***
Соглашаясь на ужин, Йоонас меньше всего мог ожидать, что тот пройдёт не в каком-то местном кафетерии близ башни, а непосредственно на одном из ее верхних этажей. Ему даже хочется одернуть Олли и напомнить, что походы в такие места им все ещё не по карману, да и бронь на стол надо делать по меньшей мере за месяц, однако уверенно сжимающая пальцы рука басиста не даёт этого сделать. Он явно знает, что делает. Назвав фамилию, Матела и впрямь беспрепятственно проводит гитариста внутрь следом за миловидной хостес. — Ты с ума сошёл, — выдыхает на ухо басисту Йоонас, когда девушка указывает им на обособленный от других гостей столик с видом, кажется, на весь мерцающий в сумерках Париж. — Прошу, — с широкой улыбкой отвечает Матела, отодвигая тяжелый, обитый кожей стул для Йоонаса. Смущенный парень устраивается напротив и, нервно поправив прическу, переводит взгляд на басиста. Тот опускается на свое место, кривовато улыбнувшись. Вспотевшей от волнения рукой Олли сжимает бархатную коробочку в кармане пиджака. Если бы только он был уверен в том, что Йоонас скажет «да». Но этой уверенности вовсе нет. Безусловно, их отношения теплы и прекрасны, как и несколько лет тому назад, когда они только-только начинались. С годами они стали даже лучше. Однако отчего-то на душе басиста не спокойно. Порко мог быть слишком непредсказуемым в своих решениях или же мог колебаться, долго взвешивая все за и против. В конце концов, он мог перевести даже самые серьёзные вещи в шутку. Это для Олли страшнее прочего. Он готов дать ему время на раздумья, готов даже услышать «нет», если Йоонасу вся эта затея покажется сущей глупостью, но никак не готов к смеху в ответ на этот сложный шаг. Все самые важные шаги в их отношениях делал именно Йоонас. Он был инициатором первого поцелуя, первой совместной поездки, первой близости, и он всегда ждал от Олли того же. Первый поцелуй был настолько давно, что басист с трудом в это верит, прошло уже семь лет… Холодный ветер заставляет Йоонаса обнять себя руками и сильнее закутаться в тонкую кожанку. Первый снег еще не осыпал улицы Оулу, однако промозглый холод уже вынудил горожан достать из шкафов зимние куртки. Порко к таким горожанам не относился и не планировал убирать в долгий ящик любимую косуху по меньшей мере до Нового года. Дорога от дома Лалли до остановки, откуда гитаристы уезжали на разных автобусах по домам, никогда не казалась Порко такой долгой, как в этот морозный вечер. Он то и дело поглядывает на укутанного в классическое пальто Матела, прячущего замёрзший нос за колючим шарфом — эта картина отчего-то разливается приятным теплом внутри озябшего тела. Такой Олли зачаровывает Йоонаса веющим от него уютом. Такой Олли селит в светловолосую голову басиста навязчивые идеи о том, как было бы прекрасно прильнуть к нему с объятьем и точно так же уткнуться кончиком носа в пушистый шарф, одним взглядом выпрашивая поцелуй — поцелуй прохладных, шелушащихся губ, на которые Порко смотрит уже непозволительно долго. — Ты заболеешь, — с тяжелым вздохом констатирует Матела, неожиданно шагая к Порко и приобнимая его за плечи. — Вот, так будет лучше… — добавляет он, стаскивая шарф с себя шарф и заботливо оборачивая им шею продрогшего друга. Тот с трудом подавляет желание прикрыть в забвении глаза и вдохнуть полной грудью ставший любимым запах парфюма Олли. Уголки губ басиста неизбежно ползут вверх при одном только взгляде на укутанного в его шарф Йоонаса. Он не может не заметить того, как парня бьет мелкая дрожь, а потому, будто опомнившись, обращается к нему: — Ох, постой тут пару минут. Я мигом! — Эй, ты куда? — только и успевает воскликнуть Йоонас, оборачиваясь на быстро удаляющегося вверх по улице парня. Тихо вздохнув, Порко все-таки жмурит глаза, вдыхая пряный аромат одеколона. Он обожает ощущать этот запах так близко, обожает чувствовать его на себе, как если бы Олли оказался совсем рядом, в дразнящей близости от его губ. Порыв ветра вырывает гитариста из мыслей и он, едва распахнув глаза, замечает стремительно приближающегося к нему Олли с картонным дымящимся стаканом в руках. Широко улыбнувшись парню, басист протягивает ему горячий напиток и удовлетворенно заявляет: — Что ж, теперь я точно сделал все возможное, чтобы спасти тебя от простуды! Накрыв руку Олли, удерживающую стакан, своей холодной ладонью, гитарист осторожно притягивает к себе напиток и тотчас расплывается в довольной улыбке — он не забыл. — С карамелью! Мой любимый! — точно ребенок восторженно выдыхает Йоонас, делая крупный глоток любимого латте. Этот простой жест берет верх над Порко, и он, не сдержавшись, подхватывает Олли под руку и прижимается к его плечу, не переставая глупо улыбаться. На ум приходит совершенно безумная идея, и он обращается к басисту: — Олли, а ведь… ты сделал еще не все возможное. — Неужели? — театрально выдыхает Матела, вскидывая руку ко лбу. — И какие же еще идеи? — Да есть одна, — отвечает Йоонас и, отстранив от губ стакан, замирает напротив басиста, вглядываясь в его непривычно темные в тусклом свете уличных фонарей глаза, — поцелуй меня. Растерянно моргнув, Олли бросает быстрый взгляд на приближающийся к остановке последний на сегодня автобус Порко. — Но автобус… — раздосадовано протягивает басист. Собственную глупость Олли осознает, лишь заметив мелькнувшую во взгляде Порко обиду и исказившую его лицо на мгновенье боль. Не говоря ни слова, Йоонас отворачивается от парня и быстрым шагом направляется к треклятому автобусу. Перспектива остаться с Олли после произошедшего его совсем не радует. Несколько бесконечно долгих секунд басист глядит вслед уходящему парню, прислушиваясь к своему обезумевшему в одночасье сердцу. Еще совсем немного и станет слишком поздно, чтобы что-то предпринять — Порко шагает в автобус, так и не одаряя Олли взглядом. Зло чертыхнувшись, Матела срывается с места вдогонку за уже собирающимся закрыть двери автобусом и в последнее мгновение тянет Йоонаса за локоть на себя, вынуждая вернуться на холодную улицу. — Прости меня, Йон, — сбивчиво шепчет Олли, глядя широко распахнутыми глазами на растерянное и уже влажное от плохо скрываемых слез лицо парня, — прости, пожалуйста, я идиот… Горько усмехнувшись, Матела сжимает гитариста в отчаянных объятиях и шепчет, склонившись к его раскрасневшемуся от ветра уху: — Останься сегодня со мной… Не давая себе времени передумать, Олли решительно обхватывает ладонями бледное лицо Порко и, прикрыв глаза, касается его искусанных губ своими в робком, почти испуганном поцелуе. Замерзшие пальцы Порко оказываются под тяжелой тканью пальто Олли и пробираются к его укрытым лишь тонкой рубашкой бокам — парень невольно вздрагивает, но лишь сильнее прижимается к гитаристу. На влажные от поцелуев губы падают первые в этом году снежинки, и Йоонас не сдерживает счастливого смеха, прежде чем сказать: — Первый снег, Олли, можем загадать желание… Желание басист тогда и впрямь загадал и, несмотря на преследовавшее ранее сомнение, пожелал сохранить все тепло того дня в своем сердце и пронести его сквозь годы, продолжая делать Йоонаса счастливым, продолжая делать все, чтобы та беззаботная, детская улыбка никогда не сходила с его лица. Сейчас, находясь в шаге от неизвестности, Олли судорожно роется в памяти, пытаясь воспроизвести в точности некогда сказанные Порко слова. Они не позволили басисту струсить и дать заднюю тогда, а значит не дадут сделать этого и сейчас. Йоонас просил его быть смелее, и он действительно был… Над костром потрескивают мелкие искры, завораживающие парней своими непродолжительными танцами. Горящее пламя приятно греет покрытую мурашками после холодного озера кожу, но им этого оказывается недостаточно — Йоонас доверчиво прижимается носом к крепкой шее Олли, наслаждаясь этими минутами тихого счастья, а басист неспешно поглаживает парня по обнаженной спине. Идея провести вдвоем этот уикенд пришла совершенно спонтанно в голову Порко тотчас, как он узнал, о том что родители отправятся в Кеми к родне через Олхаву. Это место полюбилось ему еще в самом детстве, и с тех пор он не переставал желать очутиться там вновь. Отправиться в поездку с Матела казалось совершенно закономерным. Они были вместе уже почти год и были бы только счастливы провести друг с другом немного времени вдали от всех. — Наверное, нам стоит уже лечь спать, — шепчет Олли, опуская взгляд на тихо сопящего на его плече парня, — тут становится прохладно. Идем? Рассеяно кивнув, Йоонас поднимается с пледа, так и не отрываясь от басиста, и следует за ним в палатку, установленную ими еще ранним утром по приезду. Внутри оказывается чуть теплее, чем снаружи. Небольшое пространство освещено прихваченным ими с собой стареньким фонарем, а холодный пол застелен множеством пушистых пледов. Обессиливший после плавания в озере, Матела первым падает на мягкую ткань, раскидывая руки в приглашающем в объятия жесте — Порко не сдерживает улыбки и, медленно опустившись у его бока, все-таки прижимается к бледной груди парня. Ладонь Олли, плавно скользнувшая по прохладной коже спины вниз, опускается на худое бедро Йоонаса и мягко его сжимает. Парень вздрагивает от приятно щекочущих мурашек, побежавших по его телу от теплой руки, и сильнее прижимается к его телу. Губы Порко проскальзывают по шее басиста, и тот не сдерживает порывистого выдоха. Эти поцелуи всегда сводят его с ума. Он жмурится от удовольствия, откидывая голову назад и позволяя гитаристу коснуться горячим языком острого кадыка. Йоонас обожает дразнить басиста, испытывать его шаткую выдержку своими недвусмысленными жестами — вот только тот упорно на них не поддается, хотя отчаянно этого желает. Ожидание изматывает Йоонаса. Ему хочется, наконец, испытать вместе с Олли сладость первой близости, ощутить новый уровень их любви, но тому не хватает решимости. Каждый раз он неизбежно дает заднюю, останавливая разгоряченного парня в самый неподходящий момент. На этот раз Порко не собирается отступать. Резко отстранившись, он приподнимается с импровизированной постели, чтобы в следующий момент устроиться на бедрах Олли. Тот поднимает на парня растерянный взгляд, неловко опуская ладони на его торс. — Смелее, Олли, прошу, — шепчет Порко, касаясь пальцами его руки и плавно ее направляя ниже, к резинке своих боксеров. Шумно сглотнув, Матела неловко усаживается на спальнике и затуманенным возбуждением взглядом осматривает очутившегося на его коленях парня. Порко невероятно красивый: в его светлых волосах путаются бусины озерной воды и завораживающе переливаются в тусклом свету, а на щеках играет смущенный румянец, делающий его каким-то по-ангельски невинным в этот момент. Ему страшно ошибиться, сделать что-то не так и причинить ненароком даже малейшую боль. — Не бойся же, — словно прочтя мысли парня, добавляет он, вновь склоняясь к нему для поцелуя. Медленно моргнув, Матела заводит руки за спину доверчиво прижимающегося к нему Порко и заключает его в свои объятия. Сладкая близость обнаженного тела пьянит, и Олли уже не находит в себе сил, чтобы сдерживаться. Тем более когда Йоонас так искренне об этом просит. Не расцепляя объятий, Олли впивается в губы парня решительным поцелуем. Он не позволяет себе думать и сомневаться. Он находит в себе смелость, чтобы отдаться течению и следовать желаниям своего ускорившегося в ритме сердца. На губах Йоонаса появляется почти безумная улыбка — поцелуи Матела жаркие и развязные. Те, о которых он так часто грезил, будучи наедине с собой в запертой комнате или окутанной паром душевой. Прикосновения Матела интимные… Те, о которых он так часто мечтал, зажимая ладонью рот в жалких попытках заглушить рвущиеся наружу стоны. Тепло тлеющего близ палатки костра уже не кажется манящим, теперь их согревает жар собственных плотно прижатых друг к другу тел. Горящих желанием и неспособных оторваться. Йоонас просит быть смелее, и эта ночь уже никогда не сотрется из их памяти. Йоонас просит быть смелее, и Матела больше не сомневается. Йоонас просит быть смелее, и Олли еще не раз вспомнит эти слова. Те слова Порко — единственное, что не даёт Матела дать заднюю прямо сейчас и никогда больше не возвращаться к вопросам о браке. Йоонас нуждается в его шагах — он ясно дал это понять. В уголках глаз скапливаются непрошеные слезы — Олли слишком страшно. Он знает, что не был идеальным парнем. Понимает, что нередко был неоправданно холоден к Йоонасу, часто был вдали от него, занятый своей работой не только долгими днями, но и даже ночами. Осознаёт, что тот бесконечно долго терпел и не высказывал ему за это претензий. Может ли это стать причиной отказа и даже дальнейшего разлада? Олли не знает — ему остается лишь попытаться и либо стать самым счастливым человеком на земле, либо остаться с разбитым вдребезги сердцем. Сокрушенно вздохнув, Олли незаметно убирает руку с кольцом за спину и, сделав шаг навстречу к Йоонасу, неуверенно опускается на одно колено. Непонимание во взгляде гитариста сменяется смятением. Он не успевает произнести и слова, как Матела, подняв на него взволнованный взгляд, вынимает руку из-за спины и протягивает на раскрытой ладони бархатистую коробочку со сверкающим внутри кольцом. — Я безумно желал этого каждый гребаный день последнего года, но боялся и не решался… Йон, если подходящий момент не сейчас, то я вообще не знаю, когда ему быть, и я готов рискнуть, — он запинается, заметив уже блеснувшие в глазах Порко слёзы, но, собрав волю в кулак, продолжает. — Ты выйдешь за меня? На лице Порко басист читает столько эмоций, что и сам теряется, не зная, чего теперь ожидать. Тот очень медленно опускается напротив на колени и, не отводя взгляда, накрывает его ладони, удерживающие коробочку, своими. — Не молчи, умоляю, — выдыхает Матела, зажмурив глаза в тревожном ожидании. — Олли… — шепчет Йоонас дрожащим голосом. — Ты, черт возьми… Голос всё-таки ломается, и Порко под удивлённый и вмиг засветившийся счастьем взгляд Матела обхватывает пальцами иссиня-чёрное кольцо с платиновым ободком и медленно надевает на свой безымянный палец, не сдерживая широкой, искренней улыбки. — Дурак какой… — шепчет в неверии Йоонас, заключив Олли в крепкие объятия, — я безумно люблю тебя, слышишь? Басист не находит в себе сил для ответа и только быстро-быстро кивает, с немым отчаянием прижимая парня к себе и утыкаясь носом в его теплую шею. Он представлял себе то, какой груз спадет с его плеч после согласия Порко, но не так… В действительности же счастье буквально перекрывает ему дыхание и заставляет голову кружиться. — Фамилию чур мою возьмем, — смеется гитарист, пытаясь скрыть за этим точно так же сильно охватившие его эмоции. — Соглашусь на любые условия, — отвечает Матела, не без труда поднимаясь с пола, и притягивает Йоонаса за собой. Обняв гитариста за плечи, Олли проходит ближе к панорамному окну, глядящему едва ли не на весь горящий ночным огнями Париж. Руки Порко обвивают его торс, а губы касаются щетинистой щеки. Приблизившись к уху басиста, парень шепчет, уже не скрывая радостного волнения в голосе: — Нет, Йоонас Матела звучит лучше, да и детям пойдет куда больше. Смущенный взгляд Олли фокусируется на подсвеченной софитами военной школе в отдалении от башни — Порко точно дает ему понять, что ни на толику не сомневается в их светлом будущем, и сердце заходится учащенными ударами в груди. Склонившись к пушистым, точная сладкая вата, волосам парня, Матела нежно целует его в макушку, крепче прижимая за плечи к своей груди. Они будут вспоминать этот продуманный до мелочей вечер еще долгие годы после, и Олли ни за что не пожалеет, что сделал этот смелый, безусловно необходимый шаг. За окном виднеются первые в этом году снежинки, ровно как и семь лет тому назад, так и говоря парням о том, что они на абсолютно верном пути. Ладонь Олли находит руку Йоонаса и мягко сжимает его пальцы. Взглянув прямо в глаза кучерявого парня, он ласково шепчет: — Первый снег, Йон, можем загадать желание…tender than tender (R, Олли/Йоонас)
4 сентября 2021 г. в 14:08
Над осенним Парижем смеркается, и Марсово поле зажигается многочисленными огоньками величественной Эйфелевой башни. Для французов это зрелище может показаться совсем обыденным и даже скучным, но для гостей самой романтичной столицы мира, отнюдь.
Шестеро уставших, но до одури счастливых парней в обнимку фотографируются на фоне впервые увиденной ими вживую легенды. На лицах играют искренние улыбки: первый концерт их европейского тура прошёл как нельзя лучше, на них обратило внимание огромное количество людей, и, в конце концов, они побывали во Франции, куда так долго и упорно желали попасть, но всякий раз обламывались ввиду очередных противоковидных ограничений.
День оказался удивительно насыщенным. Они отыграли невероятный сольник, дали несколько интервью и даже успели встретиться с поклонниками. К ночи сил почти не осталось, но они всё-таки заставили себя отправиться к тому, без чего поездка в Париж в принципе не могла считаться успешной.
Вдоволь налюбовавшись одним из главных символов Франции и пообещав себе вернуться туда и на следующий день, парни решают отправиться в отель. Уже на пути к вызванному такси басист вдруг притормаживает Йоонаса, мягко обхватывая пальцами его предплечье и скомканно, будто бы взволнованно предлагая:
— Йон, может быть, если ты не слишком устал, сходим поужинать?
Явно не ожидавший такого предложения парень тушуется, окидывая оценивающим взглядом свой не совсем подобающий вид.
— Ну, я думал, мы планировали совместный прямой эфир из отеля… — уже начинает отнекиваться Порко.
Вся группа замирает. Они в ожидании оглядывают басиста, точно уточняя, стоит ли им следовать заранее обговоренному плану. Молящий взгляд Матела говорит громче всяких слов — парни спешат переубедить гитариста.
— Да забей, мы с Нико и одни справимся, — первым тараторит Хокка.
— Да. К тому же не думаю, что он надолго затянется. А вот ужин в сердце Парижа дорогого стоит! — добавляет Нико.
— Вот-вот, я бы даже не вспомнил про эфир на твоём месте, Йон, — заканчивает уговоры Алекси.
Кажется, ребятам удаётся убедить не слишком сопротивляющегося Порко, и он, пожав плечами, оборачивается на Олли. Широко улыбнувшись, он сцепляет их руки в замок.
— Ну что ж, веди, мой нежный романтик, — сдаётся Йоонас, позволяя друзьям облегченно выдохнуть.