-Ведь я обещала.

Вспоминая свою жизнь вплоть до этого дня, я поняла, что никогда ничего не боялась по-настоящему. Смятение, слабое оцепенение, лёгкий испуг - так бы я описала свои чувства в самые, как мне тогда казалось, ужасные моменты моей жизни. Первая встреча с титанами на вылазке отразилась на мне лишь смятением. В день битвы в Стохесе, когда Эрен, чей разум был порабощен Берсерком Атакующего титана, практически раздавил меня рукой, я лишь слабо оцепенела. Когда неразумный сжимал меня в руке, ломая кости и превращая мои внутренние органы в кашу, в ту секунду, когда я поняла, что потеряла ребёнка и, быть может, умерла сама, лёгкий испуг сковал тело и сознание. Лишь сегодня я узнала, каков на самом деле страх. Оказалось, что страх - не пульс в висках, не липкая субстанция, обволакивающая внутренности, не звон в ушах. Это не дрожь в руках, не темные пятна перед глазами, это не учащенное дыхание. Все эти вещи лишь временное недомогание, которое, несмотря на критичность ситуации, все же поддаются описанию. Их можно различить, можно почувствовать, можно даже перебороть. Пульс в висках и учащённое дыхание можно привести в норму сделав пару глубоких вдохов. Звон в ушах не так страшен, ведь глаза видят то, что заставляет противный звук заполнять разум и у человека все ещё есть хоть какой-то контроль над ситуацией. А если перед взором пляшут мутные точки - прикрой глаза, позволь обостриться другим органам чувств. Дрожат руки? И хорошо, значит они у тебя все ещё есть, сожми кулаки! Почувствуй их! Не все потеряно, ведь ты ещё можешь ими управлять. Субстанция же, как оказалось, и вовсе являлась лишь домыслом воспалённого паникой мозга. Никакой липкой жижи внутри тебя ведь и не может быть. Страх же, самый что ни на есть настоящий, до умопомрачения реальный и неподдельный, неконтролируемый - это пустота. Пустота, лишенная чувств. Нет ничего. Страх - это когда ты видишь перед собой что-то ужасное, и вовсе ничего не ощущаешь ни внутри, ни снаружи. Это осознание, что ты совершенно ничего не можешь сделать или исправить. Это безысходность, отсутствие решения, которое может повлиять на ситуацию и переиграть ее исход в выигрышный. Или хотя бы в приемлемый. Хоть в какой-то. Мою трехлетнюю дочь, изредка ерзающую на руках, то и дело прислушивающуюся к округе и вздрагивающую при каждом отдаленном звуке выстрела, сейчас отделяет лишь пятиметровая скала от бойни, что разразилась в порту. И бежать нам некуда. И исправить ничего нельзя. Мне, с Эмилией на руках, предстояло на Перевозчике добраться до корабля, вокруг которого схлестнулись в кровавом сражении Йегеристы, Армин, Конни, Жан и Микаса, и Бронированный титан с Женской особью. Мои губы подрагивали в нервной ухмылке каждый раз, когда я пыталась воспроизвести это в своих мыслях: «Я несу свою дочь в эпицентр битвы. Несу на собственных руках. В эпицентр. Битвы». Моего плеча что-то коснулось. Я медленно моргнула и посмотрела на Леви, сидевшего слева. -Другого пути нет. Взгляд его глаза был прикован к Эм. Я опустила голову на плечо Аккермана. -Как только мы окажемся на корабле, - бормотал он,- все будет позади. Вы будете в безопасности,- он говорил это скорее себе, чем мне. -А как же твоя безопасность, Леви?- шёпот вышел хриплым, я облизала пересохшие губы,- она не может остаться без обоих родителей. -Не проси меня остаться с вами,- отрезал Аккерман,- я не сделаю этого. Мой долг - остановить Эрена. Мой долг,- он замялся,- исполнить последний приказ Эрвина. -Я и не собиралась просить, знаю же, что не послушаешь,- ком в горле мешал говорить твёрдо,- хотя мне казалось, что теперь твой долг - сохранить жизнь дочери. Леви судорожно выдохнул носом. Я закусила губу. Слова прозвучали жестко, оскорбительно, с дюжей долей упрёка. Мне и вовсе не следовало произносить их, ведь Аккерман шёл на верную смерть именно для этого. Для того, чтобы обезопасить ее будущее. Но мне не давала покоя мысль, что он умрет там, сгинет, и оставит ее одну. Губа вновь дрогнула в ухмылке, когда я поняла, что уже давно похоронила себя. Вычеркнула себя из будущего дочери и не смела, даже при том огромном желании, что разрывало сердце на части, даже на мгновение представить себя рядом с ней больше, чем через год. -Всегда выживал и сейчас выживу. -Я знаю,- прошептала я,- знаю. И без того содрогавшаяся земля стала вибрировать с новой силой. Я оглянулась через плечо. -Сейчас!- гулкий рёв Перевозчика резал уши,- все на спину! Пик ловко, невзирая на внушительный размер ее титана, маневрировала по узким улочкам предпортового городка, пытаясь поднести нас как можно ближе к кораблю. Подобравшись к набережной на максимально близкое расстояние, она выглянула за угол дома, за которым затаилась. Я невольно выглянула через плечо Магата и ужаснулась. Столько трупов и крови, Святые. За все то время, проведённое в постоянном сражении с чистыми титанами, я начала забывать, что столько жизней могут унести не только они. Забыла, какими на самом деле бывают люди. И если Конни, Жан, Микаса и Армин, на долю которых выпало убивать своих давних товарищей, делали это со сжатыми до желвак зубами, то Йегеристы, почувствовав ужасающую вседозволенность в погоне за мнимой идеологией, навязанной им Эреном, спускали курки настолько самозабвенно, что не замечали ничего вокруг. Я и забыла, на какую безжалостность способны сами люди. Тела титанов Энни и Райнера больше напоминали куски мяса из которых, не переставая, валил пар. Но регенерация ослабленного воина не могла угнаться за залпом громовых копий, который в них выпускали последователи Флока. Я с ужасом поняла, что они и вовсе не смогут пережить захват порта. -Они умрут,- пролепетал рядом со мной Фалько. Я нервно оглянулась на мальчишку и застыла, увидев как эмоции на его лице сменялись со скоростью света. Ужас, отчаяние, надежда, решительность. Примерив на своём молодом личике все эмоции, которые, казалось, в правильном мире не присущи ни одному двенадцатилетнему ребёнку, Фалько Грайс ощетинился, стиснув зубы. -Я должен помочь им!- воскликнул он. -Нет!- взревела Пик,- ты не сможешь контролировать титана в первое превращение, не смей двигаться! Его светлые брови дрогнули, и тут же стянулись к переносице. -Если бы на моем месте был Гальярд… Он выпрыгнул из седла на спине Перевозчика и бросился бежать к центру сражения. Последнее, что я смогла расслышать сквозь звуки непрекращающихся выстрелов, было: -ОН БЫ НЕ СТАЛ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ! -Пик!- крикнула я, подбираясь к ее голове,- ты должна остановить его! Он убьёт и чужих и своих, ты же знаешь! -Знаю,- прошипела она, провожая его взглядом. Голова Перевозчика едва заметно дёрнулась,- но сначала мне нужно доставить вас на корабль. С этими словами она бросилась к морю, спрыгивая в соленую воду. Пик добралась до судна быстро, ловко запрыгнув на палубу, она принялась докладывать ситуацию Ханджи. Как только мы спрыгнули с ее спины, Перевозчик поспешил обратно на причал, чтобы помочь отступающим разведчикам. На моем локте сомкнулись пальцы. -Уведи Эм в каюту и не высовывайся,- Леви говорил отрывисто, следя здоровым глазом за ходом сражения. Я быстро кивнула и бросилась бежать к первой попавшейся взгляду двери. Краем глаза я видела, как все рассредоточилась по палубе. Что-то щёлкнуло внутри меня, зрение помутнело. Нещадно яркая желтая вспышка на причале молниеносно переросла в оглушающий взрыв. Волна от него ударила в мою спину и сбила с ног. Успев перед падением перевернуться на спину, чтобы не упасть на ребёнка, я рассеяно моргала, пытаясь прийти в сознание. В ушах гудело, перед глазами все плыло. Лишь маленькие точки, снующие в воздухе, служили мне ориентиром. -ОДИН СМОГ ПРОРВАТЬСЯ! Я в панике поднялась на ноги и застыла, вглядываясь в мутное пятно, быстро приближающееся прямо к нам. Успев уловить ярко-рыжий цвет волос и продолговатый силуэт громового копья, смотрящего прямо на меня и Эмилию, я бросилась бежать прочь. Выстрел. Я зажмурилась, прижав дочь к себе. Боли не чувствовала, но глаза открыть не находила сил. -Отличный выстрел, Габи!- прогудела пролетевшая над нами Ханджи. Я вскинула голову к мачте и встретилась взглядом с широко распахнутыми карими глазами. -Спасибо,- одними губами пролепетала я. Габи кивнула и перезарядила ружьё. Я забежала в каюту и рухнула на пол, давая волю слезам. Металлические стены содрогались от выстрелов и взрывов, корабль качало из стороны в сторону. Я уткнулась носом в темноволосую макушку Эм и пыталась успокоиться. Пыталась надышаться родным запахом. Посмотрев на неё мутным от слез взглядом, я видела, что она тоже плачет. Но плачет тихо, без единого звука. Слёзы просто скатывались по ее пухлым щекам, падая на мои руки и разбиваясь о них. -Все в порядке, принцесса,- я целовала ее в макушку, покачивая,- все позади, теперь никто не тронет тебя. Все в порядке. Эмилия прижалась ко мне, ее тело дрожало, ручки сжимали насквозь мокрую от нервного пота ткань моей футболки. Все позади. Все в порядке. Теперь никто ее не тронет. *** Нам предстояло доплыть на корабле до Одии, небольшого портового городка государства Хидзуру, родины госпожи Киеми. Механики Адзумабито должны будут подготовить самолёт, чтобы Жан, Микаса, Конни, Райнер, Энни, Армин, Ханджи и Леви отправились на нем навстречу Гулу, чтобы остановить Эрена. По подсчётам Зое, Дрожь Земли уже уничтожила дюжую долю Марлийского континента, в том числе и Либерио. Сквозь тонкие стены каюты я слышала плачь Габи и Фалько. Мы высадились в Одии, когда солнце уже опустилось за горизонт. Казалось, что если прислушаться, можно было бы услышать, как оно шипит, касаясь водной глади моря. На подготовку самолета у механиков Адзумабито было не более четырёх часов. Госпожа Киёми выделила комнату для меня, Эмилии и Леви, чтобы мы могли отдохнуть. Остальные же разведчики помогали готовить снаряжение. Леви всё ещё был слаб, как только его голова коснулась подушки, он моментально провалился в сон. Эм, перенервничав, тоже заснула. Я сидела на полу возле кровати, на которой они спали, не в силах и глаза сомкнуть. Меня успокаивало лишь их размеренное спокойное дыхание. Спустя пару часов Аккерман проснулся. Я помогла ему подняться и сесть, не разбудив дочь. Комнату освещало тусклое пламя свечи, горевшей на стуле. -Мне надо сменить бинты,- пробормотал Леви, морщась. Я медленно, пытаясь не причинить боли, разматывала его руки, торс, ужасаясь. Все тело в багровых синяках и ссадинах. Где-то виднелись глубокие порезы, оставленные осколками громового копья. Я нервно закусила губу, когда сняла последнюю ткань с руки, на которой больше не было двух пальцев. -Что, уже не такой привлекательный, как раньше? Я медленно подняла взгляд на его лицо. Леви едва заметно улыбался, я видела это по морщинке, образовавшейся около глаза. Ухмыльнувшись, я сменила ему бинт и села рядом, развязывая узел на той повязке, что была на лице. Одна за другой белые полоски падали на мои колени, оголяя подбородок, губы с грубыми шрамами из которых торчали чёрные нити, нос с огромной ссадиной на переносице и глаз. Глаз, которого больше не было. Лицо Леви было перечеркнуто двумя глубокими полосами от брови до подбородка. Пострадавшее веко было закрытым и трепетало. Я потянулась к нему кончиками пальцев, но Аккерман перехватил мою руку, останавливая ее в миллиметрах от лица. -Открой,- прошептала я. Его пальцы сжались чуть сильнее, но, выдохнув, он убрал свою руку и открыл глаз. Уголок моего рта дёрнулся вниз. Ошмётки глазного яблока заполонили глазницу, придавая ей, вперемешку с кровью, грязный розовый оттенок. Аккерман неотрывно следил за моей реакцией вторым глазом. -Видимо осколок копья,- пробормотал он. Я медленно кивнула и, поймав себя на навязчивой мысли, аккуратно взяла его лицо в свои ладони и оставила лёгкий поцелуй чуть ниже того места, откуда раньше на меня смотрел прожигающий серый глаз. Аккерман задержал дыхание и, прикрыв второй, слегка склонил голову. -Ты прекрасен,- прошептала я, отстраняясь. Леви усмехнулся, поднимая на меня взгляд. -Всегда знал, что ты со странными наклонностями. Я усмехнулась, закусывая дрожащую нижнюю губу. Аккуратно перевязав пострадавшую глазницу, я принялась бинтовать все, что было ниже носа, но он остановил меня. -Рот в порядке, только нос и глаз,- он замешкался,- ну или что там от него осталось. Завязав не тугой узел на его макушке, я отстранилась, вглядываясь в его лицо. Мы молча смотрели друг другу в глаза, не зная, что сказать. Казалось за все эти годы и вовсе пропала надобность в разговорах, но сейчас мы, возможно, могли видеть друг друга в последний раз. Слова вертелись на языке, обжигая его адским пламенем, но у меня не выходило и рта раскрыть. -Я хотел сказать тебе кое-что,- бормотал Леви. Его руки опустились на мои и нежно сжали их. -Я, кажется, никогда не благодарил тебя за ту жизнь, что ты мне подарила. -Перестань говорить так, будто ты прощаешься. -Я лишь хочу чтобы ты услышала, что ты - лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я ни разу не говорил об этом, но я хочу чтобы ты знала, что в тот день, шесть лет назад, когда ты свалилась с УПМ с торчащим из бедра куском дерева, когда я не отправил тебя обратно в Трост , я сделал единственный выбор в жизни, о котором не пожалел ни на мгновение. -Леви.. -Я бы пережил все это заново и не поменял бы ни единого решения. Спасибо, что дала мне возможность все это прочувствовать, когда я, казалось, и вовсе утратил эту способность. Его дыхание разбивалось о мое лицо, холодя тоненькие мокрые дорожки от слез. -Я хочу чтобы ты знала, что я люблю тебя, Эшли. Я молчала, склонив голову. Слёзы падали на наши руки, медленно скатываясь на матрас. Его ладони обхватили мое лицо и притянули ближе. Я чувствовала на губах железный привкус выделявшейся из его ранений крови. Чувствовала солёный привкус собственных слез. Леви медленно, почти невесомо сминал мои губы. Я отстранилась от него, продолжая молчать. -Так ничего и не скажешь?- ухмыльнулся он. -Скажу,- шепнула я, поднимая взгляд,- скажу, когда вернёшься. -Вернусь. -Обещай. -Обещаю. А ты,- он прислонился лбом к моему,- обещай, что скажешь. -Обещаю.