Love of Mine

      Алкоголь затуманивает рассудок. Лишает способности мыслить рационально. Но в то же время он избавляет от страха. Страха быть отвергнутым и непонятым. Страха разрушить многолетнюю дружбу и теплые отношения одним своим поспешным и безрассудным действием.       Захлопнув за собой дверь номера, Олли прислоняется спиной к стене. Он знает, что спустя лишь несколько минут Йоонас появится на пороге этой самой комнаты, даже не подозревая о безумстве мыслей друга.       Басист делает глубокий вдох и прикрывает глаза, отсчитывая несколько томительно долгих секунд в жалкой надежде унять непристойные желания собственного тела. Он и так стал терять над собой контроль непозволительно часто, а едва закончившийся концерт и вовсе оказался апогеем для его выдержки. Какой только черт дернул Порко поцеловать посреди концерта не уже давно привычного всем Моиланена, а его, своего самого давнего друга Олли?! В ушах Матела так и звенит голос Нико, напевающий строки «You're the sweetest I've ever tasted» в тот самый момент. «Не уж то специально?» — не оставляет попыток понять Олли.       Раздавшиеся в коридоре шаги вырывают Матела из мыслей и он, окончательно притихнув, прижимается спиной к стене за дверью, стараясь не выдать своего присутствия сразу.       Вошедший в номер Порко даже не замечает замершего немой тенью друга. Он неторопливо проходит вглубь общего номера, так и не включая свет. Ему даже успевает показаться, что в комнате он совсем один, а Олли еще не успел вернуться, как вдруг за спиной раздаются тихие шаги.       Едва гитарист успевает обернуться, как Олли припечатывает его к стене и вжимается в него всем своим напряженным телом, накрывая ладонью желанные губы. Вблизи Йоонас кажется еще прекраснее и у парня окончательно срывает тормоза. — Ты был так чертовски красив на сцене, — шепчет Матела на ухо гитаристу, — я не мог отвести от тебя взгляда весь концерт, не мог перестать думать о том, как сорву с тебя всю эту дрянь…       Прикусив губу, Олли проскальзывает ладонью по обнаженной груди парня, минуя многочисленные подвески. Как только пальцы сталкиваются с тугими пуговицами пиджака, он недовольно хмыкает и, не желая церемониться, рывком выдергивает их из петель. — Олли, ты пьян… — беспомощно выдыхает Йоонас, но замолкает тотчас, как басист дает ему легкую пощечину — совсем не болезненную, а лишь приструняющую.       Чуть грубоватые пальцы Олли нежно поглаживают ударенную щеку и он продолжает горячо шептать: — А тот поцелуй… Чего ты добивался? Знаешь, Йоонас, как безрассудно позволять себе целовать того, кто едва удерживается от того, чтобы не взять тебя прямо на сцене?       От томного голоса басиста колени Порко подгибаются, но он успевает обвить руками его шею и устоять на ногах. Взглянув в обрамленные светлыми радужками и расширенные от возбуждения зрачки Олли, гитарист тихо отвечает: — Знаю, но… Что если я и добивался этого?       Схватившись за воротник рубашки Матела, Йоонас тянет его на себя, вынуждая того оказаться с ним лицом к лицу. Рвано вдохнув, он поглаживает пальцами шею за ухом басиста и уже увереннее добавляет: — Что если я не знал, как еще достучаться до тебя, Матела? Ты…       Договорить он не успевает: Олли крепко обхватывает пальцами подбородок Йоонаса и, не позволяя отстраниться, накрывает его губы жадным поцелуем. Порко оказывается податлив и охотно размыкает губы. Впустив язык парня в свой рот, он посасывает его, выбивая из басиста первый несдержанный стон.       Касаться желанного тела оказывается слишком хорошо. Хорошо до дрожи в коленях и рокота в изможденной сомнениями душе. Тысячи раз Матела представлял в своих фантазиях поцелуи гитариста, сотни раз воображал, как сладки будут его губы, десятки раз размышлял, как покладисто будет тело, но ничто из этого не было и на сотую долю близко к реальности. К головокружительной, дурманящей реальности.       Нехотя разорвав долгий поцелуй, Олли резко разворачивает Порко лицом к стене и прижимается к нему сзади, упираясь твердо стоящим членом в его поясницу. Пальцы басиста по-хозяйски сжимают бледную шею, а губы скользят к плечу. Чертов пиджак, который заводил Олли на протяжении всего концерта, мешает и он ловким движением стягивает его с парня, обеспечивая себе доступ к податливому телу. — А мне понравилось, — выдыхает на ухо Йоонасу Матела, обнимая его со спины и начиная расстегивать ремень на узких джинсах. — Понравилось целовать тебя на виду у сотен людей.       Слова Олли вызывают у Порко непроизвольную дрожь. Идея, казавшаяся сначала безрассудной, оказалась удачной. Но чего же она только стоила Йоонасу… В последний месяц он порывался сделать это на каждом из концертов, но из раза в раз не позволял себе этого, страшась совершить самую большую в своей жизни ошибку. Он неустанно прикидывал возможную реакцию друга и продумывал пути отступления, но в какой-то момент понял, что все это не имеет никакого смысла, пока он не рискнет. К счастью Порко, риск оказался оправдан. Те несколько секунд, что они провели на сцене, лаская губы друг друга под прицелами сотен камер, оказались невероятными: Олли отвечал Йоонасу. Отвечал с такой прытью и желанием, будто их чувства взаимны. — Хочешь, чтобы все увидели, что я твой? — не без удовольствия интересуется Порко, подставляя шею под грубые поцелуи парня, оставляющие отметины на нежной коже. — Да, — без колебаний отвечает Матела, позволяя расстегнутой пряжке упасть вниз и потянуть за собой грубую ткань штанов Йоонаса. — Тогда прекращай пиздеть и сделай это, наконец, — несдержанно шепчет Порко, оборачиваясь на парня.       Едва их взгляды сталкиваются, как пальцы правой руки Матела смыкаются на шее гитариста, перекрывая ему воздух — Йоонас невольно выгибается всем телом ему навстречу. Губы вновь соединяются в поцелуе — развязном и долгом, ненасытном.       Руки Порко тянутся к еще наглухо застегнутой рубашке Олли, но оказываются ловко перехвачены и крепко прижаты к стене его свободной ладонью. Басист с наглой улыбкой медленно качает головой, давая парню понять — сегодня он здесь главный. Губы Матела опускаются к груди гитариста и медленно зацеловывают напряженные соски, не применуя легкими укусами. Ареолы оказываются слишком чувствительными к ласкам и Йоонас заходится гортанным стоном, невольно повисая в хватке парня, крепко удерживающей его шею. — Тш-ш, тише, — выдыхает Олли в приоткрытые губы Порко, — Нико и Йоэль в соседнем номере, помнишь? — Похуй, — стонет Йоонас, когда ладонь Матела оказывается на его мошонке и мягко поглаживает ее через тонкую ткань боксеров. — Какие грязные слова произносит твой рот, — театрально цокнув, заявляет Олли, — думаю, стоит его чем-то занять.       Напористо надавив на плечи Йоонаса, Олли вынуждает его опуститься на колени — тот не сдерживает ухмылки, негласно принимая правила затеянной басистом игры. Он не спешит расстегивать явно тесные басисту сейчас брюки — вместо этого он прижимается лицом к его паху и неспешно потирается об вздыбленную ткань щекой.       Зрелище оказывается до одури пошлым — покорно стоящий на коленях Порко задирает рубашку Олли наверх и развязно целует его торс, оставляя слюнявую дорожку от пупка до ширинки его штанов прямо вдоль жестких, укалывающих губы волосков.       Пальцы гитариста подрагивают от волнения, пока он разделывается с молнией брюк. Он никогда прежде не делал минет да и в целом не имел большого интимного опыта, как бы не казалось иначе. Однако горящий жаждой взгляд Олли придает уверенности и Йоонас решительно стягивает брюки вместе с боксерами с его бедер.       Губы Порко неумело, но решительно обхватывают алую головку, а затем соскальзывают вниз, к основанию члена, в первой попытке вобрать целиком сразу всю длину. — Не перестарайся, — добродушно усмехается Олли, запуская пятерню в кучерявые волосы и помогая Йоонасу настроиться на комфортный для них обоих темп.       Не сразу, но Порко все-таки удается расслабить горло и позволить Олли входить еще глубже. Он наслаждается его ритмичными движениями в своем рту и сопровождающими их стонами Мателы. Сейчас голос Олли звучит особенно прекрасно, и Йоонас пробует задействовать и язык, чтобы доставить ему еще больше удовольствия.       Гитарист оказывается слишком старательным. Это не может не льстить Олли, с трудом держащему себя в узде при виде искренне наслаждающегося процессом парня. В голове совершенно невовремя проносится мысль о том, как они оба, должно быть, долго этого ждали. — Йон… — протягивает со стоном Олли, потянув парня за волосы и отстранив от себя. — Ты чертовски хорош, но я не так хотел закончить этот вечер.       Опустив взгляд вниз, Матела сталкивается с покорными ярко-голубыми глазами Йоонаса. Утерев ладонью слюну с припухших губ, он плавно поднимается с колен и ровняется с Олли, не переставая самодовольно ухмыляться. — А так хотелось заставить тебя выкрикивать мое имя в экстазе, — шепчет Порко, прижимаясь к басисту и потираясь о его бедро напряженным членом. — У тебя еще будет такая возможность, малыш, — выдыхает на ухо парню Олли и, обхватив губами мочку, нежно ее посасывает.       Порко кусает губы, пытаясь сдержать стон. Однако выходит паршиво и приглушенное мычание выдает его возбуждение с головой. К счастью, у Олли не остается выдержки, чтобы мучить его прелюдиями. Прикусив кожу за ухом гитариста, Матела резко отстраняется от покрытой засосами шеи и толкает его на кровать.       Требующий внимания член Йоонаса подрагивает под стесняющей его тканью боксеров и Матела спешит избавить парня от уже совсем ненужной части гардероба. Быстро сдернутые к щиколоткам трусы тотчас летят на пол, и Порко оказывается полностью обнажен взгляду басиста.       Парень позволяет себе прерваться лишь на минуту, чтобы полюбоваться поджарым телом гитариста. Его гладкой, бледной кожи хочется касаться всюду и он не находит в себе сил противиться этому спонтанному порыву нежности. Плавно перевернув Порко на живот, Олли нависает над ним на вытянутых руках, неизбежно упираясь головкой члена в округлые ягодицы — парни синхронно стонут от этой сладкой пытки.       Губы Матела скользят по спине Порко, оставляя влажные поцелуи в случайных местах: на родинках, мелких шрамах, идеально гладкой коже. От легких укусов у поясницы Йоонас вздрагивает и машинально стискивает пальцами простынь на постели — эта мелочь не укрывается от внимательного взгляда Олли и он не сдерживает улыбки, когда вспоминает про любовь парня к рисункам на коротких ногтях. — Я без ума от того, как ты выглядишь, — шепчет Матела, обдавая жарким дыханием спину Йоонаса, — от этих милых рисунков на ногтях…       Пальцы Олли стискивают ягодицу Порко и тот звонко охает, выгибаясь навстречу распаляюще грубым рукам. — От густо подведенных черным глаз…       Нетерпеливо поерзав на простынях, Йоонас сдавленно стонет, приподнимая бедра в попытке прижаться к Олли. Басист тем временем тянется к брошенному у постели рюкзаку и, быстро найдя там небольшой флакончик припасенной смазки, щедро выдавливает ее на свою ладонь. — А еще? — выдыхает не своим голосом Порко, когда влажные от смазки пальцы Олли проскальзывают меж ягодиц и ненастойчиво очерчивают девственный анус. — А еще от татуировок на твоем теле, — шепчет Матела, осторожно проникая парой пальцев в расслабившееся от ласк тело парня, — от заколок в непослушных волосах, от пирсинга в носу и всех этих безделушек на руках и шее, от пиздец каких развратных сценических костюмов… — Олли… — невнятно зовет Йоонас, неловко подаваясь навстречу нежным пальцам, неторопливо растягивающим тугие мышцы.       Тело парня легкой дрожью отзывается на каждое осторожное движение внутри. Олли неторопливо двигает пальцами, стараясь не причинить ему и толику боли. Свободной же рукой Матела обхватывает собственный член, пережимая его у основания — кажется, он готов кончить от одного взгляда на разгоряченное тело Йоонаса.       Очень скоро Порко с легкостью принимает уже три пальца. Его дыхание сбитое, прерываемое томными стенаниями, спровоцированными ласками Олли, направленными на заветную точку, приносящую ему ни с чем несравнимое удовольствие. Однако гитарист вдруг затихает и, плавно соскользнув с пальцев, ловко разворачивается к Олли лицом. — Я не так хотел закончить этот вечер, — констатирует Йоонас, взглянув в глаза басиста.       Матела усмехается, однако позволяет Порко ненадолго взять инициативу в свои руки. Гитарист подталкивает парня к изголовью кровати и, вынудив облокотиться на него спиной, устраивается у его ног. Руки Йоонаса мягко обхватывают стопу Олли и с нажимом разминают самые напряженные точки.       Прикосновения пальцев Порко оказываются до безумия приятными и Олли в наслаждении прикрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Уже через пару секунд он ощущает как губы парня присоединяются к руками и скользят от пальцев его ноги к голени, украшенной всевидящим око. Влажный язык проскальзывает по контурам тату и чуть шероховатые губы вновь смыкаются на тонкой щиколотке.       Как только Порко выпускает из плена рук его стопу, Олли опускает ее на высоко вздымающуюся грудь парня и плавно проскальзывает пальцами ноги вдоль всего торса к паху. От одного только легкого прикосновения стопы к напряженному члену Йоонас блаженно стонет, дергаясь навстречу и блудливо об нее потираясь — это оказывается слишком для наблюдающего за ним с вождением Матела. — Блять, Порко, — шипит Олли, не силясь более сдерживаться, и, схватив парня за бедра, резко усаживает его на свой член.       Гитарист вскрикивает от смеси боли и наслаждения и, упершись ладонями в грудь басиста, замирает, давая себе время привыкнуть к глубине проникновения. От пульсирующего внутри члена по телу Йоонаса проносится приятная дрожь и он почти сразу решается сделать аккуратное движение навстречу.       Из груди Олли вырывается протяжный стон — Порко невыносимо узкий и горячий, внутри него слишком сладко. Его медленные движения и чувственные стоны пьянят и без того неясный рассудок басиста. Ему хочется уложить Йоонаса на лопатки, вжать его тело в гребаный матрац и иметь резко и быстро, до искр из глаз. Однако отчего-то он уступает желанию парня растянуть их обоюдное удовольствие.       Гитарист выгибается в спине, чуть меняя угол проникновения, и горячо стонет, ускоряясь в движениях — Матела обнимает его, скрещивая руки за спиной и сильнее толкаясь на встречу, зная наверняка, что его грубость уже не причинит Йоонасу боли, а, напротив, принесет блаженство.       Отдающиеся друг другу парни уже не пытаются сдерживать рвущихся наружу стонов и позволяют себе окончательно раскрепоститься — плевать, что подумают пытающиеся уснуть за стенкой Нико и Йоэль, плевать, что подумают Томми и Алекси, наверняка слышащие их даже с другого этажа, плевать на всех прочих постояльцев отеля — сейчас есть только Олли, Йоонас и их сметающие все на своем пути чувства, что они годами держали в себе, глупо боясь ошибиться и потерять свою крепкую связь.       Покрытые прохладной испариной тела парней отчаянно жмутся друг к другу, а языки сплетаются в страстном поцелуе. Оба они отчетливо осознают — каждый пережитый порознь месяц стоил того, что происходит теперь, стоил той страсти, с которой они кидаются изучать изголодавшиеся по взаимной ласке тела друг друга.       Первым не сдерживается Порко — он изливается на их животы, даже не прикоснувшись к себе руками, ему хватает для этого глубоких, ритмичных движений Олли. Имя басиста, в экстазе прозвучавшее от Йоонаса, в свою очередь, ставит крест на выдержке Матела и он кончает следом за парнем, даже не успев выйти из его разгоряченного тела.       На несколько, кажущихся мгновением, минут в номере воцаряется тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием парней, так и не выпустивших друг друга из объятий. Кажется, именно в этот момент все привычные им порядки переворачиваются с ног на голову под гнетом внезапно изменившихся амплуа. Кажется, в этот момент они негласно решают, что их любовь вышла за рамки дружественной и переросла в нечто большее, особенное и многократно более значимое.       Сделав глубокий вдох, Порко первым распахивает глаза и склоняется к приоткрытым губам Матела для поцелуя. На этот раз ему удается ощутить устойчивый привкус виски и он тихо шепчет, расплывшись в широкой улыбке: — Ты пиздец как пьян, Олли. — Иначе я ни за что бы не решился этого сделать, — усмехается Матела, лениво приоткрыв глаза и взглянув на лежащего на его груди парня. — Так значит... все ради моей задницы? — заливается смехом Йоонас, прижимая ладонь к щетинистой щеке Олли. — Разумеется, — выдыхает басист, втягивая Порко в очередной продолжительный поцелуй.