Глава 23. Йоль
5 сентября 2021 г. в 18:07
Выставив оценки за последний экзамен, Снейп сразу же исчез из Хогвартса под понимающими взглядами других профессоров. Спину мага буравило неопределимое поблёскивание директорских очков-половинок, но сейчас думать о высоком начальстве зельевар решительно не желал. Первые дни каникул он провёл в поместье Малфоев, ведя жизнь растения, вылезая из своей комнаты лишь чтобы поесть, прогуляться с крестником или посидеть у камина с бокалом вина в компании кого-нибудь из старших магов.
На четвёртый день, найдя наконец в себе силы вернуться к полноценному существованию, Снейп покинул гостеприимный дом, пообещав обязательно быть на Рождественском приёме. Такие празднества устраивали все наиболее популярные дома страны, в число которых входил Малфой-мэнор, особняк Ноттов, поместье Гринграссов, дворец Паркинсонов, замок Булстроудов и, как ни странно, Принц-касл, а также Министерство и больница святого Мунго.
Все приёмы проходили по заранее установленному расписанию, которое составлял самопровозглашённый чайный клуб благородных леди. Разумеется, Селеста принимала в этом самое непосредственное участие и умудрилась повлиять на составление плана таким образом, что в результате, даже если в один день проходило два праздника, приглашённые на них не пересекались и не были вынуждены выбирать между двумя мероприятиями.
Принцы были приглашены ровно на половину вечеров, тогда как Снейп — на другую половину. Дамы всё прекрасно понимали и портить праздники дуэлями не желали. Вот только никто из них не подумал о бедном волшебнике, которому из-за прогрессирующей шизофрении придётся пользоваться маховиком и существовать в двух местах одновременно.
Вечер у Ноттов Сайрус провёл с пользой — здесь собирались просвещённые и умудрённые умы волшебного мира, так что Лорду было с кем поговорить и что обсудить. Этим праздником Принц был более чем доволен, зато следующий приём — в Министерстве Магии — заставил вежливую ледяную улыбку надолго приклеиться к его лицу.
Нет, Миллисента Багнолд была убедительна и обаятельна, но обилие других министерских работников здорово действовало волшебнику на нервы. Один Артур Уизли чего стоил. А ведь он был далеко не самым экстравагантным. Здесь Принцы задержались на минимально допустимое этикетом время, оставив в торжественном зале Министерства набирающий обороты вечер, постепенно превращающийся в классический корпоратив с поправкой на волшебную специфику.
На следующий день, заглянув в «Ежедневный Пророк», Сайрус ни капельки не пожалел о своём решении. Скиттер ярко и, стоит признать, достаточно талантливо описала масштабное побоище, которым закончился вечер в Министерстве. Часть участников экстренно отправились в Мунго, ещё часть — в камеры предварительного заключения. Остальные отделались мелкими травмами, штрафами или нервным потрясением, так что Принцы ничуть не расстроились своему преждевременному исчезновению.
Следующий вечер, у Булстроудов, состоялся двадцать первого декабря, ровно в день Йоля. Он единственный выпадал на это число, приглашены сюда были лишь Лорды, каждый с одним спутником, и тому была причина — последнее десятилетие именно Булстроуды возглавляли Дикую охоту, несущуюся по холмам и лугам Британии в ночь зимнего солнцестояния.
Принц взял с собой Таши, оставив обиженную сестру в замке. Так было лучше для неё. Ведьма могла стоять во главе охоты или в авангарде мрачной кавалькады, но Селесте пришлось бы скакать в конце. По поверьям, это могло повредить ей, её магии, и мужчины не желали рисковать.
Все участники собрались неподалёку от замка Булстроудов, на опушке леса вокруг большого кострища. Молчаливые мужчины в простых тёмных одеждах давно ушедшей эпохи. Незадолго до полуночи хозяин земель вышел вперёд и затянул песнь призыва. Она не была заунывной или мелодичной, как обычные катрены древних ритуалов. Нет, это была воинственная мелодия, прерывающаяся внезапным речитативом или дружными выкриками остальных магов.
Ровно в полночь послышался далёкий удар колокола. Звук человеческое ухо едва улавливало, но ощущения были такими, будто все волшебники стояли на поверхности огромного гонга, по которому забавляющийся великан только что ударил что есть силы. Земля под ногами задрожала, эта дрожь пронзила всех насквозь, проходя через тела и души. Спустя секунду Принц осознал, что земля гремит под копытами коней.
Призрачный табун вылетел из леса. Гнедой жеребец, его вожак, загарцевал перед Булстроудом, кося красным глазом и роняя клочья пены на землю. Схватившись за узду, Лорд одним прыжком вскочил в седло, его примеру последовали остальные волшебники, и вскоре копыта вновь застучали сначала по земле, а потом — по воздуху.
Сайрус быстро потерял чувство направления. Под копытами его коня, тёмная шкура которого отливала в лунном свете бордовым, мелькали города, поля, холмы, леса, реки, озёра, болота, пустоши, морские волны и горные пики. Обзор закрывал неизвестно когда появившийся на голове шлем, плечи ощущали тяжесть кольчуги, латная перчатка сжимала копьё, слева к седлу был приторочен небольшой каплевидный щит, справа — боевой топорик. Сзади Принц отчётливо слышал перестук копыт коня Таши.
Оглянувшись, маг усмехнулся. Таши, как никто другой, чувствовал магию Охоты. Глаза юноши горели, блеск их виден был даже сквозь смотровые щели воронёного шлема с витыми рогами. Кольчугу на груди артефактора перетягивала кожаная перевязь, на которую сзади крепился щит, изогнутый клинок фальчиона в правой руке отражал лунный свет.
Принц глянул на остальных Лордов — те же сосредоточенные лица, те же острые взгляды, те же хрипящие морды коней.
А за их спинами клубится тьма. Та самая, прекрасно знакомая волшебнику ещё с момента появления в этом мире.
— Снижаемся! — проревел Лорд Булстроуд, вырывая мага из оцепенения. — Копья к бою!
Выслав своего коня вперёд, Принц ускорился, опуская копьё, вырвался в первые ряды и увидел того, с кем предстояло сразиться Дикой охоте. Разорённый магловский посёлок и огромные серые тени, мелькающие меж домов.
Кавалькада пошла на снижение, лошади захрипели, чуя кровь. Не ржание, а пронзительный хриплый крик вырвался у коня Сайруса, когда всадники словно лавина, обрушившаяся с гор, упали на пирующую стаю. Копьё Принца пронзило грудь одному оборотню, копыта коня сломали спину второму, совсем рядом с его передней бабкой щёлкнули огромные челюсти, но маг успел ткнуть остриём копья под челюсть людоеда, и рычание сменилось сипением. Новая кровь полилась на землю.
Первые мгновения замешательства оборотней быстро прошли, волки осознали, что им не победить в этой схватке, и решили скрыться, оставив на земле десятка два своих соплеменников. Но никто не собирался так просто отпускать зверей, вкусивших человеческого мяса. Всадники бросились в погоню, и Принц летел первым.
Дар подсказывал ему, где находятся клубки звериной ярости и ненависти, приправленные едким страхом, и маг спешил к ним, ведя за собой кавалькаду. Оборотни не могли скрыться ни в мечущихся тенях, ни в разорённых домах, ни в окрестных оврагах. Большая часть стаи полегла, а оставшиеся широкими скачками удалялись в сторону леса, пытаясь скрыться из виду.
Сайрус яростно вскрикнул, видя, что они не успевают настичь волков на открытой местности. Его конь захрипел, и, словно отвечая им обоим, из-за спин всадников послышалась песня охотничьего рога, низкое рычание и лай. Стая адских псов, соткавшись из тьмы, ночного тумана и искр из-под копыт коней, вырвалась вперёд, уверенно сокращая пространство между охотниками и дичью, которая пару минут назад сама мнила себя охотником.
Когда Принц достиг кромки леса, три человеческих тела с рваными ранами лежали на земле, а вожак стаи, огромный чёрный волк, ворочался под облепившими его гончими. Сайрус с трудом удержал копьё, оставив честь прикончить вожака предводителю охоты.
И они понеслись дальше. Ещё трижды Дикая охота снижалась, чтобы отправить в небытие восставших инфери, двух лесных троллей, напавших на магическое поселение, и непонятно как забредшего в леса Шотландии пятинога. Перед рассветом всадники вернулись на земли Булстроудов, кони, псы и доспехи с оружием рассеялись как дым при первых лучах солнца, а маги отправились в замок.
Пир здесь разительно отличался от того, что было принято в светском обществе. Кабан, целиком зажаренный в огромном камине, мясо которого приходилось есть руками с помощью одного лишь кинжала, огромные караваи душистого хлеба, который маги ломали руками и обмакивали в кабаний жир, вино в старинных кубках.
— Адские гончие не присоединялись к охоте уже много лет, — разбил молчание хозяин замка, когда первый голод был утолён. — Тебе, Принц, удалось вызвать их из небытия.
Беренгар Булстроуд, похожий на огромного медведя, сверлил взглядом молодого Лорда. Тот невозмутимо пожал плечами и ответил, откладывая кинжал:
— Значит, буду ловчим или стремянным.
— Ловчим, — громыхнул Булстроуд и удовлетворённо засопел, видя, что никто на его место не претендует.
Остальные Лорды прислушивались к короткому разговору с интересом, а когда он закончился, поспешили встать из-за стола с благодарностями. Все вышли в замковый двор и вернулись к кострищу, у которого собирались в самом начале. Здесь уже был сложен огромный костёр, который вспыхнул, повинуясь одному лишь слову Беренгара.
Волшебники молча обступили пламя, отсветами сияющее на их лицах. Спустя какое-то время костёр погас так же быстро, как вспыхнул, оставив блики на сетчатке и слегка опалённые поленья в золе. Хозяин замка раздал поленья Лордам, и те разошлись. Йольские поленья, приготовленные за двенадцать дней до праздника, должны были гореть в очагах мэноров, замков и особняков ещё двенадцать дней, принося в дом достаток и защищая от неудач. Точно такие же Сайрус уже приготовил для гостиной Слизерина, особняка Снейков и дома-под-скалой.
Принц уходил от кострища одним из последних. На прощанье он обернулся, и ему на миг почудился отзвук стука копыт, лая собак и гудения охотничьих рожков.
Праздник в замке Принцев было решено устроить камерным — для своих. Только члены «дамского чайного клуба», их супруги и родственники, а также редкие приятели и партнёры Принцев вроде братьев Ноттов или Мастеров Горста и Тенье, — всего приглашения получили около сорока человек. Магистр Борджиа, к обоюдному сожалению, был чрезвычайно занят и посетить ученика не смог.
Планирование вечера взял на себя Сайрус, безапелляционно отстранив сестру от участия и отправив её с Таши в Альпы на пару дней. Во-первых, молодым людям следовало отдохнуть — оба уже полгода крутились как белки в колесе, продолжая обучение и занимаясь делами рода. А во-вторых, Принц не желал, чтобы молодые волшебники были свидетелями приготовлений к празднику.
Собираясь порадовать сестру и сотворить грандиозное празднование, Сайрус поручил его организацию волшебникам из ковена искусств, а маги там обретались, мягко говоря, крайне специфические. Несмотря на приютское прошлое, едва ли Селесте пошло бы на пользу общение с подобным контингентом, так что сестрёнка в компании жениха отправлялась любоваться заснеженными пиками, а сам волшебник оставался в замке, чтобы присматривать за подопечными Маэстро.
С Триадой отношения Принц наладил не так давно, буквально пару недель назад. Те ещё с лета всё настойчивее и настойчивее пытались добиться встречи с молодым Лордом — то ненавязчиво подсылали прелестных девиц, вооружённых милыми мордашками и лёгким приворотным, то через партнёров и знакомых старались договориться хотя бы о взаимном знакомстве.
Постороннему это показалось бы странным — зачем тройка преступных воротил со дна магического Лондона так настойчиво привлекает к себе внимание Лорда древнего и могущественного рода? Им следовало бы сидеть тише воды, ниже травы и не пытаться показаться на глаза волшебнику несоизмеримо более высокого статуса. Впрочем, насчёт статуса можно было поспорить, а в могуществе Триада определённо выигрывала. Тем не менее Принц принадлежал к совершенно иным кругам, кругам, связываться с которыми без крайней нужды обычно у ковенов желания не возникало.
Однако сейчас они были крайне настойчивы даже в ущерб себе. И Принц прекрасно понимал причину, по которой Триада действовала на первый взгляд столь неосмотрительно. Золотой тоник. Вот что влекло и манило волшебников, которые жили на этом свете уже не первую сотню лет. Они прекрасно отдавали себе отчёт в том, насколько ценно изобретение зельевара, и желали добыть его любой ценой.
Не то чтобы Сайрус был против, нет. Триада в союзниках была действительно выгодным приобретением. Но и падать в их гостеприимные объятия волшебник не спешил, набивая себе цену и оттягивая момент встречи. За две недели до Рождества Принц решил, что мариновать ковены уже достаточно, и согласился на встречу на нейтральной территории, коей оказалась Золотая аллея.
Пройти туда не составило труда — чековая книжка гоблинского банка открывала и не такие двери. Поднявшись по ступеням из огненного мрамора, Принц прошёл в распахнутые предупредительными лакеями створки резных дверей ресторанчика «Золотой тюльпан», выходящего одним из входов на маленькую круглую площадь у Гринготтса. Оглядевшись, маг тихо хмыкнул и вошёл в холл.
Небольшой восьмиугольный зал странным образом сочетал в себе восточные мотивы и новомодный для магического мира стиль ар-нуво. Справа и слева от входа виднелись островерхие арки, ведущие в соседние залы, между ними стены были украшены причудливыми мозаикам и витыми деревянными полуколоннами.
Арка напротив дверей первые мгновения тоже казалась входом в другое помещение, из которого навстречу посетителю выступала фигура предупредительного портье, но через пару секунд становилось очевидно, что это не вход, а большое зеркало. В его туманной глубине, затянутой дрожащим маревом, отражался холл и его единственный посетитель. Но чётко разглядеть своё отражение Принцу, как он ни пытался, не удавалось, выходило лишь уловить боковым зрением то одну, то другую черту собственного лица.
Отвлекшись от зеркала и подняв глаза к потолку, Сайрус вздохнул восхищённо. Купол, если его можно было так назвать, казался опрокинутым в небо сужающимся восьмиугольным колодцем, стены которого покрывала сложная геометрическая мозаика, уходящая всё дальше в высоту и в самом верху, почти на пределе человеческого зрения, сходящаяся в тонкий ободок пылающего круга, сквозь которое в зал проникал солнечный луч.
С трудом оторвав взгляд от завораживающего калейдоскопа над головой, волшебник двинулся к зеркалу. Огненный мрамор под ногами искрился, вспыхивал и отзывался звоном на каждый шаг Лорда, иллюзорные язычки пламени обвивали ступни и рассыпали золотые искры.
Использование столь дорогого материала для облицовки пола не было глупым расточительством или пускаемой в глаза пылью. Огненный мрамор использовался не только как украшение, но ещё и как прекрасная природная сигнализация против незваных гостей. Этот материал невозможно было обмануть магией или иллюзией, он отзывался на любое прикосновение звоном и иллюзорным пламенем, которое по первой же команде владельца было готово обрести вполне материальный жар.
Пролететь над полом не позволяла сложнейшая сеть заклинаний, висящая под потолком, так что грабить дорогой ресторан не пытались ни дерзкие одиночки, ни ковен. Но Принц подозревал, что, стоит рассудительному Падре упустить место главы ковена, старым договорам придёт конец, и многие лакомые местечки Лондона, хозяева которых положились на слово волшебника и не озаботились должной защитой своих заведений, будут вычищены подчистую.
А в «Золотом тюльпане», как и в соседних зданиях, было чем поживиться. Одни стены ресторана, если отскрести всю позолоту, отодрать редкие породы дерева и разобрать сложные мозаики из полудрагоценных камней, можно было обменять на дом на Прямой аллее. А продажа мебели и украшений вполне могла обеспечить безбедное существование трёх поколений семьи удачливого вора. Впрочем, здешние владельцы защитой не пренебрегали, судя по той паутине сигнальных нитей и защитных плетений, которые едва мерцали в магическом зрении.
Не став более задерживаться в холле, Принц широким шагом прошёл к противоположной стене и, не замедляясь, прошёл сквозь туманную пелену большого зеркала. Поражённый вздох вновь непроизвольно сорвался с его губ. Золотая аллея действительно поражала воображение. Проходя мимо огромных витрин под деревьями, увешанными светящимися гирляндами, зельевар чувствовал себя словно попавшим в детскую сказку.
Слева над крышами, едва не касаясь их грудью, пролетел золотистый китайский дракон. Вернее, иллюзия дракона. Закрутив в воздухе множественное сальто, больше похожее на спираль, сказочное существо рассыпалось десятком вспышек фейерверков и, вновь приняв облик дракона, лениво улеглось поверх вывески китайского ресторана, стоящего между дорогим ателье и ювелирным салоном.
Над ботаническим садом в воздух то тут, то там взмывало облако разноцветных бабочек, светящихся в темноте раннего зимнего вечера. Изумрудные змеи, обвивающие колонны у входа в магазин волшебных животных, негромко шипели и поблёскивали золотыми глазами. Окна самых разнообразных ресторанов приветливо сияли, отбрасывая на белый снег полосы света.
Несмотря на то, что большей части волшебников вход сюда был закрыт, аллея не пустовала. Бегали богато одетые дети, перебрасываясь снежками, прогуливались пары почтенных магов, то тут, то там можно было заметить молодых девушек, со смехом перебегающих из одного здания в другое. Кивая знакомым и легко улыбаясь на приветствия, Принц направился вглубь аллеи, к парку, который виднелся в отдалении.
Здесь прогуливающихся волшебников было больше, чем на самой аллее. От цепочки замёрзших прудов, превращённых в один большой каток, доносилась музыка и смех, магический зверинец в северной части парка сиял огнями и красочной рекламой нового экспоната — карликового ледяного дракона. У его входа уже успела собраться очередь. У самых ворот парка располагался большой загон с левадой, накрытый климатическим куполом. Сайрус видел, как туда спикировали двое всадников на белоснежных гиппогрифах — здесь каждый мог оставить своё средство передвижения перед прогулкой по Золотой аллее.
Но Принц направлялся не к конюшням и даже не к зверинцу. Его целью было стоящее в стороне несколько нелепое круглое здание, словно сошедшее со средневековых книжных миниатюр. Вход в него находился в пристроенной сбоку квадратной башне, которая, как и само здание, была в высоту три этажа.
Только подойдя вплотную, Сайрус осознал, что здание ему напоминает. Театр «Глобус», ну конечно! Волшебники то ли создали копию знаменитого театра, то ли перенесли на свою территорию изначальный вариант, заменив подделкой. А может, «Глобус» с самого начала строился, как подобие этого театра.
У входа в здание Принца встречала пара волшебников в богатых костюмах эпохи Людовика XIV. Над их головами редкие снежинки пролетали сквозь иллюзию раскатанного свитка с девизом театра — «Mundus universus exercet histrioniam». Предъявив билет со сложным золотистым орнаментом и цифрой 3 по центру, волшебник прошёл в невысокую дверь и в который раз не сдержал изумлённого вздоха. Изнутри здание совершенно не напоминало трёхэтажный деревянный амфитеатр «Глобуса».
Несмотря на то, что расширение пространства здесь не использовалось, камерный зал не становился от этого менее атмосферным. Тут пахло крепким кофе, женскими духами, алкоголем и пылью, приглушённый свет ограничивал круг восприятия, негромкий гул разговоров, шёпота, шагов создавал ту самую неповторимую атмосферу театра. Очень необычного театра. Оформление зала здесь, очевидно, каждый раз изменялось в зависимости от спектакля, и сейчас перед зрителем представал интерьер большого богатого дома, а сами гости наблюдали за происходящим на сцене из небольших лож, визуально отделённых друг от друга и этим усиливающих ощущение камерности.
Ложа Принца располагалась на первом ярусе в самом его центре, аккурат напротив сцены. Пройдя внутрь, Сайрус занял один из четырёх изящных стульев, расположившихся вокруг небольшого столика на витой ножке. Пока он был здесь один, до спектакля оставалось немного времени, и маг решил осмотреться.
В магическом зрении весь зал был окутан самыми разнообразными заклинаниями, обеспечивающими комфорт, безопасность и конфиденциальность гостей, поэтому визуально оценить, сколько волшебников сейчас пришли взглянуть на премьеру пьесы какого-то юного дарования, не представлялось возможным. Впрочем, над некоторыми ложами туманные завесы скрывающих чар были отброшены, и Сайрус смог увидеть сидящих в соседних ложах чету Гринграссов и леди Шафик с братом.
Свою ложу лишать скрывающего покрова Принц не спешил. Может, глазами он и не видел видящих в зале, зато прекрасно чувствовал искры их разумов. После долгих экспериментов волшебнику удалось научиться ставить зеркальный щит между собой и мыслями окружающих. Теперь он мог не только улавливать поток мыслей толпы или одного конкретного человека, но и визуализировать источники этих мыслей, при этом не забивая себе голову чужими размышлениями и проблемами.
Сейчас в тёмной зеркальной глубине серыми ниточками прослеживались контуры помещений театра, деревьев и дорожек парка, берегов пруда и ручьёв, а поверх этого схематичного плана сверкали десятки самых разнообразных огоньков. Большие и маленькие, тусклые и яркие, красные и зелёные. Какие-то горели ровным тёплым светом, какие-то мигали и переливались, некоторые гневно потрескивали и с щелчками выбрасывали в воздух белые искры, ещё несколько окутывали полупрозрачные сферы тумана, приглушая свет огоньков и не давая до конца их разглядеть.
От изучения соседей волшебника отвлёк двойной удар гонга. Зрители продолжали прибывать, заполняя пустые места в сложном панно из цветных огоньков, отражающихся в ментальном зеркале Принца. Спустя пару секунд после того, как отзвучал колокол, завеса у ложи Сайруса отдёрнулась, и внутрь проскользнула тёмная фигура, заняв одно из пустующих мест.
Волшебник уже думал над тем, кто из Триады будет общаться с ним. Выбор зависел от того, кем сочтут самого Принца. С коллекционером, любителем экзотики, человеком искусства или просто гедонистом общался бы Маэстро, но Сайрус надеялся, что его образ в глазах окружающих всё же несколько отличается от нарисованной картинки. Падре явился бы к дельцу, торговцу или мошеннику — к любому волшебнику, хоть сколько-нибудь завязанному на финансы. Ну а Аврора составила бы компанию воину, властителю или консерватору.
Именно она сейчас появилась в центральной ложе, откинув тонкую полупрозрачную штору. Принц встал и отодвинул ей стул, помогая сесть. Обменявшись приветствиями, волшебники так и не начали разговор — трижды ударил гонг, и спектакль начался.
Спустя три часа выходил из театра Сайрус с чувством внутреннего удовлетворения. Ему удалось договориться на более выгодные условия, чем он изначально надеялся. Нет, он не продавал Золотой тоник, а менял на услугу в будущем. Распространённая практика среди волшебников, особенно в высших кругах.
Маги вообще не слишком-то полагались на галеоны, больше предпочитали натуральный обмен. Практически у каждого семейства был какой-нибудь уникальный дар, дедовский секрет, нужные связи или полезные возможности, так что бартер был и оставался основой товарно-денежных отношений среди волшебников.
Золотой тоник хоть и был уникальным и дорогим зельем, но практически каждый маг, с которым связывал Магистр Борджиа ученика, мог выставить для обмена что-либо равнозначное. Другое дело, что не всегда Принцу требовались достаточно специфические услуги или товары, которые могли предложить другие рода. В таком случае Сайрус либо договаривался об услуге в будущем, либо продавал зелье по десять тысяч галеонов за флакон. Эти монеты двумя тонкими струйками утекали в хранилища родов Принц и Снейк, пополняя счета и радуя домовитую натуру мага.
Но выбирать вместо услуг Триады презренное золото было бы откровенной глупостью, поэтому взамен на три недельных порции тоника Сайрус получил личное участие Маэстро в организации Рождественского вечера. Вернее, Рождественского бала-маскарада.
В назначенный день замок сиял. Множество иллюзий, временное расширение пространства, анимированные декорации и системы зеркал превратили его изнутри в сказочный лабиринт, где каждый из гостей мог найти себе развлечение по вкусу. Бальный зал единственный остался в своём изначальном облике. Здесь появились лишь огромная ель, украшенная разнообразными игрушками, гирлянды по стенам да сложный морозный узор на мраморном полу.
Соседние комнаты, напротив, теперь казались порталами в иные вселенные. Они переносили посетителей то на вершину горного пика, с которого можно было разглядеть далёкий полёт драконов на фоне заката, то на площадку над жерлом вулкана, то на хоры готического собора, то во внутренний дворик восточного дворца, то в комнатушку средневекового архивариуса, окнами выходящую на торговую площадь. Коридоры замка превратились в сверкающие драгоценными камнями пещеры; в переходы между исполинскими стволами деревьев, сплетённые из их гибких ветвей и изумрудных лиан; в узкие изящные мостики, переброшенные над пропастями, где сквозь прозрачный хрусталь под ногами можно было разглядеть сияющие в пустоте звёзды.
Окрестности замка тоже занимали гостей. В сердце леса Принц никого пускать не собирался, но волшебники могли пролететь над ним и полюбоваться окрестностями. Маэстро любезно предоставил на вечер свою коллекцию — кареты, запряжённые гиппогрифами, огромные экзотические птицы, способные нести на себе до трёх человек, летающие ладьи разных стран и народов — от папирусной лодки до миниатюрного драккара, воздушный шар, ковёр-самолёт, сани, запряжённые тройкой… Чего здесь только не было!
Не отставал от развлечений и банкет. Личный повар Маэстро, способный угодить непредсказуемому и переменчивому как огонь волшебнику, и здесь не ударил лицом в грязь. Филе опаловоглазого антипода, рождественский пудинг с молоком единорога, пирог с яйцами огневицы, целиком запечённый огненный краб, жаркое из руноследов и многое многое другое заполняло праздничные столы.
Маскарад начался в восемь вечера, и гости не расходились до самого утра. Своими нарядами приглашённые волшебники не отставали от оформления замка. Дриады, друиды, фэйри, жители холмов, рыцари и герои легенд, боги и богини, ведьмы и волшебные существа. Пёстрая круговерть закружила и понесла Сайруса, вплетая волшебника в бушующий вокруг шквал эмоций, от которого никак не выходило отгородиться. Принц мог лишь плыть, следуя течению, изредка поднимая лицо над ледяной обжигающей глубиной, чтобы сделать судорожный вдох.
Праздник помнился ему урывками.
Вот он с сестрой встречает гостей, лица Малфоев под гримом Снежных Короля и Королевы по-ледяному равнодушны, но в глазах совсем ещё молодых волшебников плещется радость и предвкушение праздничной ночи. Алиса Лонгботтом и вовсе не скрывает детского восторга, а её свекровь оглядывается с большим одобрением.
Вот Лорд Принц с сестрой открывают бал. Он в образе йотуна Тьяцци, повелителя зимних бурь, Селеста в роли инеистой великанши Сканди, дочери Тьяцци, покровительницы охоты, а Таши, вышагивающий следом, под личиной мужа Сканди, вана Ньёрда, олицетворения ветра и морской стихии. Лица вокруг кружатся всё быстрее и быстрее, под потолок взлетают звуки то вальса, то менуэта, а в центре этого разноцветного звенящего водоворота сияющие словно звёзды глаза сестры.
Вот в толпе мелькает восточный профиль Маэстро, примерившего на себя образ французского музыканта. Короткий плащ, берет и флейта делают его как никогда похожим на его собственное прозвище. Неподалёку виднеется высокая фигура Авроры в образе богини утренней зари. За спиной волшебницы раскрываются алые крылья, а над головой парит золотой диск. Рядом чёрной тенью следует Падре, тоже решивший выбрать костюм под стать прозвищу.
Принц ловит задумчивый взгляд волшебника и чувствует, как его затопляет желание встряхнуть Триаду, втянуть их в круг танцующих, привести в чувство три фигуры, кажущиеся на фоне остальных гостей каменными статуями, замершими во времени. И маг распахивается, как тогда, у костра в Запретном лесу, и обнимает свой замок и свой лес, передавая всем его обитателям ту радость и восторг, которые испытывает сам.
Водоворот, из которого Сайрусу удалось вынырнуть на мгновение, вновь затягивает его, он теряет из виду Триаду, погружаясь в мелькание красок и звуков. Но теперь он контролирует этот поток, он не бумажный кораблик в центре стремнины, даже не отдельная струя потока, а ветер и течение, что гонят реку с гор всё дальше и дальше к морю. Но отвлекаться нельзя, и Принц вновь окунается в звенящую глубину, где перед глазами, словно пузырьки воздуха, мелькают картины происходящего вокруг.
Вот распахиваются высокие инеистые двери в соседний зал, и оттуда вылетает рой снежных фей с морозными узорами на крыльях. Рассыпавшись, малютки открывают гостям вид на праздничные столы, стоящие словно на поверхности небольшого замёрзшего пруда в центре заснеженного леса.
Вот дамы собираются вокруг ели, чтобы попытаться найти и сбить простеньким заклинанием мерцающую золотистую звёздочку, перепрыгивающую с ветки на ветку между других искусных игрушек, и выиграть подарок. Раскрасневшаяся Леди Гринграсс, сбросившая маску Хионы, греческой богини снега, сосредоточенно прицеливается и метко сбивает звезду потоком серебристых искр из палочки.
Дамы восторженно аплодируют, Таши торжественно вручает Леди загодя приготовленный подарок — серебряную заколку с сапфирами, защищающую от кражи волос, избавляющую от мигрени и рассыпающую по волосам серебряные искорки, точно такие же, как те, что только что вылетели из палочки Амалии. А с другого конца зала уже подтягивается группа молодых волшебников, чтобы присоединиться к веселью.
Вот гости распахивают парадные двери и по длинной лестнице спускаются в сад ледяных скульптур, освещенный яркими огнями и переливающийся на снегу. Большая часть дам остаётся здесь, а их кавалеры спешат к расставленным вдоль дороги саням, каретам и прочим экспонатам коллекции Маэстро. Мадам Забини отбирает у Таши колоду карточек и с хитрой усмешкой тасует, а затем раздаёт их гостям, после чего каждый спешит к выпавшему ему транспорту.
Принцу и кузену мадам Забини, Арни Медичи, достаются сани, не слишком поворотливые и чересчур тяжёлые, но они всё равно выигрывают гонку со сложным маршрутом с виражами вокруг трёх башен замка и с пролётами сквозь сверкающие ворота, парящие в воздухе. Вторыми приходят Таши и Селеста в компании Мастера Тенье, которым досталась карета с гиппогрифами, ну а третьим торжественно приземляется ковёр-самолёт под управлением Триады.
Призы получают все, просто победителям достаются подарки покрупнее, и довольные волшебники устремляются обратно в сад ледяных скульптур. Здесь дамы, только что с азартом наблюдавшие за гонками своих кавалеров, дружно пополняют ряд ледяных статуй. Руководит процессом слегка смущённая Алиса Лонгботтом. Из-под её палочки один за другим выходят изумительно точные портреты присутствующих волшебниц в их карнавальных костюмах.
Скульптуры команд-победителей устанавливаются на постамент над наращённым волшебниками ледяным холмом. С него тут же под смех окружающих в самых нелепых позах скатываются молодые юноши и девушки, а старшие гости спешат вернуться в замок и перекусить перед финальным действом.
Закрывает торжество грандиозный фейерверк, огни которого яркими красками отпечатываются в памяти Принца и продолжают мерцать там до самого рассвета. Их же отражение он видит в глазах сестры во время последнего танца. Сайрус аккуратно сжимает раскинувшуюся ауру, и ощущение праздника уходит, уменьшается, но не исчезает совсем, оставаясь в воспоминаниях гостей и лёгким отблеском ложась на снимки приглашённых фотографов.
Перед рассветом замок пустеет, гости расходятся, унося подарки и впечатления. На террасе над скованными льдами тремя водопадами остаются лишь Принцы, Таши и Маэстро. Падре и Аврора исчезли из замка парой минут ранее, оставив товарища попрощаться за них. Таши и Селеста тоже уходят, оставляя мужчин одних.
— Моё зелье не стоит и доли того, что вы подарили нам сегодня, — негромко замечает Принц, не глядя на собеседника.
— Ошибаетесь, саид, — качает головой Маэстро. — Я принёс лишь декорации, а праздник всем подарили вы. Это я должен быть благодарен вам. Чувств, подобных сегодняшним, я не испытывал уже много лет. Думаю, мои спутники согласятся со мной.
— Что ж, тогда, надеюсь, в следующем году вы не откажетесь посетить мой скромный дом, — с улыбкой поворачивается к волшебнику Принц.
— Это честь для нас, — прижимает юноша руку к груди. — И дар несоизмеримо больший, чем тот, о котором мы просили вас. Поэтому мои спутники хотят передать, что они не считают сделку закрытой со своей стороны. Каждый из них готов оказать вам услугу в любой момент, когда она вам понадобится.
— Прошу, передайте им мою благодарность за великодушие.
— Что вы, саид. Это мы должны благодарить вас.