Самозванец

      Что Цзян Чэна поражало так это то что Лихуан после ночных вылазок выглядел так будто спокойно проспал в кроватке все положенные восемь часов. Бегали то вместе, но почему-то как восставший труп на утро выглядит только он. Несправедливо как-то. Но несмотря на миловидную внешность и подвешенный язык, Лихуан его со клановцам не приглянулся. Цзян Чэн предположил было что Вэй Усянь обрадуется компании, к тому же они оба были неглупы, но при встрече прежде дружелюбный и подвижный Усянь вдруг приосанился и скрестил руки на груди. Цзян Чэе только опешил, а потом умилился. Маленький беспризорник похоже приревновал. Но он был уверен, что со временем они сойдутся. Лихуан был сообразительным, языкастым, но в то же время уважительным там, где надо. То что нужно Вэй Усяну, а не старичок вроде его кто уже вроде как староват для его забав.   Так и ходили вместе: он, Вэй Усян и Лихуан. На занятия с наставником, тренировки после занятий и все забавы. Компания была нестандартная, чем и притягивала внимание. Гиперактивный Усян, чуть менее активный но не менее предприимчивый от этого Лихуан и просто Цзян Чэн. Который всеми правдами пытался от них отвязаться и побыть одному.   На прошлом занятии старичок наставник провозгласил что ядро Лихуана уже невозможно сформировать. И это стало большим потрясением для всех, но больше всего для самого Лихуана. После занятия он подошел к Цзян Чэну, склонил голову и попросил отпустить его. Вопреки ожиданиям он не плакал, не гневался, а стойко принял свою судьбу.   - Ну и зачем мне тебя отпускать? Не хочешь мне больше служить?- Цзян Чэн скрестил руки на груди. - Приближенный без ядра — это обуза, молодой господин. Я ею никогда не был и не собираюсь. – тут Лихуан сверкнул глазами и в глубине вспыхнул гнев. - Обуза это приближённый без мозгов, Лихуан, запомни раз и навсегда. Я выбрал тебя тогда, когда у тебя еще не было ядра. Так почему же что-то должно измениться сейчас? - А чем тогда я могу быть полезен? Нахлебником или слугой? - Почему же. Лихуан ты этого возможно и не осознаешь, но ты и Усянь особенные. Так сказать гении своего поколения. Сил у меня в достатке, а вот две головы всегда лучше чем одна. Ты незаменим в качестве советника, я это знаю. Поэтому не упрямься и выбрось все лишние мысли из головы. Я всегда верю в свой выбор, так и ты не подвергай их сомнениям. В ответ на это Лихуан смотрел на него долгим взглядом, прежде чем улыбнуться.   Так они и ходили на занятия. Лихуан для общей поддержки, а Цзян Чэн и Усянь для ежедневной доли мучений. Старичок поблажек по статусу не делал, а напротив сдирал с него две шкуры.   А на вечерней трапезе с него шкуру сдирала уже Мадам Юй. На его памяти единственный тихий ужин был до прихода Вэй Усяна в Пристань. После него, ни один из них не проходил без блеска Цзыдяня, волнующейся Яньли и переругивающихся Мадам Юй и Главы Цзян. Перепадало больше всего Цзян Чэну, но хуже всего в конце себя почему то чувствовал Вэй Усянь. Мадам Юй ругала Цзян Чэна за то что он не может обойти обычного сына слуги, Глава Цзян осекал ее и защищал Вэй Усяна, а бедняжка Яньли тихим голоском пыталась их помирить. Вэй Усянь в это время опускал голову и избегал его взгляда. Цзян Чэн же общим сантиментам не проникшись, старался как можно быстрее отужинать и выведать Вэй Усяна из за стола под предлогом дополнительной тренировки.   Что бы там Мадам Юй не говорила про бесталанного позорного наследника, Цзян Чэн все же отстающим не был. Как оказалось успехи в этом мире быстро распространились, учитывая его статус и это привлекало внимание. Ему казалось, что в клан сошлись заклинатели со всего мира, когда он впервые сформировал ядро. Все пытались побольше о нем выведать, прощупать его на прочность и так далее. И это вело к дополнительным проблемам в будущем. Он не хотел превращаться в горящий факел который привлекал всех ночных тварей в округе. Так что прежде «подающий надежды наследник» стал нынешним разочарованием. Нет, совсем уж опускаться он не стал, но всегда был середнячком. Чего не скажешь о Вэй Усяне. Он был абсолютно гиперактивным, проказливым и шумным…гением. По другом его Цзян Чэн не взялся бы охарактеризовать. Усянь схватывал все на лету, природная любознательность позволяла ему запоминать пласты информаций без особых усилий, а тот самый талант- повторять все приемчики с первого раза. Безошибочно. Цзян Чэн завидовал, но завидовал по-доброму. С Усянем по-другому и нельзя было. К тому же при всех его талантах у Усяна все же отсутствовали все границы. Он не чувствовал границ в общении и в социуме, что было присуще многим гениям. Вот только из-за природной обаятельности, в Усяне этого никто не замечал и почему-то требовали по полной. Поэтому Цзян Чэн в меру своих сил старался ограждать общение Усяна с опасными элементами как Мадам Юй. Получалось с переменным успехом, и к забаве Цзян Чэна, отсутствие частых выволочек Усянь объяснял его собственной харизмой. Цзян Чэн молчал, не желая его расстраивать. А вот Лихуан таким великодушием не обладал. Цзян Чэн вообще не понимал почему два негодника так не ладили. Свою антипатию Усян обьяснял тем, что «Лихуан противный». На что Лихуан отвечал, что кое кому, при этом он бросал на вскипающего Усяна пренебрежительный взгляд, не помешало бы обзавестись мозгами. На этой стадии обычно начиналась драка, так что Цзян Чэн просто решил, что они перерастут детские распри со временем и оставил тщетные попытки их примирения.   - Куда держите путь? - раздалось рядом и Цзян Чэн устало вздохнул.   Хотел выйти погулять поразмыслить под полной луной, но и тут этот паршивец его достал. Цзян Чэн был уверен что даже если бы он под землю заполз, Лихуан, этот вездесущий телохранитель, нашел бы его даже там. Лихуан в общем то был неплохим. Он был сообразительным, не подлизывался, молчал, когда надо и часто оказывался под руку. Просто его было слишком много. А прогнать никак нельзя, как никак его ответственность. Для закостенелого интроверта, как Цзян Чэн, терпеть кого-то рядом с собой двадцать четыре в сутки было сущим мучением.   - Просто так решил вот поразмыслить до отбоя. В тишине и одиночестве, - Цзян Чэн выделил последнее слово, - намного лучше думается.   Лихуан шпильку в свой адрес будто бы и не заметил, хотя Цзян Чэн отлично знал, что паршивец умел улавливать все полутона в разговоре.   - О, поразмыслить? Иногда полезно делиться мыслями, молодой господин. Вдруг в чьей-то голове найдется разгадка к тому, что вас беспокоит?   Отлично. Переиграл его по полной. В будущем кто-то точно станет грозой переговоров. Только вот вряд ли в чьей-то голове найдется способ как поиграть его любимую игру из прошлого мира в древнем Китае. Цзян Чэн, наверное, выглядел таинственно и мрачно под луной стоящий на мосту. Но вот мысли были совершенно тривиальные. Да и развлечений здесь было немного. Фазанов ловить или из лука пострелять. Нехитра участь пятилетки.   - Думаю над тем, как бы побыстрее вырасти. Быть ребенком скучно, - Цзян Чэн хитро улыбнулся. На такое найти ответ уж точно сложно, особенно если ты сам семилетка.   Но Лихуан вместо того, чтобы поныть вместе с ним нахмурился.   - Я не думаю, что взрослым интереснее, молодой господин. Вы хоть раз видели, чтобы глава клана или Мадам Юй смеялись?   Цзян Чэн который уже хотел было научить ребенка что к чему осекся. Но ведь и не возразишь. Аргумент был железный, глава и Мадам Юй эталонами счастливых взрослых не были.   - Они, наверное, отсмеялись в детстве, вот и не могут взрослыми, - отшутился Цзян Чэн. Думать о причинах несчастья взрослых с ребенком как-то не хотелось.   - Ну или же не смеялись в детстве и не знают, как это делать взрослыми, - ответил Лихуан.   Цзян Чэн застыл. Все его прошлое, неблагополучное детство пронеслось перед глазами. И ведь правда, он впервые беззаботно хохотал в этом мире. Когда пошел охотиться на фазанов с Вэй Усянем.   Лихуан выжидательно на него смотрел, а у Цзян Чэна не было ответа. «Ты и не представляешь как прав?» Но как Цзян Чэн объяснит откуда он знает? Красные глаза поблескивали в лунном свете, Лихуан не двигался.   Цзян Чэну стало жутко. Если поразмыслить над этим, то Лихуан был очень странным малым. Про него ничего не нашли, сколько бы шпионов Мадам Юй не посылала. Он слишком взросло себя вел, а такие слова Цзян Чэн думал, не могут быть произнесены малолеткой уж точно. К тому же несмотря на все его заверения о том, как он его уважает, на бесчисленные «молодой господин», Цзян Чэн знал что Лихуан не ставит себя ниже него. Это проявлялось в тоне его голоса, во взгляде и в редких «Ваньин» когда он говорил что-то возмутительное. Не совершил ли он ошибку приведя в дом чудовище?   Лихуан, этот чуткий малый, кажись перемену почувствовал, а потому и потянулся за ним. Почти интуитивно. И если Цзян Чэн раньше позволял, даже если это и не подобало слуге, то сейчас он резко отпрянул.    Боль, отразившаяся в глазах у недавнего попрошайки, было последним что он увидел, прежде чем он погрузился в толщу воды.   Горло обожгло холодной водой, а разум метался, силясь найти решение. Течение здесь было не сильным, как никак водоем находился внутри клана, но вот плавать Цзян Чэн не умел. Думал, что в современном Китае точно не потонет, дурная голова. Надо было все же научиться. Хотел было учиться уже здесь, но из-за злополучного пруда в водоемы его не подпускали. Только сегодня контроль ослаб и Цзян Чэн умудрился опять вляпаться. У него есть пять минут, столько уйдет Лихуану чтобы позвать на помощь. Лихуан за ним не пустился бы, недавно выяснилось, что бродяжка плавать не умел. Так что Цзян Чэн закрыл глаза, стремясь сохранить в легких то малое количество воздуха что у него было и медленно опускался ко дну.   Но тут в глаза ударил сильный свет, и он в шоке смотрел как он становится все ближе и ближе. Наверное, он уже подох. А это тот пресловутый свет в конце туннеля о котором болтают почти что в каждом фильме. Тут разум запротестовал. Умирать не хотелось. Да, мир был скука смертная, но он по-своему к нему привязался. Да и столько всего сделать успел. Еще больше не успел, конечно. Жаль было бесчисленных часов потраченных на совершенствование. В чем смысл если он так бесславно подохнет в смехотворном пруду рядом с мостиком.   Тут из света начал проступать силуэт и Цзян Чэн обрадовался скорому спасению. Первым делом научиться плавать когда выберется. Но вот силуэт стал ближе и его затуманенное зрение с ужасов поняло что это Лихуан. Он что идиот что ли? Задумал их обоих потопить? То, что никто за помощью не побежал истошно билось в разуме. Это конец.   Тут Лихуан схватил его за грудки и попытался потянуть наверх. Так как плавать он не умел, попытка была так себе. Цзян Чэн несмотря на слабость во всем теле вяло пытался двигать ногами чтобы выбраться. Разум уже угасал и золотое свечение вокруг Лихуана он принял за предсмертную галлюцинацию.