***
18:12 В квартире пахло персиками и спиртом. Антон, честно говоря, пить не собирался. Ему действительно хотелось угодить одноклассникам, подружиться со всеми, однако упиваться в хлам перспектив не возникало. Оксана хмурилась, держась за локоть Антона, и не решалась от него отходить. — О, вы новенькие, — воскликнула одна из девушек, отрываясь от беседы с каким-то незнакомым парнем, — я вас видела сегодня на классном часу. Она была одета в джинсы и голубую рубашку, подчеркивающую тонкую талию. Антон обратил внимание на её симпатичную внешность и красивую, широкую улыбку. — Я Ира, — улыбается она и протягивает руку сначала Оксане, а затем Антону, — здесь не все наши, если что. Поэтому, если вы кого-то видите впервые, можете даже не знакомиться! — смеётся девушка, чуть подавшись вперёд, а потом внимательно всматривается в лицо Шастуна. Парень слегка тушуется под таким изучающим взглядом и уводит глаза в сторону. — Я Оксана, — отвечает, наконец, Суркова, улыбаясь новой знакомой, — а это Антон! — Чудно, — отпивая из стакана, говорит Ира и облокачивается на стену, — тебе очень идёт это платье. Выглядишь потрясающе! Почему сегодня была не в нём? Оксана, растерявшись, ответила не сразу. Кинула волнующийся взгляд на Антона и, заметив его улыбку, усмехнулась сама; щёки заметно загорелись. — Мне показалось, как-то вычурно… — Очень зря, — пожимает плечами Ира, тут же добавляя: — идём на кухню? Там все напитки: можете себе что-то выбрать. — А мы не скидывались… — неловко говорит Оксана, смущённо всматриваясь в Шастуна, который ещё не сказал ни слова. Он только пристально рассматривал присутствующих, ища в них теперь уже знакомые лица. — Брось, это и не нужно! — улыбается Кузнецова и ведёт друзей в сторону кухни. Уже там Антон встречает Глеба и Артёма, которые сразу начинают что-то рассказывать про Влада и его сумасшедшую бабушку, не пустившую его отмечать. Шастун всё выслушивает, параллельно следя за смущённой Оксаной, болтавшей с Ирой и ещё двумя новыми девушками. Поймав её взгляд, Антон вопросительно кивает, беспокоясь за новую подругу; однако, получив в ответ спокойную улыбку, он окончательно расслабился. Значит, все отлично. Значит, можно выдохнуть.***
2 сентября. Проснувшись, Арсений некоторое время лежит в постели, рассматривая небо за окном; на улице тучи и несильный ветер, раскачивающий верхушки деревьев. Он, еле заставив себя встать с постели, открыл форточку, пуская в комнату прохладный воздух. Голова слегка гудела из-за утомления; кажется, он совсем не отдохнул за каникулы. Однако, не обратив на эту мелочь ни толики своего внимания, Арсений отправился в ванную. «Холодный душ отрезвляет даже тогда, когда ты не пьян». Это Попов знал отлично; и, встав под бьющие струи душа, он даже не пытался настраивать воду. Тела коснулась лёгкая дрожь, отчего Арсений несколько секунд стоял, замерев, и привыкал к температуре. Привычка вставать максимально рано, чтобы никуда не торопиться, развилась у него ещё в юности. Арсений, будучи даже подростком, просыпался часов в пять утра, наблюдал за покрасневшим небом в окне, слушал пение птиц и рассматривал пустующие дороги. Это было его маленькой отдушиной. Так и теперь, Попов встаёт максимально рано и, заваривая себе кофе после душа, выходит на балкон. Таким было его утро. Таким оно и будет дальше. Только через два часа начнётся официальный рабочий день, а Арсений уже бодр и собран. В отличие от Антона. Раздражённо отключая очередной шумевший будильник, Шастун переворачивается на живот и снова засыпает. Через пять минут по комнате снова разносится звенящая трель отложенного будильника, и Антон, матерясь, опять его отключает. Затем, перевернувшись на спину, он смотрит в потолок и ненавидит сегодняшний день. Мысли, мешаясь, лезут в голову. Вчера вечером ему скинули расписание, и он сразу же пожалел, что родился на свет: семь уроков, да ещё и электив по русскому. Осталось только надеяться, что учитель будет хорошим. Тогда, может быть, и терпеть будет проще. Однако, больше всего Антона волновало не это. Ужасное настроение оправдывалось четвёртым уроком: алгеброй. Антон вчера пытался максимально ненавязчиво всё разузнать, неловко спрашивая про Арсения Сергеевича, (и остальных, чтобы было не слишком палевно). — А, Поповский у нас математик, — отзывался незнакомый парень, держа в руках третий стакан пива, — хороший мужик. — Да, мне он тоже нравится, — поддакивал Артём и улыбался, — я у него даже на допы ходил; потом, правда, мне стало лень, и я перестал. Шастун не мог даже приблизительно представить, что будет говорить Арсению. Как тот отреагирует? Может, он вообще выставит его за дверь и даже слушать не станет? — Не, не он бывает суровым, конечно, — задумчиво сообщает Ира, — иногда может просто так самостоятельную дать и всё такое; правда, оценки он после этого почти никогда не ставит. Только хорошие. Вздрогнув из-за очередного отложенного будильника, Шастун вскакивает с постели и некоторое время сидит, пытаясь проснуться. Затем, не задумываясь, натягивает джинсы с футболкой и идёт умываться. Настроение отвратительное.***
На улице оказалось более прохладно, чем посчитал Антон. Однако, он всё-таки поленился подняться в пустующую квартиру за толстовкой, поэтому на ледяной ветер он никакого внимания не обращает. Арсений в это же время никуда не торопится, спокойно выбирая между серой и белой рубашкой. Выбор падает на первую, поскольку выделяться не хотелось. Попов одевается и, закрывая квартиру, вызывает лифт. «Жить на восьмом этаже здорово только тогда, когда ты любуешься видом из окна». Наконец, добравшись до улицы, Попов достаёт сигареты и закуривает. Он делает это крайне редко, но сейчас отчего-то очень хочется. Настроение падает, несмотря на тешащую прохладу. Арсений даже для себя самого не может найти причины такой смены эмоций. Добравшись до школы, Антон ужасно продрог, отчего его слегка колотило. Да, на улице было тепло, однако холодный ветер не давал сделать и вздоха. — Привет, — улыбается он небольшой толпе у кабинета русского, — а почему вы в класс не заходите? — Закрыто, — отвечает ему Ира, держа в руках яблоко, — Павла Алексеевича ещё нет в школе. Кажется, девушка немного занервничала при появлении Антона; она выпрямилась, опустила руки, нервно сглотнула и не спускала глаз с парнишки перед собой. — А какой он, кстати? Нормальный или же… — Павел Алексеевич? Он очень крутой! — восклицает другая девушка, и восхищение в её глазах подтверждают её слова. — Да, он реально классный, — соглашается Ира, нервно смеясь с реакции подруги, — это Лиза. — Я очень его люблю! Он и шутит, и объясняет понятно… — Короче, не парься, — улыбается Ира, перебивая одноклассницу, — он реально хороший. Тебе понравится. Шастун кивает, не отвечая, отходит в сторону и опирается на подоконник. Пока что в коридоре нет никого из тех, с кем бы он мог подольше побеседовать, а мешаться чужим компаниям не хотелось. До урока ещё двадцать минут, а Антон волнуется так, словно стоит перед кабинетом алгебры. Или перед Арсением. Антон, отдавшись размышлениям о сегодняшнем дне, даже не стал доставать телефон. Он не мог думать ни о чём, кроме учителя по математике. «Боже, да вы же даже ещё не встретились, чего ты паришься на пустом месте?!» «А может, и встретимся сейчас? Что, если он пройдёт к себе через этот коридор?» «И как я оправдаюсь? По-моему, адекватных оправданий мне нет» — Здравствуйте, Павел Алексеевич! — повысила голос Ира, смотря мимо Антона. Шастун чуть вздрогнул и тут же повернулся, увидев быстро идущего мужчину. Он широко улыбался и махал им. Не особо высокий, худой, с острыми чертами лица и короткой стрижкой. — Не стойте, заходите в кабинет, — говорит он вместо приветствия и открывает класс, в который тут же вваливается человек шесть, — я тебя раньше не видел… — прищуривается он, останавливая Антона рукой. — Я перевёлся, — выпаливает подросток, — профили не те… — А имя? — Антон Шастун, — отвечает парень и, дождавшись кивка Павла Алексеевича, проходит в класс.***
Арсений Сергеевич ждал Пашу и, проведя три урока, задумался о том, что тот не придёт. Хотя, вероятно, Павел Алексеевич планировал зайти после учебного дня, что было бы логичнее. Остановившись на этой мысли, он подпер голову рукой, наблюдая, как ученики девятого класса, спеша, собирают свои вещи. На самом деле, Арсений пока не знал, согласен он или нет. Нужно ли это ему? Сможет ли он? Всё было слишком сложно, и выйти из зоны комфорта было слишком страшно. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — загалдели ученики десятого «В», заходя в кабинет сразу после девятиклассников, — как давно мы вас не видели! Попов улыбается и болтает с подростками, которые между делом спрашивают, будет ли сейчас самостоятельная. Арсений не садист, поэтому проводить проверочную не собирается. Он смеётся со всеми и забывается. Наконец-то забывается, улыбаясь радостным лицам своих учеников. Шастун, в свою очередь, стоял у кабинета, не решаясь войти. Глеб, с которым он сидел на предпоследней парте, уже зашёл внутрь, оставив его наедине с собой. В коридоре никого не было. Кажется, Антон даже слышал голос Арсения, его смех… и смех тех, кто с ним говорил. «Может, уйти к чёртовой матери?» — Антон, всё хорошо? — вышла из кабинета Оксана и, взволнованно всматриваясь в лицо парня, положила на его плечо свою тёплую маленькую ладонь. Шастун несколько секунд смотрел на неё, обдумывая, что ответить, а затем ему пришла дурацкая мысль, которую он сразу же поспешил озвучить: — Перемена пятнадцать минут? — резко спросил он, округляя глаза. — Десять, но через шесть минут звонок… — Неважно! Слушай, — Антон чуть нагнулся, чтобы говорить тише, — пожалуйста, попроси Арсения Сергеевича выйти в коридор, но не называй моего имени! Ни в коем случае не называй! — Почему? — Неважно! Прошу, мне это очень нужно! — Оксана пару секунд смотрела на Антона, а затем зашла в класс, ничего не ответив. В кабинете было шумно. Арсений что-то писал в журнале, и когда к нему подошла новенькая, попросив на пару минут выйти, он слегка опешил. Суркова объяснять ничего не стала, бросив короткое «сами увидите». Сердце зашлось с новой силой, когда Оксана не возвращалась целых две минуты. Однако, когда в голову пришла мысль о том, что его просьба была проигнорирована, дверь открылась, и за ней показался Арсений. Антон придерживался ладонью за подоконник, словно боясь упасть. Волнение подкашивало ноги. Попов тут же уставился на Антона, замерев на месте и медленно закрывая дверь. На лице повисло удивление, смешанное с растерянностью или даже испугом. — Здравствуйте, — нелепо улыбается Шастун, а в глазах его предательски наворачиваются слёзы; он некоторое время молчит, глаза мальчика бегают, а руки заламывают пальцы, — я не знал, как вам сказать, — Антон сразу поставил на себе крест, заметив серьёзное выражение лица учителя, — как сказать… — То есть? — глухо отзывается он, убирая руки в карманы брюк. Арсений уже догадывался, что именно может ответить мальчик. И это звучало ненормально, абсурдно и неестественно. Так не могло быть. — А сколько тебе лет сейчас? — Двадцать, недавно исполнилось. — То есть… — замолчав на пару секунд, Антон тяжело выдыхает и закрывает глаза, — мне шестнадцать и я учусь в десятом классе, — нервно усмехается он, но в ответ не видит даже тени улыбки, — я учусь в этом классе, в этой школе… а вы мой учитель. И я надеялся, что вы… — Иди в класс, — резко перебивает его Арсений и поднимает ладонь, как бы останавливая, — сейчас будет звонок. Антон некоторое время молчит, не спеша уходить. Он смотрит на поникшее лицо учителя, теша себя надеждами, что потеряно ещё не всё. — Я могу остаться после урока? — неуверенно спрашивает Шастун через пару секунд и проглатывает ком в горле, мешающий что-либо говорить. Арсений в ответ ничего не говорит. Он встал полубоком, смотрел куда-то сквозь стену напротив и медленно мотал головой. Выражение неоднозначно. То ли разочарование, то ли страх, то ли потерянность… — Странно, как бывает, правда? Мир словно сошёл с ума… — зачем-то говорит Антон, но затыкается, когда Арсений переводит на него отрешённые голубые глаза. — В класс. — только и отвечает он, кивком указывая на кабинет. Антон повинуется: медленно обходит напряжённого учителя и заходит в класс, где ученики галдят и смеются. Попов же следовать за ним не спешит. Ждёт, когда парнишка скроется и, нагибаясь, упирается ладонями в колени. Он не знает, как себя успокоить. — Я учусь в этом классе… в этой школе… а вы мой учитель Не знает, как привести себя в чувство. В голове не укладывается то, что только что произошло. Быть этого просто могло. — Пиздец, ну просто пиздец! — закрывая лицо руками, шепчет Арсений и садится на корточки; затем по школе разносится звонок, болезненно отдаваясь в ушах. Казалось бы, хуже уже быть не может, но, блять, у жизни получилось удивить его. «Выходит, странное поведение Антона было обосновано? Он же, выходит, знал!» «Но если он понимал, что рано или поздно ему придётся встретиться со мной, почему не сказал раньше? Почему поставил в ступор именно сейчас? И что теперь делать? Как себя успокоить? Как собраться?» Хмурясь, Попов растирает глаза и тяжело вздыхает. Сейчас нужно хотя бы один урок провести и расслабиться. Несмотря на присутствие Антона. Даже если он будет сидеть прямо перед его лицом. Даже если все мысли теперь заняты только им… Даже если… — Блять… — снова выдыхает Арсений и, собравшись, встаёт с корточек. Он, не думая, открывает дверь, тут же упираясь в каштановый затылок Антона. Однако, заставив себя увести от него глаза, уверенно идёт к своему учительскому столу. День обещает быть тяжёлым.