***
Уже постучав в дверь квартиры, не видевшей меня, должно быть, пару месяцев, я понимаю, как глупа моя затея. Какое же право я имею врываться в его жизнь вот так бессовестно, совсем без спросу? Точно нагулявшийся на улице самовольный кот, то уходящий из его жизни в поисках какого-то далекого счастья, то приходящий назад за теплом и уютом, какого нет на уже не кажущейся романтичной улице. Ключ в замочкой скважине поворачивается с тихим щелчком — я даже перестаю дышать в ожидании вердикта Нико. Вернее, даже его приговора. Он имеет полное право теперь, спустя столько времени, прогнать меня прочь из своего дома, засыпав проклятиями вслед. Я этого заслужил и даже, черт возьми, не исправился. Дверь распахивается с глухим скрипом, и я отрываю взгляд от собственных перепачканных в грязи ботинок, переводя его на причину своих ночных метаний. Он стоит на пороге в огромной ему, оставленной когда-то мной футболке и каких-то цветастых носках, сонно потирая заспанные глаза. — Йоэль… — шепчет он, будто не веря, что мое появление вовсе не часть его нагло прерванного сна. — Да, — только и нахожусь для кивка я, виновато ему улыбнувшись, — прости, что так поздно, я… — Я так скучал, — выдыхает он, резко подаваясь вперед и шагая на холодный бетонный пол подъезда, чтобы заключить меня в спонтанные объятия. Его согретое теплом одеяла, отнюдь не моим, тело прижимается ко мне с такой сильной жаждой, точно я вернулся по меньшей мере из горячей точки. Руки Нико смыкаются под моей кожанкой, с отчаянием стискивая футболку на моей спине, а сам он тихо сопит, вжимаясь щекой в мою грудь. — Эй, ты так заболеешь, — взволновано шепчу я, опомнившись, что он в одной лишь в футболке, — иди сюда… Мои руки, как сотни раз прежде, смыкаются на талии Нико, и я приподнимаю его над полом, вынуждая обнять меня за шею. Его ноги по инерции обхватывают и мои бедра — Нико не намеревается отпускать меня более ни на секунду — эта мысль разносится приятным теплом по всему телу, концентрируясь где-то в области заклокотавшего сердца. Войдя в квартиру, я захлопываю за собой дверь и следую вглубь расположенной прямо по коридору спальни. На некогда нашей общей постели обнаруживается ворох подаренного на прошлое рождество белья с муми-троллями. Невольно улыбнувшись внезапному воспоминанию, я усаживаю Нико на матрац, а сам становлюсь напротив него на колени. В идеале мне стоило бы приползти к Моиланену прямо так. На чертовых стертых в кровь коленях. И молить о прощении за несколько последних, сводящих его с ума недель. Как бы он ни пытался этого скрыть, я невольно отмечаю залегшие под любимыми глазами тени, искусанные в переживаниях губы, посеревшую от нездорового питания кожу. — Прости меня за все, — тихо начинаю я, заглядывая в пугающе тусклые глаза парня, — я совсем запутался во всем. Я идиот. — Это неважно, — отвечает он, не позволяя мне продолжить, — главное, что ты снова рядом. Ведь рядом, Йоэль? — опасливо уточняет он, и его голос предательски вздрагивает на звуках моего имени. — Я искал счастье где-то там… — махнув рукой в сторону, шепчу я, — а все это время оно было в том, что между нами. Обхватив руку Моиланена, я притягиваю ее к себе и оставляю нежный поцелуй на его кажущейся крохотной в сравнении с моей ладони. Прижав его пальцы к своей щеке, я заглядываю в слезящиеся в непонимании глаза и добавляю: — Я видел Андромеду. Помнишь, ты рассказывал мне о ней? Твоя любовь в сто крат красивее нее, Нико. Кажется, она способна залечить все мои раны. Он тихо всхлипывает, резко отворачиваясь в неудачной попытке скрыть потекшие по щекам слезы. Руководимый порывом я подаюсь к нему и, рассчитывая Бог знает на что, заключаю в объятия, касаясь его ставших влажными губ своими. Поцелуй получается робким и неуверенным, точно первый, но это нисколько не смущает — похоже, он знаменует для нас новое начало. — Я люблю тебя, Нико, — признаюсь я, словно впервые за целую вечность. — До луны и обратно? — уголки его губ вздрагивают в первой за сегодня улыбке. — До луны и обратно, — твердо отвечаю я, зная уже наверняка, что больше не позволю демонам взять контроль надо мной. Ведь его любовь — это так красиво.andromeda (PG-13, Йоэль/Нико)
9 октября 2021 г. в 14:43
Ловили ли вы себя на мысли, что все в вашей жизни идет не так? Совсем не так, как хотелось, ожидалось, планировалось? А, напротив, наперекор всем возможным желаниям? С каждым днем я все отчётливее ощущаю это. Будто бы дни, недели, месяцы утекают через пальцы, точно вода. Словно часы превращаются в секунды. Долгое время я копался в себе в поисках причин этого неправильного чувства, задавался десятками вопросов из глупых тестов непутевых коучей-психологов, истязал себя мрачными мыслями по ночам, но так и не находил их. Ровно никаких ответов.
Говорят, мысли материальны. Я не верил, а оказалось, это так. Весь тот мрак, что я сдерживал в себе, не желая выплескивать на последних оставшихся у меня близких людей, кажется, заполонил мой и без того слабый организм. Дрянное тело стало отказывать вместе с окончательно поплывшим разумом. Панические атаки, сонные параличи, тревожность пришли рука об руку с тахикардией, тошнотой и головокружениями. Долго это может продолжаться, как считаете?
Смешно, но со стороны может показаться, что у меня есть все, чтобы быть счастливым. Любимая, интересная работа, надежные друзья, любящий меня человек и даже, хвала Небесам, понимающая семья. Что тут может не нравиться? Многие подумают, что я безумец, если не получаю удовольствия от такой жизни, но это так. Может быть, я и правда сошел с ума. Отравляющее ощущение пустоты не отпускает меня ни на секунду даже с учетом всех этих подарков судьбы. Быть может, лучше бы кому-то другому повезло, а не мне, идиоту, не способному ценить такую удачу? Не знаю. Я не готов лишиться и этого. Без них я бы точно погиб. По крайней мере, без него.
Нико, мой родной Нико. Как же я, должно быть, измучил его бесконечной неопределенностью и своими метаниями. Наверняка ему до безумия осточертело это поганое одиночество, на которое я обрекаю его каждую ночь, не находясь рядом, а бесцельно бродя по темному, холодному Хельсинки с тлеющей сигаретой в зубах. Точно как сейчас. Едкий дым обжигает мои легкие, напоминая о том, что я гублю свое и так неидеальное здоровье. Когда-то я выкуривал лишь одну сигарету в полночь и даже это считал плохой привычкой. Смешно. Как же сейчас на это плевать! Расползающийся по легким никотин — единственное, что удерживает меня от того, чтобы упасть на влажный от дождя асфальт посреди проезжей части и, последний раз взглянув на небо, уснуть вечным сном.
Взгляд саднящих от слез глаз поднимается на мерцающие среди редких туч звезды — сердце до острой боли сжимается в груди, едва зажженная сигарета выпадает из дрожащих пальцев. Среди бесконечного множества мрачных мыслей всплывает такая редкая, светлая и колющая вглубь самой души…
По предплечью скользят нежные пальцы, посылая своими прикосновения мурашки, кажется, по всему моему телу. Не замечал за собой прежде столь сильную чувствительность. Однако Нико удается делать со мной невероятные, совершенно новые вещи. Ему удается заставлять меня ощущать неведомые прежде чувства. Я был уверен, что никто мне рядом не нужен. Этакий волк одиночка. Глупость какая! Впрочем, глупостью это стало казаться лишь после встречи с ним.
Весь мой привычный мир пошатнулся, а затем и вовсе перевернулся с ног на голову, тотчас как я разглядел в его зеленых, точно свежескошенная трава, глазах искреннее, совершенно неподдельное тепло. Удивительно, но я чувствовал, будто один его взгляд способен растопить весь тот лед, что я кропотливо взращивал годами в своем сердце, боясь доверить его чьим-то неосторожным рукам и получить лишь осколки в конце. Нико стал тем, кому я бы решился вверить это самое сердце без всякой задней мысли, готовый даже к тому, что оно разобьется до самого остатка, когда все закончится и он пошлет меня прочь.
Вопреки моим опасениям, уже несколько месяцев кряду Нико с обожженным трепетом удерживает никчемный, испуганно бьющийся орган в своих руках, негласно являясь его чутким хранителем. Он однозначно не собирается его ранить, не собирается ни на секунду допускать того, чтобы оно начало обливаться кровью. Напротив, заставляет его ускорятся в темпе своими пропитанными нежностью словами, обжигающими сладостью прикосновениями, опаляющими лаской поцелуями.
— Это Андромеда, видишь? — шепчет он, вырывая меня из заполонивших голову мыслей, указывая на замысловатое созвездие на небе пальцем свободной руки.
— Ты ведь знаешь, я плох в этом, Никки, — вырывается тихий смех из моей груди. — Я еле разглядел медведицу.
— И то только малую, — усмехается Моиланен, поворачивая голову на меня.
Его губы складываются в смущенную, до одури любимую мной улыбку, перед которой я никогда не могу устоять, и мне приходится пододвинуться ближе к нему по чуть влажной от недавно прошедшего дождя траве, чтобы коснуться ее мягким поцелуем.
Пальцы руки Нико, прежде вызывающие у меня дрожь, переплетаются с моими, делая из наших рук крепкий замок, а его голова с отросшими уже до самых плеч волосами опускается на мою высоко вздымающуюся грудь.
— Смотри же, — не сдается он, чем вызывает у меня робкую улыбку, — от полярной звезды к Кассиопее, — тихо проговаривает Нико, и мне приходится напрячь свою память, чтобы вспомнить те звезды, о которых он говорил мне сотни раз прежде, — две изогнутые линии…
Мне и впрямь удается разглядеть созвездие, о котором он говорит. Это завораживает. Коснувшись губами его взъерошенной макушки, я выдыхаю, не сводя с неба глаз:
— Так красиво. Я никогда не обращал внимания прежде…
— Счастье в мелочах, Йоэль, — отвечает Нико, сонно потираясь щекой о мою футболку, — и в том, что между нами. Помни об этом всегда.
На глаза наворачиваются слезы. Сквозь их пелену мне удается разглядеть на мрачном небе чертову Андромеду. С губ срывается почти безумная усмешка, и я лезу во внутренний карман куртки, чтобы нащупать там телефон. Дисплей тупого смартфона даже не загорается, ясно давая понять — батарея окончательно посажена.
До дома Моиланена пешком порядка двух часов. Однако, как и множество раз прежде, это кажется полной ерундой в сравнении с почти невыносимым желанием оказаться с ним рядом.