Накануне Фестиваля

Порча высосала все силы и заполнила собой каждое мышечное волокно, каждое сухожилие и каждый сосуд. На ватных ногах я вышел из подземелья с мечом наперевес. В голове звенело, я не чувствовал ран, о которых мог догадываться по следам крови на изорванной одежде, но жгущая боль пропитывала всё тело, оно ощущалось как соломенное чучело, тлеющее изнутри. Стояли рассветные сумерки, было совершенно тихо, в стороне мелькали светлячки, если эти огоньки мне не мерещились. Я бестолково прошёл некоторое расстояние и увидел, как ко мне пикирует орлица. Когда она приземлилась на локоть, я ощутил её значительно более тяжелой. Её умные глаза смотрели на меня как будто с осуждением. Вместе с ней я присел под берёзой, она замахала крыльями, удерживая равновесие, но не слетела с руки. Где-то неподалёку гулял мой конь, должен прибежать на свист. Делать привал в одиночку в таком состоянии было бы безумием, нужно продержаться в седле до дома. Прошло, скорее всего, совсем немного времени, но я успел провалиться в сон или, скорее, отключиться, а очнулся от того, что при приближении лошади орлица закричала и подлетела в воздух. Я поднялся, опираясь на ствол дерева, пристегнул меч к седлу. Как бы сейчас пригодился сэр Кэйя, который, по его собственному признанию, подсаживает на лошадей кавалеристов. Каждое движение давалось с трудом: стопу в стремя, опереться на седло, перекинуть ногу через спину коня, повод в руки. Вперёд, шагом. Обычно я передвигался пролесками, чтобы не привлекать внимания, но сейчас во избежание травм при возможном падении было разумнее выйти на дорогу. Вдалеке вырисовывался светлый силуэт вооруженного всадника на буланой лошади, который рысил навстречу. Сначала я узнал Кедра, коня Кэйи, а потом его самого. Как повезло попасть на твоё дежурство; жаль, ты не появился немного раньше… Я был в плаще с капюшоном, верхом на неприметном гнедом и держал спину хуже древней старухи, – с такого расстояния Кэйя вряд ли мог узнать меня по одежде, коню или посадке, – но скрываться не имело смысла, это бы вызвало у него вопросы как у патрульного, а от погони мне явно было не уйти. Позволив Кэйе приблизиться, я снял капюшон. Тот сразу перешёл на галоп и спешился на ходу рядом со мной. – Выглядишь, как отрыжка вишапа. Опять пьянствовал всю ночь? Он взял под уздцы мою лошадь, позвал свою идти следом и продолжил болтать, как ни в чём не бывало: – Я всегда говорю, ну не надо запихивать в себя больше, чем лезет. Во всём нужна мера. Это выглядит уже нездорово, ты так совсем сопьёшься. Я пожалуюсь Эльзару на твоё поведение. – Сказать, что я больше не буду? – неприятно было слышать, как сейчас звучит мой голос. – Можешь не врать. Просто будь в курсе, что я буду раздосадован, если ты снова загуляешь. Он, конечно, прав, я перебрал в этот раз, и это верх непредусмотрительности. Подобное случается не впервые, однажды было и хуже, тогда рядом тоже оказался нужный человек, но это лишь случайная удача. Как мы добрались до винокурни, я уже плохо понимал. Помню только слова Кэйи, вероятно, обращённые к Аделинде, что он нашёл в кустах ценный груз, который нельзя было отправлять без сопровождения. И ещё, как он выругался, когда снимал с ремней мой меч. Кэйя остался и помог мне обработать раны. Большей частью это были царапины, но не со всеми было бы сподручно возиться самостоятельно. Я сидел с оголённым торсом на краю кровати, а Кэйя – позади меня, поджав ноги, и прижигал спиртом ссадины от ледяных игл. Постепенно исчезала боль и ощущение чужеродности тела. – По твоей спине можно гадать, как по кофейной гуще, – сказал он, – Я вот вижу совёнка, который улетает от лапы дракона. Кажется, он поступает очень разумно. Что бы это могло значить? – Хм, очень поэтично, сэр Кэйя. Этот «совёнок» давно знает, что нужно улететь, но пока не может. До фестиваля. – Надо же! Ему известно о чём-то, что может испортить праздник? – Так и есть. Пока последи за сменами Чарльза. Будет работать больше пяти дней подряд – загляни в хранилище. Если мой Глаз погаснет, забери его и уничтожь. Только ты сможешь сделать это. Открытие доступа для Кэйи можно было бы посчитать слишком сентиментальным, но по большому счету меня не интересовала судьба стеклянного шара, доказывающего проявление милости Богов. В первую очередь было любопытно, что будет делать Кэйя, особенно теперь, уверившись в моих намерениях в ближайшее время избавиться от Глаза Порчи. Кэйя продолжал обрабатывать раны. Его пальцы были настолько холодными, что напоминали о недавнем контакте с крио-магами. – Только я смогу сделать это? – повторил он спустя минуту, – Значит ли это, что я обладаю исключительным правом доступа? – Верно. Я услышал, как Кэйя ухмыльнулся. Ты давно обладаешь самым исключительным правом. Вопрос в том, как ты им воспользуешься. – Вот и всё, закончил, – сказал он, – Не хочешь прилечь? Солнце уже высоко, совы давно спят. – А тебя не хватятся в штабе? Время утреннего патруля закончилось, – я повернулся к нему в пол-оборота. – Там привыкли, что я люблю прогуляться подольше. Или ты меня выгоняешь? Сидя на инадзумский манер и хитро улыбаясь, он напоминал кота, уверенного, что никто в доме не может ему отказать. – Терпеть не могу подобные манипуляции. Сейчас действительно захотелось тебя выгнать. – Расслабься, эй, – он положил руку мне на плечо. – В твоём присутствии расслабиться точно не смогу. – Правда? – Кэйя отстранился с видом наивной досады. Его ладонь неохотно сползла по моей руке, пока он разочарованно смотрел мне в глаза. – Если бы я промолчал, что бы ты сделал, Дилюк? – Попросил бы оставить меня более вежливо. – Что ж, тебе, и правда, нужен отдых, – грустно улыбнулся он, слезая с кровати. Он принялся расставлять на прикроватной тумбе ёмкости со спиртом и заживляющими мазями, явно оттягивая время. – Кэйя, спасибо тебе. – Кого из нас ты презираешь настолько сильно, что смог выдавить это только сейчас? Слишком правильный вопрос, чтобы ответить на него вслух. – Всё хотел сказать, тебе очень идёт это чёрное тряпьё, приходи так в таверну. Я пойду, а то ослепну от бледности твоего лица. Неожиданно он склонился ко мне и своими холодными губами коснулся моего пылающего лба. Наслаждаясь ощущением свежести, я закрыл глаза. А когда открыл их, Кэйя уже исчез.