Накануне Фестиваля

Прогулялся с парой мальчиков, говоришь? Если предположить, что Кэйя не приуменьшал своих достоинств, и их действительно было всего двое… Хоффман? У него всегда была симпатия, и Чарльз говорил, что однажды тот выносил Кэйю на руках из таверны. Заботится о капитане, молодец какой… А второй? Не Брюс же... Кроме Хоффмана сложного представить кого-то из Монда. Зато из головы не выходит разговор с Эльзаром – он настаивал на сотрудничестве с главой инадзумской комиссии Ясиро, который в прошлом году посещал винокурню с «выгодным для обеих сторон предложением» о бартерном обмене рядом товаров, которое мой управляющий принципиально не принял без согласования. По словам Эльзара, господин Камисато был весьма раздосадован из-за невозможности заключить контракт с винокурней и, «если бы сэр Кэйя не постарался найти с уважаемым гостем общий язык, его впечатление о Монде осталось бы не лучшим». Несложно представить, какой талант у сэра Кэйи находить с людьми общий язык, что бы под этим ни подразумевалось. Поэтому я не мог не проявить интереса к личности Камисато Аято, который, помимо культурно-массовых мероприятий в Инадзуме, заведовал тайной организацией ниндзя, имел смазливую мордашку, но... слишком длинный нос. Элегантный, загадочный, безупречный, да ещё и организатор фестивалей... Кэйя всегда любил инадзумские фейерверки, которыми когда-то обменивался отец с домом Наганохара. Я сидел в неприметном закутке сада, откуда открывался обзор на дорогу, и писал Аято письмо, в котором извинялся за длительное молчание и приглашал к сотрудничеству. Тёплое утро на Утёсе казалось особенно умиротворяющим после ночи на Драконьем хребте. Роскошный горный пейзаж сегодня был испорчен следами битвы с отрядом Фатуи, без согласования прибывшим на мондштадскую территорию и проводящим нелегальные эксперименты. Агенты, которые сами мутировали под действием разработок их немилосердного начальства, устроили на Хребте целый питомник подопытных чудовищ. Порча сожгла их массивные тела, осталась только кровь. Крови было много. Ордо Фавониус не оставит инцидент без внимания, а я именно сегодня на целый день отвлекаю единственного здравомыслящего человека – кто же мог предвидеть такое совпадение… Мне нужна была Джинн сразу по нескольким делам, и мы заранее оговорили дату её визита в особняк. Во-первых, Монд уже заключал сделку с кланом Камисато, и мне нужно было предварительно обговорить с заместителем Магистра, как наилучшим образом изменить договорённости при моём участии в качестве третьей стороны. Кроме того, я собирался показать Джинн тренировочный зал, всё оснащение которого в ближайшем будущем отойдёт Ордену. А ещё была запланирована генеральная репетиция проклятущего вальса, который в течение этой недели отнял у меня немало времени. Можно было бы посчитать такое времяпрепровождение в преддверии важных событий чрезмерной роскошью, но сегодня был оговорённый день отдыха для всех волонтёров. Скалион на последнем собрании сказал: «Фестиваль пройдёт гладко, мы предусмотрели совершенно всё». Конечно, всё мы предусмотреть не могли, но и сделать большее – вряд ли. А про роль занятого мальчика из богатой семьи забывать нельзя, поэтому я надеялся создать для Джинн видимость полной прозрачности своего быта, проведя с ней почти целый день. Для приёма официальной делегации Фатуи уже был подготовлен не только парадный зал, но и комната совещаний и в особенности погреб, который станет точкой схождения сил вечера – не только из-за того, что вино будет литься рекой. Расследование волонтёров уже дало зацепки в Сумеру по делу о похищении детей: на них ставили эксперименты, вероятнее всего, связанные с попытками модификации Порчи. При наилучшем развитии событий я намеревался пообщаться в приватной обстановке с господином Дотторе или кем-то из его прихвостней, уточнить подробности и прикончить Фатуи на месте, а после – вызволить пленников и разгромить весь их инфернальный цирк. Если упущу Дотторе, значит, встретимся на его же базе. План действий предполагал множество вариантов развития событий (а пойдёт всё, как обычно, по непредусмотренному сценарию). Было известно, что делегацию заселяют в отель «Гёте». Сын владельца, Мартин, будет рад при необходимости делиться сведениями и выгодно для нас свидетельствовать, если не захочет, чтобы вскрылись его тайные ежедневные свидания на утёсе Звездолова. К сожалению, не пришлось даже прикладывать усилий, чтобы знать в чрезмерных подробностях, какими слащавыми стишками этот малец под присмотром телохранителя обменивается со своей возлюбленной… Курированием обстановки во время гуляний мы тоже озаботились – не оставлять же это на Орден. Согласно правилам фестиваля, победители конкурсов выбирают девушку, которая со статуи Архонта бросает в толпу гарпастум. Информаторы уже узнали, какие состязания будут проводиться в этом году и определились с составом участников: каждый из них обязан был победить и отдать свой голос Аделинде, чтобы церемониальный мяч бросала именно она, занимая при этом ценную точку обзора. Некоторое время я, задумавшись, неподвижно сидел над недописанным письмом Аято, которое казалось сейчас таким бестолковым. Отвлёк меня шум приближающейся повозки, запряженной парой красивых рыжих. Правил лошадьми лёгкий на помине Хоффман (с большой вероятностью ставший мне почти родственником), он привёз леди Львиный Клык и её бальный наряд. Вскоре горничная принесла две чашки кофе, и лакей сопроводил Джинн в мой тайный уголок в саду. У неё были замысловато убраны волосы – видимо, она репетировала причёску. – Доброе утро, Джинн. Выглядишь озадаченной. – Привет! Ох, знаешь, сегодня кое-что случилось на Хребте, с утра пришёл доклад... Мы выслали целую бригаду расчищать территорию от крови. Там была бойня! И совершенно не ясно, куда делись тела жертв! Да уж, «жертв»… Скажите спасибо, что не приходится вывозить горы трупов. – А ты выглядишь уставшим, – продолжила она. «Ох, знаешь, сегодня кое-что случилось на Хребте»… – Если хочешь перенести… – сказали мы одновременно, и она рассмеялась. – Поняла, поняла, мы просто не найдём другого времени. – Только учти, что ты здесь надолго, развлекательная программа до вечера. Я отправил Хилли помочь Джинн переодеться в платье и попросил вынести в зал тот небольшой фарфоровый инструмент из Ли Юэ с непроизносимым названием, который похож на винную бутылку и используется для воспроизведения музыки… Никогда не запомню, как он называется… Пока я настраивал музыку, Джинн вышла ко мне, в пышном платье в голубых тонах с полупрозрачными плиссированными рукавами, похожими на морскую пену, и изящным бантом сзади. Она покружилась передо мной, как девчонка, ожидающая похвалы старшего брата, демонстрируя переливы складок дорогой ткани. – Тебе нравится? – Безупречно. Крой и цвета платья подходили ей идеально. Во время танца маленькая рука Джинн, так сильно отличающаяся от руки Кэйи, слегка дрожала, она почему-то держала кисть навесу, едва касалась моей ладони. Я ощущал лёгкий аромат её духов, в котором играли нотки сесилии, кедра и закатника. Первый круг леди была ощутимо напряжена и почти не позволяла себя вести, из-за чего наши движения в отражении зеркал выглядели выверенными, но лишёнными лёгкости. Мы почти не обменивались комментариями, но без слов понимали, как друг другу помочь – не дожидаясь указаний, Джинн делала над собой усилие и поддавалась. Когда мы закончили «сонастройку» и увеличили темп музыки, Джинн уже двигалась так непринуждённо, что я вовсе не ощущал её шагов, словно она превратилась в голубую фею и парила над полом. Последним кругом мы оба смогли насладиться, и она не сводила с меня повлажневших блестящих глаз. Джинн не спешила расставаться с платьем и обедать села в нём. Стол накрыли, как подобает на высоких приёмах, поддерживая настроение грядущего вечера. Чувствовал я себя куда более неуместно, чем на кухне со слугами после нашей первой репетиции с Кэйей. Джинн из наивной курсантки превратилась обратно в заместителя Магистра, изучая подготовленный список изменений, которые мне казалось разумным внести в прошлогодний договор с кланом Камисато и обсуждая возможные экономические выгоды. За последнее время я и сам убедился в необходимости упрочить контакты с Инадзумой, а с учётом внесённых Джинн предложений, сотрудничество виделось мне всё более перспективным. Во время нашего разговора, пользуясь случаем моего длительного присутствия, в столовую заходил то нанятый инженер, то прораб, чтобы получить ясность по накопившимся вопросам. Я опасался, что Джинн обратит внимание на отсроченное решение некоторых проблем, но это произвело на неё противоположное впечатление – иллюзию моей включённости в дела. – Тут всё, как прежде, только жизнь кипит ещё больше, – сказала она после того, как нас прервали в очередной раз. – Ненадолго всё, как прежде. Наверное, Эола устроит здесь выездную ссылку своим надоевшим дядьям. – Не жалко продавать? Даже у меня столько воспоминаний связано с этим домом… Обеды у вас… Помнишь, как мы сидели в кругу у камина? Не хватает гитарных мелодий, и… – она осеклась. – И людей, – закончил я. Она помолчала и, подняв на меня взгляд, произнесла: – Ты справляешься. Она, как никто, знала ценность этих слов. – Спасибо, Джинн. Но только не с гитарой. – Господин Крепус прекрасно играл, – улыбнулась она, убедившись, что не напоролась на опасные рифы, – Его песни всегда были такими завораживающими, как будто старые сказки. – В обществе старших детям всё кажется особенным. Как твои родители? – Папа переживает из-за приезда Фатуи. Он считает, с ними опасно сотрудничать, но своё мнение Магистру выражать опасается... А мама, – Джинн невесело усмехнулась, – обрадовалась, когда узнала, что я еду сюда, даже помогла с причёской… А в остальном, как обычно. Когда я получила Глаз Бога, она сказала, что от него никакого толку, пока я не научусь им пользоваться. Звучало так знакомо, что я не понимал, смешно мне, или грустно. – У тебя сложности с Глазом? – Плохо получается сконцентрировать энергию. На тренировке иногда получается сформировать поток, но его не всегда хватает, даже чтобы разрушить манекен… Я подумала… Ты косвенно поспособствовал тому, чтобы у меня появился Глаз Бога… – И теперь несу за это ответственность, хочешь сказать? – Я просила сэра Кэйю потренировать меня, но он говорит, что сам толком не понимает, как у него это получается. Может быть, ты сможешь объяснить, в какую сторону двигаться? – Важно желание, искреннее, занимающее всё сердце. Вспомни, что для тебя было важно, когда ты получила Глаз? – Отстоять своё мнение, наверное… Извини, но я была крайне возмущена и до сих пор тебя не понимаю. Кэйя, похоже, так с ней и не поговорил. Снова тянет до последнего. Но я не стану обсуждать с Джинн темы, которые могут его дискредитировать, пусть разбирается сам. – Ты была так счастлива меня отчитать, что на тебя снизошло благословение? – Нет! – она рассмеялась, – Не это было главным… – А чего ты хотела на самом деле? – Я очень ясно понимала тогда, что считаю для себя правильным, и мне хотелось это отстоять. Не переспорить тебя и даже не понять. Мне хотелось восстановить справедливость и защитить Кэйю. – Уже ближе к правде. Ты должна быть сосредоточена на своём искреннем глубинном желании. В какой-то книге писали, что новичкам нужна медитация, но, по-моему, лучше пробовать сразу в бою. Если не слишком устала, можем встать в спарринг, инвентарь заодно посмотришь. Мы закончили возню с расчётами, и Джинн снова удалилась переодеться, а я оставил в столовой фрак и спустился в тренировочный зал, чтобы подготовить оружие. Странное чувство появилось, когда я взял в руки два старых облегчённых одноручных меча. Слишком отвык – Джинн должна была уделать меня и без Глаза Бога. Она вышла ко мне в боевой форме, в которой приехала, с привычно собранными в хвост волосами и с подвешенным к поясу Глазом, очень сосредоточенная и явно настроенная серьёзно. – Готов? Глядя на неё, я очень сомневался, что был готов, и ответил: – Конечно. Джинн приняла у меня из рук меч, отступила на пару шагов и повела скоростную маневренную атаку. Удар за ударом следовали типичные для школы Фавония приёмы, которые я не всегда успевал даже блокировать и чувствовал себя, будто играю в детскую игру, правила которой пытаюсь вспомнить на ходу. – Прекрати поддаваться! – выкрикнула Джинн. Скорость её атак всё возрастала, но мне вскоре стала понятна их закономерность. Предсказав очередной скрытый приём, я зашёл с открывшейся стороны, и мой клинок оказался у шеи леди. В этот момент Джинн сделала выпад мне навстречу, игнорируя риск травмы, и выпустила точечный концентрированный поток анемо-энергии. В области левого лёгкого возникла невыносимая острая боль. – Ребро? – Джинн, ошарашенная, бросила оружие, – Нет-нет, я не хотела! – Ты хотела, – осторожно выдавил я, – не сдаваться. – Помолчи ты. Хилли! Срочно лёд! Я пошлю за Барбарой. Ох, какая я бесполезная, почему я не могу это отменить! Она подвинула для меня табурет, забрала меч и опасно размахивала им, раздавая указания примчавшейся горничной. Жаль, я не мог посмеяться, наблюдая за этим – боль в сломанном ребре, не давала сделать ни вдоха. Джинн была до крайней степени встревожена: казалось, её переживания вот-вот хлынут наружу. – Дождёмся Барбару, – дрогнувшим голосом проговорила она, глядя на меня с неистовой досадой, – Как бы я хотела сама всё исправить, – Джинн закрыла глаза. К сожалению, она не видела красоты постепенно возникающего вокруг неё энергетического поля, которое вибрировало бирюзовым сиянием и выдыхало эфемерные одуванчики. Это поле затронуло и меня; исходящая из него энергия вытесняла боль и вызывала восхитительное ощущение свежести и оздоровления каждой клетки тела. Я очень давно не чувствовал себя так хорошо.