Чан провел выходные в общежитии: несколько раз выходил за паршивым кофе к автомату, заказал чаджанмён. Он отключил мобильник и закинул его под подушку, чтобы не маячил перед глазами. Листы с текстами песен покрывали пол, синтезатор подключен. Чан любил практиковаться именно на выходных: комнаты в общежитии пустовали, так что Бан никому не мешал. Карандаш за ухом, шатен снова и снова писал текст и перечеркивал, напевал ещё незаконченную мелодию под нос и разминал правую кисть. Перегретый ноутбук давно жил в «ночном режиме»: Чан даже не помнил, когда в последний раз его отключал. Назойливая мелодия не выходила из головы, но блондин никак не мог подобрать правильное звучание.
— Попробуй другую тональность, — прохрипел голос позади.
Бан обернулся и наткнулся на внимательный взгляд карих глаз. Почти черные, они смотрели поверх парня, куда-то вперёд, где располагались тексты песен Чана. Незаконченные, всего-то наброски, он решил приклеить их на стену, чтобы каждый раз возвращаться к написанию, но далеко так и не продвинулся.
Незнакомец оставил сумки с вещами и, придерживая рукой чехол с гитарой на спине, двинулся мимо Чана к стене. Парень оторвал один из листков, пробежал глазами и хмыкнул:
— Неплохо, — он вернул листок на место и обвел комнату глазами. – А она, кажется, притягивает таких, как мы.
— Таких, как мы?
Парень поставил чехол с гитарой, и Чан смог прочесть имя. Почти выцветшее, оно еле виднелось, так что Чану пришлось напрячь зрение.
«Мин Юнги».
—
Тех, кто любит музыку, — Юнги скинул потертую в рукавах джинсовку и завалился на кровать. Он повернулся к соседу спиной, скрестив руки на груди, и, кажется, задремал. Бан ещё долго сверлил спину Мина, пока тот не произнес: — Я жил здесь до тебя, пока не уехал. Между двумя и тремя часами ночи мелодии приходят в голову лучше всего.
И он был прав.
Чан прекрасно знал это.
— Так мы теперь соседи? Я привык жить и работать один.
Юнги лишь цокнул языком, доставая гитару из чехла и перебирая струны тонкими пальцами вместо радиатора. Исцарапанные костяшки саднило, но Мин не обращал внимания на боль. «Наверное, и на пианино играет, — подумал Чан, — с такими-то пальцами».
— Я просто привык быть один. Ты поёшь?
Чан больно прикусил язык, чувствуя медный вкус во рту, и поежился. Конечно же, он пел. Парень часто пел на трансляциях, иногда вместе с Сыльги, как это было на школьном конкурсе, но не более. Но Юнги не требовался ответ блондина: он уже все понял.
— Хм, может быть, — произнес Юнги вслух скорее себе, чем Чану, - Да, наверное... — наконец Мин вспомнил о существовании соседа и постучал ладонью по кровати. – Эта моя.
Чан сгреб оборудование на пол. Что-то пришлось пристроить на столе, рядом с ноутбуком, что-то засунуть под кровать. Когда Бан закончил с перестановкой, Юнги закинул ноги в пыльных ботинках на кровать и отключился, все так же придерживая гитару.
«Я просто должен смириться, — успокаивал себя Чан. Он уже тысячи раз прогонял в голове сценарии трансляций под ворчание соседа. – Просто должен идти вдоль пунктирной линии».
Но Чан ошибался. Юнги часто не бывал в комнате. Порой он и вовсе ночевал не здесь, так что Чану стоило вздохнуть полной грудью. Но сколько бы он не открывал форточку, высовываясь в окно, Чан не мог.
***
— Так ты заинтересовался?
Чан и Сыльги сидели в парке возле общежития. Небольшой и уютный, друзья часто подкармливали там воробьев и чаек. Даже сегодняшний случай не стал исключением: Сыльги бросала крошки батона птицам в перерывах между рассказом Чана. Бан Чан и сам не понял, когда таинственный сосед стал ему интересен. Наверное, в тот момент, когда из гитарного чехла выпал отрывок недописанной песни. Лишь две строчки, что обрываются на полуслове, но Чан встрепенулся. То, с какой неизведанной силой Юнги смог повлиять на Чана, сбивало блондина с толку. В этих строчках таилось столько отчаяния!
— Мне любопытно.
— Тогда, может быть, вам стоит поработать вместе?
«Поработать вместе с Мин Юнги? С этим угрюмым, чудаковатым сонбэ?».
— Я не...
— Подай ещё батон, _ Сыльги протянула руку. – Ну же, Бан Кристофер Чан, птицы сейчас обгадят твою толстовку, если ты не поторопишься.
— Кан Сыльги! – Чан всплеснул руками, пытаясь оттереть пятно влажными салфетками, пока Сыльги катилась со смеху.
«Наверное, работа с Юнги-сонбэ и не такая уж плохая идея», — обречённо подумал Чан.
***
«Угрюмый», — думал Чан, глядя на Юнги.
В основном сосед заваливался в комнату ближе к ночи, напевая что-то под нос. Изредка он играл на гитаре, подбирая рандомные аккорды, но никогда не делился самым сокровенным.
Песнями. Музыкой.
Чан и сам не понял, в какой момент хотел услышать творчество Юнги. Сосед был совсем не против ночных «порывов» Чана, а, наоборот, заваривал крепкий чай и, не вынимая пакетик, сосредоточенно вслушивался в игру и голос австралийца, лишь иногда делая неизвестные пометки в блокноте. Бан Чан ждал, когда Юнги что-нибудь скажет. «Неужели его музыка так хороша? Неужели о́н так хорош?». От сонбэ Чан слышал, что Мин – настоящий талант, бесценное сокровище университета, но сам парень не находил в его минутной игре на гитаре чего-то завораживающего. Мин закрывал глаза, перебирая тонкими пальцами струны, хмурил брови и, кажется, отключался на мгновение. «Интересно, я тоже выгляжу так со стороны?».
Чан мог только догадываться. В конце концов он тоже закрыл глаза и заиграл.
***
Чан мчался со всех ног: если он сейчас же не возьмёт флешку с проектом, то подставит всю группу. И как она только вылетела из головы? Он сидел за проектом до поздней ночи, в какой-то момент отключился прямо на полу, а, проснувшись, рванул в кампус.
Заворачивая за угол, коридор жилого корпуса наполнился музыкой.
Чан мог только догадываться, но сразу понял.
«Мин Юнги – сокровище университета».
Бан замер у дверей, впитывая мелодию. Он мог лишь представлять, как пальцы Мина скользят по клавишам синтезатора, а мелодия наполняет сердце. Именно это и любил Чан больше всего: возможность влиять на душу, на сердце. Глаза Бана загорелись, но внезапный порыв эйфории испарился: Юнги прекратил играть. Словно мальчишка, Чан юркнул за угол, боясь быть застуканным. Будто он сделал нечто постыдное. Будто слышал то, чего не должен был.
Мин вышел из комнаты, накинув рюкзак на плечи. Бан Чан заскочил внутрь и схватил флешку. Собирался уже уйти, как замер на месте. Клочок бумаги торчал между клавиш:
«
Музыка всегда чувствует правильных людей. Ты просто должен позволить чувствам раскрыться».
