Всё сгорает, и ты перегоришь

      10 сентября.       Антон, наконец дождавшись пятницы, с неприкрытым счастьем обнаружил два урока математики в расписании. Конечно, он был рад, однако, эта радость основывалась лишь на Арсении Сергеевиче.       Всю эту неделю они контактировали мало; Арсений держался, как мог, полностью игнорируя все выпады Шастуна. Конечно, мысли его заняты были только им, отчего Попов бесился и срывался на других своих учениках, но менять что-то он не хотел. Или не мог.       Или не решался…       В школе Антон снова просто существовал; уроки тянулись медленно, отчего парень скучал, почти засыпая на парте.       Однако, теперь, находясь в кабинете математики, Антон рассматривал серьёзное выражение лица учителя, и мысли об уходе домой пораньше покинули его голову.       — Что-то вас мало, — констатирует Попов, обращаясь к ученице за первой партой, — разве все? — та оглядывается, сообщая, что два ученика сбежали из-за «плохого самочувствия».       — Химия была, — смеётся Влад, — вы сами понимаете… — намекая на отвратительную учительницу, договаривает он. Арсений строит наигранно «печальное» выражение лица и надувает губы.       — А как же я… — улыбается он, и по классу проходит тихий смех, — ну и ладно, не очень-то хотелось. Сегодня я просто прочитаю лекцию, которая поможет вам вспомнить материалы прошлых лет… — продолжает Попов, — вы напишете конспект, после чего я вас отпущу… поэтому, чем раньше мы начнём, тем скорее закончим.       Антон даже расстроился. Волнение поутихло, и на смену ему пришло другое чувство. Ранее он тоже ощущал нечто подобное: какое-то странное желание смутить, видя в ответ улыбку или растерянность.       Подперев голову ладонью, Шастун стал детальнее рассматривать черты лица своего учителя, словно не насмотрелся на него за все предыдущие уроки. Признаться, парень даже не пытался показать, что слушает его. Голос мужчины терялся где-то в мыслях, а ручка в пальцах лежала только для вида. Антон ничего не конспектировал.       Он, поймав на себе нахмуренный, серьёзный взгляд, бессовестно продолжил водить глазами по слегка взлохмаченным волосам. Спускаясь к родинкам на щеках и шее, он чуть улыбнулся. Желание коснуться рукой его кожи, почувствовать её, далеко не в первый раз ударило в голову. Рассматривая расстёгнутую на одну пуговицу рубашку, он с любованием запоминал и её закатанные рукава.       Антону было обидно из-за деланного безразличия.       «Я ведь не слепой», — повторял про себя Шастун и расстраивался всё больше.       Он понимал, что мужчина перед ним только играет образ серьёзного человека, однако и сомнениям место тоже было.       «Ты ведь сам придумал и поверил в свою блядскую правду…» — укорял себя Антон.       Однако, уходя от неприятных мыслей, подросток снова обратил внимание на руки; они ему нравились даже больше остального. Руки, которыми так часто взмахивал Арсений Сергеевич, объясняя особо «щепетильные» моменты в теории.       Попов, естественно, ученический взгляд видел. Даже больше, он ему ужасно мешал. Сосредоточиться не выходило, а игнорировать уж тем более. Однако, никак не останавливая парнишку, Арсений сам себя закапывал. Первым он уж точно эту странную игру не прекратит.       Антон знал, что мужчине неудобно. Он частенько ловил его взгляд на себе, после чего показательно спускался по телу мужчины вниз… кажется, к брюкам.       «Ну это уже ни в какие ворота»       — Я надеюсь, всё понятно? — резко обрывает лекцию Арсений и смотрит в глаза Антона; что-то в его взгляде ученика напугало, — значит, все идут домой, а ты, — указав на парня ручкой, зажатой в ладони, с нажимом продолжает мужчина, — остаёшься и показываешь, как ты законспектировал всё, сказанное мной.       Сердце тут же зашлось в неподдельной тревоге. Антон послушно оставался на месте, дожидаясь, когда все уйдут. От прежнего запала не осталось и следа; смотря на мужчину, сидящего на краю учительского стола, он старался не уводить глаза в сторону. Тот тоже нервничал; об этом говорили его руки, взволнованно заламывающие пальцы.       — У нас завтра первым уроком физкультура, и заниматься, я так понимаю, ты не будешь… — и многозначительно опустив глаза на бёдра парнишки, Глеб улыбнулся и пошёл прочь.       Шастун нахмурился и, бросив «совсем баклан», невольно улыбнулся. Однако, признаться, слова Глеба на прощание только убили всякую надежду на помилование. Не хватало ему в жизни таких подколов и шуток, что-ли?       Всё это время Арсений не сводил глаз с растерянного Антона за предпоследней партой; и как только последний человек вышел из класса, он слегка приподнял голову, готовясь слушать. Шастун же упрямо молчал, старательно всматриваясь в ледяные глаза напротив. Только когда мужчина двинулся к нему, ученик почувствовал усилившуюся тревогу в груди.       — Показывай конспект, — подойдя к парте Антона, скомандовал Арсений; он взял в руки тетрадь ученика и открыл на первой странице, — ну надо же, ничего нет! Никакой лекции!       — Арсений Сергеевич… — говорит вдруг Шастун, но мужчина, резко ударив тетрадью по парте, его затыкает.       — Ты… ты всё так досконально знаешь? Или считаешь, что можешь сам ничего не писать и мешать мне? — спрашивает Попов, чуть нагибаясь к ученику, который тут же, не сдерживаясь, смотрит на свои пальцы, — ладно бы ты просто ничего не писал, я бы пережил это, но что за… что ты пытался во мне увидеть?       Антон резко переводит взгляд на Арсения, а в глазах его читается уверенность, невесть откуда взявшаяся. Он некоторое время молчит, рассматривая лицо учителя, а затем даже улыбается.       — А чем я вам, собственно, мешал?       — Чем ты мне мешал? — эхом повторяет Арсений.       — Я, честно слово, не понимаю, — отвечает Антон с короткой заминкой и откидывается на спинку стула, — или, быть может, вас я скорее смущал? «Мешал» не то слово, не находите?       — Шастун, — останавливает парня Арсений, выпрямляясь, — ты с огнём играешь.       — Ага, — самодовольно улыбается парень, складывая руки на груди, — я в курсе.       Арсений смотрит на его нахальное выражение лица и проигрывает одним простым жестом: он первый опускает мимолётный взгляд на губы, после чего резко отворачивается.       Как вообще так получается? Почему он не может справиться с каким-то наглым подростком? В какой момент он потерял эту способность? Откуда такая неуверенность?       — Это зря, — небрежно бросает Попов, не зная, что ответить, — потому что…       — Зря, потому что огонь может вспыхнуть чуть сильнее, чем я планировал, — чуть тише говорит Шастун, не спрашивая, а утверждая, — и тогда может случится пожар.       Антон медленно поднимается, оказываясь в полуметре от учителя. Арсений внимательно смотрит на его лицо, чуть щурясь, и ловит себя на мысли, что было бы интересно посмотреть, как далеко зашёл бы ученик. Шастун тоже в ожидании в него всматривается. На губах мальчика играет слегка нагловатая, хитрая улыбка. Выражение лица Попова даже издалека не напомнило бы что-то доброжелательное.       Он смотрел исподлобья, чуть наклоняя голову вбок; руки в карманах брюк, поза напряжённая. Кажется, он был на пределе, и он это знал.       Также это понимал и Антон.       А когда Шастун приоткрыл рот, собравшись что-то сказать, Арсений поднял ладонь вверх, тем самым его останавливая. Какого же было его удивление, когда Антон послушался. Казалось бы, этот человек уж точно теперь не станет повиноваться.       Особенно сейчас, когда он так распалён.       — На следующем уроке я спрашиваю у тебя всю лекцию, — чуть тише говорит Арсений, серьёзно всматриваясь в зелёные глаза напротив. Антон некоторое время не реагирует, с недоверием разглядывая и его.       — И это вся ваша месть? — слегка разочарованно говорит он через пару секунд, — это и есть пожар?       Арсений, молча смотря на Антона, изучает этих пляшущих чёртиков в его глазах. Он думает, а затем делает один единственный шаг вперёд, из-за которого парень моментально тушуется. Улыбка с его лица сползает, а огоньки в глазах гаснут. Расстояние между лицами не достигает и двадцати сантиметров.       — Не провоцируй меня, — натянуто улыбается Попов, — потому что…       — Потому что у вас тоже нет контроля? — перебивает Шастун, пытаясь выглядеть по-прежнему уверенным. Непонятно, что и кому он пытается доказать.       Подождите, он сказал «тоже»?       — Потому что пока ты слово в слово будешь рассказывать эту лекцию, — кивает Арсений, — я буду мысленно тебя иметь. — договаривает он чуть тише, с удовольствием отмечая, как улыбка Шастуна повторно гаснет.

***

      Арсений в этот же день договорился о встрече с Серёжей, который, в свою очередь, очень обрадовался и согласился приехать. Попов на радостный выпад друга только улыбнулся, бросив в трубку короткое «жду».       Ближе к вечеру Арсений попрощался со своим учеником, занимавшимся у него на дому, и стал ожидать приезда друга. Он поставил чайник, заварил себе и Серёже чай, украсил стол небольшой корзинкой с разными конфетами и всё время кидал мимолётные взгляды на время, сознавая, что Матвиенко снова опаздывает.       20:11       По квартире раздаётся звонок и Попов сразу бежит открывать дверь. Настроение слегка подавленное, но мужчина искренне надеется на друга. И действительно, стоит ему увидеть приветливое лицо Серёжи, как апатия резко исчезает, заменяя себя на предвкушение и даже радость.       — Прости, — вместо приветствия кидает парень, проходя в коридор, — там ливень идёт, ты видел?       Арсений переводит взгляд на зашторенные окна и, улыбаясь, отрицательно мотает головой. Он рассматривает красную толстовку Серёжи, его чёрные рваные джинсы, и усмехается.       — Ты с работы? — спрашивает Попов и забирает у друга зонт, унося его на балкон, чтобы высушить.       — Конечно, — устало вздыхает парень, — можно я сегодня останусь у тебя? Утром мы могли бы вместе поехать на работу. Вернее, ты на работу, а я домой.       — Идёт, — пожимает плечами Арсений, — но ночуешь ты на диване.       — Я и на полу уснул бы, — смеётся Серёжа, проходя на кухню, — о, горячий чай это то, что мне нужно сейчас! — восклицает он, хватая белую большую кружку.       — Я так и подумал, — улыбается Арсений, садясь на небольшой коричневый диван перед кухонным столом, — прохладно у меня, да?       — Есть немного, — кивает Серёжа, — ты меня пригласил для чего-то конкретного или просто так?       — По идее, просто так, — отвечает Арсений, не спеша брать в руки свой заваренный чай, — но и поговорить я с тобой тоже хотел… кое о чём.       — Об Антоне опять? — отзывается Серёжа, улыбаясь в кружку.       — Да, но теперь проблема стала чуть масштабнее, — задумчиво говорит Арсений через несколько секунд и откидывается на спинку дивана, — я, кажется, очень хорошо влип.       — По-моему, это было ясно ещё летом, — отвечает Матвиенко, всматриваясь в сосредоточенное лицо друга, — хотя я всё ещё удивлён, что ты способен на искренние чувства, — говорит он, — но я всё ещё не уверен в их подлинности… — отмечая заметную усталость и, может, какую-то тоску в глазах, добавляет он.       Арсений выглядел по-домашнему уютно. Взлохмаченные тёмные волосы, белая, слегка мятая футболка и серые спортивные штаны. На лице синеватые мешки от недосыпа и утомлённости. Левая рука, расслабленно лежащая на столе, едва заметно дрожала.       — Теперь всё ещё сложнее, — говорит он через пару минут, игнорируя слова Серёжи о его искренности; Матвиенко его не отвлекал, зная, что Арс собирается с мыслями, а это может занять некоторое время, — короче, вышло всё так, что теперь Антон мой ученик.       — Забавно, — улыбается Матвиенко, замечая на себе серьёзный взгляд друга, — ну ты же шутишь?       — Я выгляжу сейчас, как весельчак? — вопросом отвечает Попов.       — То есть, Антон твой ученик? Я не понимаю, — приподнимает плечи парень, — что это значит?       — Это значит, что он мой ученик, в прямом смысле этого слова. Мы встретились в школе, — вымученно улыбается Арсений и, подавшись вперёд, подпирает голову рукой, — он наврал тогда о возрасте: ему шестнадцать.       — Он несовершеннолетний? — округляет глаза Матвиенко, чуть повышая голос.       — Ага, — выдыхает Попов и мешает ложкой чай, в котором нет ни сахара, ни молока, — он несовершеннолетний… а я взрослый мужик, уже построивший с ним какие-никакие отношения. В фантазиях, естественно.       — Ну ты же их строил, когда ему было двадцать, — нахмурился Матвиенко, — это не считается! Тем более, он не выглядит, как ребёнок!       — Нет, я не считаю себя педофилом, — резко выпрямляется Арсений, — если ты об этом. Он действительно не выглядит, как… ребёнок. Хотя, кого я вообще обманываю? Я даже не хочу пытаться что-то с ним строить! Он ребёнок! Он самый настоящий ребёнок!       — Успокойся, — кидает Матвиенко, отставляя от себя чай; он несколько секунд смотрит в стол, думая, а затем, кусая губы, переводит глаза на Арсения, — и что ты думаешь делать?       — Игнорировать, — после долгой паузы отвечает Попов, — не обращать внимания.       — Зная тебя, это продлится недолго, — с сомнением отвечает Серёжа, после чего Арсений снова выдавлено смеётся, — ты херово выглядишь… — добавляет он, наблюдая за вскинутыми бровями друга.       — Серьёзно? — улыбается он, — ну вот…       Затем, поднявшись, Арсений берёт кружку чая и выливает всё содержимое в раковину. Серёжа, наблюдая за этим, молчит.       — Заварю себе кофе, — объясняет свои действия Попов, замечая заинтересованный взгляд друга, — тебе не долить чай? — и, дождавшись неловкого кивка, забирает у Матвиенко кружку.       Вскоре у Серёжи получается отвлечь Арсения каким-то сериалом в жанре «ужасы», и они оба смотрели его, лёжа в постели Попова. На одеяле, естественно. Матвиенко изредка кидал сочувствующие взгляды на обречённого мужчину, с выразительной скукой следившего за происходящим на экране.       Вечер близился к ночи.       Может, от усталости, а может, и от скуки, Матвиенко, не выдержав, уснул на левой стороне кровати. Арсений некоторое время думал, рассматривая умиротворённое лицо друга, а затем ушёл ночевать на диван.

***

      11 сентября.       Проснулся Арсений с головной болью и плохими мыслями; помня о присутствии другого человека в квартире, он чувствовал себя немного некомфортно. Нет, Серёжа, конечно, был его лучшим другом, он ему доверял и нисколько им не брезговал, но… всё равно что-то мешало.       Еле поднявшись с дивана в гостиной, Арсений пошёл в душ. Зеркало его не обрадовало: кажется, мужчина выглядел ещё хуже. Заспанные глаза, спутанные волосы, мятая футболка. Отмахнувшись от себя, Попов включил воду и, раздевшись, встал под прохладные струи.       Серёжа тоже не спал: он сидел на кухне и, услышав включенную воду, заварил Арсению кофе. Сам он пил чай, листая новостную ленту в телефоне.       Через некоторое время Попов, уже одетый, прошёл на кухню и улыбнулся такому же заспанному другу.       — Доброе утро, ты как? — первым говорит он, поднимая небольшую кружку с заваренным кофе, — спасибо.       — Отлично, — кивает Серёжа, улыбаясь на «благодарность», — прости, что уснул вчера. День был адским.       — Хорошо тебя понимаю, — пожимает плечами Арсений, — всё в порядке, это не страшно.       — Ты так на работу ходишь? — спрашивает Серёжа через несколько минут. Он рассматривал усевшегося Арсения перед собой. Показательно проходясь глазами по внешнему виду мужчины, он улыбался, отчего тот хмурился, не понимая в чём дело.       Обычная белая рубашка с закатанными рукавами, простые черные брюки и небрежно уложенные волосы.       — Ты как с обложки плейбоя сошёл, — объясняет свой вопрос Матвиенко, пряча лицо за кружкой, — совращаешь малолетних? Или кого-то определённого?       — Нет, бросай эту тему, — раздражённо кидает Попов, — я всегда так ходил, просто ты редко видишь меня учителем.       — Я всё ещё не верю, что ты можешь кого-то учить.       Парни смеются, после чего Арсений предлагает Серёже подвезти его домой, с чем тот радостно соглашается. Никому не хочется в дождь мотаться по метро и улицам.

***

      Всю субботу Антон был сам не свой. Глеб всё время отшучивался тем, что бедному Шастуну очень досталось. «Глубоко», — как Сорокину понравилось говорить. Однако, переодеваясь на физкультуру, парень даже не улыбался на все двусмысленные взгляды со стороны друга.       Поскольку сегодняшний день обходился без уроков математики, Антон чувствовал себя чуть легче. Конечно, он хотел увидеть Арсения, но теперь появился страх, что собраться при нём не получится. Особенно, после последнего разговора.              — …я буду мысленно тебя иметь.       Шастун несколько секунд смотрит в глаза учителя, который, в свою очередь, выпрямляется, довольный результатом своих слов.       — Ты же себе это позволил.              Безбожно краснея от воспоминаний, Антон уселся на лавочку в раздевалке, ожидая, когда Глеб до конца переоденется.              Отшагнув от учителя, Антон ещё некоторое время не сводил с него глаз, ощущая, как щёки предательски загораются от смущения.       — Я… могу идти?              Прозвенел звонок на урок, и все ученики большой толпой вышли из раздевалки. Антон плёлся рядом со своими одноклассниками, с тяжестью сознавая, что сейчас придётся бегать.              — Конечно, иди, — улыбаясь, кивает Арсений, — пока ты можешь это делать без лишнего дискомфорта.              Признаться, после вчерашнего разговора Антон мог думать только об одном. Наверное, в его жизни ещё не было людей, с которыми он представлял что-то настолько интимное. Ну да, он практиковал виртуальные ласки с незнакомцами в анонимном чате, но всё это было не то.       Такого характера эти разговоры не носили. И такого желания тоже.       «Новый» Арсений Антону, конечно, нравился, не смотря на ужаснейшее смущение, которое он у него вызывал.       — И всё же, я не верю, что вчера у вас ничего не было, — выполняя разминочные упражнения, говорит Глеб, — ну правда, вы же даже не скрываетесь.       — Да с чего ты взял вообще? — хмурится Антон, чувствуя, как злость на друга вымещает все другие мысли. Парень уже который раз пристаёт к нему с этой темой, дожидаясь, видимо, когда Шастун «расколется».       — Ну потому что вы друг друга со стороны не видите, — смеётся Глеб, — вы давно знакомы?       — С сентября, — обрывает Антон, — я по девушкам, блять! Мне неприятно то, что ты говоришь, ясно? Прекращай, Глеб.       — Ты по девушкам? — переспрашивает Сорокин, хмурясь ещё сильнее, — слабо верится.       — Ну и не верь, мне-то что с этого, — пожимая плечами, говорит Антон и делает ненавистную мельницу, — и хватит уже мне о нём напоминать.       — О ком? — улыбается Глеб, хитро играя бровями.       — Об Арсении Сергеевиче, — громче отвечает Шастун, выпрямляясь и смотря на парня сверху вниз, — я сказал, хватит! — несколько девочек спереди обернулись на «парочку», в непонимании уставившись на них.       — Да всё, всё, — смеётся Сорокин, издевательски поглаживая друга по плечу, — не нервничай так.       В оставшийся день парни эту тему больше не поднимали. Прошло ещё несколько наискучнейших уроков, и Антон уже понадеялся, что хотя бы сегодня он проведёт без лишнего волнения и тревоги.       Однако, многого он хочет, по-видимому.              Арсений спускался на первый этаж, держа в руках лёгкую куртку и зонт. Похоже, он тоже собирался отправиться домой, и Антон, поначалу пройдя мимо, бросил тихое «здравствуйте» и остановился. Глеб сделал тоже самое, нахмурившись, и внимательно смотрел в лицо друга.       — Мне нужно спросить у него кое-что, — сдаётся Шастун и, развернувшись, бежит к Арсению, пытаясь игнорировать довольный смех Сорокина позади себя, — иди без меня! — имея в виду столовую, кричит Антон.       Приближаясь к Арсению в момент, когда он надевал на себя куртку, больше напоминающую плотную рубашку чёрного цвета, Антон останавливается и ждёт реакции. Попов сразу заметил Шастуна, но не обращал на него ни толики своего внимания. Только внезапно появившиеся желваки на его висках говорили о том, что он в курсе присутствия мальчишки.       — Арсений Сергеевич, — не выдержав, зовёт Антон, и Попов кидает на него мимолётный взгляд, — вы уже уходите?       — Как видишь, — бросает он, отчего Шастун снова теряется; он некоторое время стоит, переминаясь, а когда Арсений, полностью собравшись, оборачивается на него, вздрагивает, — что хотел?       — Я не понимаю пару моментов в… в лекции… — неуверенно говорит Антон, — я надеялся, вы мне поможете.       — Ты слушал меня вчера? — спрашивает он, наблюдая за потерянностью во взгляде ученика, — мой ответ идентичен твоему.       — Арсений Сергеевич, — зовёт его Шастун, но мужчина, развернувшись, идёт к выходу. Антону ничего не остаётся, как последовать за ним; всё равно уроки закончились. Попов старательно игнорирует мальчика, быстрым шагом пересекая расстояние до своей машины. — Арсений Сергеевич! — повторяет Антон и, не заметив реакции со стороны учителя, легонько хватает его за локоть, тем самым останавливая.       Арсений резко поворачивается и смотрит на худые пальцы парнишки, вцепившиеся в его руку; Антон выбежал в футболке, отчего мужчина пару секунд рассматривает бледные предплечья, а затем поднимает глаза и на лицо ученика.       — Что ещё? — спрашивает, резко вырывая свой локоть из слабой хватки Шастуна, отчего тот теряется и сжимает губы.       — Подвезёте меня домой? — невпопад выпаливает Антон, наблюдая за меняющимся лицом учителя, — а то на улице прохладно, а я с собой ничего не брал, — парень сразу дал себе сильную мысленную пощёчину за свои слова; неужели, ничего получше ему в голову прийти не могло?       Арсений молчит, не веря в сказанное. Он действительно услышал то, что услышал? Антону становится неловко, отчего он закрывает глаза и напряженно улыбается.       — Это не мои проблемы, Шастун… — через некоторое время говорит Арсений, слегка растерявшись от просьбы, и садится в машину.       Через заднее зеркало он наблюдает за стоявшим подростком, думающим о чём-то, и слабо бьёт по рулю. Ну что этот парень делает с ним? Почему так тяжело, блять, уезжать без него? Особенно, когда тот попросил подвезти его!       Попов пересиливает себя и трогается с места, оставляя ученика одного.       — Маленький манипулятор… — шипит он и тяжело выдыхает.       Антон чувствует себя проигравшим. Возвращаясь в школу, он встречает Глеба и просит его молчать. Парень же, поднимая руки в «сдающемся жесте», ничего не говорит и лишь загадочно улыбается.

      17:21       Арсений, читая на балконе «Милого друга», пил третью кружку кофе и пытался сосредоточиться на тексте. Прочие мысли каждый раз сбивали его с ног.       — Подвезёте меня домой?       Второй раз прочитывая одну и ту же страницу, Попов думает о чём-то отвлечённом, поэтому, откладывая книгу на стеклянный столик, он допивает кофе и растирает холодными пальцами уставшие глаза. К чёрту.

***

      12 сентября.       Шастун снова не спал всю ночь и случайно встретил отца на кухне. Конечно, он сказал, что у него режим, и он теперь всегда будет так рано вставать; но мужчина, кажется, не поверил.       Договорившись с Димой на шесть вечера, Антон ужасно заскучал. Он как мог тянул время: пытаясь и спать, и читать, и залипать в социальных сетях, и делать уроки, но в итоге ничего не вышло. На часах высвечивалось 11:34, и Шастун, одевшись, вышел на улицу.       Погода была действительно хорошей. Немного пасмурно, но периодически выглядывающее солнце позволяло насладиться теплом. Ветра не было; затолкав в рюкзак толстовку, Антон остался в футболке и джинсах. Он направился в то самое кафе, в котором когда-то встретил Арсения и Серёжу. Теперь Шастун там появлялся часто.       Перед тем как зайти в помещение, парень выкурил три или четыре сигареты подряд, отчего его слегка мотало. Чувство приятное, но немного неудобное. И, уже потом, заказав себе кофе с корицей, (не изменяя новой привычке), Антон уселся за тот самый столик.

Рита

Хочешь встретиться на пару часиков? 12:11

      Девушка долго не отвечала. Антон уже задумывался удалить сообщение и не отвлекать подругу, но как раз в этот момент показалось долгожданное «печатает».        Ой, Тош, я с Сашей сейчас 12:43

Понял 12:44

             Антон не расстроился: ответ Марго был ожидаем. Однако, телефон, как только Шастун прекратил думать о девушке и её подруге, завибрировал, оповещая о сообщении.        А ты сейчас где? 12:56

Кафе напротив «атмосферы» 12:58

             Антон не был уверен, что Рита знает этот торговый центр. Однако, похоже, девушка отлично ориентировалась, поскольку вскоре пришло:        Жди! 13:01              Шастун невольно заулыбался и отложил телефон в сторону. Прошло совсем немного времени; кажется, уже минут через пятнадцать две улыбчивые девушки присоединись к нему, заказав себе одинаковый кофе.       — Я её еле уговорила, — довольно улыбается Рита, — вредина такая! — смотря на подругу, заявляет девушка. Саша хмурится, кидая злобный взгляд на Марго.       Полные противоположности. Одна маленькая, тёмненькая и с длинными волосами; другая высокая, выкрашенная в белый и с короткой стрижкой. Рита одета ярко и броско, а Саша в серых полутонах.       — Так может и не стоило ко мне идти, раз Саша не хотела? — неловко улыбается Шастун.       — Да она не из-за тебя не хотела, — смеётся Марго, — а из-за того, что нужно идти! Ленивая она у меня.       С девушками время летит незаметно. Кажется, Антон обратил внимание на часы почти сразу, а на дисплее телефона уже красовалось 16:39. За это время подростки успели пройти приличное расстояние: они мотали круги от площади и обратно, два раза заходили в какие-то забегаловки, но ничего не заказывали.       Ближе к моменту прощания, Антон задумывается и, дождавшись неловкой тишины, собирается. Тема личная, и нужно быть аккуратным.       — А можно нескромный вопрос, — смотря на сцепленные руки девушек, начинает он, — я просто тут думал про вас, и мне показалось, что вы…       — Мы встречаемся, — кивает Рита, всматриваясь в Шастуна с подозрительным прищуром, — какие-то проблемы с этим?       — Вообще никаких, — смеётся Антон, поднимая руки в «сдающемся жесте» — очень за вас рад, правда.       — Спасибо! — улыбнулась Саша, так редко обращающаяся к Шастуну. Антона это так обрадовало, что он, кажется, просиял.       — Давай и ты делись каким-нибудь своим страшным секретиком, — смеётся Рита, ударяя парня по локтю, — а то у тебя теперь есть на нас компромат, а у нас на тебя нет.       Антон некоторое время думал, рассматривая девушек, но в итоге отмахнулся от мыслей признаться им и в своей ориентации. Тем более, он даже не знал точно, какая она.       — А у меня и нет ничего страшного за душой… — говорит он, отчего Рита ещё раз бьёт парня, только сильнее.       — Тогда рассказывай, в кого влюблён, — улыбается Саша, не выпуская левой руки Марго из своей ладони, — с кем целовался, с кем спал.       — Ответ один, — пожимает плечами Антон, неловко улыбаясь белобрысой девушке в ответ, — ни в кого, ни с кем.       — Серьёзно? — смеётся Рита, — как это мило…       — Прекращай, — хмурится Саша, кивая Антону, как бы извиняясь за поведение своей девушки, — её иногда несёт.       — Антош, бережёшь себя для «того самого»? — продолжает смеяться Рита, немного замедляясь, из-за чего останавливаются и Шастун с Сашей.       — Ну вообще-то, что-то по типу этого… — смущённо пожимает плечами Антон, — а сколько времени? — Саша достаёт телефон и показывает Шастуну: 17:03.       — Тебе пора? — надувает губы Рита, обнимая парня за пояс. Саша пристально за этим наблюдает, но, заметив слегка виноватое выражение лица Антона, тоже невольно расплывается в улыбке.       Попрощавшись с подругами, Шастун идёт к излюбленному бару. Вся дорога сопровождается заунывной музыкой в наушниках, поэтому темп парнишки медленный. Минут через тридцать Антон уже бежит к Позову, неловко машущему ему у дверей «Пушкина».