Накануне Фестиваля

Я вышел из резиденции в прескверном расположении духа (то есть в ещё более скверном, чем обычно) и направился к дому Кэйи. Не знаю, почему я постучал в его дверь так требовательно, словно не сомневался, что он не на службе, не в таверне, не с женщиной, не с мужчиной и не с ними одновременно. Кэйя открыл мне с обнажённым торсом и раскинул руки, словно для объятий. – Видел из окна, как ты шёл ко мне. Очень очень серьёзный! – заворковал он, – Принёс ордер на мой арест? Вид подобающий! – Скорее, у тебя появится ордер на мой арест… Ты ел сегодня? – Совершенно ничего, ждал тебя, разумеется! – Не стану делать вид, что я понял, сарказм это, или нет, но тебе придётся пойти со мной в «Охотника», нужно поговорить. Кэйя накинул висевшую в прихожей светлую блузу, влез в сапоги и вышел вслед за мной. В «Хорошем охотнике» нашёлся столик по соседству с болтливыми торговцами, создающими идеальную шумовую завесу. Я заказал рагу, а Кэйя явно мне на зло – «Расти гору», зная, что я готовлю это блюдо лучше (зачем они добавляют чеснок?). – Как прошла встреча с Магистром? Ставлю годовой оклад, он назвал тебя «сынком», а ты испепелил его взглядом. – Хорошо, что мы не успели заключить пари, – усмехнулся я, – Магистр сказал, что ты герой Ордена, единственный человек с Глазом Бога, на которого можно рассчитывать. – Ох… – Кэйя так страдальчески возвёл глаза к небу, будто надеялся, что Анемо Архонт лично выпишет ему справку о непригодности к экспедициям, – Ты же знаешь, что я терпеть не могу командировки. Мысль об этой вылазке меня совершенно не радует. – На Эолу такие обязанности не распространяются? – Не могу сказать про Эолу ничего плохого, и я и рад, что её принимают в Ордене без оглядки на происхождение, – он иронично улыбнулся, – но в некоторых ситуациях, видимо, родословную невозможно игнорировать. Хоть она сама и не в ладах с Лоуренсами, такие риски для старшей дочери клана могли бы стать поводом для ещё большего обострения отношений. – Какая у Магистра интересная избирательность в дипломатии… – Может быть, гранд-мастер смилостивился под давлением коллектива! – с показной наивностью воскликнул Кэйя, – В городе остаются все разведчики, и они готовы поднять бунт, лишь бы не отпускать своего капитана – она же готовит, как бог. Так что участие Эолы в экспедиции ограничится подачей разведданных и внесением некоторой спонсорской суммы. Интересно, какого порядка должна быть эта спонсорская сумма, чтобы советы торгаша могли быть приняты во внимание? Мне было важно не только защитить Кэйю, но и напомнить, что влиятельные семьи не всегда представлены несколькими поколениями, но всегда деньгами. – А без тебя кавалерия тоже жить не может? – Конечно! Подсаживаю на лошадей весь отряд по очереди и слежу, чтобы брали с собой пайки, только я на это способен! Очевидно, весь Орден не может жить без меня! – балаболил Кэйя с наигранным бахвальством, – Как и сказал Магистр, я их единственная надежда! Произнеся последнюю фразу, он вдруг притих и опустил взгляд. – Должно быть, это непросто постоянно быть под давлением, – сказал я. Он стал похож на приласканного битого пса. Случайно оброненные слова про «последнюю надежду», болезненно откликнувшиеся в наших воспоминаниях, могли быть очередной провокацией. И всё же мне захотелось быть с ним более откровенным и пригласить домой: показать пару ценных вещиц и составить некоторое представление о своём псевдо-гастрономическом туре. – Едем ко мне, – выдержав паузу, предложил я, – Седлай коня, буду ждать здесь. – Что за праздник сегодня? – Кэйя тут же воспрянул духом, словно этого и ждал. Он оставил недоеденную «Расти гору» (потому что с чесноком никуда не годится) и быстрым шагом направился к конюшне. Чтобы занять время, я решил пригласить высокородного капитана разведки на встречу письмом по правилам этикета аристократов и сходил к Бланш за письменными принадлежностями. Того, кто не соблюдает этикет, следует выпороть кнутом, это всем известно, а у меня никогда не было подобных фантазий по отношению к Эоле. «Приветствую, дорогой друг! Обращаться к тебе по деловым вопросам ранее мне доводилось, к счастью, не часто, однако обстоятельства крайней важности заставляют воззвать к твоему величию. Соблаговоли при следующем визите в «Долю ангелов» принять у меня ценные бумаги прежде, чем налакаться, как подобает аристократам. Необходимо передать сведения о неприятельских укреплениях, в которых крайне нуждается Ордо Фавониус в связи с планируемой экспедицией. Прояви великодушие и сохрани анонимность источника сведений, ибо доклады Ордену вне моей компетенции, а контакты с твоим сияющим родом могут лечь тенью на моей репутации. В качестве расплаты за мою дерзость предлагаю заключить сделку о купле-продаже принадлежащей мне недвижимости на Утёсе Звездолова, подробности которой обговорим при встрече. Окончательно расквитаться со мной помогут ежемесячные поставки вина для твоего личного пользования по самой нескромной цене. До встречи завтра в «Доле Ангелов». С ожиданием твоего неминуемого возмездия, Дилюк Рагнвиндр.» Крайне мала вероятность, что Варка изменит решение насчёт экспедиции, и единственной возможностью предать смысл происходящему абсурду была передача Ордену части информации о расположении и ресурсах баз магов Бездны. Объем сведений, которые допустимо разглашать третьим лицам, был заранее согласован с волонтёрами. Я сделал на конвенте пометку «Строго в руки Эоле Лоуренс» и попросил Сару передать письмо. С соседнего столика всё это время отчётливо доносился разговор двоих общительных мужчин, так и не закончивших трапезу. Один из них был пекарем, и теперь я знал, что у него двое детей, одна из которых болезненная девочка, а другой – бесследно пропавший около года назад мальчик. Запротоколировав их беседу, можно было бы начать расследование его исчезновения. Но к городским воротам со стороны кузницы подошёл Кэйя, ведя под уздцы буланую лошадь, и помахал мне рукой. Мой вороной сразу понял, что домой ему ехать в компании, замотал головой и забил копытом. При малейшем сближении Зварт пофыркивал на мерина Кэйи, и всю дорогу до винокурни мы были вынуждены держать дистанцию. Я не давал указаний, как следует вести себя прислуге при появлении в доме моего названного брата, но об этом, очевидно, позаботилась за меня Аделинда: горничные были учтивы и услужливы, но никто из них не обратился к нему иначе, чем к уважаемому гостю. Зато Эльзар не скрывал тёплых чувств и обнял Кэйю, как вернувшегося из кругосветного путешествия сына. (Меня, кстати, не стал так обнимать при первой встрече…) Наконец, мы с Кэйей остались наедине в моём кабинете. – Хотел игрушками похвастаться, – сказал я и выложил на стол двуручный меч в изношенных ножнах. Кэйя обнажил Волчью Погибель, поддерживая клинок рукой, и оценивающе покивал. – Хорош! Думал, этот меч – городская байка. Как он к тебе попал? Разве он не должен был заржаветь за то время, что пробыл на могиле Андриуса? – На нём не было и следа коррозии. Сила Борея его, видимо, всё это время точила. – Вот как! Я всё думал, чем ты там от хиличурлов отмахиваешься. Не палкой же, без пиро элемента её даже не зажечь. – По большому счёту справился бы и палкой. Я достал из ящика перчатку, инкрустированную багровой полусферой. Кэйя замер, на его лицо наползала нервная улыбка. Его наполняла сложная смесь эмоций, отражающаяся в мимике, как калейдоскоп. Беспокойство? Сожаление? Он осторожно протянул руку и опустил ладонь на Глаз Порчи, что ему категорически запрещали делать в раннем детстве. Кэйя, должно быть, испытывал невротическое желание обмочить язык в том яде, который сам подлил в бокал моему отцу. – Такое… Жестокое, неживое… И жадное… Его дыхание участилось. Переживания настолько поглотили его, что он был не в силах прекратить это самоистязание. Я схватил Кэйю за запястье и развернул к себе. Он шумно вдохнул и уставился на меня, будто его вытащили из воды. Я продолжал крепко держать его за руку, чтобы он не провалился снова в свою тревогу. Кэйя вдруг бросился мне в объятия и зарыдал. Ему пришлось чуть пригнуться, чтобы уместить голову на моей груди. Прижимая его к себе, я ощущал под блузой жилистую спину и неровное дыхание. Мы стояли так очень долго. Когда нам было по 10 лет, он так же плакал у меня на груди, только разница в росте была куда более ощутимой, а его спина была совсем не такой мускулистой. В тот день я сбежал из дома, тайно увязавшись за отрядом кавалеристов, а вернулся ночью под патрулём весь израненный и грязный – с Глазом Бога.