Всё сгорает, и ты перегоришь

      Вы… вы что, блять, делаете…              Шастун успел лишь задержать дыхание, когда Попов, что-то ему объясняя, невесомо облокотился локтем на его колено. Он всё что-то говорил и говорил, а Антон никак не мог оторвать глаз от рук учителя, находившихся в такой опасной близости с его ногами.       Арсений в какой-то момент тоже этот взгляд заметил и замолчал, всматриваясь в напряжённое лицо ученика. Тот, кажется и не обратил внимания на внезапно наступившую тишину.       — Ты не слушаешь меня, да? — улыбается мужчина, вставая, — ну и как мне тебя учить, если ты так реагируешь на касания?       — Не касаясь меня, — резко выпаливает Антон и даёт себе мысленную пощёчину, — хотя, наверное, вам бы понравилось, если я перед вами на корточках возился, правда?       Арсений опустил руки и вскинул брови; ладно, это поведение больше похоже на того Шастуна, которого он знал с сентября.       — Ты во всём видишь сексуальный подтекст? — складывает руки на груди мужчина, отчего Антон сжимает губы и хмурится.       — Нет, — тише отвечает тот, — но вы же прекрасно знаете, что я не смогу сосредоточиться, если вы будете так делать.       Арсений, старательно сдерживая улыбку, качает головой и опускает глаза вниз, на ноги Антона. В голову лезут разные мысли, самого непотребного содержания, но Попов их умело игнорирует.       — Я могу считать это за признание? — сдерживая смешок, спокойно спрашивает учитель и садится напротив подростка за чужую парту. Они находятся на разных рядах, однако этот несчастный метр между ними не играет никакой роли.       — Нет, это не признание, — тушуется Антон, поднимая с пола рюкзак, — просто вы намеренно издеваетесь, а мне это не нравится! — добавляет он чуть твёрже и кладёт сумку на колени, словно хочет скрыться.       — Как я над тобой издевался? — улыбается Арсений, не веря в текущий разговор, — тем, что перед тобой на колени встал?       — На корточки… — тихо поправил его Антон, пытаясь сохранять ровное дыхание.       Как же тяжело находиться под этим взглядом; как вообще с ним рядом существовать?       — А если на колени встану, что ты скажешь? — усмехнувшись, спрашивает Попов, чуть поддавшись вперёд и уперевшись локтями в свои ноги. Наблюдая за алеющими щеками ученика, он уже не может сдерживать умилённую улыбку.       «Действительно ли существуют люди, так сильно смущающиеся с ничего?»       — Не встанете… — едва заметно улыбается Антон, кивая своим словам.       Однако, когда Арсений поднимается, он уже не так уверен. Смотрит на улыбающегося мужчину, который показательно подтягивает брюки, и, кажется, теперь задыхается. Сердце замирает, но…       — Не переживай, ты прав, — смеётся Арсений, однако этот смех Антон не разделяет; он даже, наверное, немного разочарован.       Наблюдая, как Арсений садится на край парты, Шастун всё-таки выдыхает. Ладно, это и к лучшему. Он, вероятно, не пережил бы, если Попов сделал это. Хотя, представлять его в таком образе Антон не против. В голове самостоятельно рисуется картинка встающего на колени Арсения, и Шастун от этого лишь больше смущается.       — Однако, вернёмся к твоей проблеме, — помахивая листком перед лицом Шастуна, продолжает Попов, — это никуда не годится.       — Так помогите мне разобраться во всём, — просит Антон, отчего Арсений замолчал и нахмурился, — я не знаю, берёте ли вы себе ещё учеников для дополнительных занятий, но, может, сделаете исключение для меня?       — Хочешь ходить ко мне домой заниматься алгеброй? — нарочно задав вопрос именно с такой формулировкой, улыбается Арсений. Антон сжимает губы и встаёт с места, делая пару уверенных шагов к учителю. Он оказывается прямо перед ним, ожидая какой-либо реакции, но Попов, кажется, совершенно не напрягся от внезапной близости.       — Хочу ходить к вам домой заниматься алгеброй, — повторяет он слова Арсения, — и по возможности, ещё кое-чем.       Попов выпрямляется, приподняв голову, и выдыхает. Устало уводя глаза в пол, он обдумывает произошедшее. И произнесённое.       — Геометрией, я имею в виду, — на всякий случай продолжает Антон, видя неоднозначную реакцию мужчины, — мало ли, что вы подумаете…       — Про неё и подумал, — обрубает Арсений, — если мы и будем заниматься, то только здесь, понятно? — договорив, он видит удивление на лице ученика и разводит руки в стороны.       — То есть остальные будут заниматься в тепле и с чаем, а я здесь? — хмурится Шастун.       — Дома у меня холодно, а чай я никому не предлагаю, — пожимает плечами Арсений, — я всё сказал, кажется.       — Ладно, тогда… когда мы здесь с вами встретимся? — спрашивает Антон и, не дав ответить, сразу продолжает: — давайте сегодня после уроков?       — Нет, сегодня не могу, — бросает Попов, — завтра.       — Значит, завтра, — улыбается Антон, — отлично! Завтра после уроков… — с предвкушением говорит он и идёт к выходу, оставляя Арсения одного.       Мужчина ещё некоторое время смотрит на закрывшуюся дверь, пытаясь переварить всё произошедшее. Поведение Антона настолько непредсказуемое, что, кажется, лучше никогда не оставаться с ним вдвоём в кабинете.       Осознав, что он снова прогнулся под давлением Шастуна, согласившись заниматься с ним после уроков, Арсений прошёл к своему столу и закрыл лицо руками. Ненадолго же его хватило; даже месяца не прошло, а он уже, кажется, готов сделать всё, что скажет ученик.       Отказывать ему всё сложнее.

***

      20:16       — Я не буду пить, — мотает головой Попов, заметив хитрость в лице Серёжи, — я заехал посоветоваться.       — Выкладывай, — внимательно всматриваясь в лицо друга, ответил Матвиенко и облокотился локтями на барную стойку, — что он опять натворил?       — Не он, а я, — вымученно улыбается Арсений, — завтра мы после уроков занимаемся алгеброй.       — Это теперь так называется? — смеётся Серёжа, но в ответ не видит и толики былой усмешки.       — Я реально его боюсь, — качает головой Арсений, — блять, или себя! Я не знаю чего ожидать от всего этого. Такие встречи точно ничем хорошим не кончатся.       — Да брось, просто исполняй свои обязанности.       — Я сегодня всерьёз хотел перед ним на колени встать, — перебивает друга Арсений, — ну нет, это звучит странно, конечно, но тогда это было логично. Он этого ждал, я думаю. Короче…       — Короче, ты повёрнут на этом парне, я понял, — говорит Серёжа чуть серьёзнее, а затем, положив руку на ладонь Арсения, продолжает: — однако, когда он тут с другом на прошлой неделе пил, слова о тебе его не остановили.       — А должны были остановить? — и чуть позже, через пару секунд, Попов выпрямляется, — он пил на прошлой неделе? Здесь? С другом?       — Да, — пожимает плечами, — что он там сказал, я не помню. Что-то в духе «мне он никто, чтобы слушаться».       Арсений в ответ молчит. Понимает, что, по идее, так оно и есть.       Он Антону никто.       Однако проявляется навязчивое желание стать этим блядским «кем-то».

***

      Весь вечер прошлого дня Антон спал; ночью же он сидел в социальных сетях и даже поболтал с кем-то в анонимном чате. Ничего серьёзного или интимного. Всё равно подросток каждый раз ловил себя на мысли, что представляет по ту сторону его.       Арсений же после разговора с Серёжей чувствовал себя очень нехорошо; навязчивые мысли мешали. Он всё время думал про Антона, про их будущие занятия и границы.              Границы, которые так хотелось скорее нарушить и в то же время выстроить ещё крепче.              25 сентября.       Придя в школу, Арсений приглядывался к лицам всех учеников, боясь раньше времени встретить Шастуна. Он не любил терять контроль, а когда рядом был он, Арсений не мог контролировать ни себя, ни его.       На уроке Попов внимательно следил за поведением Антона: тот был тих и спокоен. Это даже напрягло Арсения; лёгкая улыбка на губах подростка играла всё занятие, и даже когда Попов обращался к Шастуну, он, кажется, совсем не переживал.       Нет, не то, чтобы Арсению нравился взвинченный Антон, просто уверенность подростка часто играла с ним злую шутку. И эта уверенность слегка пугала.       Попов совершенно не знал этого человека и не знал, как далеко тот может зайти.       А ведь правда… он совсем его не знал…                     13:11       Даже сейчас, снимая пиджак перед приходом Антона, Попов обдумывает это действие. Он теперь каждое своё действие обдумывает, стараясь не сделать ничего лишнего.       Шастун же, пытаясь отвязаться от Глеба, хотел незаметно уйти. Антон не планировал из-за дополнительных занятий выслушивать пошлые шутки друга. Ему хватило их и без этого, поскольку Сорокин искал любую возможность поиздеваться. Непонятно, с чего Глеб был так уверен в своей правоте.       — Ты иди, — хмурится Шастун, медленно собирая вещи в рюкзак, — мне ещё нужно к химичке зайти; кажется, она никогда от меня не отстанет.       — Бля-я-ять, — отзывается Сорокин, с сочувствием поглаживая плечо друга, — может, я всё-таки подожду тебя? Мне несложно.       — Нет, Глеб, правда, — качает головой Антон, стараясь говорить максимально небрежно, — не жди, я наверное буду переписывать последнюю самостоятельную.       — Ответов у тебя нет? — спрашивает Сорокин; и Шастун, обратив внимание на его поникшее лицо, улыбается ему.       Так они и расстаются; один из них уходит домой, а другой поднимается на третий этаж, чувствуя волнительное предвкушение и усталость. Всё-таки, нужно было поспать.                     14:34       Арсений, спокойно рассматривая умиротворённое лицо ученика, даже не улыбался. На лице мужчины застыло какое-то необъяснимо печальное, тоскливое выражение, из-за которого Шастун чувствовал себя немного лишним. Попов же, пытаясь ограничить себя и Антона от отвлечённых мыслей, старался сосредоточиться на помощи подростку.       Только на помощи.       Он стоял чуть поодаль, сидя на краю стола, пока Антон разместился на своём прежнем месте. Боже, наверное, теперь он никогда не сможет со спокойным выражением следить за предпоследней партой второго ряда.       Вдруг Антон резко выдыхает и откидывается на спинку стула, тихо скуля.       — Я не знаю, как решать это, — сдаётся парень, легонько ударяясь головой об парту, — я не могу понять!       — Не нервничай, — выдыхает Арсений и приближается к подростку, усаживаясь перед ним, — здесь всё легко.       Дальше идёт долгая лекция, в которой Попов пытается максимально простым языком всё объяснить. Антон честно слушает, не отвлекаясь, и серьёзно пытается решить такой непростой, казалось бы, пример.       Арсений в это время встаёт с места, (он сидел напротив Антона через одну парту), и обходит весь пустой ряд, максимально растягивая время. В классе они одни, и эта давящая атмосфера, кажется, всё сильнее нагнетала с каждой минутой, проведённой наедине.       — Арсений Сергеевич, — тихо зовёт Антон, и учитель, до этого вглядывающийся в окно, садится рядом с учеником за одну парту; этот жест заставляет Шастуна напряжённо выпрямиться и, сжав губы, внимательно посмотреть на учителя.       Арсений, не увидев в своём поступке ничего, выходящего за рамки, (что, собственно, действительно не несло в себе ничего страшного), всмотрелся в повторное решение Шастуна. Парень занервничал, напряжённо облизывая губы; стало немного тяжело дышать, но подросток старательно пытался унять хлынувшее волнение.       Он чувствовал слегка сладковатый запах кофе, одеколона и как будто холода. Не безразличного равнодушия, а именно холода. Словно человек перед ним сильно замёрз, хотя об этом ничего в Арсении не говорило.       Гуляя по белой рубашке, слегка, кажется, просвечивающейся, пересчитывая родинки на щеке и шее, оглядывая стучащие пальцы по столу и расслабленные руки, Антон каждый раз ловил себя на мысли, что Арсений невероятно хорош собой.       Вместе с волнением появилось желание.       Желание, смешанное с жаждой внимания.       — Всё верно, только вычислил ты неправильно… — улыбается Попов и, указывая на ответ, переводит глаза на ученика. На губах Антона тоже лёгкая, ненавязчивая улыбка, а в глазах как будто умиление и что-то ещё.       И Арсений, вглядываясь в это «что-то», снова сам себе проигрывает. Или Антону.       И не сказать, что он этим поражением расстроен.       Парень пару секунд смотрит в голубые глаза учителя, а затем нехотя поворачивается к уравнению, повторно сжимая ручку в дрожащей ладони. Он возвращается к решению, и теперь им любуется Арсений.       Они словно передают друг другу эстафету, по очереди позволяя спокойно рассматривать друг друга.       В какой-то момент, ожидание и любование Арсения прерывается одним простым жестом, после которого тот совершенно теряется.       Антон, кажется, случайно задел его колено своим. Чуть нахмурившись, Арсений сверлит ученика взглядом, с лица которого не сползает самодовольная улыбка. Он шепчет что-то себе под нос, пересчитывая, и не обращает на строгие голубые глаза совсем никакого внимания.       — Вот, — поворачивает листок Антон, снова касаясь ноги Арсения; он изначально делал это намеренно.       Только теперь, кажется, он не собирается обрывать этот ребяческий поступок, продолжая невесомо касаться чужого колена. Попов поначалу смотрит только на Антона, на его хитрое выражение лица, а затем неуверенно переводит глаза на решение.       — Верно.       Класс вновь погружается в недолгую тишину.       Чувствуя чужое тепло, Арсений, кажется, тоже не планирует прерывать несмелые касания ученика и, вероятно, даже не хочет этого делать.       Откуда-то появляется желание проверить, остановится ли парень лишь на этом или же придумает что-то ещё?       — Давай ещё парочку таких примеров, а после пойдешь домой… — говорит он через несколько секунд, а затем чувствует, как парень, кажется, слегка надавил своим коленом на его. Снова переведя взгляд на Антона, давая тем самым понять, что он всё чувствует, Арсений теряется ещё больше.       Поэтому уверенности Шастуна он боится.       Стоит мальчику чуть надавить, как Арсений сразу поддаётся ему.       — Только сам я всё равно не справлюсь, — игнорируя взгляд учителя, предупреждает Антон, — ну вы понимаете.       — Конечно, — откинувшись на спинку стула, соглашается Попов, — решай.       Тут же опустив глаза на ноги ученика, Арсений точно для себя отмечает, что тот «раздражает» его намеренно. Конечно, это было очевидно с самого начала, но всё же сомнения какие-никакие оставались.       Задумавшись, Попов повёл взгляд по его спине и плечам. Мальчик одет совсем просто: желтая толстовка с закатанными рукавами и черные джинсы. В этот же момент, гуляя глазами по чужому телу, он закинул правую ногу на левую, отчего касание к ученику стало ещё плотнее. Однако, посчитав, что этого мало, он невесомо погладил чужую голень, надеясь на Антона.              Только парень, в свою очередь, ноги не убрал.       — Арсений Сергеевич, — твёрдо говорит он, откидываясь на спинку своего стула, и кидает быстрый взгляд на ноги учителя, — здесь по-другому переставлены действия, значит нужно сначала решить правую сторону? — объясняя, что конкретно ему непонятно, Шастун резко сбрасывает стопой колено учителя, отчего тот от неожиданности случайно ударяется об парту.       Вопрос был высосан из пальца; специально, чтобы отвлечь.       — Я не понял, что тебе не ясно… — чуть потерянно отвечает Арсений, переведя взгляд на самодовольного ученика.       Кажется, именно такую реакцию он ожидал увидеть.       — Да я уже сам, кажется, понял, — с наигранной неловкостью смеётся парень, — спасибо! — и, продолжив писать, Антон снова касается колена учителя. Даже нет, он скорее прижимается. Арсений, растерявшись от всех действий ученика, опять позволяет ему чуть больше положенного.              И не сказать, что ему это не нравится.       До конца занятий Антон ничего нового не делает; продолжая касаться Арсения, парень заканчивает решать усложнённые примеры и радуется, что у него хоть что-то в итоге получилось.       — Кстати, — вдруг вспоминает парнишка, снова поворачиваясь к задумчивому учителю, — я даже не узнал у вас, сколько стоят занятия.       — Что? — Арсений некоторое время смотрит ученику в глаза, а потом лишь отмахивается: — брось, я не возьму с тебя денег.       — Почему обязательно деньги? — чуть щурится Антон.       Арсений неуверенно улыбается в ответ и встаёт, быстро проходя к своему столу. Казалось бы, первое дополнительное занятие, а он уже разложил своего ученика на столе. Мысленно, конечно.       И к сожалению.       — Антон, прекращай, — усмехается Арсений, понимая, что продолжать такой разговор нельзя; просто-напросто опасно, — не нужно…       — Издеваться над вами? — перебивает Шастун учителя и идёт к нему; Арсений застывает, ожидая дальнейших действий ученика даже с предвкушением.       — Нет, прекращай себя так вести, — с деланным спокойствием отвечает Попов, когда Антон садится на край его учительского стола; расстояние между ними, наверное, даже полуметра не соберёт, — ты забываешься.       — Бросьте, — усмехается Шастун, — улыбнитесь и расслабьтесь.       — Я, кажется, ясно сказал тебе прекратить, — более твёрдо говорит Арсений, отчего Антон тушуется или даже расстраивается, — не надо испытывать мои нервы.       Дальше Шастун слегка обиженно молчит, а Арсений его не прогоняет. Позволяет ученику наблюдать за тем, как тот собирается, накидывая на плечи пиджак, убирая в стол лишние листы и самостоятельные. Чуть позже он внимательно смотрит на Антона, который тут же ему улыбается.

***

      В следующие дополнительные занятия Антон ничего нового не вытворял; Отношения их тоже застопорились. Арсений стал реже к нему подсаживаться, предпочитая оставаться в стороне; видно было, что мужчина не то бегает, не то опасается юношу, не пытаясь как-то с ним контактировать.       Шастуну это не нравилось.              1 октября       Парень медленно, как можно более тихо, встал и прошёл по классу к Арсению, который, стоя полубоком, листал ленту новостей. Антон не планировал пугать, но когда он едва заметно коснулся предплечья мужчины, тот вздрогнул и резко выдохнул.       — Антон, просто зови, не надо красться, — говорит Попов, чуть повысив голос, и выхватывает у ученика тетрадь, — что не так?       — Всё так, — улыбаясь, отвечает Шастун и Арсений вынужденно кивает ему в ответ;       — Сколько ты уже решил? Номера четыре, — не ожидая ответа, говорит Попов и обходит парнишку, пролистывая предыдущие решения, — ну и хватит тогда, реши дома самостоятельно ещё парочку подобных, тебе полезно.       — Всё? — вскидывает брови Антон и догоняет Арсения, остановившегося у его парты.       — Этого мало? Можешь номера четыре сделать, я не против, — пожимает плечами учитель, но Антон от этого только больше хмурится.       — Ладно, сделаю четыре, — натянуто кивает он.       — Умничка, — усмехается Попов и отходит к столу, — можешь идти.       — Идти?       Арсений поднимает на него глаза и с ужасом понимает, что парень снова приближается к нему; поэтому, наверное, он в следующий же момент отворачивается и натягивает пальто, вглядываясь в погоду за окном.       — А что, занятия ещё не закончились? — ведёт бровью Арсений, и Шастун после этого пожимает плечами, — тебе разве не нужно собираться?       — У меня всё с собой, — небрежно отвечает он, не сводя внимательных глаз с лица учителя.       Арсений поднимает глаза сначала на ученика, а затем снова в окошко; на улице, может быть, и капает, но совсем немного. Потом, метнув быстрый взгляд на улыбающегося Антона, Арсений проходит мимо и идёт к дверям. Шастун подскакивает следом, хватая на ходу свой рюкзак.       Затем он ждёт, когда математик закроет кабинет на ключ и идёт рядом с ним уже к выходу из школы. Арсений, кажется, не обращает на это внимания.       Хотя бьющееся сердце говорит об обратном.       — Дождь идёт! — радостно заявляет Шастун, всматриваясь в профиль учителя. Они останавливаются под навесной крышей школы, стоя в метре друг от друга.       — И что ты предлагаешь? — прекрасно догадываясь, что может ответить ученик, спрашивает Арсений.       Однако, в ответ он не слышит ни слова, отчего становится печально. Уж лучше бы он сам попросил.       Попов переводит на Шастуна уставший взгляд, рассматривая хитрое выражение лица подростка, и, когда тот неловко пожимает плечами, следует к машине.       — Садись, — кивает он на пассажирское сидение, не успев ещё и двери машины открыть, — но не думай, что я стану твоим личным водителем.       — Я и не надеялся, — улыбается Антон.       Арсений молчит, когда, переведя взгляд на Шастуна, он видит такую самодовольную улыбку. Молчит, когда Антон заинтересованно следит за его руками. Молчит, когда парень рассматривает его профиль, изредка поворачивая голову на дорогу.       — Не хотите зайти на чай? — внезапно предлагает Шастун, когда мужчина в очередной раз остановился у светофора. Арсений кидает на него растерянный взгляд и хмурится: что он ожидает услышать в ответ?       — Ещё чего, — тихо отзывается Попов, трогаясь с места, — и вообще, я предпочитаю кофе.       — Хорошо, — спокойно кивает Антон, — не хотите зайти на кофе?       Арсений не сдерживает неловкого смеха и отрицательно качает головой; когда уже они расстанутся, и он сможет спокойно выдохнуть?       — А может тогда в кафе? — резко прибавляет Антон, — за мой счёт.       — Шастун, — фыркает Арсений, а затем снова смотрит на подростка; кажется, тот слишком в себя поверил, — ты на свидание меня зовёшь или я ошибаюсь?       — Попить кофе я вас зову, — простодушно отвечает Антон, — но можете считать это свиданием.       Наверное, такая наигранная уверенность и помогала ему выглядеть спокойно; в груди же сердце уже почти разбивалось от тяжёлого волнения и страха.       И боялся он не Арсения, а его отказа.       — Я принципиально не хожу со своими учениками на свидания, — через пару секунд отвечает Арсений, замечая, как колени Антона зашли ходуном; ну надо же, он занервничал? — а ты, поверь, не первый кто меня зовёт.       — Ох, извините… — с деланным безразличием отзывается Шастун и отворачивается к окну; сказать, что сказанное его задело… ничего не сказать.       — Однако, — пожимает плечами Попов, замечая обиду в лице подростка, — за свидание я это не считаю.       Антон некоторое время сверлит Арсения взглядом, хмурясь; а затем, когда тот паркует машину у небольшой забегаловки, не может поверить в произошедшее.       — Только потому, что я искренне хочу кофе, — объясняет свои действия математик, сразу выходя из машины. Антон вылетает следом, не пытаясь даже справиться с нахлынувшей радостью.

***

      — Ты не заказываешь? — украдкой поглядывая на парня, спрашивает Арсений, замечая некоторую потерянность в его движениях. Антон смотрит в глаза учителю и, неловко улыбаясь, мотает головой.       — Я не хочу, — бросает парень, рассматривая застывшего мужчину; Попов несколько секунд внимательно приглядывается к пареньку, затем улыбается и кивает, — ну что ещё вы там себе напридумывали? — раздражённо спрашивает Антон, следя за реакцией учителя.       — Я заплачу, возьми себе что-нибудь, — указывая на меню, отзывается Попов, — ну правда, я отказываюсь пить в одиночку.       Антон, не спуская глаз с мужчины, дергается в его сторону, отчего Арсений слегка напрягается; он едва поднимает голову и щурится, выставляя руку вперёд. Держать с Шастуном дистанцию, — верное решение, как считал Попов.       Антон не собирался подходить ближе; он останавливается сам, переводит глаза на взметнувшуюся руку учителя и хмурится.       — Хорошо, — кивает он, не сводя глаз с изящных запястий, — но у меня одно условие.       Арсений некоторое время всматривался в ученика, прикидывая, что конкретно может предложить подросток. Но в итоге, чуть сомневаясь, он только пожал плечами и нервно оглянулся.       — Допустим, какое условие? — тише спросил Попов, замечая прежнюю улыбку на лице Антона.       Улыбку, предвещающую что-то недоброе. Что-то, отчего снова станет неловко и неуютно.       — Вы всё же признаете, что это свидание, — слегка наклонившись, шепчет мальчик.