Дороже золота

      Кубок Элдии. Третий этап. Орвуд. Короткая программа.       Говорят, что в этом мире нет ничего совершенного. И Армин определенно бы согласился с этой формулировкой. Согласился бы, если не стоял сейчас за высоким бордюром катка и не видел как тренируется Ханна. Она повторяла свою короткую программу. Да, в какой-то степени Ханне не хватало этой легкости, изящества свойственного женщине, но она еще так молода. Ханне было куда расти. И она очень сильно старалась. Классическая музыка, сложные связки, хореография, даже движение рук. Они с Ханджи специально сделали эту ее короткую программу максимально «девичьей», словно бы показывая всем этим экспертам и критикам, так любившим повторять, что четверной прыжок (который, к слову, никто еще на самом деле и не видел) очень круто, но кроме прыжков Ханна абсолютно ничем не впечатляет. Она не умеет кататься, как это называется, красиво. Это сложно было отрицать. В плане техники Ханна еще будучи юниоркой со стандартным набором из тройных прыжков бежала далеко впереди своих сверстниц. Но за компоненты получала не больше, а то и меньше, той же Хитч. То было на юниорах. Там, где у Ханны серьезных соперников не имелось. Но теперь она во взрослом спорте. А на олимпийских играх оценка за компоненты может в итоге оказаться решающей. Ханджи осознавала это. В произвольной программе по сложности технической базы с Ханной было сложно тягаться. Три четверных прыжка: сальхов, лутц и тулуп. Сложнейший на сегодняшний день каскад — тройной лутц-тройной риттбергер. Впрочем, каскад лутц-риттбергер прекрасно прыгала и Лара Тайбер. Она не прыгала четверные прыжки, но зато прекрасно исполняла, так и не покорившийся Ханне, тройной аксель. Если в произвольной программе она исполнит два тройных акселя и обойдет Ханну по компонентам, то последней даже три четверных не помогут. А в короткой дела еще хуже. В короткой программе нельзя прыгать четверные, зато тройной аксель — пожалуйста. И все те же пресловутые компоненты, в которых Лара Тайбер объективно лучше. Ханна Аккерман — уникальное явление в фигурном катании. Но как показывает практика и статистика: быть уникальным — еще не значит быть первым. Что вовсе не означает, что они не попытаются. Благо у них есть время попробовать свои силы сначала на Кубке Элдии, а затем на этапах гран-при, прежде чем Ханна и Лара столкнутся друг с другом в финале того же гран-при.       Армин напряженно навалился на борт. Он не видел как Ханна каталась год назад, но если бы увидел, то сразу бы заметил перемены. Все-таки Ханна росла. Росла в своем мастерстве. Усложнялась элементы, разучивала новые связки. Ее катание явно стало куда сложнее и сформированнее. Она росла и внешне. Из несуразной девчонки, Ханна превращалась в действительно красивую девушку. Потихоньку она обретала женские формы и ту самую плавность, грацию свойственную прекрасному полу. Но пусть сравнивать было не с чем, значения это не имело. На катке крутилось шесть девчонок. Сейчас задача каждой заключалась в том, чтобы еще раз прогнать свои короткие программы перед вечерними соревнованиями. Уже как полагается, в костюмах, под музыку, как генеральная репетиция перед спектаклем. Естественно включить музыку одновременно всем шестерым было невозможно. Поэтому каждой в порядке очереди выделили по десять минут. Когда наступила очередь Ханны, она не теряла ни одной секунды. Одернула подол своего платья, оглянулась, чтобы никто вокруг не мешался и выехала на середину катка. При удачном раскладе за десять минут можно прогнать короткую целых три раза. Этого более чем достаточно. Ханджи дала сигнал, музыку включили и Ханна заскользила.       К стыду своему, Армин не видел как Ханна катается, кроме как на тренировках. Но это всегда были какие-то куски, без целой оформленной картинки. За юниорскими соревнованиями девушек он не следил, слышал о Ханне, но о ней сложно было не слышать. Ее выступление на контрольных прокатах он тоже не видел. Ни в живую, ни записи. Как-то оно ни до того было. И сейчас Армин вдруг пожалел, что раньше не имел удовольствие наблюдать за прокатами Ханны. Она была… Нет даже таких слов, чтобы описать подобное. Ханна двигалась так легко, так пластично, словно кошка и казалось абсолютно не касалась ногами льда. Совершенство на льду. Смотришь и забываешь, что дышать надо. Абсолютно все забываешь. Ханна купалась в музыке, купалась в этом своем образе и словно кайфовала от самой себя. Казалось, что все эти прыжки, связки и шаги, делать все это не доставляет ей никаких трудностей. Музыка остановилась и девушка замерла на месте. И Армин вдруг понял, что за эти три минуты он ни разу не моргнул. Он дышал-то через раз. Такое ощущение, что ток спустился от самой макушки и вниз по позвоночнику. Только сердце в груди стучало быстрее, чем обычно. Отбивало ритм. Ханна. Ханна. Ханна. Армин с трудом заставил себя, оторваться, опустив глаза. Пока он еще не совсем понимал, что происходило, но чувствовал, что это нормально. И действительно, что в этом всем такого особенного или удивительного. Армину только исполнилось семнадцать, прекрасный возраст для того, чтобы влюбиться. — Будь естественней, — громкий голос Ханджи вернул к реальности.       Ханна кивнула в ответ с максимальной серьезностью на лице. — Армин, — вдруг обратилась к нему Ханджи. — Скажи объективным мужским взглядом. Ханна похожа достаточно прекрасна?       Парень растерянно уставился на тренера. — Эээ… — Весьма информативно, — кивнула Зое. — Будем считать, что ты от восторга лишился дара речи.       Армин смущенно опустил глаза. Ханджи, возможно, уловила суть. — Мне нравится, — наконец ответил он. — Ханна хорошо катается. — Катается хорошо, а может еще лучше, — заключила Ханджи. — И улыбайся, Ханна. Я понимаю, что для вашего семейства кататься с кирпичом вместо лица — уже как фишка, но здесь это не уместно. Ты юна, красива и талантлива. Так улыбайся. Весь зал должен быть влюблен в тебя, когда ты закончишь. Судьи должны быть влюблены в тебя. Каждый человек, сидящий по ту сторону экрана телевизора. Вот Армин, ты видел, как Ханна каталась, ты влюблен?       Названный широко распахнул глаза, мгновенно залившись краской. — Я… — Ладно, не отвечай, я вижу, — махнула рукой Ханджи, возвращаясь к отчитыванию Ханны.       Армин же чувствовал как у него горит лицо и мечтал только провалиться под землю. Только бы Ханна ничего не заметила. Только бы…

***

      Обмотав верх ботинка и шнурки, Армин положил круг скотча рядом с собой на лавку и выдохнул, сжимая пальцами колени. Ладони уже слегка вспотели от нарастающего волнения. Не задумываясь вытер их о черные брюки. Через десять минут выходить на разминку. Армин еще раз выдохнул. Он неплохо катался, но часто срывал старты именно из-за волнения. — Нервничаешь? — на лавку рядом опустилась Ханна.        До ее выхода на лед оставалось больше часа и, кажется, она просто слонялась туда-сюда, не зная чем себя занять. — Ага, — Армин снова взглянул на свои ладони. — А ты?       Ханна пожала плечами. — Вроде бы нет. Это же просто внутренние соревнования. Тем более первые. На юниорском чемпионате было хуже. — Пусть и чемпионат, но он был юниорский, — отметил Армин. — А это уже взрослый уровень. — Я стараюсь об этом не думать, — призналась Ханна.       Армин согласно кивнул головой. — Тебе не о чем волноваться, — сказал он. — Ты очень круто катаешься. Серьезно, я не видел в жизни ничего красивее. — Спасибо, — Ханна смущенно опустила глаза. — Не переживай.       Она положила руку ему на плечо. Армин почувствовал теплоту ладони даже сквозь ткань рубашки. Простое прикосновение, но он вдруг непроизвольно замер, боясь потерять это ощущение. — Я пытаюсь, — Армин слабо улыбнулся. — Я буду стоять за бортиком и болеть за тебя. И только попробуй облажаться, — угрожающе прошептала девушка. — Это совсем не помогает! — воскликнул Армин.       Ханна просияла. — Хорошо, тогда… — она задумалась. — Если ты спрашиваешь, то я… Поцелую тебя прямо вот сюда, — она со смехом ткнула его пальцем в щеку. — Господи, Армин, хватит все время краснеть. — Прости… — выдохнул он, отворачиваясь. — У тебя все получится, — заключила Ханна, поднимаясь на ноги.       Армин вздохнул и встал следом. Пора идти, пока Ханджи не потеряла. Он вышел в длинный коридор и спустился к трибунам. Ханджи уже была там и, увидев парня, тут же жестом велела подойти. — Готов? — Готов, — кивнул Армин.       Больше Ханджи не стала ему ничего говорить. Это не имело смысла. Она уже все ему сказала, все для него сделала. Теперь его очередь отплатить ей. Дальше все происходило как бы на автомате. Все собрались возле калитки, в динамик объявили начало разминки. Шесть минут на то, чтобы окончательно собраться. Армин делал то, что велела ему Ханджи. Они заранее обсудили все, что стоило лишний раз повторить. И Армин повторял. Он не смотрел ни на судей, ни на полупустые трибуны, ни на других крутящихся вокруг спортсменов, ни даже на Ханджи. Он не искал взглядом Ханну, чтобы выяснить правда ли она пришла посмотреть. Это ему тем более было не надо. Если он вдруг увидит ее, даже случайно, то точно ошибется.       Разминка закончилась и он вернулся на трибуны, терпеливо дожидаться своей очереди. Армин выходил на лед последним и если честно, не знал, хорошо это или плохо. С одной стороны, есть время сконцентрироваться и успокоиться, а с другой, можно и перегореть. — Для исполнения короткой программы на лед приглашается Армин Арлерт. Округ Стохес.       Когда Армин ступил на лед, то ему вдруг показалось, что кататься он не сможет. К ногам словно гири привязали, сердце стучало в груди от волнения, ладони опять предательски вспотели, стало невыносимо жарко. Он мысленно посчитал до десяти, выдохнул и встал в центре катка. Главное услышать музыку, а дальше тело само начнет двигаться. Программы заучены до автомата. Первым прыжком стоял четверной лутц. Армин исполнил его чисто. Даже сам не понял как. Все случилось на автомате. Оттолкнулся, прыгнул, приземлился. Выехал не очень удачно, но это не страшно. Дальше шел каскад четверной флип-тройной тулуп. Но из-за того же неудачного выезда прицепить к четверному флипу тройной тулуп у него не вышло и вместо тройного случился двойной. Обидно, но сейчас на этом не надо зацикливаться. Вращение. Тройной аксель. Вращение. Дорожка шагов. И снова вращения. Музыка остановилась. Армин по привычке поклонился и покатился к калитке. — Молодец, — Ханджи порывисто обняла его, похлопав по спине.       Армин понимал, что не такой уж он и молодец. Прыжки далеки от идеала, да и все вращения судьи оценили только на третий уровень сложности. А надо делать на четвертый. Армин надеялся на некоторые бонусы, которые даются за исполнение четверного лутца или наличию в программе двух разных четверных прыжков. Но засчитываются только удовлетворительно исполненные по мнению судей прыжки. И главное — отсутствие недокрутов. Таким образом на эти два бонуса, даже три — два за лутц и еще один за исполнение двух разных четверных, Армину особо рассчитывать не приходилось. — Для первого раза хорошо, — утешила его Ханджи.       Армин посмотрел на табло. — За исполнение короткой программы Армин Арлерт получает 94.05. На данный момент спортсмен занимает первое место.       Армин вздохнул. Бонусы, как ожидалось, он просрал, на вращениях до максимального уровня не дотянул, но по итогам короткой все равно оказался на первой строчке. И это вовсе не потому что он такой классный. Просто другие накосячили еще хуже, чем он. Поводов для гордости ноль.

***

      В отличие от друга, Ханна Аккерман выходила на лед не дрожа от напряжения. Наоборот, она волновалась, но больше от желания поскорее оказаться на льду и показать судьям то, что она так долго готовила. Она поправила юбку, подтянула свои белые перчатки, проверила шпильки в волосах и встала в стойку. Она легко прыгнула двойной аксель и буквально следом за ним исполнила тройной флип. Тут она Ханджи не подвела. Прыжок во вращении на четвертый уровень. Другого и быть не могло. Ханна не получала третий (и уж тем более ниже) уровень уже года два точно. Ханна казалось вообще не волновалась и выглядела до того уверенной в себе, что когда допустила ошибку при исполнении каскада, то все просто не поверили глазам. Это зрение подвело, но никак не Ханна. Они с Ханджи поставили самый сложный каскад исполняющий в женском катании на сегодняшний день: тройной лутц-тройной риттбергер. А Ханна прыгнула тройной лутц-двойной риттбергер. Не получилось. И ничего больше не добавишь. Она исполнила дорожку шагов, стараясь отпустить эту досадную ошибку. Просто сосредоточилась на вращениях. Ханна улыбалась всю чертову программу и когда музыка остановилась, у нее уже щеки болели. А улыбаться вообще не хотелось. Ханна была расстроена. Допустить такую досадную ошибку в короткой программе. Каскады надо прыгать быстро, а она задержалась после лутца и риттбергер полетел. Получилось скрутить только два оборота. Очень жаль, но что поделать, это спорт. Ханна поджала губы, переступая порог калитки. — Не переживай, — сказала Ханджи, посмотрев на лицо ученицы. — Я просрала свой коронный каскад, на котором могла заработать кучу баллов, — мрачно отозвалась Ханна, надевая куртку. — Конечно, сорвать каскад — это хреново. Но учитывая, что это первый старт в сезоне и все остальные элементы ты сделала на максимальные уровни, то думаю ты сегодня будешь высоко. Сама же понимаешь.       Ханна кивнула и перевела взгляд на табло. — За исполнение короткой программы Ханна Аккерман получает 77.47. На данный момент она занимает первое место.       Ханна сжала кулаки. Она не рассчитывала получить меньше восьмидесяти баллов. И не на кого было злиться кроме самой себя. — Ханджи, завтра я буду прыгать четверные, — твердо сказала она. — Рано, — отрезала Зое. — Но Ханджи… — Что тебе важнее, победа здесь или на гран-при?       Ханна вздохнула. Спорить с Ханджи — плохая идея. Но все равно — обидно до чертиков, хотелось хоть как-то реабилитироваться. Но если нельзя, значит нельзя. Разговор исчерпан.

***

      Армин терпеливо ждал подругу в коридоре возле раздевалки. Ханна выскочила оттуда как-то слишком уж резко. Проскочила мимо, даже не заметила. Он бросился догонять, видя как петляет по коридору тонкая фигура, обтянутая черной футболкой и лосинами. В темном коридоре она бы потерялась, кабы не ярко-красная сумка и такие же полоски на кроссовках. — Куда ты так бежишь?       Он, наконец, нагнал девушку, схватив ее за руку. Она резко повернулась, забавно тряхнув двумя коротенькими хвостиками в волосах. — Чего тебе? — пробурчала девушка и Армин к своему огромному удивлению обнаружил в ее глазах слезы.       Он так удивился, что просто застыл с открытым ртом, вцепившись ей в руку. Ханна всегда казалось такой до невозможности уверенной в себе, что казалось просто не существует вещей способных ее пробить или пошатнуть. — Ты что, расстроилась, — брякнул он первое, что пришло в голову. — Нет, я так радуюсь, — огрызнулась Ханна. — И отпусти меня.       Армин тут же подчинился. — Прости… — Боже, — Ханна закатила глаза. — Ты все время извиняешься, это бесит. Только не говори свое очередное «прости». И не надо меня утешать, ходить за мной и говорить как все на самом деле охренительно. Мне это не нужно. Отстань от меня, по хорошему. Если тебя устраивает позиция лузера, то радуйся своему «первому» месту в одиночку. А я завтра в произвольной всем докажу, что я могу. — Что ты задумала… — Не твое дело.       Она резко развернулась и ускорила шаг, оставляя растерянного Армина позади. Почему-то ему вдруг стало тревожно. Он замер не зная как поступить. С одной стороны оставлять Ханну одну сейчас нельзя, а с другой она просила ее не трогать. Наверное, правда не стоит лезть. Или нет… Кто бы знал как лучше поступить правильно. Но у Армина не было ответа на этот вопрос и он просто пошел дальше, решив, что Ханну лучше не трогать до завтра.