“She’s my collar — Gorillaz”
She's the serpentine, she's my collar I send a message, never call her And now I wanna taste another And it's safe in a persona, she's my collar
Nothing to be justified yet She the first I'm running with She the one that get my collar She the one I'm running with (she's my collar)
Мегуми просыпался неохотно; он долго не мог вынырнуть из бесконечной туманной пелены, которая заполонила его сознание белёсыми каплями росы. Когда ему удалось в первый раз приоткрыть глаза — на него падали лучи яркого утреннего солнца, тут же вынуждая вновь зажмуриться и уткнуться в подушку, спасаясь от света. Во второй раз, где-то под боком зажужжал назойливой букашкой телефон, вынуждая дернуться и наощупь потянуться в нужную сторону рукой, однако через поволоку сна Мегуми чувствовал, как его пальцы мягко оттолкнули в сторону, а спустя мгновение шум прекратился. Вновь засыпал подросток под шорох одежды и тихий скрип половиц — чьи-то неслышные шаги. В третий раз ему удалось, наконец, открыть глаза и проморгаться, не без труда сгоняя с себя сонливость. Шторы в комнате были опущены, погружая все вокруг в полумрак и лишая возможности определить время, в которое Мегуми смог проснуться. Приподнимаясь на локтях, подросток огляделся вокруг и заметил, что ни телефона, ни пустой чашки из-под чая поблизости нет. Значит, Годжо заходил. «И не стал будить» — проноситься оборванным лоскутком в сознании мысль. Все остальное же место в голове набито ватой и серым шумом. Тело все ещё вялое, кости кажутся полыми, а конечности словно сделаны из сладких моти — мягкие и податливые, слабые. Голова больше не болит и горло не саднит, сердце бьется ровно и спокойно — хоть что-то хорошее, отмечает про себя Мегуми, заставляя свои руки и ноги работать сообща. Сесть оказывается сложнее, чем изначально казалось. Подросток постоянно поскальзывался на гладкой простыни и съезжал обратно — в нагретую его же телом постель. Приняв вертикальное положение, Мегуми схватился пальцами за угол тумбы, помогая себе подняться. Ноги дрожали так, словно он провёл в кровати несколько месяцев, но он упрямо хмурил брови и заставлял себя стоять ровно, делая глубокий вдох. Каким бы слабым не было его тело, как бы не путалось сознание, тревога так и не приходила. Спокойствие. Было только удушающее спокойствие. Первые шаги были смазанными и неловкими, словно Мегуми заново учился ходить: ноги путались друг об друга, так и норовя уронить подростка на пол. Стол служил ему непоколебимой опорой, пока он двигался вперёд, руками упираясь в гладкую деревянную поверхность. Когда его подрагивающие от напряжения пальцы наконец коснулись двери, Мегуми мысленно поклялся себе, что никогда в жизни больше не будет пить выписанные врачом таблетки (как он клялся себе и все те разы, что случались до этого). Одно движение ладонью и проход в просторную гостиную, совмещенную с кухней, открылся. Все окна на втором этаже были нараспашку — впускали наружу солнечные лучи и непрекращающийся жар. Стоило бы напомнить Годжо, что проветривание помещения не несёт за собой никакого смысла, когда на улице ни ветерка и пекло, как в раскалённой пустыне. Проходя вперёд и прислушиваясь, Мегуми не уловил никаких посторонних звуков, которые помогли бы ему определить местоположение его опекуна. На кухонном столе его ждал приготовленный завтрак (или же обед?) — тамаго-яки: золотистый омлет с овощами, который с самого детства так любил подросток. Годжо никогда не отличался кулинарным мастерством, но что-то простое у него получалось весьма сносно, омлет стал коронным блюдом лишь потому, что взбитые с молоком яйца было сложно испортить даже кому-то вроде Сатору. С шумом отодвинув стул, Мегуми занял место за пустым столом. Он начал медленно есть, пытаясь едой заполнить пустоту в голове. Поднося ко рту кусочки омлета, подросток все больше хмурился, силясь вспомнить, что же такого важного ему сегодня надо было сделать. Вкус еды даже не отпечатывался в его сознании, Мегуми ел механически — пережёвывая и сглатывая через равные промежутки времени. Пение птиц за окном и шелест машин, проезжавших мимо дома, сопровождали его методичные движения. Резкий хлопок двери заставил его вскинуть голову, так и замирая с поднесённым ко рту куском. Возле лестницы, ведущий на второй этаж, стоял Годжо, широко и солнечно улыбаясь. На нем красовалась купленная вчера юката, которая явно была надета лишь для того, чтобы доказать собственные слова удивленно глядящему на это подростку. Мягкая блестящая ткань плотно прилегала к телу мужчины в районе груди и удерживалась широким поясом. Светло-голубые цвета невероятно шли Годжо, а серебряные нити оттеняли глаза и волосы, превращая Сатору в снежного принца из сказок. Он, прекрасно понимая, какой эффект произведёт на Мегуми, даже заранее поднял на лоб очки, показывая миру необыкновенного цвета глаза, в которых в лучах солнца переливались целые мириады звёзд. — Доброе утро, соня, — поздоровался Годжо, прерывая своё представление. Он плавно опустил солнцезащитные очки, начиная неспешно подходить к столу, приподнимая в воздухе руки, чтобы показать, как колышутся свободного кроя рукава из тонкого щёлка. — А ты мне вчера не верил, что будет красиво. — Ещё утро? Который час? — мрачно спросил Мегуми, отводя взгляд от своего опекуна и цепляясь за сказанные им ранее слова. В голове все ещё загнанной птицей билась мысль о том, что ему куда-то надо было с утра. Может, он ещё успеет? Только вот куда… Недовольно цокнув языком, Годжо приподнялся на носочках и устроился прямо на столешнице, склоняясь над Мегуми белоснежной тенью. — Вечно ты портишь все веселье, — заныл он, пальцами дёргая подростка за чёлку. Получив в свою сторону раздражённый взгляд, мужчина громко рассмеялся, ни на секунду не переставая придурковато улыбаться. — Думаю, скоро будет два часа дня. Услышав это, Мегуми со звоном опустил палочки на стол и в неверии воззрился на Годжо. — Сколько?! Я проспал почти сутки? Вчера девяти ещё не было, как я уснул. — Какие чудодейственные таблетки тебе прописали однако, — со знанием дела протянул беловолосый, поднимая со стола приборы. Темная столешница была гладко отполирована и если внимательно вглядеться, отражала даже распахнутые от удивления глаза Мегуми. — Зато выспался наконец, голова не болит, тело отдохнуло… Каникулы вообще-то! Тебе все равно делать ничего не надо и идти тоже некуда, — продолжил Годжо, поднимая кусочек омлета и поднося его ко рту подростка. Мегуми, заметив еду, приоткрыл рот, тут же начиная пережёвывать попавший на язык омлет. Он вдруг вспомнил, как в детстве сломал руку и Сатору вынужден был кормить его в течении нескольких месяцев. Привычка сохранилась и до сих пор — когда Годжо был в особенно хорошем расположении духа, он мог не только приготовить самостоятельно ужин, но и накормить Мегуми со своих палочек. — Нобара! — резко воскликнул подросток, чуть не давясь едой. Его сознание наконец-то прояснилось достаточно, чтобы он смог восстановить в голове цепь событий, занявших свое место вчерашним вечером. — Я же опоздал! Она… Она меня ждёт возле выхода метро. Годжо! Где мой телефон? Мужчина выглядел совершенно невпечатленным громкими выкриками Мегуми. Он лишь вскинул брови и лениво пожал плечами, вновь пытаясь скормить подростку омлет. — Остался где-то на первом этаже. Не беспокойся, я написал твоей подружке о том, что ты не сможешь прийти, — пояснил Годжо, начиная раздражаться. Подросток мотал головой и отказывался есть поднесённый ко рту омлет. — Ешь давай, ты вчера так ничего толком и не поел. — Не хочу я больше, — коротко ответил Мегуми, поднимаясь из-за стола и направляясь в сторону лестницы на первый этаж. — Куда это ты? — обиженно спросил Сатору. Его брови нахмурились, а уголки губ опустились; когда подросток обернулся, то даже не смог понять, притворяется ли мужчина или его правда задел отказ доедать завтрак. — Ответить Нобаре, — все же буркнул Мегуми, начиная шагать чуть быстрее и стараясь незаметно придерживаться за перила, чтобы не упасть на все ещё ватных ногах. — Зачем Вы вообще трогали мой телефон? Судя по тому, что голос раздался где-то над ухом, Годжо тоже спускался вниз, чуть ли не дыша подростку в затылок. — Потому что он звонил на весь дом и мешал тебе спать! Я всего лишь забочусь о тебе, Мегуми. В воздухе повисло недосказанное обвинение. Темноволосый подросток дернул плечами, отгоняя от себя мысли о том, что он может быть действительно виноват в сложившейся ситуации. Пол на первом этаже привычно скрипнул. В помещении было достаточно прохладно — скорее всего Годжо заставил работать вентилятор (или открыл дверцу холодильника нараспашку). Не обращая никакого внимания на окружавшие его шкафы и полки, Мегуми принялся оглядываться вокруг, тщетно пытаясь отыскать свой телефон. Сложив руки на груди и замерев за плечом подростка, Сатору изображал из себя оскорбленную невинность и в поисках помогать явно не собирался. Подол его юкаты колыхался от сквозняка, скользившего по ногам. Ткань шелестела, переливаясь на свету. Небесные глаза следили за темноволосой макушкой. Мегуми гордость не позволила расспрашивать Годжо о местоположении телефона. Он уже собирался начать заглядывать во все шкафы и шкафчики, проверять каждую полочку антикварного магазина, как дверь со знакомым звоном открылась, впуская кого-то внутрь. Подросток стиснул пальцы в кулаки, почти сразу же улавливая знакомый запах, заполнивший собой помещение. Розмарин, терпкие благовония и нагретая на солнце смола. Удушающий парфюм, который по своей силе перебивал даже Годжо. Почему все люди вокруг него не умеют банально пользоваться одеколоном… — Сука… — тихо выругался Мегуми, вызывая у Сатору довольный смешок. Мужчина наконец перестал подражать вазам, которые рядами выстроились за его спиной на деревянном помосте. — Рёмен Сукуна, какая честь! Что же привело Вас сегодня к нам? — пропел Годжо, делая несколько уверенных шагов в сторону вошедшего. Мегуми все ещё стоял, повернувшись спиной к двери, и мысленно считал вдохи и выдохи. Ему ужасно сильно захотелось что-нибудь разбить, когда к терпкому запаху духов Сукуны добавился ещё и аромат сладковатых лилий. — Не такой сброд как ты, так это точно, — фыркнул вошедший, намерено задевая хозяина магазина плечом и бесцеремонно проходя внутрь. — Цветы прекрасной даме… Напряженного плеча коснулись мягкие листья и лепестки. Подросток резко обернулся, сталкиваясь с издевательским взглядом красных глаз. Сукуна поднял букет и практически ударил им Мегуми по лицу, осыпая того желтоватой пыльцой лилий. Темноволосый готов был поклясться, что сейчас лопнет от злости. — Тц… Я так и завидовать могу начать, крошка Мегуми, — заметил Сатору, начиная беззаботно улыбаться. — Чай, кофе… потанцуем? — спросил он, проходя мимо Сукуны и замершего подростка на второй этаж. — Кофе. Чёрный, — тут же отозвался Рёмен, все ещё прижимая букет максимально близко к стоящему рядом парню, при этом неотрывно глядя ему в глаза. Подросток не спешил брать цветы. Он лишь гневно разглядывал татуированное лицо его главной в жизни головной боли. Лепестки лилий щекотали нос и ему требовалась вся выдержка, чтобы не чихнуть. Держать зрительный контакт становилось все сложнее, но первому отвести взгляд было бы сродни бесславному проигрышу. — Мегу-у-ми… а тебе чего? — Сатору заговорил тем самым тошнотворно сладким голосом, который так легко располагал к себе старушек, маленьких детей, собак, кошек и прочих наивных, попавших под обман беловолосого мужчины. — А мне — выгнать отсюда этого богатого самозванца, — отозвался подросток, вызывая на лице у Сукуны самодовольную усмешку. Годжо хохотнул и прошествовал вверх по лестнице, оставляя их наедине. — Значит, признаёшь что я богатый и состоятельный? — протянул мужчина, проводя ладонью по красно-розовым волосам. Мегуми сколько бы раз не видел эту раздражающую макушку, всегда удивлялся необычному оттенку прядей — недостаточно яркому чтобы быть крашенными, но и чересчур броскому для естественного. — А часть про самозванца ты пропустил? — в тон ему ответил подросток, делая полшага назад. Пыльца наверняка запачкала его лицо. Он выглядел глупо и совершенно не устрашающе. Сукуна склонил голову на бок, разглядывая все ещё заспанного Мегуми. Тот даже не успел переодеться — так и стоял в растянутой домашней футболке, которая спадала вниз, оголяя ключицы. Беспокойные темные волосы создавали собой гнездо на голове, а зелёные глаза казались стеклянными и затуманенными. Отметив это, мужчина ещё шире ухмыльнулся. — Тц… Я не самозванец, Мегуми, а единственный ваш постоянный покупатель. Без меня все это место со старинным хламом пошло бы ко дну, — сказал Сукуна, повторяя движения подростка и делая шаг в его сторону. — Неужели я не угадал с цветами… Не любишь белые лилии? Но тебе и розы не понравились, и азалии, и ясенец тоже... — Прекрати таскать сюда дорогущие букеты, пока я не начал носить их к тебе на могилу, — парировал Мегуми, всё-таки первый отводя взгляд. Он знал что в его словах не было настоящей злости или ненависти, именно поэтому Сукуна ожидаемо рассмеялся — громко и искренне, закидывая назад голову и совершенно забывая о правилах приличия. — Очень похвально, Мегуми! Совершенствуешься с каждым разом, того и гляди через пару лет скажешь мне что-то такое, от чего я и вправду расстроюсь, — отсмеявшись, произнёс мужчина. Он провёл ладонью по волосам, откидывая со лба прилипшую чёлку. Сукуна сделал большой шаг вперёд и замер, быстро и коротко касаясь волос подростка. Тот попытался отстраниться, но выпитая таблетка продолжала действовать и все движения получались смазанными и неловкими, пальцы мужчины все же дотянулись до тёмных, спутанных прядей. Мегуми недовольно оскалился, ощущая жар чужой кожи. Полная противоположность Сатору. — Ты только проснулся? — спросил Сукуна так, словно уже знал ответ на этот вопрос. Ответом ему послужил короткий кивок и подросток медленно начал отходить назад, разжимая кулаки и чуть расправляя плечи. Ему все ещё надо было найти телефон и написать Нобаре. Дурацкий Сукуна и играющий под его дудку Сатору могут подождать. — У вас тут вазы есть вообще? — вновь подал голос красноглазый мужчина, размахивая в воздухе букетом. Мегуми на его слова хмыкнул, начиная методично открывать все ящики тумбочки, расположившейся под стойкой. — Нет, ты что, мы же в антикварном магазине персики продаём, никаких ваз у нас нет и не бывает, — протянул подросток, наклоняясь вниз, чтобы лучше видеть содержимое шкафов. Сукуна снова громко рассмеялся. Его смех подхватил и Годжо, спускавшийся в это время по лестнице с подносом в руках. Он беззаботно опустил на столешницу серебряную посуду, принимаясь снимать с неё чашки с чаем и кофе. — Гуми, заварил тебе ромашку, должно помочь, — вновь со знанием дела произнёс его опекун, хлопая подростка по спине и пододвигая в его сторону дымящийся чай. — Тебе с такими знаниями в аптекари надо было идти, — заметил Сукуна, без приглашения поднимая в руки кофе. — Идеальный человек — идеален во всем, — гордо отозвался Годжо, белозубо улыбаясь. Мегуми на это лишь закатил глаза и продолжил поиск своего сотового. Шкафы стремительно кончались, а телефон все не находился. Подросток начинал внутренне закипать. Весёлое щебетание Сатору над ухом отнюдь не помогало. — Сукуна, не подумай что я не рад тебе в любое время, но зачем ты пришёл сегодня? Что-то не так с купленной вазой? — вдруг спросил беловолосый мужчина, бедром опираясь на стойку и закрывая подростку обзор. Судя по звону фарфора, Сатору опустил свою кружку на стол одновременно с Рёменом. Однако Мегуми мог видеть лишь пол магазина и расшитый край юкаты своего опекуна. В воздухе на секунду повисла тишина. Подросток пожалел, что в этот момент не мог посмотреть на лица Годжо и Сукуны, он готов был поклясться, что успело произойти что-то важное. — Нет, твой антиквариат как всегда на высоте, — ответил наконец Рёмен. В его голосе читалась улыбка. Реакция Сатору не заставила себя долго ждать — мужчина усмехнулся, делая полшага назад и поднимая со стойки букет лилий, который туда бросил их гость. Он направился куда-то в сторону стеллажей, поднимая в руки аккуратную вазочку и вместе с ней направляясь наверх, чтобы набрать проточной воды. — Нельзя позволить столь красивым цветам засохнуть… — негромко произнёс он, словно бы сам себе, пальцами бережно проводя по белоснежным лепесткам. — Буду через минуту, — чуть громче добавил он, оборачиваясь и одаривая собравшихся возле стойки людей широкой улыбкой. Выждав, когда шаги Годжо стихнут на лестнице, Сукуна опустил локти на стол и склонился вниз, перегибаясь через прилавок и оказываясь нос к носу с Мегуми. — Пока твой сторожевой пёс отошёл… мой коллега по работе устраивает благотворительную выставку на этих выходных. Составишь мне компанию? — бархатным голосом спросил он, медленно склоняя голову вбок, неотрывно глядя на подростка своими чарующими красными глазами. — Нет, — Мегуми неловко сглотнул, слегка краснея от такой близости. Их лица были почти вплотную и лёгкий ветерок трепал волосы Сукуны, вновь отбрасывая челку на вспотевший от жары лоб. Кожа мужчины казалась влажной и горячей, а кадык медленно двигался, когда тот говорил вполголоса, чтобы слышал его лишь подросток. Мегуми вдруг подумал, что если Годжо по жизни напоминал ледяного принца, то от Сукуны всегда веяло чем-то раскалённым и жарким. — Не ломайся, — тихо рыкнул Рёмен, теряя терпение и на секунду глядя в сторону, чтобы проверить, не вернулся ли Годжо. — Хоть выйдешь куда-то развеяться, неужели не хочешь насолить своей верной псине? Ты только представь, как Сатору плеваться будет, когда увидит что тебя дома нет? Мегуми зажмурил глаза. Тёплое дыхание мужчины попадало ему прямо на щеку, мешая мыслить прямо. Мешала ещё и вата в голове, в купе с удушающим запахом парфюма, который забивал нос на столь близком расстоянии. — Ладно! Ладно я схожу, только отойди, извращенец, — на выдохе произнёс подросток, ладонью отталкивая от себя лицо Сукуны, кончиками пальцев ощущая жар чужой кожи. Свою ошибку Мегуми понял спустя секунду, когда с громким криком отдёрнул ладонь. Спустившийся на шум Годжо увидел покрасневшего до кончиков ушей подростка, который с неверием и ужасом смотрел на собственную руку, комично округлив глаза, и сыто улыбающегося Сукуну, который, облокотившись бедром о стойку, выглядел как самопровозглашенный король. Сатору тихо рыкнул, с шумом опуская вазу на стол. Лилии шелохнулись, грустно шелестя листами. — Я что-то пропустил? — спросил он приторно-сладким голосом, подходя вплотную к Мегуми и опуская ладонь ему на плечо, вжимая подростка в свой бок. — Совершенно ничего! Я лишь пожелал Мегуми чудесно провести неделю… думаю, мне уже пора, — чуть ли не урча от удовольствия произнёс Сукуна, направляясь к входной двери. — Урауме, вызови мне машину, — на ходу сказал мужчина, когда-то успевший достать телефон и уже полностью погруженный в свои дела. Сатору разрывало между желанием крикнуть что-то вслед Рёмену или же броситься к подростку с расспросами. Мегуми же продолжал отупело смотреть на собственную ладонь, на которой высыхала чужая слюна, холодя собой кожу. Его… лизнули?