Дороже золота

      Прислонившись лбом к оконному стеклу, она, словно восторженный маленький ребенок, впервые вышедший за пределы собственного двора, взирала на открывающийся перед ней мир. Другая страна. Большой огромный материк. Не их островок посреди океана, а целый другой мир. — Хватит елозить лицом по грязному стеклу, — раздалось за спиной. — Бу-бу-бу-бу, — ответила Катарина. — Хватит елозить по стеклу, хватит вставать ногами на сиденье, хватит сыпать крошки на колени, — передразнила она смешным голосом. — Хватит быть таким занудой. — Если я перестану быть занудой, тебе станет скучно.       Катарина, явно не ожидавшая такого ответа, повернулась, удивленно посмотрев Леви. Он выглядел до странного довольным. — Молодец, — улыбнулась она. — Ты движешься в верном направлении. — И все-таки, — продолжил Леви. — Катарина… — он покачал головой. — Ты можешь хотя бы не на коленях стоять, а сесть по-человечески. — Беру свои слова обратно, мне показалось, — Катарина плюхнулась на пятую точку, подтягивая к себе ноги. — Только скажи что-нибудь! — она угрожающе выдвинула вперед ладонь и вероятно планировала заткнуть ему рот механическим способом.       Леви недовольно уклонился. — Что за восторг. Это просто обыкновенный заграничный сбор. — Я никогда не была заграницей, — ответила Катарина. — Как это возможно? — У простых смертных не всегда есть деньги и возможность, чтобы мотаться по заграницам. Если ты не сборник, а простой рядовой спортсмен, то федерация почти не тратит деньги на твое содержания. Жилье, еда, оплата тренера, хореографа, сборы за соревнования. Если честно, то я всегда тратила больше, чем получала. Если бы не родители… Но позволить себе вот такое — уже выше наших возможностей.       Леви задумчиво покачал головой. Он и забыл, что так бывает. Да и знал ли вообще? Он жил за счет федерации с шестнадцати лет, с тех пор как перешел в команду Эрвина Смита. Потом появилась Мария и они начали приносить стране медали. В основном золотые. Большой спорт — большие деньги. Страны принимавшие соревнования, не скупились на призовые фонды, да и родное государство щедро поощряло тех, кто прославлял Элдию за ее пределами. Леви с детства не был избалованным, хотя деньги у них в семье водились. По крайней мере, Леви не помнит, чтобы матери приходилось как-то ужиматься, чтобы обеспечить увлечение своего ребенка. Впрочем, это наверняка была заслуга Кенни. Кенни же и вложил ему в голову мысль, что нужно уметь довольствоваться минимумом. И не тратить призовые деньги направо и налево как вздумается. Пока есть возможность сидеть на шее у государства, сиди. Тебя в любом случае накормят, оденут и крышу над головой дадут. И это все будет получше, чем у многих. А деньги пусть лежат. Карьера спортсмена недолговечна. За ней обычно следует более спокойная жизнь, семья, дети и вся эта белиберда, к которой Леви совершенно не стремился. Свою семью он любил, но увеличивать ее численность в его планы вовсе не входило. И кто продолжит славный род Аккерманов его тоже не интересовало. У Кенни где-то там родной сын есть, вот он пусть и продолжает. Кушель разговоров про внуков пока тоже не затевала, но что-то подсказывало Леви, что стоит ему убрать коньки на полку, как мать тут же начнет заходить издалека. Вот мол у соседей дочка, милая девушка. Или как там они обычно это делают? А чего далеко ходить. Посмотри получше на свою партнершу. И Леви смотрел. Провести с ней остаток жизни. Эта мысль вовсе не так уж и ужасна. Леви тряхнул головой. Нет. Не бывать этому. — Ты чего задумался? — не поняла Катарина. — Ничего, — мрачно ответил он.       Катарина свела брови, хмуро взглянув на своего партнера. Леви отвернулся, напустив на себя равнодушный вид. Последнее время он слишком много времени думал о ней. Больше, чем стоит думать о друге или коллеге. Мария никогда не занимала столько его мыслей. Ни одна женщина не занимала столько его мыслей. Никогда он не терял голову от вида красивой девушки. Никогда он не возбуждался, случайно заглядывая в чье-то декольте. Никогда он не думал членом больше, чем головой. И тут на тебе. Свалилась на его голову. Что в ней такого особенного? Чем она отличается от тысячи других девиц? Ничем, абсолютно, совершенно, ничем. Но почему тогда, смотря на нее, он испытывал какое-то странное чувство. С ней хотелось разговаривать, на нее хотелось смотреть и, самое главное, к ней хотелось прикасаться. И почему-то всегда, сука, мало. Стоило Катарине исчезнуть из его поля зрения, как она тут же материализовывалась в мыслях. Последнее о чем он думает перед сном, первое о чем он вспоминает открывая глаза. Катарина. Катарина. Катарина. Болезнь. Нездоровая одержимость.       Любовь.       Смысл отрицать очевидное? Леви боролся и Леви проиграл. Проиграл? Нет, он по-прежнему продолжал отражать ее атаки, гнал прочь из собственной головы. Спрашивается, к чему эти сопротивления? К чему мучиться, когда можно просто расслабиться и позволить случиться неизбежному. Утонуть в ней. Прижаться. Вдохнуть запах ее волос. О Боже, как же от нее всегда вкусно пахнет. Леви не знал, что это за запах, но ему это было и не интересно. Так пахла Катарина и этого было достаточно. И этот легкий, сладковатый, до безумия вкусный запах он бы узнал из тысячи. Но нет. Леви упорно продолжал свое сопротивление. Привычка и дурацкие внутренние принципы запрещали ему расслабиться. Да и некогда. Впереди сложный сезон. Он слишком многое поставил на карту. Проиграет сейчас и уже никогда не сможет восстановить собственное имя. Время уже играет против него. В следующем году ему стукнет тридцать. Он вполне протянет еще один олимпийский цикл, но с каждым годом противостоять молодежи становится все сложнее. Колоссальный опыт и имя, которое он успел сделать себе за долгие годы, конечно, неплохо помогали, но он уже не чувствовал той легкости, которая была у него, допустим, в двадцать. Он стал тяжелее, стал быстрее уставать, медленнее восстанавливаться. Кто-то скажет, тридцать лет — ерунда какая. Уже не сопляк, но сил еще предостаточно. Жизнь только начинает набирать обороты. Но спорт — дело молодых. Тридцать своеобразный рубеж, после которого спортсмен уже считается возрастным. Пенсионер практически. Даже обидно. Опыта хоть отбавляй, а энергии уже недостаточно. В двадцать она из него ключом била. Из Катарины это просто хлещет. Еще чуть-чуть и он за ней и не угонится. Она его последняя попытка. Если с ней что-то пойдет не так, другую партнершу он уже не возьмет. Это уже не будет иметь никакого смысла. Да и… Не хочет он другую партнершу. Даже Марию. Леви вдруг поймал себя на мысли, что не жалеет о том, что все обернулось вот так. Что Мария ушла и ее место заняла она. Но Катарине всего двадцать один. Еще кататься и кататься. Если он уйдет, то она может взять себе другого партнера. Если они выиграют в этом сезоне, то к олимпийской чемпионке очередь из желающих выстроится. И он что, просто так возьмет и отдаст ее? Отдаст кому-то другому? Эта мысль была ему неприятна. Конечно, она тоже может уйти. Женщины часто завершают карьеру раньше времени. Мария к примеру. Катарина тоже может уйти в какой-нибудь декрет. Эта мысль оказалась еще невыносимее, чем предположение о новом партнере. Другой мужчина. Конечно, она же может встретить какого-нибудь мужчину, влюбиться в него, выйти замуж, родить ребенка. Так все делают, а она чем хуже? Чем Катарина не заслуживает семейного счастья? Но Леви стало тошно от одной мысли, что кто-то вдруг будет прикасаться к ней, целовать, называть своей. А если он… Если он сам станет этим мужчиной. Она останется рядом с ним. Навсегда. Будет рядом даже когда все закончится. Бред. Сука, какой же бред. Неужели он и правда это серьезно? — Леви, — вдруг подала голос Катарина. — У тебя такое лицо, как будто ты в гроб ложиться собрался. Что-то случилось? — Нет, — отмахнулся он.       Случилось. Чертова Катарина, вот что с ним случилось.

***

Сжав в руке бумажный стаканчик с горячим чаем, Леви лениво опустился на стул, по привычке закинув ногу на ногу. Рядом, задумчиво покусывая большой палец, сидела Катарина. Глаза девушки уперлись в лежащий на столе контракт. — Подумай хорошо, — сказал Леви, сделав глоток из своего стаканчика. — Через полтора месяца контрольные прокаты. У нас все еще нет подкрутки, выброс тоже под большим вопросом, а ты собираешься взвалить на себя дополнительную нагрузку. — Да знаю я, — вздохнула Катарина. — Но мы ведь уже обещали Мику. — Ничего мы ему не обещали, — хмуро сказал Леви. — Он дал нам неделю на раздумье, а мы растянули ответ на месяц, — заметила девушка. — Ты растянула, — поправил Леви. — А? — Я подписал эти бумаги еще две недели назад, — спокойно сообщил он. — Что?! — Катарина возмущенно вскинула голову. — И ты молчал?! — Я не считаю разумным тебе принимать участия в ледовых шоу. Рановато немного. Может через год, другой, — он снова сделал глоток из стакана.       Дверь со скрипом открылась и на пороге возник Мик Закариас. — Ну и что ты решила? — Я… — Подожди, — резко прервал ее Леви. — Она в этом не участвует. — Жаль, — вздохнул Мик. — И кого мне тогда брать на роль Салли? — Стоп, — Катарина хлопнула ладонью по столу. — Я еще ничего не сказала. Расскажи подробнее, что я должна делать и насколько много придется репетировать?       Мик задумчиво почесал щетину на подбородке, а затем, выдвинув стул, сел напротив Катарины. — Ну, смотри. Салли, то есть, твой персонаж, молодая девушка. Она живет с одним неприятным человеком, искренне считающий ее своей собственностью. Салли же мечтает вырваться из его клетки и стать свободной. Это тебе понятно? — Более чем. — Кроме того, Салли уже давно и совершенно безнадежно влюблена в Джека, — он указал в сторону Леви. — Но он не обращает на нее никакого внимания. В очередной раз сбегая из дома, она случайно видит Джека, тайно наблюдает за ним и видит насколько он на самом деле несчастен. Она понимает его чувства, но подступиться не может. В дальнейшем его состояние беспокоит ее больше всех остальных. Салли переживает, чувствует беду, всяческими силами она пытается остановить просто безумный план Джека, воззвать к его разуму, вставить палки в колеса, лишь бы он по собственной глупости и одержимости не попал в беду. Но в итоге все оказывается бесполезным и она решается на отчаянный шаг, понимая, что все происходящее может стоить Джеку жизни, она не задумываясь рискует своей для того, чтобы помочь ему. Этот поступок буквально открывает Джеку глаза на девушку и в итоге они признаются друг другу в чувствах. Я не вижу ничего сложного в этой роли. Да, по частоте появления твой персонаж второй после Леви, но у тебя всего один сольный выход, по большей части ты взаимодействуешь с другими героями и в основном на заднем плане. Главное выучить связки в первом выходе, небольшой несложный сольный выезд и в финале покатаетесь с Леви в паре, недолго и без сложных элементов, больше на чувствах поиграете. Знаешь, там луна, поцелуй, занавес. Красиво, чтобы было.       Катарина задумчиво покачала головой. Даже для такой роли надо постараться. При том, что репетиции не должны никоим образом отражаться на подготовке к соревновательному сезону. Леви прав, они еще не делали подкрутку. Подкрутка — один из основных и сложнейших элементов парного катания. Ранее подкрутки отличались по способу отталкивания так же как выбросы: аксель, сальхов, риттбергер, тулуп и лутц. Несколько десятилетий назад пары исполняли в основном подкрутку-аксель и подкрутку-лутц. В настоящее время практически все пары исполняют подкрутку лутц, которая называется лутц-шпагат. Это наиболее сложная подкрутка и ее исполнение требует больших физических затрат. Для хорошего и качественного исполнения подкрутки лутц-шпагат в первую очередь необходима согласованность действий партнеров, особенно в фазе разбега, последующей амортизации, толчка партнерши и выброса партнером партнерши вверх. При исполнении подкрутки, помимо чистоты и безошибочности исполнения элемента, учитываются такие характеристики как: длительность и качество шпагата партнерши, «зависание» партнерши в воздухе с разножкой, высота и пролет исполненного элемента, скорость вращения партнерши (крутка) в группировке, принятие партнерши партнером на приземлении. Не допускается ловить партнершу на грудь партнера. Руками подкинул, руками и поймал. Подкрутки сейчас делают в основном в три оборота. Но в произвольной программе разрешается делать технически сложную четверную подкрутку. Которую Катарина делать не умеет. И до сих пор боится сознаться Леви в столь досадном упущении.       Но с другой стороны, ей так хотелось попробовать что-то новое необычное, проверить собственные силы, повысить уровень своего актерского мастерства. Интересно как Леви собрался кого-то там играть, если актер он, если честно, слабенький. Все-таки нет в мире ничего идеального. А если серьезно то, действительно, как Леви будет играть? Главная сложность заключается в том, что у них нет возможности выражаться словами. Все что у них было — язык тела и эмоции отражающиеся на лице. Все. Отразить без слов личную драму, переживания, чувства, любовь, целый спектр эмоций. А она сама-то сможет? Показать чувства к Леви — не так уж и сложно. Ей ведь даже и играть-то не надо. Если верить Мику, их главное взаимодействие с Леви должно быть в финальной сцене и… Катарина выдохнула, резко осознав, что от нее там требовалось. — Поцелуй? — осторожно уточнила она. — В каком смысле? — В прямом, — ответил ей Мик. — Это проблема?       Катарина резко посмотрела на Леви. Он, казалось, не испытывал по этому поводу совершенно никаких эмоций. Хотя, он ведь знал об этом маленьком нюансе заранее. И так яро отговаривал ее от участия в этом проекте. Конечно, дело не в поцелуях. Это было бы слишком по-детски. У него были вполне логичные и здравые аргументы. И, конечно, он руководствовался исключительно ими. Но Катарина, видимо, не далеко ушла от ребенка. Ибо хрен она позволит ему целоваться с кем попало, даже понарошку. Глупо? Возможно. Но ревность — такая вещь. Отключает логическое мышление на корню. С каких щей она вообще вздумала ревновать человека, который ей вообще ничем не обязан (да и не по-настоящему это все), Катарина тоже сказать не могла. Глупая. Какая же она глупая. А все равно ничего не могла с собой поделать. — Нет, все в порядке, — она улыбнулась и взяв в руки ручку расписалась в договоре. — Завтра в шесть, после тренировки жду в зале, — сказал Закариас и взяв подписанные бумаги, удалился.       Леви одним глотком допил содержимое стакана. — Если я услышу хоть одну жалобу на то, что ты устала или не справляешься, — недовольно начал он. — Не услышишь, — ответила Катарина.       Она быстрее умрет на льду, чем сознается в собственной слабости. — Кстати, Леви, — она набрала в грудь побольше воздуха. — Когда мы начнем доделывать программы? Я уже нормально прыгаю выброс-лутц в зале. Давай снова попробуем на льду. Мне кажется, что на этот раз все будет хорошо.       Леви задумчиво кивнул. — Да, наверное, стоит. Мы уже почти месяц топчемся на одном месте. Начнем делать нормально выброс и надо посмотреть на твою подкрутку. С ней-то, надеюсь, проблем нет? — С тройной нет, — осторожно начала Катарина. — А с четверной? — Как бы тебе сказать… Я не умею ее делать.       У Леви мгновенно округлились глаза. Он открыл рот, видимо пытаясь высказать свое мнение о данной ситуации, но судя по всему не мог подобрать слов. — То есть, ты дотянула до августа, чтобы сказать о том, что тебе еще нужно учить сложнейший элемент?! Ты совсем что ли?!       Катарина осторожно посмотрела на мужчину. Признаться, она ожидала куда более бурной реакции. — Да еще подписываешься под какие-то шоу, когда в соревновательных прокатах у тебя еще конь не валялся?! — Я успею…       Леви опустил голову, зарывшись пальцами в волосы. В жопу. Все летит в жопу. На олимпиаду он собрался. Золото выигрывать. Наивный идиот. Катарина, конечно, тоже пустоголовая идиотка. Но он ведь мог сначала уточнить, проверить. — Леви, — Катарина осторожно положила руку ему на плечо. — Я… прости. Я все выучу.       Аккерман тяжело вздохнул. — Думаешь, у тебя есть выбор, — тихо сказал он.       И Катарина тут же поняла по тону. Он не злился. Да, он был расстроен, разочарован, но он не злился. И это было самое главное. Катарина так обрадовалась этому факту, что не выдержав душевного порыва, радостно обняла его со спины. Леви выдохнул. Не может он на нее злиться. Хочет, а не может. — Не делай так, — Леви недовольно дернул плечами.       Катарина смущенно отпустила его, поняв, что погорячилась. Но обнимать его было так приятно, так хорошо. Если бы только он не отталкивал ее. Если бы…