Самозванец

      — Слыхал новости? Говорят молодой господин Цзян тронулся умом после того как чуть не утонул на прошлой неделе! — торговец, что говорил это, даже не потрудился снизить тон голоса. На его лице было такое предвкушение, что у Юнсяна перед глазами возник образ девушек из его прошлого мира, которые собирались стайками в фойе университета и с такими же предвкушающими лицами перемывали косточки всем, кого посчитают достаточно интересными. Но то были юные особы, а здесь в такую же стайку собрались взрослые уважающие себя торговцы и с таким воодушевлением обсуждали несчастье, которое произошло с ребенком. Юнсян закатил глаза и осуждающе цыкнул. — Чего? Как это тронулся? Его же вроде отвезли в Гусу Лань, а там, как известно и мертвого на ноги поставят, — подключился другой торговец. То, с каким благоговением этот торговец произнес имя клана бледнолицых, как про себя их называл Юнсян, удивляло. Да, поездка в Гусу состоялась и произошла она даже скорее чем Юнсян того ожидал. На следующее утро после того как он очутился не в своем теле, его растолкали рано утром и они полетели на мечах. У Юнсяна тряслось все тело от страха, когда совсем тонкий меч отца поднялся на такую высоту, с которой все внизу слилось в одно большое синее пятно. Море снизу и небо сверху, Юнсян от страха уже и не различал где что. Отец, что держал его на руках в этой не самой увеселительной поездке, ощутив его дрожь, строгим голосом выговорил ему за несвойственную будущему главе трусость. Затем, чуть погодя, он прижал его ближе и по ему внезапно стало тепло. Юнсян подивился на такую двойственность в обращении. У его отца должно быть раздвоение личности. К сожалению, вряд ли в это время лечили психические отклонения. Будь на его месте пятилетний ребенок, который ничего вдобавок не помнит, он бы либо разревелся на месте, либо добавил бы эту реплику в свою копилку травм полученных от родителей. Да уж, нелегко наверное пришлось прежнему владельцу тела. Не зря же с ним такое случилось, а в истории с прудом было слишком много подозрительного, что Юнсян даже и наполовину в это не верил. Вдруг мечи начали снижаться, что было еще страшнее чем взлетать, и Юнсяну пришлось отогнать все мысли и сосредоточиться на происходящем. Гусу оказался живописным местом в горах. Такую красоту Юнсян видел только в видеоиграх. Высокие горы полные зелени и водопадов скрывались за туманом, который состоял из чистейшего горного воздуха. По сравнению с удушливой и жаркой погодой его ордена, Гусу был просто раем на земле. «Если уж Гусу рай на земле, то люди в нем походу ангелы» -подумал про себя Юнсян как только имел шанс лицезреть людей встретивших их. Он все больше и больше думал, что оказался в видеоигре. Все адепты Гусу были поразительно похожи. Такие же идеально симметричные лица, прямая осанка и белоснежные одеяния. Они были как NPC на последнем уровне арки «Дорога в Небеса». Да, Юнсяна крыло, но эти глупые сравнения были единственным способом хоть как то сгладить напряжение от предстоящего лечения. Он был бы рад, если бы его душу отправили в его тело обратно, а законного владельца вернули в его. Но кто его знает, как оно пойдет? А что если ему не поверят, убьют как одержимого и ни малец, ни он свои жизни не получат? У Юнсяна жизнь не была той, за которую можно было сильно цепляться. У него никого не было, всю свою жизнь он был один и не ведал привязанностей. Единственная ценность, которая у него была это его престижная работа и достижения в карьере. Но даже так, Юнсян вором никогда не был и чувствовал себя отвратительно занимая тело человека, которого от чистого сердца любили. Все чего он хотел сейчас так это вернуть все как было и убрать это мерзкое клеймо самозванца. Как только мужчина с бородкой впереди заговорил, Юнсян понял, что его вывод с ангелами все же был поспешен. Ангелы бывают улыбчивые, терпеливые и чистые. А этот же экземпляр был сухой как ветка, безбожно хмурился и говорил отрывистым менторским тоном. Он напомнил Юнсяну старых профессоров по экономике его прежнего университета. Рядом с ним стояли два мальчика, которые походили друг на друга как близнецы. Тот, что повыше, видимо старший брат мягко улыбался и с беспокойством посматривал на младшего. А вот младший из братьев хоть и старался держать спину прямо и убрать эмоции с лица, все же очень волновался. Юнсян видел это по тому, как тот мял в руках свои одеяния и время от времени оглядывался на старшего. Странно, ведь для такого спокойного и красивого места они выглядят слишком нервозно и потерянно. Может их ордены враждуют? Поэтому они так нервничают? Адепты из Гусу выглядят более изящнее, чем сопровождающие адепты его клана, так может они видят в них угрозу? Продолжить мысль Юнсяну не дали, и после вежливых расшаркиваний их повели в здание, где возможно его и ждет его бесславный и до нелепости грустный конец. Лечебное крыло пахло горькими травами, и было чистым и белым как адепты в Гусу. Его уложили и напоили горьким отваром. Видимо оно было снотворным, и Юнсян обвел комнату последним взглядом. Вряд ли он когда-нибудь очнется. Последним что он увидел, был сочувствующий взгляд старшего из нервозных братьев. «Жалеешь меня, да? Я тоже» — подумал Юнсян. «И себя и того за кого ты меня воспринял». Эта мысль была последней и его поглотила спасительная темнота. Очнулся он уже в Пристани Лотоса и сильно был этим удивлен. Не перемены локации, а самого факта того что очнулся. В комнате собрались все члены семьи. Мать смотрела в окно с мрачным выражением лица, а в ее руках привычно искрило кольцо. Сестра сидела у его кровати, а отец сидел на стуле чуть поодаль. На его лице застыло грустное выражение. — А- Чэн, ты очнулся? Болит где-нибудь? Конечно же, это была его шицзе. Она с волнением смотрела на его лицо. Юнсян поспешил ее успокоить. — Все в порядке, шицзе. А потом с виноватым тоном добавил, — но я до сих пор ничего не помню. — Ну и что с того? — наконец подала голос мать. — Тело полностью здорово, меридианы не повреждены и никаких других проблем кроме тех, что с памятью нет. Не стоит так изводиться из-за памяти, ведь как будущий глава ордена ты должен не отчаиваться из-за такой мелочи! Будь он ребенком, эта речь, скорее всего, сильно его задела бы. Но как взрослый, Юнсян понимал, что мать в такой грубой манере пытается его успокоить. Да и себя тоже, ведь как бы она не мужалась, голос ее немного подводил, а костяшки на руках побелели от того насколько сильно она их сжимала. Да уж, какого же приходилось хозяину этого тела до этого. Юнсян сочувствовал этому маленькому мальчику с такими резкими и холодными родителями. Толку то от любви, если она причиняет только боль. Он отчаянно захотел чтобы малец видел все с его точки зрения и прочувствовал эту любовь семьи, которая принадлежала ему и только ему. Он бы с радостью даже был бесплотным духом сопровождающий Цзян Чэна и рассказывающий ему о том как на самом деле обстоят дела в этой внешне неприветливой семье. Но мальца не было, а на его месте был самозванец, который им быть совсем не хотел. — В таком случае я буду учить все заново. Я приложу все усилия, чтобы стать достойным главой ордена, матушка. Этими словами Юнсян попытался утешить мать. Если пока что ничего не можно поделать, то Юнсян будет делать все возможное, чтобы позаботиться о любимых мальчика. Он будет искать способы, чтобы вернуть Цзян Чэна и постарается, чтобы у мальчика была лучшая репутация и положение на тот момент как он вернется. После его слов глаза матери потеплели, а губы чуть приподнялись в жалкой попытке изобразить улыбку. Шицзе отвернулась, не желая показывать слезы. Лицо отца застыло и в его глазах невозможно было уловить ни одну эмоцию. Мыслями он будто бы был далеко отсюда. Может он был таким же попаданцем? Или же его удерживали в клане силой? Цзян Фэнмянь, моргни дважды, если тебе угрожают. Но Фэнмянь не моргал вообще. Видимо, у него время от времени что-то зависает. Юнсян решил пока что не заострять внимание на этом. После этого начались обычные тренировки наследника. Обычными они никак в восприятии Юнсяна не были, так как включали в себя все что возможно. Фехтование, стрельба из лука, занятия по сформированию ядра, занятия по подготовке к охоте за нечистью и еще кучу того что опешивший Юнсян не смог сходу запомнить. Такую боевую подготовку можно было объяснить миром в котором были всякие нечисти. Это открытие не очень-то его и удивило. Мир и так выглядел как видеоигра, логично, что здесь будут монстры. Но чего Юнсян не понимал так это каким числом ему понадобятся знания по литературе, стихосложению, игре на музыкальных инструментах и чайной церемонии. Переубедить упрямого старика, который и являлся наставником «наследника одного из великих орденов» Юнсян даже не пытался. Он думал, что в скорейшем времени вернет в это тело Цзян Чэна. Пусть тот с этими стихами и возится. Так, с предлогом того что учится, Юнсян все свое свободное время просиживал в библиотеке и искал информацию о душах. Все разрушилось в один момент. Юнсян смутно помнит обложку того злосчастного трактата, но вот слова до сих пор забыть не получилось. «… Душа человека, чье тело захватил злобный дух, разрушается без права на перерождение. Таким образом, тело нужно предать сожжению, а…» Что там делать с телом дальше Юнсян читать не стал. Да и не смог бы. Перед глазами все проносились слова «разрушается без права на перерождение». Сердце ухнуло вниз, а в желудок будто налили ледяной воды. Что было дальше Юнсян помнит только отрывками. Вот он выбегает на улицу, и почему то небо и земля смешиваются, перед глазами все плывет. Его хватают, но он отбрыкивается, его тянут во все стороны, слуги лепечут. Слышен безумный крик, звонкий и горький. Это кричал сам Юнсян. Он ничего не замечает ведь перед глазами стоит злосчастный приговор из трактата. Ничего назад не вернется. Он навсегда заточен в чужом теле, в чужой жизни. А Цзян Чэн никогда больше не вернется домой, не вкусит семян лотоса с рук заботливой сестры и уж точно никогда не сможет заслужить уважение родителей став достойным наследником клана Цзян. Буйствовавшего молодого господина усмирить получилось не сразу. Он извивался, ужасно кричал и никак не успокаивался. Ситуацию улучшил лекарь, который принес успокаивающий отвар. Наследнику Цзян силой влили в челюсть отвар пока три слуги держали его руки и ноги. Захлебываясь отваром, юный господин кричал «Прости» не умолкая до самого конца. На уголке его глаз застыли так и не пролившиеся слезы. Но вот очнулся наследник совсем другим. На вопросы он не отвечал, а только безмолвной тенью ходил на занятия. Ему было нечего сказать. Юнсяну нужно было многое обдумать. Он чувствовал себя таким потерянном в этом незнакомом ему мире, единственным, что у него осталось свое была его личность и знания, но и они были под табу. Из воспоминаний его вырвал тот же голос торговца, который распалялся все больше. — … С чего бы мне придумывать, господа?! Мой надежный источник сам своими руками держал взбесившегося наследника пока в него вливали успокаивающее. Говорят, кричал он тогда сильнее баньши! Юнсян поморщился. Не так уж и громко было. А вот если этот торгаш продолжит в том же духе, то очень скоро получит возможность покричать так же. — Но что самое странное, после этого он ходил как неприкаянный. Молчит да круги наматывает. Нечисто тут дело, господа. Может на наследника наслал проклятье один из приверженцев темного пути? Что же тогда с орденом то будет? Причитать дальше торговцу не дал другой, с бородкой, который продавал специи рядом. — Ты что тут чепуху мелешь! С каких пор наследника великого ордена может достать какой-то приверженец темного пути? Они как ведомо и мухи усмирить не могут, все сплошь слабаки да безумцы! Ему было интересно узнать кто же эти приверженцы темного пути, но вряд ли торговцы много об этом знают. Лучше разузнать об этом в библиотеке. Слушать этот бессмысленный спор дальше Юнсян не стал. Он натянул капюшон посильнее и двинулся дальше. Сбежать из дома средь бела дня было такой же паршивой идеей, как и взбунтоваться перед столькими людьми. Но в последнее время рассудительный и осторожный Юнсян превратился то ли в истеричку, то ли в полного психа. Разумеется, в свете последних событий никто его гулять по торговой площади не отпустил бы. Юнсян и не спрашивал. Он просто выхватил темную накидку из того, что смутно напоминало шкаф и шмыгнул мимо стражей, что отвлеклись на девушку которая продавала фрукты. Секунды Юнсяну хватило, да и маленькая комплекция помогла. Он прекрасно осознавал, что его побег усугубит ситуацию, но ему просто необходимо было проветрится и провести время вдали от людей, что были родными Цзян Чэна. Здесь, в торговой площади, под темным капюшоном он наконец-то чувствовал себя собой. Площадь была оживленной. Везде останавливались повозки, слышалась брань и причитания торговцев, а такие же мальцы как он сновали между лавками. Вдруг его глаз уловил отблеск золота. В углу, подальше от лавок торговцев на леске балансировал мальчик. Внизу, прямо под леской было много ножей, чьи концы смотрели вверх и зловеще поблескивали на полуденном солнце. Вдруг, один из зрителей кинул в мальчика надкусанное яблоко. Оно попало в ногу и канатоходец вместо того чтобы покачнутся, прыгнул на одной ноге и приземлился на другую сохраняя баланс. Красные глаза мальчика сузились и недобро блеснули на солнце. Поразительнее всего была ухмылка, что красовалась на лице мальчика. Вместо того чтобы испугаться падения или злиться, он снисходительно улыбнулся людям снизу, будто они были муравьями под его ногами. Такая дерзость поразила Юнсяна. Казалось, в этом маленьком тельце собралось больше высокомерия и силы чем оно могло бы вместить. Этот малец был уличным акробатом и скорее всего не имел и гроша за душой, так откуда в нем столько высокомерия? По сравнению с другими акробатами, которых Юнсян видел на площади, с одинаковыми угодливыми или приторно счастливыми масками, этот дерзкий мальчишка будто пришел из совершенно другого мира. Это понимали и другие люди и засмеяли того мужчину что кинул в акробата яблоко. Юнсян подошел ближе и задрал голову, чтобы посмотреть на мальчика более внимательно. И тут акробат посмотрел прямо на него. Красные глаза смотрели на него пристально и изучали с неподдельным интересом. Поразительно, но под этим пристальным взглядом по сути ребенка, Юнсян ощущал себя уязвимо. Пусть и в теле ребенка, но Юнсян был взрослым, тем и удивительно, что этот ребенок казалось, был с ним наравне. Он смотрел, а Юнсян почувствовал его уверенностью, эту силу мальчишки, что был намного младше и постепенно избавлялся от гнетущего его последние дни тоски. Этот мальчик был в худших условиях и все же умудрялся держать голову высоко, а вот сам Юнсян за эти дни забыл, кем являлся и превратился истеричную и плаксивую немощь. Он наконец вспомнил себя. То, кем он по сути был. Отлично, раз уж шанса вернуться, нет, то Юнсян будет самым лучшим лидером Пристани Лотоса, что существовало за все время. Он сожжет все и всех кто осмелится выйти против его нового дома. Пусть Цзян Чэном ему и не стать, но он костьми ляжет, чтобы защитить семью и дом мальчика, который так и не вернется к ним. Юнсян ненавидел быть обязанным. Но так уж получилось, что он заперт в теле мальчика у которого было все чего не было у Юнсяна. Возможно забота о родных мальчика позволит ему чуть смягчить эту ношу. В любом случае ничего уже не вернуть. Он снял нефритовую заколку с волос и протянул акробату. — Это не за представление. В красных глазах мальчика искрят смешинки. Он не медля ни секунды берет заколку и прижимает ее к сердцу. — Как пожелает молодой господин.