Пока вы рядом, я совсем не могу сосредоточиться 11:46
На столе Арсения завибрировал телефон, но он не обратил на это никакого внимания. Продолжил лишь что-то объяснять Владу, нервно оглядывающемуся на класс. Только когда ученик отправился на место, а к доске вышла Оксана, Арсений разблокировал телефон и уставился на экран. Мужчина долгое время никак не реагировал, а Антон не мог понять из-за чего. Попов всё-таки напечатал что-то и несколько секунд как будто думал, отправлять или нет. Шастун уже весь извёлся, ожидая ответа. Ничем не могу помочь 11:54 «Серьёзно? И это всё?» Антон посмотрел на Арсения, подпиравшего голову ладонью, и нахмурился. Попов тоже изредка на него поглядывал, однако никаких других знаков внимания не подавал. Кажется, уже минут через пять прозвенел звонок, одним ударом разбивая размышления Шастуна. — Дома решайте следующие три номера, я соберу тетради, — громко объявляет Попов и садится на край своего стола, когда Антон, ожидая опустошения класса, встаёт рядом с ним, — какую реакцию ты ждал? — Никакой, просто мне не нравилась пустая переписка, — улыбается парень и тянется к губам учителя, который даже не улыбается в этот робкий поцелуй, — а ещё вы были каким-то поникшим. Антон не заметить эту холодность не мог, и это безразличие, вкладываемое в поцелуй, сильно подкосило уверенность мальчика. — Всё в порядке, — качает головой Арсений, — и кстати, насчёт сосредоточения: я всё ещё твой учитель и ставить халявные тройки тебе не буду. — Я понимаю, — смеётся Шастун, — но я отказываюсь заниматься дополнительно здесь. Теперь-то вы не можете мне отказать в занятиях на дому? — чувствуя, что Арсений с ответом не спешит, Антон хмурится и добавляет: — Да вы изначально не должны были отказывать. — Неужели ты не понимаешь моих мотивов? — щурится Попов, чуть наклоняясь вперёд, и складывает руки на груди. — Проблемы с контролем? — улыбается Антон, отчего Арсений тоже не сдерживает неловкой улыбки. — Они самые, — кивает он, — но это только из-за тебя. — Во всём я виноват, — смеётся Шастун и подхватывает с пола рюкзак, — в общем, вы меня поняли. Скинете адрес? — и, дождавшись вынужденного кивка, Антон идёт к дверям. Арсений остаётся на месте, так и не сдвинувшись с прежнего положения. Он обдумывает слова Шастуна, его намерения, понимая, что хорошим такие встречи точно не закончатся. И от этого желание эти встречи наконец устроить только возрастает. Возрастает, и в то же время пропадает полностью. Он и без этих встреч далеко зашёл. Настолько далеко, что уже и дороги назад не видит. Поворачивается, видит сзади себя душащую темноту и не замечает даже отголосков тропы назад. А ведь пора бы эту дорогу найти и пуститься в обратный путь.***
21 октября. Встретившись в десять вечера, парни сразу прошли на кухню; Антон был слегка вымотан и не очень хотел пить. Среда, завтра учебный день, и тем более, в расписании стояло целых два урока математики. Не хочет же он светить опухшим лицом перед Арсением и весь следующий день клясть себя за попойку? Однако, не желая оставаться единственным трезвым в компании, он сдаётся. Вскоре ко всем присоединяются Ира и Артем, а еще позже приходит Влад. Поначалу все только разговаривали и жаловались на химичку, так как эта женщина заставила сегодня Сорокина отвечать у доски, впечатав ему в журнал двойку и усадив на место. Парень никак не мог отпустить это и продолжал материть учительницу. Остальные только сочувственно кивали, поддакивая парню. В какой-то момент вся компания перешла в фазу непрошеной неловкой паузы, отчего было ужас как неудобно. Шастун сидел рядом с Глебом, попивая только заваренный чай, и рассматривал Иру напротив. Девушка выглядела хорошо, однако уже была достаточно сильно пьяна. Её волосы небрежно затянуты в хвост, на лице косметики почти не осталось и одета она была просто. Однако, всё равно Кузнецова выглядела симпатично. Ира временами переводила взгляд на Антона и резко отворачивалась. На губах её всё равно не появлялось ни смущённой, ни приветливой улыбки. Это Шастуна разочаровывало. Он не хотел портить с ней отношения, но, кажется, уже это сделал. — Давайте в правду или действие сыграем, что-ли? — предлагает Влад, допивая небольшую рюмку виски и сразу запивая его яблочным соком. Он жмурится, кашляет и забавно улыбается. — Я за, — улыбается Глеб и спускается с дивана на пол, — давайте все так сядем, чтобы удобнее было. Антон молча соглашается и садится рядом с Сорокиным. Он откидывается спиной на диван и закрывает глаза. В груди непонятная тревожность; однако, парень не обращает на неё никакого внимания. — Не спать, Шастун! — бьет Артем парня по плечу и сразу добавляет: — с тебя и начнем, правда или действие? — Правда, — вздрагивает от неожиданности и пожимает плечами Антон, нервно улыбаясь. Ира внимательно смотрит на Шастуна; ее глаза уже немного прикрыты от выпитого алкоголя. Наверное, девушка в первый раз так безотрывно позволила себе рассматривать парня. — Ладно, — пожимает плечами Артём и некоторое время думает, — кого бы в этой комнате ты спас первым делом? Шастун вскидывает брови и долго смотрит на одноклассника. Пришлось задуматься. — Допустим, Иру. Девушка улыбнулась и несколько смущенно засмеялась. Было заметно, что ей очень приятно, и ответом она полностью довольна. — Правда или действие, Ир? — посмеявшись, спрашивает Влад у Кузнецовой. — Правда. — Влюблялась в девушку или, может, целовалась? — Нет, не влюблялась, но я перецеловала всех своих подруг, — посмеялась Кузнецова, прикрывая щеки тёплыми небольшими ладошками. Так проходили минуты. Затем часы. Антон уже не знал, какую именно рюмку по счёту вливал в себя; рядом маячила Ира, постоянно придерживаясь за его плечо ладонью. Она тоже была пьяна, необычно развязно ведя себя рядом с Антоном. Глеб уже давно отрубился на диване, несмотря на всё ещё гудящую музыку. Она пустым шумом вдавливалась в уши и тупой болью отдавалась в голове. Шастун, честно говоря, даже не собирался пить в эту ночь, однако утреннее поведение учителя сильно его подкосило. Он вспоминал произошедшее в машине, думая отчего-то, что им просто воспользовались. Хотя, если так посчитать, это он настоял на своём и добился какой-то близости. В итоге потом сам же от неё отказался. Он сам себя не понимал. — Антон, — падая головой на плечо парнишки, зовёт Ира, и на её губах появляется какая-то чересчур печальная улыбка, — Антон? — Чего? — не сразу отзывается парень и выдыхает, — я уже сплю, кажется. — А я не сплю, я люблю тебя, — смеётся девушка, прикрывая рот рукой, словно вырвались эти слова у неё ненарочно. Антон поворачивается на неё и несколько секунд безотрывно смотрит, — правда, люблю: верь или нет. — Ир… — шепчет он, но в голову вдруг резко ударяют обида и злость; однако, далеко не на неё. Эти же слова, что только произнесла Кузнецова, он никогда не услышит от нужного ему человека. Антон сверлит глазами пьяную девушку и недолгое время думает, прежде чем резко схватить её за обе щеки. Ира, поначалу сильно удивившись, едва отстраняется, но Антон тут же смазано, исступлённо целует её слегка подсохшие, пухлые губы. Он чувствует её вкус, хмурится, углубляя неожиданный поцелуй, и, наконец, отпускает её, однако Ира сама прижимается к нему сильнее. В груди, кажется, становится очень больно. И ей, и ему. Девушку рвёт на куски, а у него внутри пустота и полное безразличие к произошедшему. Теперь она тоже разобьётся. Теперь и у неё нет пути назад. Даже слёзы, возникшие вдруг в карих глазах, говорят об этом. Ира заплакала не от того, что долго ждала этого. Не от того, что представляла их поцелуй по-другому. Не от того, что Антон был несколько груб. Она заплакала от того, что понимала: для него это только часть пьяной вечеринки. Она же будет помнить этот эпизод, несмотря на то, сколько выпьет алкоголя после случившегося. Антон, всё ещё чувствуя вкус чужих губ, только больше себя ненавидел. Это не те губы, не те волосы и не те глаза. Она не та; она вся не та! От этого становилось так тошно, что терпеть уже сил просто не оставалось. — Прости, — совсем отстраняясь, бросает он и закрывает лицо руками, — прости меня, пожалуйста… — добавляет он, поднимая глаза на Кузнецову. Девушка дышит ровно, на лице едва заметная улыбка, а в глазах такое выразительное разочарование, что становится ещё хуже. Она совсем немного качает головой и опускает глаза вниз. Антон не спускает с неё ожидающего взгляда, но ничего не происходит. — Я пойду домой, — отзывается она через некоторое время. — Проводить тебя? — следом встаёт Шастун, но девушка резко отказывается, ускоряя шаг, — давай я всё-таки… Ир? Давай я провожу тебя! — но в ответ слышится лишь хлопок двери и громко гудящая музыка. Ей вдруг становится очень мерзко. Сердце словно разлетается на кусочки, не даёт ровно дышать, принуждая захлёбываться в своём состоянии. Сглатывать слёзы, давиться ими, всхлипывать и шмыгать. Ира быстро одевается на ходу, сбегая по ступеням. Она чувствует его вкус, его губы на своих губах, его тёплые руки на своей коже, его запах… Её, кажется, тошнит. Кузнецова резко останавливается, и облокачивается рукой на перила лестницы в подъезде. Она действительно сильно перебрала с алкоголем. В глазах помутилось; голова кружилась. Состояние всё ухудшалось, но возвращаться туда, где есть он, она не хотела. Именно поэтому, переждав приступ тошноты, девушка двинулась дальше, но уже не бежала и не торопилась. Она спокойно вышла на улицу и некоторое время просидела на лавочке, пытаясь прийти в себя. На улице темно, ветер грубо бил в лицо, вокруг было очень тихо. Вдалеке слышались проезжающие мимо машины. Ира, не желая больше ждать и минуты, встаёт и идёт дальше. Лишь бы скрыться. Она вокруг себя ничего не замечает; и тёмные, следящие за ней глаза, она тоже, к сожалению, не заметила.***
Мы можем встретиться? 1:45 Антон сверлит сообщение взглядом и не верит в написанное. Прошло минут сорок с момента, как Ира убежала из квартиры. За это время парень успел несколько раз протрезветь, подремать и успокоиться. Он все ещё чувствовал чужой вкус и корил себя за содеянное. Я вижу, что ты онлайн. Нам нужно поговорить. 1:48 Мне нужно поговорить. 1:48 Часто ли ваши учителя математики требуют встречи в два часа ночи? Антон, чувствуя прилив странного предвкушения, радостного, счастливого волнения, широко улыбается и выдыхает. Однако, вместе со всей этой палитрой внезапных чувств появляется и тревога, невесть откуда взявшаяся. О чём он хотел поговорить? И связан ли этот разговор с холодностью мужчины?А где ты хочешь встретится? 1:50
Где угодно, я подъеду 1:51Я на каменноостровском 38 сейчас 1:53
Буду через десять минут 1:59 Антон честно ждал, но предчувствие было нехорошее. Уже потом, когда он увидел черную машину, тормозившую около него, он понял, что следующий разговор точно не будет приятным. Как только Арсений вышел из машины, Антон ему улыбнулся и пошёл навстречу. Он потянулся было его поцеловать, но мужчина не дал, резко отвернувшись. — Антон, я только поговорить, — слегка отталкивая парнишку, говорит Арсений и закрывает глаза ладонью, несколько секунд просто потирая их. Шастун слушается, отходя от мужчины, и внимательно, в ожидании в него всматривается. Сердце всё громче бухает в ушах, мешая сосредоточиться. — Я не собираюсь садиться в тюрьму, из-за того, что не могу держать себя рядом с тобой в руках, нет, дослушай меня! — замечая, как Антон уже собирается его перебить, повышает голос Попов, — молчи и слушай. Я с самого начала считал происходящее ненормальным. Ты видел мое поведение, так? Знаю, что поздно сейчас говорить о чем либо, поздно отступать, но… — Блять, ты не можешь бросить меня, — нервно перебивает его Антон, выпрямляясь и сжимая губы, — Арс, ты не бросишь меня! Ты ведь меня не бросишь? — Я не брошу, поскольку мы и вместе не были, — делая максимально равнодушный тон, отвечает Арсений. Все слова даются ему очень тяжело. Он в буквальном смысле их из себя выжимает. Заставляет вылезти, насильно вытаскивая их из глотки. Они режут его подобно наждачной бумаге, и меняющееся поведение Антона тоже не даёт выдохнуть. — Не были? Так что же ты не отступил, когда я сосал тебе в машине?! Что же ты не отступил, когда… — Не ори, просто попробуй понять меня! Ты ребенок! — Я достиг возраста согласия и сам могу решать с кем спать! — Не можешь! — делает шаг в сторону подростка Арсений, но вовремя себя останавливает. Убрав руки в карманы, он опускает глаза и больше их не поднимает. Шастун сверлит его взглядом, тоже отворачивается и быстро уходит вдоль улицы, — куда ты? — Решать, с кем буду спать теперь, раз ты слился, — с видимой злостью огрызается подросток, обернувшись. — Антон, прошу, давай сохраним нормальное, школьное общение, — выдыхает Арс, игнорируя «угрозу» парнишки, — я умоляю, Антон. Я могу найти тебе другого репетитора… — Мы сохраним нормальное общение, — возвращается Антон и подходит почти вплотную к Арсению. Он останавливается в полуметре, чем мужчину, соответственно, затыкает, — но учти один простой факт. Вкус твоей спермы я не забуду, и теперь твоя репутация конкретно для тебя и меня точно испорчена. Не парься, никто о произошедшем не узнает, честное слово. Арсений, виновато сжимая губы, молчал. Он ничего не мог ответить, видя такую злость и раздражение Антона. И, может быть, он бы даже хотел что-либо сказать ему, но, кажется, было поздно. Парень отвернулся и быстро пошел во двор, к подъезду, а в глазах его Арсений видел если не ненависть, то уж точно разочарование и обиду. Мужчина, как только подъездная дверь за мальчиком закрылась, выдохнул и облокотился на капот машины, закрывая глаза руками. И, честное слово, он ни за что бы не простил себе никакого проявления слабости, однако в следующий же момент позволяет себе эти принципы отпустить. Он чувствует слезы, чувствует неизгладимую боль, которую они приносят, и задыхается. Действительно, он, двадцатишестилетний взрослый человек, вслух плачет из-за того, что пришлось отпустить его. Ради него и себя тоже. Но если слезы он и мог себе простить, то этот поступок точно нет. Антон же, в свою очередь, сразу, как забежал на лестничную клетку, сел на корточки и вцепился руками в волосы. Честно говоря, хотелось Арсу со всей силы вмазать. И эта злость на него заставляет оттянуть вьющиеся пряди до боли, чтобы почувствовать что-то, кроме этой адской обиды на его слова. Столько недосказанности, столько абсурда, столько отвратительного вранья, что становится невыносимо тяжело. Чуть позже, по прошествии минут трех или четырех, Антон все же встаёт. Он нервно, трясущимися руками достаёт сигареты и, вероятно, делает ими хуже. Потому что к ужасному, мерзкому состоянию добавляется легкое головокружение и даже тошнота. «Остановился бы на третьей», — мысленно упрекает себя Антон, — «шесть сигарет подряд… это сильно. Придурок» Арсений закрывал рот рукой и не мог остановить слезы. Конечно, он и не пытался особо, однако, в кармане вибрирует телефон, и Попов видит неизвестный номер. Недолго подумав, он все же берёт трубку и молчит, ожидая говорящего. — Арс, — слышится где-то далеко, и Попов этот голос сразу узнаёт, — Арс, прошу, давай встретимся, не бросай трубку. Выдохнув, он нервно смеётся и долго не отвечает, обдумывая слова Дениса. — Ты, блять, как всегда вовремя, — улыбается Арсений, — прекрати. — Пожалуйста, давай встретимся, мы просто поговорим! Я прошу тебя! — Давай поговорим сейчас, что ты хочешь? — вымученно отвечает Арсений и откидывается на спинку кожаного водительского кресла. — Я… ладно, я люблю тебя, подожди, подожди! Я очень люблю тебя, я… я без тебя просто напросто не справлюсь! Прошу, пожалуйста, давай начнем заново… Арсений молчит. Денис ждет. Так проходит, наверное, минута. — Арс? — Я люблю другого человека. Прости меня и больше мне не звони. Дальше он сбрасывает трубку и снова блокирует номер. Захотелось его обвинить, найти в нём причину происходящего, свалить все блядские проблемы на него... но аргументов не было. Умеет же этот парень подбирать момент. Однако, стоит отдать ему должное, он отчасти его успокоил. И на том спасибо. Антон, докуривая последнюю в пачке сигарету, сидел на ступенях в подъезде. В какой-то момент он случайно обжигает указательный палец и вздрагивает от неожиданной боли. Однако, это чувство жжения не кажется Антону неприятным. Наверное, поэтому в следующий же момент он, недолго подумав, отдергивает рукав и тушит бычок о своё же запястье. Стоит признать, это был необдуманный поступок, поскольку Шастун сразу вскакивает, откидывая сигарету и шипя от боли. Парень всматривается в красный ожог на запястье, испачканный пеплом, и не может коснуться раненного места. Кожу словно продолжает сжигать, боль всё не отступает, а красные искорки, рассыпавшиеся по полу, только усугубляли положение. — Долбаёб, — шепчет он о себе же и садится назад на холодные ступени. В груди все еще кричит обида и злость; он все ещё не успокоился. Сердце, однако, больше не волнуется. Оно словно погасло. Погасло также, как и зеленые глаза, в которых, казалось бы, сохранялись раньше тысячи огоньков, которые так полюбил сам Арсений. Сигареты кончились. Шастун, из-за того, что делать ничего больше не осталось, встал и пошел в квартиру Глеба. Он был один. К счастью или сожалению, он был один и в глобальном плане тоже. Диме писать не хочется. Глебу он тем более не признается… матери нет… значит, придётся бороться с навалившимся самостоятельно. Привычно листая сводку диалогов, Антон зацепляется за короткую переписку с Ирой, и ему вдруг приходит ужасная, но такая заманчивая идея… открывая диалог с Кузнецовой, Шастун быстро печатает:Ир, я прошу простить меня за все
Я бы хотел быть с тобой, ты тоже мне нравишься
Но я все никак не мог в себе разобраться 2:35
Равнодушно прочитав признание несколько раз, он наконец отправляет сообщение. «Была в сети в 20:45» — Только не откажи мне… — шепчет парень в пустоту и жмурит уставшие глаза. Арсений, после того, как у него всё же вышло успокоиться, поехал домой. Он пока что был рад, что сумел поговорить с Антоном. Был доволен тем, что теперь его не грызёт изнутри… «Грызёт, Арс», — подсказывало подсознание, сочувственно улыбаясь. — Нет, блять, это правильный поступок, — вслух отвечал себе Арсений, выруливая с центральной улицы во двор своего дома. Уже после, он принял душ и честно попытался уснуть. Долго лежал на мятом одеяле, даже им не укрывшись, и лишь продолжал бездумно всматриваться в потолок. В квартире было действительно холодно, и его стало немного от этого колотить. Пальцы на ногах и вовсе, кажется, онемели. Через сорок минут Арсений всё-таки сдался и пошёл на кухню делать себе кофе. Очередная бессонная ночь никак не изменит его положение. «Ведь, правда?»***
22 октября. Заходя в класс истории, Антон здоровается с Глебом и Артемом, а после сверлит глазами пустующее место Кузнецовой. Иры не было, хотя девушка всегда приходила вовремя. Одноклассники смятения Антона не заметили и продолжили разговаривать об отвлеченном. — А где Ира? — всё-таки спрашивает Шастун у друзей, чем и притягивает к себе их внимание. Парни смотрят на парту девушки и пожимают плечами. Некоторое время они думали, рассматривая лицо Шастуна, а затем Влад первый нарушает молчание: — Ну она вчера напилась, может, отсыпается. Антон садится за своё место и растирает невыспавшиеся глаза пальцами. Веки жжёт, щёки тоже. Кажется, у него была невысокая температура. Чувствовал он себя отвратительно; мысли об уходе пораньше домой атаковали с каждой минутой всё сильнее, но желание увидеть Попова было больше. Антон хотел, чтоб и его день выдался нелёгким. Хотел, чтоб он видел его. Чувствовал его неприязнь или даже ненависть в глазах. Замечал безразличие в поведении. Он хотел, чтобы Арсений понял, что ему тоже плевать на их отношения. Что его ничего не гложет и не волнует. — Я предложил ей встречаться, — делится зачем-то Антон и подпирает голову рукой, — она мне пока не ответила. — Что? — вскидывает брови Сорокин, хватая Шастуна за плечо и разворачивая его к себе, — что ты сделал? — Я поцеловал ее вчера, а она резко ушла домой, — продолжает Антон. Стараться говорить равнодушно ему не приходится: тон безразличен и без этого. Ему было, честное слово, всё равно на чувства девушки. Но, однако, он всё же решил, что ими он мог воспользоваться в своих же целях. Каких именно? Вызвать ревность. «Ты не пользуешься ей», — упрекнул себя парень и мысленно рассмеялся от этих слов. Да, он пользовался. Настолько ему хотелось показать Арсению свой «похуизм» и закричать в его лицо нелепое: «смотри, я так быстро нашёл тебе замену! ну посмотри же!» — А после я по переписке предложил ей встречаться. — Она спит, скорее всего, — подумав, отвечает Артём, — не переживай пока за свою любимую. Парни смеются, а дальше разносится звонок на урок. Один лишь Глеб на рассказ Антона даже не улыбался. Он сверлил Шастуна недоверчивым, разочарованным взглядом, но Антон на это внимания не обращал.***
Урок алгебры прошёл отвратительно. Антон все сорок минут сильно нервничал, стуча ручкой, сжимая губы, заламывая себе пальцы и щелкая суставами. Он чувствовал такую неописуемую злость на учителя, что в какой-то момент пришла мысль просто уйти с урока. Встать и выйти из кабинета прочь. И отчего-то Шастун был уверен, что Арсений не пошёл бы за ним. Позволил бы такое поведение, поскольку знал, что виноват он сам. Арсений, в свою очередь, на ученика внимания не обращал, молча себя проклиная за все произошедшее. Ему в какой-то момент, конечно, пришла идея оставить Шастуна после урока и спокойно с ним еще раз всё обговорить. Однако, он не знал, о чем именно он бы ему сказал, и в итоге просто решил не рвать свежий зашитый шов от недавнего глубокого ранения. В какой-то момент Арсений заметил одну особенность в Антоне. Парень до этого почти всегда закатывал рукава, а сейчас держал их пальцами, максимально натягивая на ладони. Попов подумал о том, что в классе холодно, но как только на глаза ему показались голые руки других учеников, все подобные мысли мужчина просто отогнал. Антон ненавидел Арсения. Его бесило поведение учителя, косые взгляды и исчезнувшая с его лица серьезность. В глазах его осталась, кажется, лишь вина и отголоски деланного равнодушия. И это выражение тоже Антона чрезвычайно сильно раздражало.