу веток, ни обжигающего холода насквозь промокшей одежды. Он просто пытался убежать от самого себя и ужасающего чувства невозвратности, в которой виноват только он сам, но ничего не получалось – мысли циклично возвращали к тому, что он совершил самую главную, чудовищную, непоправимую ошибку в своей жизни. Вновь выбежав на шоссе, Ярд без сил опустился на мокрый асфальт, закрыл лицо руками и беспомощно разрыдался. Он больше никогда не сможет вернуться к брату, никогда не сможет испытывать к нему те же чувства, никогда не сможет обнимать его, как раньше – все кончено. У него больше ничего нет. Он один. Один в этом неприютном, холодном, жестоком мире. – Лучше бы отец действительно убил нас, – прошептал Ярд в ночное небо, давясь собственными слезами. Все стало еще хуже, чем раньше. И самое ужасное, что у него больше нет пути назад.