Мой раб Люциус

Гарри поймал горячую сцену под конец: Люциус лежал виском на бортике ванны, одной рукой беззастенчиво удовлетворял себя, пальцы другой входили внутрь. Возбуждение подступило, стоило представить, как он проталкивает их внутрь — туго, преодолевая сопротивление мышц, вот на пару секунд ему удается расслабиться, после чего напряжение подступает снова, сфинктер сжимается, выталкивая их. Как горячо! Нет, он нисколько не жалел, что решился вытащить его светлость из грозившего ему Азкабана и что пришлось разливаться соловьём перед кучкой стариков в Визенгамоте. Оно того стоило. Зрелище, захватившее его, заставило пересохнуть в горле; оно доказывало, что Малфой страстно его хочет. Настолько, что неудобства отступают на задний план — ведь дно ванны твердое и скользкое, а вода наверняка остыла, пока он развлекается сам с собой. Гарри облизал тонкие губы и сжал их. На лице проступила холодная суровость, профессиональная выдержка опытного аврора, за которой он прятал собственную страсть. Оставалось последнее — коротко пробежаться по письму взглядом, удивлённо приподнять брови, заметив, что Малфой решил разорвать с сыном и женой всякую связь, и спуститься вниз. Он вряд ли спит, а если и станет вновь притворяться, Поттер найдет, чем его разбудить. Его сильную быструю поступь Люциус расслышит издалека. Дверь распахнулась. — Последние пару дней я подумывал о том, чтобы позволить своему рабу передвигаться в границах Мэнора, но, как вижу, своеволие ваше простирается куда дальше. Он втянул носом запах, потом приблизился. На кончиках светлых малфоевых волос поблескивала влага. — Душ? Без моего присмотра? После того, что сказал недавно колдомедик? Разве я позволял такое? — с деланным удивлением спросил Гарри. — В таком случае, раздевайтесь. Я должен посмотреть, не причинили ли вы себе... Вреда. При этих словах он сглотнул. В штанах уже было тесно. Возбуждение резкими толчками приливало и делалось все сильней. Он схватил Малфоя зашиворот, рывком поднимая к себе. Чуть нагнул к нему голову, когда поставил его перед собой на колени. Ворот рубашки едва не придушил Люциуса, когда Гарри ощутимо его тряхнул. Малфой сам закашлялся. Гарри перехватил его за горло рукой, заставляя поднять взгляд на себя. Потянулся к поясу, извлёк плеть. — Эта вещь должна быть вам хорошо знакома, — он сунул ее Малфою чуть не под самый нос. — Узнаёте? Я пущу ее в ход. Жаль будет украшать такую нежную кожу новыми отметинами, но это не моя вина. Снова задумали очередную дурость? Не удивлюсь, если спонтанные выбросы магии могли пробудить в вас излишнюю самонадеянность. Но причина раздражения была не совсем в том. В этот раз Гарри повалил его на постель без предварительных приказов раздеться и показать себя. К запаху влажного тела примешивалось ещё что-то: он было принял это за аромат какого-нибудь шампуня, но потом понял, что пахнет вовсе не от волос, а, пожалуй, ниже. Отмывал промежность после его "грязных касаний"? Гарри опустил взгляд вниз: на ягодицах поблескивала следы влаги, и это была не вода. Нечто более маслянистое, заставлявшее плоть блестеть. — Что это? Вопрос был задан шепотом, но достаточно угрожающим. Он перехватил Малфоя за пояс, устраивая поперек коленей, грубо раздвинул руками ягодицы. Шлёпнул пару раз ладонью по ним — звук вышел хлесткий, место удара краснело. Потом он прошёлся двумя пальцами вдоль ложбинки между ягодиц, дотронувшись ануса, и попутно отметил, как быстро Люциус вздрогнул. — Смазка, — констатировал он. — Откуда? Говорите, не вынуждайте меня действовать силой. Гарри выдохнул. Нет, он бы хотел отходить его так, чтобы тот стонал, умоляя сжалиться. Мысль о том, как тот податливо впустит его в себя, заставляла замирать. Гарри прошёлся вдоль спины, гладя, потом заставил раздвинуть бедра, оглядывая его там. Мошонка лорда Малфоя поджалась — точный признак того, что он был возбужден. Гарри не отказал себе в удовольствии дотронуться до нее, ощупать яички и обхватить, но едва ему начало казаться, что Люциус дышит чересчур тяжело и готов кончить, как он резко передавил основание члена. Тоже грубо и достаточно болезненно, но действенно. Малфой чуть ли не заскулил. — Я не позволял кончать без моего приказа. Говоря честно, он вообще не был уверен, что Люциус способен сдержаться и не излиться в произвольный момент. Он перевернул его на живот, уложив на постель, сам навис сверху. Самое время, чтобы напомнить о клятве. Цепочка проявилась, серебрясь, прохладной змейкой струилась вокруг шеи. Гарри провел по груди и по торсу кончиками пальцев: соски у Малфоя стали твёрдыми и горячими — он прошёлся по ним вновь и вновь, сжимая. Дёрнул цепочку, после чего последовал новый всхлип. — Я мог бы спросить, чего хочет мой раб, но это очевидно без лишних слов. Верно? Я, похоже, могу не бояться? Отрадно видеть, что силы позволяют удовлетворять свои желания, но сейчас и впредь я буду против, если то происходит без моего позволения. А теперь покажи мне, Люциус, снова, как делал это с собой. Покажи, как кусал губы, проталкивая в себя собственные пальцы. Люциус молчал, выжидая и разговаривая с собой. "Он видел." Осознание этого факта заставило Люциуса, что вытирал волосы, мелко вздрогнуть, особенно глядя в лицо Поттеру, от которого буквально исходили волны желания и гнева. Вот тебе и обезопасил себя, черт подери, так попасться на первом же разе! Подрочил так подрочил. — Я просто хотел расслабить мышцы. Ты и не запрещал. И хотя препираться явно было лишним, стоило только Люциусу потянуться к завязкам сорочки, как зверь сорвался с цепи. Ощущение ладони на горле, вид почти черных глаз напротив, руки, что ставят на колени и душат, заставляя закатывать глаза и кашлять, вцепляясь в чужие руки, пытаясь разжать чужие пальцы на горле. От взмаха опустившейся на тонкую кожу плети его тряхнуло еще сильнее. Конечно, он её узнал. Куда уж еще знакомей, учитывая, что это плеть из его собственного поместья, которая не раз и не два ходила по его шкурке. Собственно, почти все следы, что сейчас столь тщательно стираемые, были оставлены именно ею. И конечно, все попытки прошептать хоть что-то, скрыть липкий страх и ужас из глаз — все было тщетно, особенно учитывая, что прошла какая-то минута, и он снова лежал у Поттера на коленях, будто нашкодивший ребенок, вверх белым задом и чувствовал, как его ощупывают, будто породистую скотину. Шлепок, касание, пальцы исследуют нежную кожу, размазывая маслянистую жидкость, а на ухо вдруг слышно шипение Хозяина. Люциус зажмурился. Пожалуй, жалел он только о том, что он подвел целителя... Хотя он не попросил ни оружия, ни других опасных передачек... А разве сам Поттер не хотел его трахнуть? Так что такого в том, что он начал сам готовить свой несчастный зад? А вот его организм кажется воспринимал все буквально. Потому что сперва такой оргазм вкупе с фантазиями, а потом настоящий Поттер с своими прикосновениями и голосом, со своими приказами, — и Люциус был снова возбужден. Да настолько, что чуть как мальчишка не кончил, когда аврор схватил его за столь пикантное место, еще и прерывая наслаждение. И Поттер снова смотрел на него. Прямо в глаза, наслаждаясь тем, как бывший сиятельный Лорд кусает губы от возбуждения, мажет собственными капельками смазки, что сочились из головки члена, по животу, и смотрит на него блядски затуманенными глазами. И сам не понимает, что с ним, что произошло и почему он помешался на этом Поттере. Цепочка, как и ласки слишком чувствительных сосков, пожалуй, стали последней каплей. Потому что противиться приказу Люциус не мог, даже если бы очень хотел. Все мысли исчезли из головы, кроме одного крайне четкого приказа, и Люциус приподнялся на локтях, чувствуя, как пылают щеки. Кинул взгляд вбок и отодвинул полотенце, показывая баночку с смазкой и даже открывая ее, черпая пальцами немного пахнущей травами густой мази. Дал пару секунд ей согреться и медленно, будто заторможенно, перевернулся на живот, вставая на четвереньки и пряча лицо в подушке, сжимая во второй руке одеяло. Пальцы с искрящимися на солнце капельками смазки коснулись ануса, что еще помнил их проникновение парой минут назад, а потом оба пальца спокойно и медленно, погрузились в анус, заставляя Поттера захлебнуться то ли воздухом, то ли слюнями от осознания того, как столь простое и незамысловатое действие может быть одновременно столь развратным. А сам Люциус не мог даже думать. Только прерывисто дышать, закрыв глаза, слыша, как бьется в груди сердце, словно набат, прогибая спину как тогда, в ванне, и проникая в себя глубже. Разводя пальцы в стороны и представляя, как у Гарри расширяются зрачки, потому что вместо его пальцев он представляет свой член. Сейчас на его глазах сиятельный лорд Малфой сам растягивает свою задницу для него, так еще и приглашающе разводит ноги, поджимая пальцы на ногах от бегущих по телу мурашек. Гарри усмехнулся, увидев извлеченную баночку со смазкой. Отнять её в качестве наказания? Да, только позже, не сейчас. Сейчас он хотел насладиться зрелищем сполна и устроился, ерзая и не замечая, что тоже слишком возбужден. Определенно, долго наблюдать за Малфоем было невозможно. Гарри сам невольно облизал губы и издал тихий рык желания, после чего перехватил руку Люциуса за запястье и отвел её, не позволяя больше дотрагиваться до себя: он вообще разрывался между тем, чтобы навсегда запретить ему это и продолжать, несмотря ни на что. Нет, сегодня он хотел кончить в него и не собирался прерываться на полпути. — Развратный, — прошептал он Малфою. — Ты же прямо создан для этого, ты знаешь? Он устроился сзади, быстро высвободившись из собственной одежды. Его член стоял прижатый к животу, с набухшими венами и болезненным чувством жжения. Обхватил Люциуса за пояс, притянув к себе, проехавшись головкой меж раздвинутых ягодиц, наслаждаясь тем, как плоть касается плоти, как плавно она скользит и как послушно замирает Люциус, его раб. Его собственность. — Встань удобнее. Прогнись в спине, — ягодицы Малфоя обжег новый шлепок. — Вот так. Гарри обозревал его с удовлетворением. Кости торчали не так сильно, и тело казалось еще светлее, кожа — почти бархатистая на ощупь, красневшая от каждого грубого прикосновения, не говоря об его шлепках. Гарри сосредоточенно продолжал хлестать его ладонью, временами задевая сам чуть растянутый и выпирающий сфинктер. Иногда он прерывался, чтобы сделать пару фальшивых толчков в эту узкую, но готовую к нему дырочку, но потом отстранялся и продолжал череду шлепков — так, чтобы у Малфоя все горело. Рукой он бесцеремонно провел у него в паху, наслаждаясь снова нежностью кожи — даже паховые волосы на ощупь казались мягче. Снова вовремя перехватил его член, пережимая и не давая кончить и расслабиться. А потом, вжавшись и крепко удерживая, плавно вошел в него. Медленный толчок заставил Люциуса хватать воздух ртом. Он впустил его в себя, но тут же рванулся вперед, тихо взвыв от боли. Хватка Поттера была сильнее. Они замерли — Гарри, наклонившись, мог увидеть, как блестят выступившие слезы на темно-серых глазах. Он нагнулся, легонько куснув, будто отвлекая от боли. — Не стоит так напрягаться. Я не хочу, чтобы ко всему букету болезней добавилось ещё и выпадение прямой кишки. Колдомедик, безусловно, исправит это, но подумайте, каково будет предстать перед ним в таком положении. — В таком случае, он поймет, что я был прав, попросив у него смазку, прежде чем вы... сорвались, — прохрипел Люциус, сжимаясь в один комок, и заодно, между прочим, зажимая Поттера в своей заднице. Кончиками пальцев Гарри снова мягко гладил самый низ его живота. Грубость удачно контрастировала с нежностью. — Выдохните. Незачем нервничать. Гарри склонился над его плечом. Его возбуждала горячая узость этого тела. Ему хотелось ожесточенно драть его, но на глазах Малфоя все ещё стояли выступившие слезы, и он ограничивался тем, что продолжал гладить и оттягивать его соски, чтобы возбудить сильнее. Люциус начал постепенно отзываться на ласки, сам, приподняв бедра, двинулся ему навстречу, позволил войти в себя до конца. За первым долгим движением последовало второе. Толчки практически впечатывали Люциуса в постель, размеренные, но сильные. Темп ускорялся, но не слишком быстро. В первый раз Гарри не хотелось подолгу мучить его. Он ослабил хватку — но Малфой сам приникал к нему, двигался навстречу, давал погрузиться, ощутить узкие стенки ануса и то, как нервно подрагивают его мышцы. Гарри обхватил его член рукой, делая пару поступательных движений в такт своим. — Можно, Люциус, — почти беззвучно позволил он, размазывая капли смазки по головке его члена. Люциусу понадобилось время, чтобы хоть немного прийти в себя, разогнать боль по телу. Хотел он знать, какой член у Поттера, вот и узнал. И, наверное, хорошо, что еще играл с собой, а то бы Поттер точно порвал его, глупый мальчишка. Дышать. Считать. Позволить слезам капать на подушку. И медленно расслабляться, пытаясь освободить свой разум от желания начать лупить Поттера чем-нибудь. Цепочка предупреждающе натянулась, придушивая за одну мысль о вреде хозяину, но слава Мерлину, что в этот момент Люциус и сам подался назад, случайно, но Гарри воспринял это как знак к продолжению, и... Люциус и сам не понял, как так получилось, что он стонал и выгибался в руках этого чертового Поттера. Поттера, что гладил и ласкал, Поттера, что только что выпорол его задницу так, что она горела огнем, Поттеру, чьи яйца вбивались в него с такими развратными шлепками, что хотелось спрятать лицо в подушке и закрыть уши, лишь бы не слышать звуки своего падения. И уж конечно, уже второй раз сдерживаемый от оргазма, он не пропустил тот момент, когда Хозяин сам начал ласкать его, да еще и своим голосом на ухо, разрешая кончить... До чего же он докатился. Люциус не выдержал, застонав в голос, напрягая мышцы до хруста и чувствуя, как Поттер толчками догоняет его, заливая горячей спермой. Чувствуя и бессильно опадая на кровать, чувствуя, как дрожат колени и руки от напряжения, а анус неприятно пощипывает. Да уж, к таким размерам он не готовился. И пока бывший аристократ пытался примириться с своим падением, а его нынешний Хозяин приходил в себя, прижав его к кровати и тяжело дыша ему в шею, они оба и не заметили, что вокруг посверкивают небольшие вспышки света. То ли стихийный выброс магии, то ли что-то еще... В конце концов, Люциусу было сейчас не до этого. Он распластался в кровати как лягушка, поворачивая голову вбок и облизывая пересохшие губы. Вытянул ногу, бесцеремонно отпихивая Поттера и попытался приподняться, но куда там. Отпихнешь эту массу, что сейчас прижимала к кровати. — Г... Поттер, встань с меня. Ты сделал, что хотел... и ты меня сейчас раздавишь. Вроде бы сначала хотел назвать его по имени, а после сбился, называя так, как звал почти двадцать лет. Ну не мог он привыкнуть к обычному обращению, да и не обговаривали они это. А еще за злостью, всегда можно скрыть смущение. И усталость. И удовольствие от того, что красивое подтянутое тело вжимает тебя в кровать, порыкивая, потому что ему нравится держать тебя в руках, вот такого, тяжело дышащего и загнанного, будто кобыла в случке. Со стороны "Г... Поттера" раздалось тихое фырканье. Он слез, избавляя от своей тяжести, но не отпустил, продолжая прижимать к себе, и даже член вынимать не торопился — наоборот, толкнулся вперед еще несколько раз, точно по инерции, давая понять: "Ты мой, мой!" Ладонями он рассеянно поглаживал его грудь, соски, подергал цепочку. Когда голова перестала кружиться, а сладкое и долгожданное изнеможение прошло, Гарри поднялся. Люциусу явно пришлось хуже — наверняка он все еще ощущает пульсацию боли в заднем проходе. Гарри прикрыл его покрывалом. Не удержался даже от того, чтобы погладить, пройтись ладонью по плечам, завести светлую прядь волос за ухо. Нагнулся, собственнически целуя, почти кусая тонкие, вечно надменно изогнутые губы. — Только не надо говорить, что тебе наша близость не доставила удовольствия, — Гарри был безжалостен. — Потому что это будет ложь. Раб привязан к господину. Пока ты противишься, но... Со временем это станет твоей сущностью. Ты кончил подо мной, Люциус. И кончишь ещё не раз. Он залюбовался им, отрываясь. Не зря он так его желал. Что его ждет, когда магическое ядро придет в норму? Тогда он сам себе позавидует, хотя и сейчас Малфой был хорош, особенно таким, разгоряченным, с медленно сходившим со щек румянцем смущения. — Позволь, я посмотрю, не причинил ли вреда, — и, не дожидаясь позволения, снова заставил развести бедра и раздвинул ягодицы. Стоило нажать на припухший сфинктер, из него вылилось пару капель спермы с примешивающейся сукровицей. Небольшая трещина. — Ничего, это заживет. Не стоит дергаться, — он достал мазь и мягкими круговыми движениями втирал ее в кожу и в складочки вокруг. — В следующий раз подготовимся получше. Мышцы привыкнут. Люциус — что за гордая порода — не казался особенно благодарным в ответ на это щедрое обещание. Гарри шлепнул его по заду, но потом оставил, тем более, что время было позднее. — Спи. Лучше всего — спи. Иначе силы не восстановить. Я хочу, чтобы ты был в хорошей форме.