Love of Mine

— Какого хера только что происходило?! — восклицает Каунисвеси, с вызовом глядя снизу вверх на вмиг замявшегося Хокка. — Она разве что не облизала тебя на моих глазах, блять! — Это вовсе не так, — отнекивается Йоэль, отступая вглубь квартиры под натиском приближающегося к нему Алекси, — мы просто поговорили. Ничего, о чем тебе стоило бы переживать, клянусь. — Неужели? — уголок губ перкуссиониста нервно дергается — он оказывается совсем близко к вокалисту.       Толкнув блондина к стене, Каунисвеси упирается в нее ладонями по обе стороны от его плеч. От одного взгляда на разозленного парня у Хокка перехватывает дыхание: волосы все еще влажные от пролитой на них воды, а черная растекшаяся подводка делает его и без того серьезные глаза еще мрачнее. Треклятая рубашка все также заманчиво расстегнута до середины крепкой груди. Сейчас брюнет совсем не похож на милого малыша, коим его привыкли считать все в группе. Напротив, Йоэль ощущает себя ничтожно маленьким, нашкодившим щенком, раскаивающимся теперь перед своим разочарованным хозяином. — Я не собираюсь такое дерьмо терпеть, — шипит Алекси в ухо вокалиста. — Не пизди мне, что это был просто разговор — она дала тебе гребаный номер. — Алекси, я… — выдыхает Йоэль, с ужасом ощущая, как некстати становится тесно в и без того узких джинсах. — Ты — мой, — понизив голос, прерывает его перкуссионист, — только мой.       Блондин прикусывает губу, когда Алекси вжимает его в стену собственным телом. Предательский стон вырывается из груди. Рука младшего опускается на его пах и настойчиво сжимает напряженный член через грубую ткань. — Повторишь это для меня или остановиться? — нетерпеливо шепчет он, делая дразнящие, плавные движения вверх-вниз. — Я только твой… — севшим от желания голосом отвечает Хокка, облизнув пересохшие вмиг губы. — Что-то тебя больно плохо слышно, Хокка, — хмыкает Каунисвеси, отнимая ладонь от джинсов блондина. — Я только твой! — громче повторяет вокалист, глядя горящим желанием взглядом на распаленного ревностью парня. — Пожалуйста, Алекси… — Алекс, — поправляет блондина перкуссионист. — Раз ведешь себя как шлюха, значит ей сегодня и будешь.       Мрачно усмехнувшись, брюнет обхватывает пальцами плечо Хокка и, грубо надавив на него, вынуждает парня опуститься на колени. Покорный взгляд Йоэля, направленный на Алекси снизу вверх, обезоруживает. Однако он не позволяет себе дать слабины и продолжает затеянную игру. Тем более, что возбуждение при созерцании столь развратной картины волнами прокатывается по всему его телу, концентрируясь в паху. — Ты чертовски разочаровал меня сегодня, — продолжает негодовать перкуссионист, неодобрительно качая головой и уверенно расстегивая пальцами ремень на уже причиняющих ему дискомфорт джинсах.       Ладонь Йоэля ложится на икру парня и плавно поднимается вверх по его ноге к внутренней стороне бедра. Это безобидное прикосновение лишь сильнее заводит Алекси, но он не позволяет блондину перехватить инициативу. — Я не разрешал тебе касаться меня руками, — отрезает он, приспуская со своих бедер джинсы вместе с боксерами и высвобождая крепко стоящий член, — только ртом и только здесь.       Протянув руку к Хокка, Каунисвеси наматывает светлые пряди его волос на свой кулак и резко подталкивает его губы к налитой кровью головке. Блондин повинуется этой негласной команде и вбирает всю немалую длину Алекси в свой рот. Парень горячо выдыхает и упирается ладонью в стену, ища опоры. — И поаккуратнее с зубами, — напоминает брюнет, запрокидывая голову в наслаждении от заскользившего по его члену ловкого языка.       Несмотря на то, что Йоэль прежде не оказывался снизу и имеет совсем уж скромный опыт в оральных ласках, он делает минет старательно и усердно: послушно заглатывая широкий член и подавляя готовый вырваться наружу кашель. Алекси же не делает поблажек на неопытность, напротив, размашисто двигается в его рту, не позволяя ни сделать вдоха, ни сглотнуть слюну, уже стекающую по подбородку на грудь.       С каждым новым толчком в узкое и горячее горло Каунисвеси ощущает, как стремительно подкатывает развязка. Крепче сжав в руке волосы парня, он входит в его рот по самые яйца — горло Йоэля сокращается от нехватки воздуха, выбивая из перкуссиониста сдавленное шипение. Ладони Хокка упираются в бедра парня в попытке хоть немного уменьшить напор, однако Алекси строго напоминает: — Руки! — отняв ладонь от стены, он перехватывает ей запястья парня и возводит их над его головой, фиксируя — Йоэль оказывается совсем неподвижен и беспомощен перед брюнетом.       Вокалист сдавленно мычит, посылая по члену перкуссиониста блаженную вибрацию. Тот не находит в себе сил, чтобы подавить громкий стон: оргазм накрывает резко и до вспышек перед глазами. Зажмурившись, парень вжимает Хокка в стену, бурно кончая в истерзанное им горло. — Сглатывай, — командует Алекси дрожащим голосом, прежде чем выйти из жаркого рта блондина.       Послушно сглотнув всю сперму, Йоэль откашливается и, судорожно вдохнув, поднимает взгляд на брюнета. В его светлых глазах читаются ожидание и готовность. Ожидание новых приказов хозяина и готовность безупречно выполнить любой из них. — Вылижи все, что осталось после твоего грязного рта, — томно шепчет Алекси, — до последней капли.       Позади очень кстати стоит кресло. Обхватив пальцами ворот кружевной футболки, Алекси тянет Хокка следом за собой, уточняя: — С колен не подниматься. Не смей. Руки за спину.       Не решаясь ослушаться, вокалист подползает к парню на коленях и устраивается меж его широко разведенных ног. Ему до одури хочется дотронуться до себя, но он знает — Алекс не позволит этого сделать, он будет недоволен его непослушанием и зол.       Скользнув щекой по внутренней стороне бедра парня, Йоэль касается губами его влажной от спермы и слюны мошонки. Он с охотой принимается вылизывать ее, с наслаждением смакуя Алекси на вкус. От Хокка не укрывается то, с каким вожделением смотрит на него перкуссионист из-под своих длинных светлых ресниц. Это толкает его дальше — он обхватывает губами одно его яичко за другим, затягивает в рот и жадно посасывает.       Брюнет поджимает губы, глуша непроизвольный стон, вырвавшийся из груди. Он не хочет поддаваться Йоэлю, только не сегодня. Напротив, желает заставить его умолять о большем. Однако хлюпанье, доносящееся изо рта вокалиста, с усердием ласкающего его снизу, всерьез пошатывает выдержку Алекси.       С силой сомкнув челюсти, перкуссионист рассеянно оглядывает комнату в попытке переключить свое внимание на что-то еще. Взгляд останавливается на затуманенных похотью голубых глазах, глядящих на Алекси с широкого зеркала напротив. Он совсем о нем забыл, но как же оно теперь кстати. У брюнета появляется уникальная возможность рассмотреть покорного ему Йоэля, услужливо стоящего на коленях и с усердием вылизывающего вновь поднявшийся член.       Не говоря ни слова, Каунисвеси обхватывает руку Хокка ладонью и вынуждает его выпустить ее из-за спины. Блондин одаряет перкуссиониста непонятливым взглядом, однако ни на секунду не перестает его ласкать. Глядя прямо в глаза, Алекси тянет его кисть к своему рту и, быстро облизнувшись, обхватывает губами пару пальцев Йоэля. Он посасывает их, обводя мокрым языком фаланги, и хорошенько смазывает слюной. — Подготовь себя для меня, — сбивчиво шепчет перкуссионист, обдавая дыханием едва вынутые изо рта влажные пальцы. — Постарайся. Ты ведь не хочешь, чтобы я сделал тебе больно? — Алекс… — выдыхает Йоэль, неуверенно дотрагиваясь до пряжки ремня и начиная ее расстегивать. — Когда твой рот был занят, мне нравилось больше, — перебивает его перкуссионист, наблюдая за тем, как Хокка, стянув с бедер джинсы с бельем и заведя руку за спину, осторожно входит пальцем в свой тугой анус. — Не переживай, я помогу тебе не сбиться с темпа.       Едва договорив, Алекси сгребает в кулак непослушные волосы Йоэля и, склонив его к своему члену, толкается в приоткрытые губы. Взгляд брюнета приковывается к зеркалу, демонстрирующему невероятный вид. Длинный палец Хокка все увереннее двигается в его теле, пока язык ритмично скользит по внушительной длине Каунисвеси.       В голову приходит сумасшедшая идея, противиться которой перкуссионист не находит сил. Не прекращая двигаться в горячем рту, он протягивает свободную руку к журнальному столику и нашаривает на нем брошенный по приходу домой телефон Йоэля. Блокировка легко снимается при одном взгляде Алекси в камеру — вокалист без колебаний добавил «очаровательную мордашку» в свой фейс айди, заверив того, что никаких секретов у них друг от друга нет.       Дрожащая от возбуждения рука едва слушается — он несколько раз промахивается мимо иконки с камерой, но в конце концов все-таки на нее попадает и тотчас уверено жмет на запись видео, направляя объектив на зеркало. — Добавь второй палец, Хокка, давай, — выдыхает Каунисвеси, замедляя темп ставшего чересчур горячим минета, — иначе мне придется взять тебя совсем неготовым.       Вокалист поднимает на брюнета взгляд и лишь тогда замечает в его руке злосчастный смартфон. Перкуссионист лишь удовлетворенно усмехается и, проведя на камеру членом по губам Йоэля, обращается к нему: — Ты ведь любишь сниматься в зеркало? Пополним твою коллекцию чем-то действительно достойным.       Блондину остается лишь подчиниться. Он плавно входит в себя еще одним пальцем, жмурясь от ставшего ощутимым дискомфорта. О размерах Алекси не позволяют забыть уже ноющие от длительного напряжения широко разведенные челюсти, так что он начинает решительно растягивать совсем узкий, девственный вход, сдавленно мыча от каждого нового движения раздвигающихся внутри пальцев.       Наблюдая за тем, как тугие мышцы вокалиста все легче поддаются ласкам руки, Каунисвеси бессознательно толкается глубже в его горло, уже отчетливо представляя себе, во сколько крат прекраснее будет находиться в Хокка. — А ты неплохо справляешься, Йоэль, — хрипло проговаривает Алекси, когда тот с охотой принимает его член, — стоит практиковать подобное чаще, вот только злить меня… не советую.       Перед глазами перкуссиониста всплывает картина флиртующего с ведущей Хокка — едва успокоенный гнев вновь поднимается внутри. Неужели он стал бесхребетным в глазах вокалиста настолько, что тот посмел вести себя подобным образом прямо перед ним? Так просто оставлять этого Алекси не намерен. Отставив записывающий видео телефон назад на журнальный столик так, чтобы объектив был направлен точно на отражение, он грубо командует, оттаскивая Йоэля за волосы от своего паха: — Раздевайся. Только эту очаровательную кофточку оставь.       Тону брюнета невозможно не подчиниться. Невольно рдея под его обжигающим взглядом, Хокка послушно стягивает с себя все, кроме кружевной майки, в которую черт дернул его нарядиться на сегодняшнее шоу.       Окинув вокалиста оценивающим взглядом, Алекси резко тянет его за руки, вынуждая опуститься животом на свои колени. Схватив Йоэля за шею, он оборачивает его голову на зеркало, требуя: — Не смей отводить взгляда ни на секунду. Любуйся, как я сделаю тебя полностью своим.       Убедившись, что Хокка внимательно смотрит на собственное распластанное на его коленях тело, Алекси сплевывает на свою ладонь и, скользнув ей под бедра Хокка, обхватывает его изнывающий без внимания член. Стон, сорвавшийся с губ вокалиста, громкий и жаркий. Брюнет еще не слышал его таким прежде. Заинтересованно хмыкнув, Каунисвеси продолжает скользить по нему влажными пальцами — медленно, но напористо, заставляя парня беспомощно ловить ртом воздух и несдержанно толкаться в ласкающую руку.       Перкуссионист наслаждается тихим хныканьем жаждущего разрядки Йоэля и продолжает дразнить его необычайно чувствительное тело. Щедро смочив слюной пальцы свободной руки, Алекси проскальзывает ими меж упругих ягодиц блондина и, мягко очертив сокращающийся в предвкушении анус, вводит в него сразу три пальца. Вскрикнув от неожиданности, Хокка вздрагивает в его руках и на мгновение все-таки отводит взгляд от их отражения — брюнет не упускает эту оплошность. — Я, кажется, ясно сказал, — вкрадчиво шепчет Алекси, плавно вынимая пальцы из распаленного тела Йоэля и вызывая тем самым разочарованный выдох, — смотреть в гребаное зеркало и наслаждаться.       Тяжелая ладонь парня со звонким шлепком приземляется на ягодицу вокалиста, оставляя на ней ярко-алый след. От резонанса ощущений Хокка выгибается в спине со сладостным стенанием, вцепляясь пальцами в бедро Каунисвеси. — Алекс, — стонет блондин, поймав расфокусированным взглядом вновь занесенную над его задницей руку парня. — Прошу… — О чем? — как бы между делом интересуется брюнет, нанося еще один хлесткий удар по изрядно покрасневшей коже. — Излагай свои мысли внятно, сладкий. — Хочу видеть, как ты сделаешь меня полностью своим, — на одном дыхании выпаливает Хокка и прикусывает губу, глуша вырвавшийся из груди вскрик от нового шлепка. — Не переживай, Хокка, видео останется на память, так что ты не пропустишь ни одной секунды, — победно ухмыльнувшись, отвечает Алекси, с удовольствием поглаживая оставленные собственноручно на ягодицах парня следы.       Несмотря на почти нестерпимое желание распластать Хокка сию секунду на постели и иметь до потери сознания, Каунисвеси принимается терпеливо растягивать его, в глубине души не желая причинять лишней боли. Вопреки обуявшей злости, парень хочет, чтобы о первом разе у вокалиста остались только самые яркие воспоминания, чтобы в дальнейшем, быть может, он сам захотел это повторить.       Глухо постанывая, Йоэль подмахивает бедрами навстречу пальцам Алекси — под их напором стенки приятно растягиваются, и он буквально дрожит от желания ощутить поскорее вместо них его самого. Однако перкуссионист не устает измываться, чередуя ласки с обжигающими ударами. Этот контраст сводит Хокка с ума и удерживает его на грани — едва он оказывается готовым кончить, как парень крепко обхватывает его член у основания и делает несколько болезненных шлепков.       Когда вокалист окончательно теряет над собой контроль и начинает вторить имя перкуссиониста, точно мантру, моля продолжить, Каунисвеси все-таки сдается и, вынув пальцы из идеально растянутого ануса, толкает Йоэля к стене. Ноги блондина подкашиваются, и он едва не падает, однако ладонь перкуссиониста, вмиг сомкнувшаяся на шее, не позволяет этого сделать.       Удерживая Хокка за горло, Алекси заставляет его прижаться к стене лицом к зеркалу. Обхватив его запястья и заведя их за спину, брюнет вжимается пахом в его зад, горячо шепча ему на ухо: — Сейчас я научу тебя покорности и верности, милый.       Щедро смазав слюной крепко стоящий член, парень приставляет головку ко входу Хокка. Скопившаяся внутри злость, кажется, немного утихает — Алекси плавно и аккуратно толкается внутрь, обняв Йоэля поперек груди свободной рукой и коснувшись губами его покрытой испариной шеи.       Ожидаемо вокалист жмурится и не сдерживает стенания, невольно пытаясь отстраниться от Каунисвеси. Однако тот не позволяет ему этого сделать, мягко поймав за бедра и притянув ближе к себе. — Тише-тише, — шепчет он, покрывая поцелуями крепкое плечо блондина, — скоро станет легче, потерпи. Я не двигаюсь, видишь?       Доверившись перкуссионисту, Йоэль все-таки распахивает глаза и вглядывается в зеркальное отражение. Прижимающийся к нему сзади парень с нежностью касается губами сгиба его шеи, давая время привыкнуть к своим размерам. Он неспешно поглаживает торс Хокка под футболкой, будто отгоняя этими касаниями всю ненамеренно принесенную боль.       Прислушавшись к собственному телу, вокалист отмечает, что на смену невыносимой боли приходит лишь слабо ощутимый дискомфорт. Однако вместе с ним он чувствует и Алекси. Это оказывается невероятно. Неужели каждую их близость перкуссионист ощущал его так? — Ты расслабляешься, — замечает Каунисвеси, впервые за вечер едва уловимо улыбнувшись, — не бойся, я не причиню боли.       Продолжая отвлекать блондина ласковыми прикосновениями, перкуссионист начинает неспешные движения. Он прислушивается к каждому вздоху Хокка, пытаясь понять, как сделать ему приятнее, как помочь ощутить все то, что обычно испытывает благодаря ему сам Алекси.       Вокалист глухо постанывает, вжимаясь в прохладную стену и все сильнее выгибаясь в спине. Как и говорил Каунисвеси, он двигается неспешно и плавно, явно сдерживая всю бушующую в нем страсть. С каждым новым толчком парня внутрь ноги Хокка все сильнее подгибаются — Алекси определенно чувствует, как именно доставляет вокалисту наибольшее удовольствие.       Когда перкуссионист, наконец, понимает, что Хокка, по меньшей мере, комфортно, он позволяет себе ускориться в темпе. Одна рука смыкается на шее блондина, вторая впивается в бедро до красноты на коже. Зафиксировав его под себя, брюнет сменяет поцелуи на укусы в шею, уже грубее входя в любимое тело. То, с каким удовольствием Йоэль вглядывается в их движения в зеркале, пьянит Алекси. Он и представить себе не мог, что этот холодный, вечно отстраненный парень может так плавиться в его руках, так ему подчиняться. Власть над Хокка — нечто под стать владению диким, свободолюбивым зверем. И Каунисвеси определенно ее обрел. — Так что насчет той милой ведущей, мм? Позвонишь ей? — усмехнувшись, уточняет перкуссионист, резко и глубоко двинувшись в теле Йоэля, все сильнее смыкая пальцы на его горле и перекрывая дыхание. — Нет, к черту ее, — прерывисто отвечает Йоэль, упираясь собственным стояком в стену и едва не всхлипывая от желания дотронуться до себя. — Всех к черту. — Так тебе нравится? — удовлетворенно протягивает Алекси. — Нравится, когда я тобой обладаю? Нравится быть моим, а, Хокка? — До безумия, — стонет блондин, насаживаясь на член Каунисвеси. — Скажи-и это, скажи громко! — указывает брюнет, резко убирая руку с горла парня.       Вокалист едва не задыхается, когда Алекси вдруг обхватывает ладонью его член и начинает ритмично скользить ей от основания до головки и обратно. Он чуть не кончает в ту же секунду, да только перкуссионист вновь ему этого не позволяет. — Мне безумно нравится быть твоим, — с придыханием шепчет Хокка, уже самостоятельно увеличивая глубину проникновения парня. — Нравится, когда ты обладаешь мной. — Такой послушный… — отвечает Каунисвеси. — Надеюсь, ты запомнишь урок и впредь будешь хорошим мальчиком.       Обняв Хокка за поясницу, брюнет увлекает его за собой на кресло. Плюхнувшись на кожаные подушки, Алекси рывком притягивает блондина на свои колени. Тот глухо ахает, когда соприкасается с членом перкуссиониста своим. Парень не дает ему в полной мере насладиться этим сладким ощущением, потому как, приподняв бедра Йоэля, резко опускает его на свой член.       Блондин несдержанно стонет, обессилено упираясь руками в колени жестко задвигавшегося в нем Каунисвеси. В голове Хокка мелькает мысль о том, как Алекси был нежен с ним в самом начале, и он задумывается о том, что хотел бы ощутить эти размеренные, осторожные движения в себе вновь. Но точно не сейчас. Сейчас он должен быть наказан. — Тебе, должно быть, не терпится кончить? — ухмыльнувшись, спрашивает перкуссионист, вскользь проводя рукой по сочащемуся предэякулятом члену Хокка. — Д-да, пожалуйста, — протягивает он, подаваясь навстречу непродолжительному прикосновению. — Умоляющий Йоэль Хокка — это до чертиков горячо, — шепчет Алекси. — Тебе придется постараться для нас обоих. И не вздумай касаться себя руками или кончить раньше меня. Понял?       Кротко кивнув, вокалист начинает неспешные движения. Он плавно приподнимается и опускается, удерживая в себе лишь головку члена брюнета и вынуждая того тихо шипеть от жажды полностью войти в пленяющее тело. Йоэль отчетливо ощущает желание Алекси — тот жмурит глаза, с силой стискивая пальцами его бедра, оставляя на коже отпечатки коротких ногтей. — Могу я развернуться к тебе спиной? — шепчет Хокка, не прекращая движений. — Хочу видеть каждое мгновение.       Слова возымеют именно тот эффект, на который вокалист и рассчитывал: Каунисвеси резко распахивает потемневшие от вожделения глаза и, тихо выругавшись, стаскивает Йоэля с себя, чтобы в следующую секунду усадить его обратно, прижав лопатками к своей груди. Скользнувший в Хокка член парня упирается аккурат в простату, посылая по всему телу разряд доводящего до дрожи удовольствия.       Глухой вскрик блондина заглушают пальцы перкуссиониста, вдруг проникшие в его рот. Рвано выдохнув, он обводит их языком, кружа вокруг фаланг. Сбивчиво дыша, Алекси толкает их все глубже, подстраиваясь под ритм, заданный Йоэлем.       Капли слюны с приоткрытых губ скатываются на шею, а затем и на ключицу вокалиста, прямо под кружевную ткань — брюнет завороженно наблюдает за ними, жаждая поймать своим языком, но удерживаясь от такого соблазна. Вместо этого он вынимает пальцы из горячего рта и, запустив руки под майку, поднимается ими к груди, чтобы сжать мокрыми пальцами и без того напряженные горошины сосков. — Давай, мой хороший, кончи для меня, — выдыхает на ухо Йоэлю Алекси, напористо обводя бледные ареолы.       Не меняя идеального угла проникновения, Хокка обессилено откидывает голову на плечо Каунисвеси и до упора насаживается на его член, заходясь сладким стоном. Перкуссионист оказывается на грани — этот парень определенно лишает его всякого рассудка. — Я вот-вот… — едва слышно шепчет Йоэль, тут же прикусывая губу, предупреждая бесстыдный вскрик от накатывающего оргазма. — Только после меня, малыш, — напоминает ему Алекси, мягко прикусив мочку уха парня. — Блять, — стонет Хокка, все резче насаживаясь на член брюнета.       Одного взгляда на напряженное, точно струна, тело блондина Каунисвеси хватает, чтобы, наконец, кончить. В этот момент он бесцеремонно обхватывает парня поперек торса и, рвано выдыхая, вколачивается глубоко в его тело, бурно кончая. Уткнувшись в сгиб его шеи, он впивается в раскрасневшуюся кожу зубами, глухо рыча на последних толчках. — Алекс! — вскрикивает Хокка, сжимаясь вокруг члена Алекси и выбивая из парня новые затяжные стоны.       Позабыв о собственных установках, Каунисвеси обхватывает блондина снизу обеими руками и буквально в пару быстрых движений позволяет ему ощутить долгожданную разрядку. Сперма Йоэля орошает его же грудь и торс, а также омывает руки уже притихшего Алекси.       Тяжело дыша, брюнет поглаживает рукой влажную от их спермы мошонку Хокка и все еще подрагивающий член, выбивая из него тихие стоны. Устало, но довольно улыбнувшись, Каунисвеси обводит ей головку, цепляя крупные капли, а затем пересекает все тело парня, останавливаясь у его губ. Йоэль послушно их размыкает, позволяя Алекси протолкнуть пару пальцев в свой рот.       Убедившись, что фаланги вылизаны вокалистом дочиста, перкуссионист настойчиво обхватывает пальцами его подбородок и разворачивает лицом к себе. Взглянув в слезящиеся от пережитых ощущений глаза Хокка, парень сжимает ладонью его шею и склоняет к себе для горячего, развязного поцелуя. Их языки сплетаются, и Алекси ощущает в своем рту их общий, невероятный вкус. — А мы… приятные, — шепчет перкуссионист в губы Хокка, довольно ухмыльнувшись при виде смущенного, такого чуждого румянца на его лице.       Отстранившись от парня, Алекси протягивает руку к журнальному столику и забирает с него телефон. Покрутив им перед носом Хокка, он обращается к нему: — Если вдруг забудешь, что ты мой, пересмотришь, — устало усмехнувшись, перкуссионист вкладывает мобильный в руку Йоэля. — Лучше повторим, — откликается блондин, неловко сползая с колен Алекси и бросая беглый взгляд на зеркало, мимо которого, он уверен, теперь не сможет проходить спокойно.       Перепутав в спешке одежду, Хокка подхватывает со спинки стула футболку Алекси и, сбросив с себя испачканную майку, натягивает ее на себя. Та перкуссионисту всегда была великовата, так что Йоэлю оказалась точно по размеру. По крайней мере, боксеры он возвращает на законное место именно свои. — А тебе идут мои вещи, — замечает Каунисвеси, натягивая на себя спущенные ранее джинсы с бельем, — может, стоит так ходить всегда? Хотя и та твоя кружевная маечка… — Алекси, — вновь робеет вокалист, когда брюнет делает к нему уверенный шаг. — Да? — шире улыбнувшись, отвечает парень. — Это было… невероятно, — нервно рассмеявшись, заявляет Йоэль, — но, кроме шуток, я не хотел тебя огорчать. Прости меня.       Во взгляде Хокка читается неприкрытая вина — Алекси тяжело вздыхает. Его и впрямь очень сильно задела эта выходка вокалиста. Многим больше, чем должна была. Он понимает, что Йоэля всегда будут окружать красивые девушки, однако все равно не может смириться с тем, что с ним нередко будут и флиртовать, даже не подозревая о том, что он может быть занят. — Все в порядке. Это было неприятно, но… пар я уже выпустил, — отмахивается Каунисвеси. — К тому же молчать об отношениях было нашим совместным решением. Никто не знает о том, что мы вместе. — Как насчет начать с парней? — тут же подхватывает мысль Йоэль, протягивая руки в приглашающем жесте. — Уверен, все станет проще даже после признания им. — Не ожидал, что ты так быстро согласишься, — откликается перкуссионист, шагая в объятия Хокка, — но да, думаю, я бы этого хотел. — Я люблю тебя, Алекси, и не хочу больше тебя расстраивать, — поцеловав брюнета в висок, шепчет вокалист, — разве что изредка немного злить… — Будешь плохим мальчиком? — облизнув губы, уточняет парень, подняв хитрый взгляд на блондина. — Определенно, буду, — кивает Хокка и, обняв Алекси за поясницу, втягивает его в нежный поцелуй.