⋆4
22 июля 2021 г. в 19:15
Примечания:
Кульминация)))
Вероятно, с каждым моим словом на твоей душе становится всё противнее и печальнее. Зная это, я бы мог начать сейчас искать глупые оправдания своему отвратительному поступку, но не стану. Лучшее, что я способен сделать теперь, — быть честным, рассказать всю горькую правду. Как бы ни было сложно на подобное решиться.
Возвращусь к самому яркому для себя, самому жуткому для тебя воспоминанию: чтобы оно существовало в моей памяти, я мучился не один год. Мы разъезжали по городам с программой «Агата Кристи. 30 лет», пели и играли всем любимые и известные песни, однако не это важно. Важен тот вечер после успешного выступления в Москве: тогда ты пригласил меня к себе домой. Тебе захотелось выпить и поговорить по душам, а я не в силах был отказать. И, увы, дело не совсем в том, что ты невероятно интересный собеседник. Просто на этот вечер у меня имелись свои планы и цели.
Когда я услышал твоё предложение, меня словно током ударило: я осознал, что вот и наступил мой шанс! Наконец я избавлюсь от навязчивых мыслей и желаний, наконец стану жить как нормальный, психически здоровый человек! И тут же голос совести затих, позволив прокрутить в голове события будущей встречи. Никогда прежде не ощущал такого мощного эмоционального подъёма, такой решительности и такого сладкого предвкушения.
Мы добрались до твоей квартиры, сели в кресла. На столе были дорогой коньяк, стаканы, закуска, аккуратно разложенная на тарелке с незамысловатыми мелкими узорами. Ты с довольной улыбкой на лице начал рассказ, но я почти не слушал: только машинально кивал головой, изображая высокую вовлечённость. Мои фантазии казались куда интереснее.
Не помню, о чём ты говорил, однако точно зато помню, как образовалась длинная пауза. Будто сам Бог велел, чтобы я уже начинал действовать…
— Вадим, прости, что так резко меняю тему и что, возможно, совсем не в своё дело лезу… — Я ненадолго замолчал, желая показать мнимое смущение. Но на следующем предложении мне захотелось проявить смелость и наглость. — Однажды я видел тебя в красивом чёрном платье. Откуда оно? — В твоих глазах я увидел растерянность. Ты начал постукивать пальцами по столу, выдавая напряжённое состояние.
— Ты о чём? Какое платье, Сань? — Ты выдавил улыбку; я последовал твоему примеру.
— Ну-у, чёрное такое, кружевное, с большим вырезом. Кажется, оно тебе очень нравилось. — Я провоцировал, выбирая насмешливый тон и одновременно с этим строя из себя невинное, искренне интересующееся существо, не преследующее никаких грязных целей. А ты пытался изображать полное непонимание, нервничая всё больше и больше.
— Саша, ты что несёшь? Я не ношу платьев! — Допустим, повышенный тон должен быть убедительным. Но я разве хотел быстро сдаться?
— Вадим, я могу порыться в шкафу и преспокойно найти его. Ты этого хочешь? — Я взял с тарелки кусочек сыра, медленно разжевал его и облизал пальцы. Так я тянул время, чтобы ты глубже погружался в мысли и сильнее переживал. — Я не имею права осуждать тебя, Вад: каждый проживает свою жизнь так, как хочет.
— Но зачем ты вообще завёл подобную тему? Зачем лезешь в то, что тебя никак не касается? Что тебе нужно? — поинтересовался ты, раздражаясь. Жаль, что это никак не повлияло на моё абсолютное спокойствие и на мои планы.
— Просто любопытствую… Интересно, с каких это пор ты стал носить платья и нравиться себе в них? Причём, довольно сильно. — Я усмехнулся, в тысячный раз вспомнив сцену в гримёрке. — Покажи вещицу: может, и я заценю. Не стесняйся, ведь мы близкие друзья, мы доверяем друг другу. — Моя навязчивость сильно удивляла и, кажется, пугала тебя.
— Для чего это, Саш? Ты сейчас проявляешь какой-то очень… Нездоровый интерес! — Действительно, и что же я могу знать о «здоровом» интересе…
— Можно подумать, тебе сложно. Достань платье: вдруг я примерить хочу. — И снова я смутил тебя насмешливой улыбкой.
— Ты много выпил, Саш, — мягко сказал ты, словно боясь вызвать мой гнев. — Я постелю тебе в гостиной, ложись спать. Завтра продолжим диалог, если захочешь, а сейчас ты очень пьян.
— Да что ты такой нервный, Вадик? Я же не прошу тебя раздеться! — Меня рассмешила собственная фраза, ведь я почти озвучил один из пунктов своего плана. — И да, я пьян, но самую малость. Просто хочу знать: зачем тебе, мужику, такая красивая женская вещь? Почему ты её надеваешь на себя? Почему тебе так нравится?
— Да сколько раз тебе повторять: не ношу я платьев! Когда, когда ты меня видел в том чёрном кружевном, вот скажи?! — Я добился своего: вывел тебя из себя и заставил произнести важный вопрос.
— Ну хватит злиться понапрасну! Да, было дело: увидел тебя случайно в гримёрке, после московского Ностальгического концерта. Забыл термос, но не забрал: не хотел отвлечь тебя. — Я словно ходил по острому лезвию, и мне нравилось это чувство. Столько лет я был закомплексованным, стеснительным мальчиком, всё держащим в себе, а теперь смело выбрался из привычного образа, выпустил чертей из омута!
— Отвлечь? От чего? — Как предсказуемо: ты начал игру в дурачка. Хотя я прекрасно видел, что ты всё-всё понял.
— Сам-то хочешь, чтобы я озвучил? — Ты поджал губы, надолго замолчав. Молча встал с кресла, подошёл к шкафу и через некоторое время вытащил заветное чёрное платье, что когда-то взбудоражило моё больное сознание.
— Доволен, Саш?! — Ты бросил предмет одежды; он попал прямо ко мне в руки. Я принялся медленно и внимательно рассматривать платье, вновь и вновь возвращаясь к тому дню, когда узрел в нём тебя. Невольно на меня накатывало возбуждение, пока только эмоциональное.
— Не совсем, — сказал я, с трудом уже совладая с собой. — Надень его. — Твои глаза резко увеличились от удивления.
— Что?
— Надень, — спокойно повторил я, протягивая платье. — Или ты хочешь, чтобы кто-то ещё узнал о твоей тайной любви к женским вещам?
— Саш, ты нормальный? Ты зачем меня шантажируешь? Что тебе от меня нужно?! — Состояние шока смешивалось с раздражением и даже страхом. Ты уже понимал: от меня можно ожидать всё что угодно…
— Узнаешь, Вадим. Надень платье. Можешь ещё выпить: будет проще. — Видимо, очень ты дорожил своей репутацией, раз вырвал из моих рук вещь и переоделся в другой комнате.
И тогда я снова увидел тебя в этом чёрном кружеве… Тут же посетило приятное чувство deja vu, а также чувство гордости, ведь я смог добиться своего. Оставалась лишь малость, хотя, безусловно, эта малость была самой главной и сложной целью.
— Что ты хочешь от меня, Саш? Что значат все эти странные просьбы? — серьёзно поинтересовался ты, нахмурив лоб. Я широко и искренне улыбнулся, протянул тебе стакан коньяка.
— Выпей. — Посверлив ещё немного меня глазами, ты послушался. Выпил, даже не закусив: видимо, слишком нервничал. — Ну, и чего стоишь над душой? Садись к себе на кресло. — Я великодушно дал тебе время немного успокоиться.
— Уволю, уволю к чертям… — сердито бормотал ты, устраиваясь поудобнее. — Слышишь, уволю тебя! Завтра же!
— Как хочешь. Неважно, что будет завтра: важен лишь сегодняшний день, — многозначительно ответил я, отхлёбывая из своего стакана, морально готовясь к следующему безумному шагу. — Ладно, на самом деле, я понимаю: моё поведение весьма странное. Зато я приготовил сюрприз. — Мои слова тебе ничуть не понравились.
— Не хочу даже знать, что это…
— Ты очень зря: я бы хотел доставить тебе удовольствие данным сюрпризом. — Опять двусмысленность, которую, может быть, ты заметил.
— Господи, спаси-сохрани… И что же за сюрприз такой, Саша? — Каждое моё слово и действие вызывало у тебя подозрение; только вот не знал ты ещё, в чём меня стоит подозревать.
— Рад, что ты заинтересовался. Но стоит закрыть глаза. — Я в очередной раз наградил тебя улыбкой.
— Вот давай без этого! Показывай свой сюрприз, не тяни! — резко отреагировал ты. — То, что я сказал, не обсуждается. Глаза я закрывать не буду.
— Вадим, ну что за детский сад? Всего лишь закрыть глаза прошу… Это сложно?
— Да что с тобой не так сегодня?! Сам на себя не похож! Ты напрягаешь меня, Саш!
— Чем? — спросил я, наклонив голову. — В чём причина твоего напряжения? Что именно я делаю не так? — Ты уже был на грани, готовился сорваться на крик.
— Всё не так, всё! Голос, поведение, — всё как не у Саши Радченко, которого я знал, с которым я дружил! То вытащи платье, то надень… Ты из этих что ли?! Непохоже… Так и что, что тебе нужно?!
— Успокойся, Вадим! — не выдержал и повысил голос я. — Я хочу, чтобы ты закрыл глаза, а больше ничего и не прошу. — В голове всё было намного проще, чем в реальности, и я чуть ли не поддавался отчаянию. Однако заветная цель слишком соблазнительно маячила на горизонте, чтобы я взял и сдался. — Вадим…
— Ладно-ладно, — неохотно согласился ты и закрыл глаза. — Не разочаруй только.
— Ничего обещать не могу, но постараюсь. — Я поспешно поднялся с кресла, прихватив с собой сумку через плечо. Встал прямо перед тобой, услышал твоё нервное учащённое дыхание. — Вытяни руки.
— Ладонями вперёд? Ты в них что-то положишь, значит? — Ты даже расслабился немного, улыбнулся. Я не хотел портить настрой.
— Допустим, — максимально сладким, мягким тоном ответил я, в ту же секунду надевая наручники на запястья, быстро застёгивая их. Ты не сразу понял, что происходит.
— Саша?.. Саша!!! — Ты попытался развести руки, но они были прочно зафиксированы. Открыв глаза, увидел мой победный ехидный взгляд. — Что это значит?! Отпусти меня немедленно! — Ты глупо попытался убежать, однако я крепко прижал тебя к креслу своим телом. — Что ты себе позволяешь?! Совсем ебанулся?! — У тебя плохо получалось воздействовать на меня; так же плохо, как вырываться.
— Интересно, и куда ты собрался? Не думаю, что наручники сильно помогут тебе выбраться из номера. — Из сумки был извлечён следующий пугающий предмет: белая петля, в одно мгновение оказавшаяся на твоей шее. Я крепко схватился за верёвку, резким движением сократив расстояние между лицами. — Посмеешь сопротивляться — придушу тебя, не пожалею! Чего стоит твоя ничтожная жизнь? — Зубы сами крепко сжимались: я вдруг ощутил такую неконтролируемую ярость, что сам её немного испугался.
— Не сделаешь этого. Я знаю, что не сделаешь! — твердил ты, с отчаянием пытаясь контролировать страх. — Тебя посадят, Саш. Пусти меня, от греха подальше. Я никому ничего не расскажу. — Тебя уже начинало трясти. — Саша, отпусти! Умоляю! Ты в тюрьму попадёшь!
— Неважно, что будет завтра: важен лишь сегодняшний день, — чётко, с расстановкой повторил я любимую фразу. — День, когда я стану свободным от своих навязчивых мыслей.
И как только я коснулся твоих мягких желанных губ, весь гнев мой улетучился, словно не было его вовсе. Я вдруг стал мягким, нежным, целовал тебя так долго и с таким неземным наслаждением, что, казалось, не существовало никогда моей животной похоти, моей больной одержимости. Казалось, я просто любил тебя всей душой и всем сердцем.
И почему ты охотно отвечал на мои поцелуи, Вадим? Это страх или подействовавший нужным образом алкоголь? Или, может, есть другая причина, в которую я не смогу и не захочу поверить?
— Саша… — тихо позвал меня ты, видимо, требуя комментариев. Но я не мог оторваться от тебя: целовал и покусывал шею, не оставляя без внимания и ласки ни один миллиметр обнажённой из-за глубокого выреза кожи.
— Прости меня, — шептал я на ухо, задирая платье, снимая ненужное бельё. — Прости за жестокость: я слишком долго ждал и желал этого момента. — Я нанёс на пальцы большое количество заранее приготовленной смазки. Медленно, осторожно разминал тебя, проявляя заботу, беспокоясь о комфорте. Пожалуй, совесть ещё не совсем покинула меня, раз я нашёл в себе силы быть нежным с тобой. Хотя какой прок от тихого голоса моей совести, если он напрочь заглушился неконтролируемым желанием?
Совершённое плавное движение — твоё тело соединено с моим, твой болезненный стон остался в памяти, одинокая слеза поползла по щеке, и я вытер её, целуя, успокаивая. Каждый толчок приближал наслаждение, но я уже ощущал себя на седьмом небе, не мог поверить в происходящее. Неужели ты, в этом изящном кружевном платье, отдавался мне, негромко постанывая в такт моим движениям? Неужели тот, кого я обожествлял с детства, сейчас принадлежал мне? Это казалось сказкой, раем. И целого мира не нужно было, когда ты стонал подо мной, ожидая оргазма. И он настигал, и я сохранил в памяти каждую его прекрасную секунду.
А когда всё закончилось, я даже не ощутил усталости: только счастье и невероятную лёгкость. Я свободен. Я больше не буду тобой одержим!
— Так откуда это платье, Вадим? — спросил я, убирая салфетками следы нашей близости.
— От Глеба, — наконец признался ты, опустив голову. Печально опустив голову; я сразу заметил. — Когда-то мы были невероятно близки. В те прекрасные времена Глеб часто надевал это платье для меня. Наша маленькая традиция и тайна, которую я до сих пор бережно храню, никому не доверяю. — Видно, что ты погрузился в воспоминания, видно, что твоё настроение резко изменилось. И вдруг во мне (до сих пор не знаю, почему) так взыграла ревность! Меня атаковали мысли о том, что несколько минут назад ты представлял брата вместо меня, что охотно целовался не со мной словно, а с Глебом, что возбуждался от своих фантазий, а не от моих ласк! И я снова ощутил ярость, которая смело управляла мной.
Я резко схватился за юбку и порвал проклятое платье со звериным рыком прямо на тебе. Я чувствовал, что всё моё лицо стало пунцовым, что моё дыхание слишком громкое. И я чувствовал опять твой страх.
— Ты… Ты что сделал?! Зачем… Ну зачем это было нужно, Саша?! Да что вообще с тобой не так?! — Не подумал, что ты так расстроишься. А похоже, ты готов был разрыдаться, ведь я испортил вещь, которая была твоим самым прекрасным воспоминанием. Хотя, знаешь, воспоминания — такая глупая вещь, Вадим. Всего щепотка счастья и море напрасной боли.
Твой Глеб столько дерьма тебе сделал, так неблагодарно вёл себя по отношению к тебе… А ты всё простить готов, любовь в сердце покорно сохраняешь. Сам, сам же лишаешь себя возможности быть счастливым опять! Задумайся уже!
Но тогда я ничего тебе не сказал. Забрал все вещи и ушёл, не попрощавшись даже. А ты не проводил и уже был рад, что я покидаю тебя.
Навсегда. Теперь уверенно говорю, что навсегда.
Примечания:
Следующая часть — последняя✅