Накануне Фестиваля

Vinnie Camilleri – Ivar the Boneless Son of Ragnar Lothbrok В закоулках Петрикора не сложно затеряться – гулякам, которых много по ночам, нет дела до запаха смерти. Я похож на одного из этих перебравших. Не чувствую ног. Какая-то внешняя сила заставляет продолжать идти. Вижу, как моя ладонь в пропитанной кровью перчатке продолжает сжимать рукоять меча, который мне хватило ума пристегнуть к себе ремнями. Вваливаюсь в какое-то заведение, похожее на таверну. Пристанище лучше нет сил искать. Передо мной винтовая лестница вниз – уже всё равно – опираясь на выложенную ароматной соломой стену, спускаюсь в тяжелый сладко-еловый запах дымящихся благовоний и трансовую музыку, похожую на песни натланских шаманов. Разум сосредоточен на случайных деталях в попытке не терять фокус. Из тёмных углов смотрят чучела ворон с блестящими глазами. Навстречу выходит миниатюрная девушка в облегающем блестящем платье, с громоздкой причёской, из которой торчат чёрные перья и мелкие косички, её маленькие губы и невозможно длинные ногти накрашены чёрным. Я не разбираю её слов, но понимаю, что она пытается меня выпроводить. Из полумрака появляется фигура женщины с высоким хвостом длинных белых волос, одетой в простую мужскую одежду. Она что-то говорит миниатюрной девушке, её приятный низкий голос звучит отдельно от смысла слов. Она куда-то тащит меня, неожиданно крепко обхватив сильной рукой, проводит через зал с множеством посетителей за столиками, где запах благовоний становится резким до тошнотворного, к нему примешиваются запахи еды, алкоголя, парфюма и пота, на столиках стоят свечи и бокалы. – Называй меня Адэс. Повтори – Адэс. Говори со мной, – рычащим шепотом приказывает беловолосая женщина. Она приводит в отдельную комнату, где зажигает яркий свет и запирает изнутри дверь, я зажмуриваю глаза и на ощупь сажусь на кушетку. В этой комнате другие запахи – мыло, роза и лаванда, – за занавеской огромная круглая ванна. – Раздевайся, – говорит Адэс и сама снимает с меня оружие, освобождая словно от половины веса тела. Я не задаю вопросов, скидываю на пол плащ, стягиваю липкую от крови одежду. Адэс смотрит на перчатку с багровой полусферой, звонко упавшую на плитку пола, ворчит и тяжело вздыхает. – Почистить тело нужно, срочно. Адэс открывает кран и сыпет в ванну какой-то фиолетовый порошок, от шумной струи воды поднимается пар. Её движения резкие, взгляд жёсткий и беспокойный. – Сейчас чем больше крови выйдет, тем лучше, с ранами потом разберёмся. Умереть я тебе не дам. Тот же порошок Адэс добавляет в стакан воды, превратившейся в мутный раствор, и с грохотом подпихивает ногой алюминиевый таз. Я делаю несколько глотков, смотрю на неё и пытаюсь спросить, почему она помогает, но меня вдруг рвёт сукровицей. – Это туманная трава, не одного нашего уже ей чистили, пей дальше. Сцена повторяется ещё несколько раз. Всё вокруг меня в разводах и каплях. По следующему указанию я остаюсь совсем без одежды и сажусь в ванну, мутная вода сразу становится красной. Адэс встаёт позади, обхватывает мою голову руками и почти полностью погружает в воду, оставляя возможность дышать. – Не закрывай глаза, – говорит она, и от её рук начинает исходить давящая энергия. Адэс бормочет заклинание, я сосредоточен на её голосе, приглушенном водой в ушах, и ускоряющемся биении своего сердца, удерживая себя в сознании. Усиливается кровотечение, виски зажаты в плоскогубцах её ладоней, темнеет в глазах, по телу распространяется жжение. Боль становится в какой-то момент нестерпимой, и я кричу – ору, как безумный, – вижу красные всплески от метаний непослушного тела и захлёбываюсь. Kongos – Take it From Me В дверь моей комнаты в постоялом дворе на острове Рито стучали. Я подорвался открыть. На пороге стоял Кэйя, одетый в нарядный белый костюм, при всех своих цацках. – Видимо, я не зря решил тебя побеспокоить. Кэйя улыбался, но по его сострадательному взгляду я понял, что мой крик было слышно из коридора. – Не смотри так. Хорош я был сейчас, взъерошенный и мокрый от холодного пота, рядом с ним, одетым с иголочки и благоухающим дорогим одеколоном. Я пропустил его внутрь и кинул взгляд на стол – да, бумаги припрятал. Перед тем, как задремать я сверял расшифрованное в дороге послание с картой, чтобы определить точное место тайника, откуда сегодня ночью необходимо было забрать подробный отчет местных волонтёров. С нашего заселения прошло около трёх часов, – мои товарищи успели умять все дорожные припасы и заскучать. Коннор и Ноэль были решительно настроены выдвигаться по указанному Томой туристическому маршруту. По словам Кэйи, эта парочка спелась – Ноэлль не выходила из комнаты Коннора, отгладила все его рубашки и восторженно слушала гениальный винодельческий бред. Прогулка по Инадзуме, определённо, привлекала меня больше, чем продолжение сна о первой встрече с руководительницей сети информаторов – по совместительству владелицей фонтейнского борделя. Я привёл себя в порядок и вышел за Кэйей во двор, где Коннор уже вещал на всю округу постыдные истории из нашего детства, а Ноэлль старалась громко не смеяться и поправляла на нём галстук, то и дело съезжающий в сторону от активной жестикуляции. С большим вниманием Коннора слушал ещё пристроившийся к забору сумерский купец. Начали мы с «Ветра дальнего плавания», декларирующего, что в продаже лучшее мондштадское вино. Кэйя и Коннор не упустили возможности продемонстрировать свою компетентность в качестве продукта, заставляя продавщицу бледнеть и предлагать им на дегустацию полный ассортимент алкогольных напитков. Тем временем Ноэлль, поглядывая по сторонам, осторожно пила из трубочки коктейль «Радужная астра», который всегда мечтала попробовать и теперь смаковала каждый глоток. Я тоже поглядывал по сторонам и, отойдя на пару шагов в сторону от магазина, убедился, что провокационная критика качества алкоголя могла иметь основания. С возвышенной над берегом торговой площади было прекрасно видно, как средь бела дня мужчина в мондштадском костюме выгружал с лодки винные бочки с заметной меткой нашей винокурни “забраковано”. Досадно, что бумажная волокита, через которую мы прошли по приезде, на деле оказывалась бесполезной. Надо бы заняться этими ребятами: сообщить господину Камисато, а если поставки продолжатся, то в следующей партии у этого парня вместо вина окажутся электро-слаймы, раз ему больше нравится регион Электро Архонта... Лучше бы они наладили контрабанду кофе из Сумеру – возможно, я не был бы таким злым. Кстати, странный сумерец шёл за нами хвостом с постоялого двора. Мне бы хотелось списать свои подозрения на паранойю, но работал он слишком непрофессионально. Пришлось прервать своё наблюдение и заседание клуба сомелье, когда внимание Ноэлль переключилось на киоск с сувенирами. Коннор долго уговаривал купить ей фигурку лисицы, которую она в результате не выпускала из рук весь день. А пока она ломалась, Кэйя пытался усадить мне на голову красную плюшевую сову (не знаю, специально ли он мне подыгрывал, но, уворачиваясь от его домогательств, я мог оправданно вертеть головой и держать сумерца в поле зрения). Посещение Храма Наруками совет большинства отложил на завтра, потому что Тома обещал провести там экскурсию после переговоров – мне оставалось только пожимать плечами. (Что я мог сказать? “О да, прекрасно, мне как раз нужно там получить сообщение о собрании местного отделения информаторов, которое пройдёт завтрашней ночью!” – так?). Чтобы обогнуть северную часть острова Наруками, мы наняли лодочника, которого с трудом понимали из-за непривычного говора. Коннор, поглядывая в туристическую карту, с видом знатока указывал на заметную с воды Священную сакуру и имение Камисато. Я пытался дополнять сочинящуюся на ходу лекцию Коннора сведениями о местной культуре, флоре и фауне, но махнул рукой. Зацепившись за естествоведческие темы, господин всезнающий винодел принялся выдвигать гипотезы о возможности произрастания здесь различных сортов винограда. Ноэлль не прекращала восторгаться, а Кэйя выглядел так, будто высматривает место поглубже, чтобы утопиться. Вrand X Music – Emperors Heist Мы причалили в маленькой бухте поблизости от города Инадзумы и договорились с лодочником о времени обратной транспортировки. Непуганые лисицы лениво бродили по поросшему яркой травой берегу, в воздухе местами витали звенящие лепестки сакуры. Сумерец нас больше не вёл. При входе в город юный досин запросил у нас удостоверение личности, снова заставив противников бюрократии возмущаться. Но стража порядка отвлекла канонада салютов, которая вдруг раздалась в опасной близости. Из находящегося поблизости магазина фейерверков Наганохара на покаяние за несанкционированный пуск вышел пожилой владелец с дочерью. К моему удивлению, узнав нас, господин Наганохара оставил девушку отдуваться перед досином, и предался многословным воспоминаниям о былых временах, когда он был гостем на утёсе Звездолова и привозил нам фейерверки в обмен на пару бутылок любимого красного. Кэйя признался, что всегда восхищался его творениями, и щедрый господин сразу вручил ему несколько экземпляров в подарок. Беседу удалось завершить только с помощью дочери Наганохары, которая, услышав тираду Коннора о “манящих ароматах уличной еды”, отвела нас в ресторан “Киминами”. Не обошлось и здесь без дегустации напитков – хорошо, хоть на этот раз заказали под них суши и красивый десерт в форме полупрозрачных шариков для Ноэлль. Любви к креветочным печеньям никто со мной не разделил (“Для извращенцев”, – заключил сэр Кэйя, с чем не поспоришь). Зная, что среди множества сверх-способностей сэра Кэйи не только умение грамотно пить, но и обращаться с выпивохами и детьми, я оставил Коннора и Ноэль под его ответственность и заглянул в детективное агентство Бантан Санго (раз уж не с кем поговорить о креветочных печеньях). Госпожа Санго категорично заявила, что не торгует информацией, но людям свойственно менять взгляды на вещи при увеличении количества нулей в предлагаемой сумме, так что после долгих переговоров мне удалось выкупить устные сведения о последних происшествиях, связанных с Фатуи. За время моего отсутствия Ноэлль успела посетить предфестивальный стенд издательского дома Яэ, откуда она с виноватым видом принесла лисью маску и несколько брошюр о нашумевшем романе про жрицу-кицунэ (который ей, возможно, рановато было читать, судя по аннотации). Коннора заинтересовала лавка лакированных изделий – настолько сильно, что пришлось силой уводить его, спасая продавщицу от детального обсуждения технологии производства. А сэр Кэйя успел перегладить всех кошек, до которых смог добраться с фейерверками Наганохары в руках. В результате у всех моих спутников в руках оказались мешки с сувенирами, когда мы, наконец, добрались до особенно отмеченного Томой ресторана “Призрачная беседка”. Я был бы рад не меньше остальных, потому что толком не ел примерно часов 35, но заметил на крыше ресторана силуэт мужчины, явно наблюдающего за нами. Это уже перебор. Официант с нескрываемой радостью записывал наш обширный заказ: три огромные порции супа одзони и рамэн для скромной Ноэлль, маринованные овощи, угорь-кабаяки, графин сока фиалковой дыни и, конечно, опять вино. «Призрачная беседка» – единственная торговая точка за пределами Монда, которой уже больше двух лет разрешена продажа отдельных партий с винокурни «Рассвет» по моей личной договорённости. Из обширной винной карты, конечно, нужно было заказать именно самое дорогое вино нашего производства – в этом, собственно и была проблема. Громкими шутками про то, нужно ли нам платить пробковый сбор, дело не обошлось. Коннору пора было остановиться с алкоголем, но услышать меня он уже был не способен. – Почему год производства указан неверно?! – буквально вопил на официанта Коннор, – Что здесь написано? Нюхай! Нюхай! Разве это 29-год?! Это не мог быть 29-ый год! Да я этот виноград лично ползал собирал! – Вы тогда ещё не работали… – попытался напомнить я. – А ты тогда ещё не родился! Закрой рот! Да на этой бутылке моё имя написано! Что я не знаю, о чём говорю? – Никогда не обращал внимания, что там именно ваше имя... Ноэлль, у которой от сока посинели губы, принялась изучать этикетку бутылки. То же самое делал несчастный бармен. – Где там его имя написано? Как его вообще зовут? – ворчал он в уверенности, что говорит тихо. – Лучше просто согласиться, – сказал я официанту, вкладывая в его руку монету. – Приносим свои извинения! Спасибо, что обратили внимание на нашу оплошность, вино за наш счёт, – тут же нашёлся он. – Коннор, а вы можете во всех ресторанах устраивать скандал? Может, отобьем превышение бюджета! – смеялся Кэйя. На этой ноте, сославшись на приближение оговоренного с лодочником времени, я вызвался отвести Ноэлль домой, оставил Кэйе деньги на оплату счета и попросил не слишком засиживаться перед завтрашней утренней встречей с Аято. Hensonn – Samurai Честный лодочник ждал нас на месте. Я придержал плоскодонку, пока садилась Ноэлль, убедившись, что хвоста за нами нет, разместил в её ногах мешки с сегодняшними трофеями, и забрался сам. Мы обходили остров Наруками с западного берега, на котором для меня было оставлено послание информаторов, и в темноте ночи я высматривал нужное место, куда собирался вернуться после того, как оставлю Ноэлль в её комнате. – Так красиво! Это, наверное, святилище! Вы не против посмотреть поближе? – она указала на расщелину в скале, из которой угадывался тусклый свет свечей. Я решил, что смогу и сейчас забрать сообщение незаметно для неё, и согласился. Опрометчиво. В дороге за нами никто не увязался, но, как только мы сошли на берег, я почуял засаду. Следов на песке не было – работали не наши знакомые, сумерец и крышелаз, а профессионалы. Как. Они. Вычислили. Место. Я принял решение не реагировать – мы ведь с девочкой безоружны и лишь интересуемся местной культурой – мы ведь не шпионы, чтобы замечать засады и уходить от слежки. Выдало меня то, что я не пропустил её войти в святилище первой. Ошибка за ошибкой. В узкой расщелине мы оказались в западне. Ниндзя работали молниеносно – один из-за статуи кицунэ, другой со стороны берега атаковали одновременно. Россыпь сюрикенов. Ноэлль мгновенно встаёт в стойку спиной ко мне, и вокруг нас возникает золотистый прозрачный щит. Ниндзя в прыжке оказываются над нами и попадают в собственную ловушку. Святилище воспламеняется. Они ретируются. Огонь не опасен для нас, закрытых щитом. Я разворачиваю Ноэлль к себе и осматриваю: ничего, кроме царапины на плече, но рана сильно кровоточит, нужно обработать. Я обрезаю оставшимся в песке сюрикеном рукав своей рубашки и быстро накладываю жгут. Прости. Прости, девочка. Нельзя было тебя в это ввязывать. Пока она идёт к лодке, забираю мешочек с рисом, оставленный на жертвеннике, чудом не тронутый ниндзя, в котором должна быть шифровка. Ох, господин Камисато, нам будет о чём поговорить.