Дороже золота

      Леви уже и забыл как выглядят эти маленькие дворы в спальных районах города. Старые темные лестничные пролеты с разрисованными в некоторых местах стенами. Небольшие квартиры с узкими коридорами. Все это невольно возвращало Леви в детство. В их маленькую съемную однокомнатную квартиру, где они жили вдвоем с мамой почти пятнадцать лет. Леви уехал в девятнадцать лет. Перебрался из Митраса в Стохес, вместе с Эрвином и Марией. До сих пор помнил как вышел из поезда, сжимая в руке небольшой чемодан. У Леви никогда не было много вещей. Коньки, ноутбук, одежда для тренировок, одни джинсы и пара футболок на выход. Несмотря на середину июня, было прохладно. Небо затянули темноты тучи и дул холодный, неприветливый ветер. Мария поежилась, натянув рукава толстовки до самых пальцев. Леви видел, что ей неуютно и она хочет обратно домой, хоть и делает вид, что это не так. В Стохесе недавно отстроили огромный ледовый комплекс, по самым современным технологиям. А Эрвину предложили там работать. Смит, тогда еще сам двадцатипятилетний олух, потер широкой ладонью светлые волосы, подобрал дорожную сумку и махнув ребятам рукой, побрел вдоль перрона к выходу. Окончив университет с отличием, Эрвин сразу же устроился в столичную спортивную школу. Серьезную работу ему, выпускнику, едва разменявшему третий десяток, никто бы не доверил. А тренировать детишек — отличное подспорье. Все начинали с детей. Чтобы работать со сборниками, даже помощником главного тренера, надо заслужить. Вот Смит и подался в спортивную школу. Как-то сразу встретил Леви и они начали учиться. Эрвин учился быть хорошим тренером, а Леви парному катанию. Потом присоединилась Мария. Они прошли отборочные, выступили на юниорском Кубке Элдии, заняв там призовое место, пробились в финал, где стали вторыми, потом выиграли юниорский чемпионат страны и неожиданно для самих себя попали в юниорскую сборную и отобралась на юниорский чемпионат мира. Леви до сих помнил как трясло перед стартом Марию. Ей шестнадцать, Леви восемнадцать, два сопляка, которых впервые вывезли заграницу. И их тренер такой же сопляк, как и они. Ставки были невысоки. Даже несмотря на то, что они уже были чемпионами Элдии среди юниоров, эксперты не торопились делать скоропалительных выводов, прикидывая, а не была ли эта победа случайностью. Поэтому о чем волноваться было. Мария жутко боялась, Леви тоже переживал, хоть и старался это скрывать, да и Эрвин тогда был не в себе. Но потом они вышли на лед и волнение как-то само собой отпустило. Они откатали короткую безошибочно и с сумасшедшими баллами. Лидерами вышли на произвольную и стали чемпионами мира по юниорам. Другая элдийская пара: Изабель Магнолия/Фарлан Черч, расположились на третьем месте, так чемпионат вышел весьма удачным. Фарлан и Изабель тогда радовались своей бронзе так, словно бы выиграли Олимпийские игры. Чем немного раздражали. Тогда Леви с Фарланом пересекался разве что на крупных соревнованиях и знал его исключительно как «парня с дуршлагом вместо рта». О том, что пройдет какой-то год и Леви назовет того самого парня своим лучшим другом и мысли не было. Тогда никто не мог знать, что пройдет каких-то пару месяцев и не станет Изабель, которая каждый раз увидев Леви издалека начинала махать руками и вопить «братишка». С каких вообще щей Леви заделался «братишкой» было совершенно непонятно. Что Фарлан никогда больше не будет для Леви конкурентом, зато действительно станет лучшим другом. Никто не мог такого предсказать. Но все случилось так как случилось.       Золото юниорского чемпионата резко повысило тренерский статус Эрвина в Федерации. И Смиту тут же предложили контракт, от которого глупо было отказываться. Только отстроенный спортивный комплекс. Настоящая современная база в Стохесе. Все по последним стандартам и технологиям. Эрвин не мог от такого отказаться. Вот так они и оказались на вокзале Стохеса. А потом в ненавистном для Леви метро. И, наконец, на самой базе. И чего уж скрывать, все трое буквально влюбились в это место с первого взгляда. Ледовый дворец «Вдохновение» стоял на окраине города в красивом сосновом бору. Зимой там занимались лыжники, а летом можно было бегать кроссы или ездить на велосипеде, наслаждаясь полезным запахом хвои. Самым большим ледовым дворцом на памяти Леви был «Старт». Старый, но невероятно огромным ледовый комплекс практически в центре Митраса. И единственный каток в Элдии способный принять международные соревнования. В «Старте» помимо основного, было еще два тренировочных крытых катка и один любительский, уличный, куда за определенную сумму мог попасть любой человек, в зимнее время, конечно же. Именно там Леви впервые встал на коньки. Именно там Кенни сам учил племянника основам фигурного катания. Именно там Леви получил свой первый спортивный разряд. И там же выиграл свои первые соревнования еще по одиночникам в шестилетнем возрасте. Потом его отдали в спортивную школу и Леви начал заниматься уже на местном катке и с местным тренером. Школьный каток уступал «Старту» по размерам и Шадис был куда требовательнее Кенни, но эти перемены только добавили Леви азарта и желания работать. Потом он быстро привык к новому стадиону. А за двенадцать лет и вовсе выучил каждый вбитый в борт гвоздь. Будучи старше Марии на два года, Леви закончил школу в ту пору, когда Мария еще только перешла в десятый. Но так как партнерша и тренер работали конкретно на школьном катке, Леви тоже имел полное право на местный лед. А через год они переехали в Стохесе. Мария даже школу закончить не успела. Последний год занималась дистанционно, приехала только на выпускные экзамены и сдала их очень даже хорошо. Еще бы, она ведь две недели к ним готовилась. А Леви гонял ее по математике и экономике, которую та с дуру выбрала в качестве дополнительного экзамена. Леви часто называл партнершу тупицей, Мария обижалась и надувала губы. Но когда получила за экзамены оценки даже выше, чем в свое время Леви, радостно прыгала на месте, тыкая Аккерману в нос распечаткой и интересуясь, кто из них еще на самом деле тупица?       В Стохесе Леви и Марии нравилось абсолютно все. Целый спортивный город. Спортивным городом была и школа где они учились, но здесь все было куда масштабнее и современнее. Помимо ледового дворца «Вдохновение» включавшегося в себя три катка, тренажерный зал, спортивный зал, хореографический зал, раздевалки, душевые, комнату отдыха и столовую где вкусно и недорого кормили, база в Стохесе включала в себя еще три комплекса. Спортивно-оздоровительный, куда они ходили на СПА, массаж, а Мария еще и в бассейн. Помимо этого в комплекте была просто огромных размеров джакузи, за которую буквально драки происходили и различного рода бани, купели и души. Легкоатлетический и гимнастический спортивный комплекс, размерами кажется даже превышавший ледовый и имеющий не только крытый, но и открытый манеж со множеством беговых дорожек, куда их часто отправляли разминаться. И второй огромный закрытый каток состоящий из двух корпусов, на одном занимались хоккеисты, а на втором конькобежцы. А еще в летнее время на улице у них имелось футбольное поле, теннисный корт и баскетбольная площадка. Иногда они играли по вечерам. Но редко. Леви был не фанат всех вышеперечисленных видов спорта. Мария подозревала, что из-за роста. Сам Леви просто говорил, что неразумно тратить энергию и рисковать получить травму на какие-то ненужные развлечения.       Но лучшим во всей сложившейся ситуации было жилье. Признаться, этот вопрос волновал Леви даже больше, чем качество нового катка. В представлении Леви общежитии было каким-то рассадником грязи, вони и насекомых. Подъезжая к жилому корпусу Аккерман ясно видел в своем воображении полчище мерзких тварей расползающихся по стенам стоит включить свет. Мария волновалась не меньше. Но беспокоили девушку вовсе не тараканы. В свои семнадцать Мария была этаким нежным тепличным цветочком. Она росла под опекой родителей и старшей сестры и совершенно не знала и не умела жить самостоятельно. Леви, хоть и вырос с матерью, личностью был вполне самостоятельной. И внутренне уже смирился с тем, что ему придется оберегать свою маленькую партнершу, потому что Мария даже яйца жарить не умела и о таких вещах как покупка продуктов не заботилась никогда. Это было даже не желание самого Леви, а скорее условие при котором родители отпустили несовершеннолетнюю дочь жить в другой город. Они с Эрвином чуть ли не близкими родственниками поклялись, что не спустят с Марии глаз. Хотя Леви считал, что девушке полезно пожить одной и наконец-то уже узнать реальное положение вещей.       Жилые корпуса приятно удивили. Во-первых, это были три новые, только сданные в эксплуатацию высокие бочкообразные десятиэтажки. В них жили спортсмены тренирующиеся на базе, как на постоянной основе, так и приезжие в Стохес на сборы и соревнования. Их встретил широкий просторный холл, дальше которого пускали только по пропускам выданным администрацией базы, два лифта, широкий коридор со множеством ведущих в комнаты дверей. Сами комнаты небольшие, но светлые, с широкими окнами, внутри кровать, шкаф, тумбочка и стол со стулом. Больше им и не нужно. В конце коридора большая общая комната с диванами и висящим на стене телевизором, общая кухня со всеми удобствами по типу холодильника, микроволновки и стиральной машины. Душ и туалет тоже общие, но чистые. Немного обжившись и познакомившись с соседями, а на этаже, не считая Леви, Эрвина и Марии, жили еще пять человек, Аккерман установил график дежурств, который однажды вечером торжественно повесил на холодильник. К нововведению соседи отнеслись без энтузиазма, но Леви обладал даром убеждения и поворчав пару дней, все начали график соблюдать. В итоге он прижился настолько, что даже после того как Леви съехал, его исправно продолжили соблюдать.       Следующий сезон они все еще выступали по юниорам. И не проиграли ни одного соревнования. Начали получать настоящую зарплату от Федерации, плюс огромные призовые деньги. Часть призовых по негласному закону они отдавали Эрвину, хореографу, сервисерам и всем кто так или иначе приложил руки к их победе. А то, что оставалось на руках, Леви частично отправлял матери, а частично откладывал по совету Кенни. Мария же получив деньги радостно свалила из общежития на съемную квартиру. Леви же спортивное общежитие всем устраивало. Он уже привык к соседям, общей кухне, душу и туалету, тем более его стараниями во всех этих помещениях чистота стояла просто стерильная. Если учесть постоянные сборы и соревнования, то дома он бывал сравнительно не часто, а платить за жилье, в котором он практически не живет, на взгляд Леви было жутким расточительством. Мария, несмотря на то, что училась на экономическом, никогда не умела считать свои деньги. А может просто не хотела. Леви уж лучше поживет в спортивной общаге. Тем более новой и очень удобной для проживания. Об этом позже замечала и Катарина, которой было с чем сравнивать. В Тросте спортивное общежитие, в котором она оказалась в четырнадцать лет было прямо настоящей спортивной общагой. Со старой мебелью, техникой, тараканами и прочими радостями. Хотя тогда Катарина особо об этом не задумывалась. Она вырвалась из-под родительского контроля, начала буквально новую жизнь, в которой хоть и было немного страшно, но очень интересно. С общежитием Троста у Катарины связано куда больше теплых воспоминаний, чем с квартирой, которую они позже снимали на двоих с Финном. С тараканами она была счастливее, чем с мужчиной, которого ей казалось, она любила.       Но самым ценным в жизни в спортивном центре Стохеса была близость Эрвина Смита. У Леви никогда не было близких друзей и Эрвин стал первым с кем он по-настоящему сошелся. Лучшими друзьями им помешала стать только наличие рабочей субординации, которую оба намеренно сохранили. К тому же Леви очень сблизился с Фарланом, но Эрвина он все же видел во много раз чаще. И иногда грань тренер-спортсмен между ними стиралась. Они частенько выпивали вдвоем после окончания крупных турниров, обсуждали вещи никак со спортом не связанные и как быстро выяснилось имели схожие вкусы в некоторых вещах, например в музыке. А еще Эрвин болел за одну из футбольных команд и даже неплохо гонял мяч, что объединяло Смита с Кенни. Леви увлечение дяди искренне бесило всю его сознательную жизнь. Леви терпеть не мог ни сам футбол, ни его чокнутых фанатов, еще с тех пор как лет в десять получил мячом по голове, а Кенни еще и наорал сверху за то, что он пропустил. Но Эрвин как-то за парой банок пива объяснил Леви прикол. Не то, чтобы Аккерман после этого стал ярым болельщиком, но хотя бы начал разбираться в правилах и поддерживать беседу. Эрвин то объяснял спокойно, а не орал впадая в буйство, как Кенни.       К слову сказать, за десять лет работы в Стохесе в жизни Эрвина Смита не изменилось ничего. Он так и не обзавелся ни своим жильем, ни семьей, ни даже постоянной девушкой. Жил в том же общежитии, тренировал. И собственно полностью замкнулся на фигурном катании, перестав обращать внимание на внешний мир. Это было Эрвину не интересно. Вообще такая жизнь Смита целиком устраивала и он абсолютно не стремился ее каким-то образом улучшить. Не иметь за душой ничего кроме машины, которую тоже не мешало бы сменить, Эрвину в каком-то смысле нравилось. Заработанные деньги уходили к престарелой матери, живущей в столице и видящей сына по телевизору чаще, чем в живую. Эрвину меньше года как стукнуло тридцать пять, но пожилая женщина уже смирилась с тем, что внуков у нее никогда не будет. Каждому свое, как говорится. Эрвин ведь почти женился на Мари. Леви даже помнил, что они назначили дату свадьбы. Но вдруг что-то случилось. Леви до сих пор не знал, что именно. Тогда спросить он как-то не решился, ибо Эрвин, если честно был весьма подавлен. А теперь уже и насрать. После того случая Смит не общался с бывшей невестой аж два года, а потом вдруг привел ее на тренировку, сказав, что Мари их новый хореограф и именно она будет ставить для них программы к их первой в жизни Олимпиаде. У Леви вытянулось лицо, но к счастью хватило такта, чтобы не поинтересоваться, а не ебанулся ли Эрвин? Мари тогда тоже была невестой, но уже не Эрвина. Но человека, с которым познакомилась находясь в отношениях с Эрвином и благодаря Эрвину. Узнав об этом, Леви снова сдержался от вопроса, а не ебнулся ли Смит умом? Не ебнулась ли Мари? Не ебнулся ли ее жених? Или одному Леви кажется, что это ненормально? Он спросил у Марии, та кивнула со словами: «Пиздец полный». На этом обсуждение личной жизни Эрвина Смита закончилось. Только пару лет спустя, хлебнув с тренером виски после победы на национальном чемпионате, Леви сознался в том, что считает Эрвина «ебанутым извращенцем». Смит заметил, что своего тренера так называть нельзя, но в общем-то Леви прав.       И именно наблюдение за Эрвином дало Леви толчок на тему того, как жить нельзя. Аккерман быть помешан на фигурном катании ничуть не меньше Эрвина. Он вырос в семье фигуристов. Он встал на коньки в ту пору, когда ходил-то еще с трудом. Леви жил одним только льдом и не думал о том, что будет там после завершения карьеры. Вернее ему казалось, что он не думал. Однако, закончив школу он поступил не в физкультурный, а на экономический. Потому что тренером Леви не видел себя от слова совсем. Впрочем как и экономистом. Но университет информационных технологий считался в разы престижнее, чем педагогический или физической культуры и спорта. А амбиции у Леви с детства шкалили через край. К тому же он любил математику, которая давалась Леви на удивление легко. А уж экономика и того легче. В отличии от гуманитарных наук, которые Леви невзлюбил буквально с первого класса. Ни за одно свое сочинение он ни разу не получил выше тройки, а половину грамматических правил не знал до сих пор. Ему поставили четверки сильно закрыв глаза и с формулировкой: «Иди уже отсюда». Это при том, что читать Леви любил и в принципе не считал себя безграмотным человеком. Просто… Ну, не получается. Должно же у него что-то в этой жизни не получаться.       В общем долгие годы работы Леви терпеливо копил призовые деньги. И в итоге накопил. Накопил на целую двухкомнатную квартиру. Да, не в центре. Но Леви и не хотел в центре. Каток стоял ближе к окраине, а Леви по сути никуда кроме катка никуда по городу и не ездил. Квартирой Леви обзавелся в двадцать четыре, но пришлось еще год ждать когда дом сдадут в эксплуатацию. Леви нужна была абсолютно нулевая квартира. После пятнадцати лет жизни в съемной однушке, ему хотелось прямо новую-новую квартиру. Аккерман прекрасно помнил как заселился в новое жилье. Начало апреля, солнечный теплый день, они только вернулись с гастролей по завершению сезона. Наипаршивейшего сезона, честно сказать. Олимпийского сезона, половину которого Леви провел в гипсе и видел олимпийский огонь разве что по телевизору. Потом он все-таки встал на коньки и выиграл чемпионат мира, но оптимизма ему это не добавило. Ну, хоть жильем обзавелся. Пока еще пустая квартира была светлой и просторной. С тринадцатого этажа открывался прекрасный вид и вдалеке Леви даже видел лес и очертания спортивной базы. Сейчас у Леви был отпуск примерно до мая, но никто и не сомневался, что его отпуск продлиться максимум неделю. И всю эту неделю Леви планировал посвятить ремонту. Он уже все продумал. Специально брал двухкомнатную квартиру. В одной планировалась спальня, а во второй, побольше, Леви хотел сделать что-то вроде маленького домашнего спортзала. Поначалу все так и было. Сейчас от этого остался велотренажер в углу, свернутый коврик и резинки прицепленные над дверью. Все остальное пространство занимали шкаф, в котором Леви выделили максимум две полки, кровать и столик с зеркалом и кучей каких-то непонятных вкуснопахнущих тюбиков. Во второй комнате, изначально служившей Леви спальней, теперь хозяйничала Ханна. Женщины наглым образом захватывали его личное пространство. Хотя, стоит признать, в этом был какой-то свой уют. Особенно уютно стало с появлением Катарины. Она ничего такого не делала, но вот как-то с ней было хорошо. Не без бытовых конфликтов, но в целом, Леви понимал, что не хотел бы снова остаться один. Скажи ему кто-нибудь об этом четыре года назад и он бы покрутил пальцем у виска. Тогда Леви искренне радовался своей квартире, в которой он будет жить один. Совсем один. Своя ванна. Своя кухня. Все абсолютно свое. Что еще нужно человеку для счастья?       «Привет, братишка», — сказала Ханна оказавшись на его пороге с чемоданом.       «Не хочешь пожить у меня?» — спросил Леви у Катарины два года спустя.       И ведь тоже счастлив. Но уже по-другому. Леви никогда не хотел жить с кем-либо, но вот живет же. Хоть и говорил, что не бывать такому никогда. Въехав в квартиру, Леви по дурости решил, что сделает ремонт за какую-то неделю, ибо помощников как выяснилось у него было много. Эрвин, Мария, Фарлан и Лекси выразили ярое желания клеить обои и прикручивать плинтуса. Но буквально в первый же день оказалось, что делать ремонт с друзьями херовая идея. Когда утром Леви оторвал гудящую голову от лежащего на полу матраса, служившего ему временной кроватью. Сзади, на том же матрасе дрыхла Мария, крепко обняв его сзади и закинув сверху ногу. — Мужика своего так обнимай, — проворчал Леви, скидывая с себя ее ноги и принимая сидячее положение.       В стороне, на расстеленном на полу одеяле, спали Лекси и Фарлан. В углу Эрвин обнимал куртку. Леви поднялся и прошлепал на кухню. В мойке лежали стаканы, а в мусорке две пустые бутылки коньяка, его подарок на новоселье. Сами подарили, сами же выжрали. Аккерман сполоснул лицо водой из-под крана. И твердо решил для себя, что будет делать ремонт сам. Потому что когда они все собирались все вместе в неформальной обстановке, веселье слишком зашкаливало. Так из спортсмена в алкоголика недалеко превратиться. Не так давно Мария держа в руках каблуки шла босиком по парку, держась за Леви. Позади весело запевали Фарлан и Лекси, Эрвина они уже где-то просрали. Конец сезона отметили на ура, нечего сказать. Леви и Мария выиграли чемпионат мира. Лекси и Фарлан не выступали, потому что приехали запасными, но прийти на вечеринку им это не помешало. В тот вечер они сделали три вывода. В Хидзуру очень теплая и ранняя весна. А еще очень забористая теплая водка. Но на закуске организаторы явно сэкономили. Сознание помутнело даже у Леви, про остальных и говорить нечего. В сезон они конечно не пили, максимум пару глотков на каком-нибудь официальном вечере. Но сезон закончился и поэтому поводу можно было и расслабиться. И вот две недели спустя они снова нахреначились коньяком. Нахер. Так что утром Леви объявил сухой закон. Помятые и теперь уже весьма мрачные друзья с Леви согласились.       Какие были времена. Казалось, что какая-то другая жизнь. А теперь Леви, практически семейный человек, стоял в узком коридоре и чувствовал себя максимально по-идиотски. Родители Катарины были людьми вежливыми и весьма дружелюбными. По дороге домой они разговаривали в основном с дочерью и к Леви особо не приставали, задав только пару дежурных вопросов. В отличие от более старшего поколения. Адель, бабушка Катарины по отцу, смотрела на мужчину круглыми глазами, ибо фигурное катание смотрела всю свою сознательную жизнь и живой Леви Аккерман в коридоре ее квартиры был не иначе, как новогодним чудом. Вторая бабушка вежливо улыбалась и только дед мрачно взирал на внучку, явно вопрошая, где она нашла это недоразумение в виде Леви. Виктор, человек старой закалки, бывший военный, мужчина крупный, громкоголосый, в юности ярко-рыжий, а сейчас абсолютно седой, но ни капли не полысевший несмотря на возраст, взирал на невысокого, подтянутого и явно мелковатого в привычном понимании мужчины, Леви с явным неудовольствием. Внешне Леви совершенно не производил впечатление чего-то надежного. — И кого эти двое наплодят? Гномов? — прошептал он, наклоняясь к жене. — Виктор! — бабушка возмущенно стукнула его локтем.       В свое время нечто подобное у Кушель спросил Кенни. И также нарвался на бурю возмущения. Катарина весело обнялась с родными. — Знакомьтесь, это Леви, — немного смущенно произнесла она. — Адель, — радостно сообщила ему пожилая полноватая женщина, мгновенно заключая Леви в объятия.       Будучи ужасно доброй, Адель была готова привечать абсолютно всех. Катарина не была для нее родной внучкой, но женщина любила ее как свою. Тем более, что собственных детей Ник так и не завел. — Марлен, — родная бабушка Катарины была очень маленькой, стройной и куда более сдержанной. — Виктор, — дед протянул шершавую морщинистую руку и Леви ответил крепким рукопожатием. — Вы проходите, — Адель мгновенно схватила Леви за рукав уводя в комнату обставленную старой мебелью.       Леви вдруг испытал какую-то странную ностальгию по собственному детству. На праздники они с мамой всегда приходили к бабушке. Руфь, к тому времени уже овдовевшая, всегда встречала их очень тепло. Леви она просто обожала. Хоть и держала детей в строгости. Что Кенни с Кушель, что Леви. Леви хорошо помнил, что у бабушки была похожая квартира. Со скрипящими половицами, деревянными рамами на окнах и этим широким выдвижным столом по центру комнаты. От той квартиры у Леви остались разве что желтые шторы. Бабушка всучила ему их буквально силком. Леви долго не решался, но потом все-таки повесил их на окно в своей комнате. Квартиру они продали после смерти бабушки и купили Кушель загородный дом с небольшой доплатой со стороны Леви. Бабушки не стало два года назад. Леви не было на ее похоронах. Он был за границей. И это до сих пор грызло его. А деда Леви и вовсе не помнил, слишком был маленький когда того не стало. Дедушка Катарины выглядел крепким для своего возраста.       Катарина торопливо указала Леви на диван и сама тут же убежала следом за матерью на кухню. Рядом с ним, к верху пузом, спал самый толстый, на памяти Леви, рыжий кот. Кот занимал большое пространство и когда Леви попытался подвинуть животное рукой, кот чуть приподнял голову взглянув на Аккермана как на полное говно и закрыл глаза обратно. — Это Персик, — пояснила Катарина, возвращаясь с кухни и ставя на стол какой-то незнакомый Леви салат. — В этом доме у него полная неприкосновенность, имей в виду, — усмехнулась она. — Ребенок дело говорит, — согласился Виктор.       Он всегда называл внучку словом «ребенок». Виктор плохо выражал свою привязанность, хоть внучку и любил. И Катарина прекрасно это знала. Наверное совсем не просто так она в итоге влюбилась в мужчину с очень похожим характером. — Ты его не бойся, — сказал Ник, когда Виктор кряхтя удалился в сторону ванной. — Я и не боюсь, — ответил Леви. — А меня он всегда пугал, — с улыбкой признался Ник. — До сих пор если честно не могу к нему подход найти. Мне кажется, что он меня принял только потому что я взял Эстер с ребенком. — Это заслуживает уважение, — заметил Леви, подвигая бокалы, если честно, то он не знал, мог бы сам решиться на подобное.       До Нового года оставалось каких-то полчаса и все наконец заняли места вокруг стола. Свет погасили, включили гирлянды на ëлке и стенах, по телевизору тихонько играла музыкальная передача. И Леви снова вернулся куда-то лет на двадцать назад. А Новый год вот прямо так в компании за столом он не встречал уже лет пять. — Что вам положить? — поинтересовалась Адель.       Леви растерянно взглянул на женщину. — Я сама, — встрепенулась Катарина, подскакивая с места и взглядом ища то, что Леви стал бы есть.       Она видела, что Леви чувствует себя немного не в своей тарелке и прекрасно понимала его чувства. Первые дни она жутко робела в присутствии Кушель или Кенни, но хоть сейчас общалась с ними вполне спокойно, все равно продолжала чувствовать некоторую внутреннюю скованность. А сидеть за одним столом с ее семьей, Катарина и сама-то нервничала. — Может выпьем? — предложил Ник, поднимаясь со стула и поднимая бутылку шампанского. — Пейте свою сладкую водичку сами, — поморщился Виктор, открывая бутылку со светлой жидкостью. — А ты чего морщишься? — поинтересовался он, заметив выражение лица Леви при взгляде на его бутылку. — Вообще, я сам не очень люблю шампанское. Оно либо дико сладкое, либо жутко кислое, а потом башка трещит просто невыносимо.       Виктор усмехнулся. — Что правда, то правда. Хочешь? Я сам делал, на спирту и красной рябине.       Леви смущало содержимое бутылки, но он прекрасно понял, что это уже своеобразная проверка, поэтому кивнул. Настойка оказалась горьковатый и жутко крепкой, но Леви, спасибо Кенни, умел пить крепкий алкоголь не морщась, не стуча кулаком по столу, не вытирая слезы и даже не запивая и не закусывая. Виктор одобрительно хмыкнул, когда он впервые налил свою настойку Нику, тот прослезился. И всегда искал способы от нее отказаться. Виктор и не предлагал, чего добро на говно переводить. — Так какие у молодежи планы? — Сейчас мы готовимся к чемпионату Элдии, а потом надеемся попасть на олимпийские игры, — ответила Катарина. — С этим все понятно, — махнул рукой Виктор. — Я о другом. Эстер сказала, что вы живете вместе. Какие у вас планы на будущее. — Нууу… — растерянно протянула Катарина. — Дедушка, сейчас не обязательно, нууу… вступать в брак. Сначала надо узнать друг друга получше, это слишком серьезный шаг.       Ее мать он буквально силком заставил выйти за отца, когда вскрылись их отношения. Конечно, ситуацию усугубляло то, что Эстер была беременна, но Катарина в глубине души боялась, что дед начнет настаивать на чем-то подобном. — Какая херня, — ответил Виктор, хлопнув вторую стопку и подлив Леви. — Я женился на твоей бабушке спустя полгода после знакомства. — Дедушка… — Если вас интересует эта сторона, — перебил девушку Леви. — То я планирую жениться на Катарине. Да, не сейчас, но когда будет подходящее время.       У Катарины открылся рот. Они с Леви никогда не обсуждали свое будущее в таком ключе. Катарина думала об этом, не могла не думать. Но Леви… Он вообще не был сторонником подобного, как она считала. Когда Фарлан сделал предложение Лекси, Леви откровенно не понимал, к чему все эти формальности. И вот так спокойно, как бы между прочим, сообщить, что хочет жениться на ней. Не важно когда, но сам факт того, что он готов связать с ней всю свою жизнь был очень важен. — Так, у нас тут Новый год вообще-то, — напомнила всем Эстер.       Часы пробили двенадцать, они одновременно опустошили бокалы, ели, общались, но Катарина продолжала смотреть только на Леви. Потом они шли по ночному городу, над головой взрывались фейверки и Катарина восторженно смотрела на яркое небо, прыгая и хлопая в ладоши как девочка. Леви фейерверк толком не видел. Видел только яркие всполохи в голубых глазах Катарины, видел как загораются пожаром рыжие волосы, видел какая она красивая когда счастлива, какая до ужаса своя. — Как тебе праздник? — спросила Катарина. — У тебя хорошая семья, ты зря переживала. Мне кажется, что я понравился твоему дедушке. — Думаю, что скорее да, чем нет. — Я давно не встречал Новый год вот так, в семейной обстановке. — А я давно не встречала Новый год в спортивном костюме, — рассмеялась девушка. — Пойдем домой? — спросила она, обхватив его за руку и прислонилась головой к плечу. — Устала? — Почти четыре часа утра, мы никогда так поздно не ложились. — Ты сама хотела посмотреть фейверки. — Хотела, — улыбнулась Катарина, прикрывая зевок ладонью. — Пойдем, — потянул ее за руку Леви. — А то ты сейчас уснешь на ходу. — Леви, а давай когда придем домой сделаем одну из рук вон выходящую вещь.       Леви выгнул бровь. И согласился. Хотя бы из интереса, что в ее понимание считается из рук вон выходящим. Результат превзошел все его ожидания. — Тихо, — прошептала Катарина, на цыпочках входя в комнату.       Леви сидящий на кровати и стягивающий с себя футболку, вопросительно посмотрел на девушку. Катарина тихо подошла к кровати, едва сдерживая довольную улыбку. — Давай сделаем это, — заявила она сжимая в руках контейнер с салатом и запустив в него ложку, отправила содержимое в рот. — Пять утра, я ем жирный салат с майонезом перед тем как лечь спать и знаешь что, мне плевать и это так круто, — она зачерпнула салат и протянула ложку Леви. — Не надо. — Ешь, — настойчиво сказала Катарина. — Нет. — Не будь занудной, нарушай правила. — Кат…       Она умудрилась запихать ложку ему в рот. — Скажи же вкусно. — Почему ты такая вредная? — Потому что, — просияла Катарина, зачерпнув салат и отправив себе в рот очередную порцию. — Давай еще. — Нет. — Да, — сказала Катарина. — Не спорь со своей будущей женой. — Я даже не думал, просто не хочу. — Ну и ладно, — Катарина облизала ложку.       Леви только вздохнул и резко притянул девушку к себе за талию. Катарина со смешком плюхнулась ему на колени. — Хватит жрать. — Не хватит.       Леви крепко держал девушку на своих коленях, Катарина с довольным видом поглощала салат, с явным аппетитом. — Хорошо, давай. — Милый, да ты, успехи делаешь, — хохотнула Катарина и протянула ему ложку. — Эрвину об этом ни слова. — Никому об этом ни слова.