Love of Mine

      Эйфория затмевает разум. Этот вечер, этот день и вся эта неделя — чистое безумие. Кажется, будто часы превратились в секунды, настолько быстро пролетело время здесь, в особенных для меня по многим причинам Нидерландах. Приехав сюда, мы поставили на кон все. Пошли ва-банк. И не прогадали.       Испытанные эмоции пьянят сильнее выпитого в бешеном количестве алкоголя. Победа на UMK, безбашенный полуфинал, контракт с крупным лейблом и место в первой десятке — это куда больше, чем мы могли рассчитывать, когда только-только начинали писать новый трек. И я понимаю, почему парни буквально теряют голову. Потому что они покорили тысячи сердец. Я шел к этому вместе с ними лишь год, они же шли к этому всю свою сознательную жизнь.       Я стою чуть поодаль от отрывающихся, будто в последний раз, парней, с усталой улыбкой наблюдая за тем, как они наперебой поздравляют победителей. С ребятами из Италии, как заметили многие журналисты, мы и правда успели подружиться. — Эй, а ты чего в стороне? Пойдем с нами! — бессвязно выкрикивает, повисая на моем плече, едва стоящий на ногах Нико.       От одного только упоминания бара подкатывает тошнота. Я замечаю неподалеку от себя чуть более трезвого Матела и, подхватив Моиланена под руку, спешу прямо к нему. — Отведи это чудо в отель, — тихо вздохнув, прошу я Олли, когда тот ласково принимает Нико из моих рук. — Боюсь, что сам он дойдет только до ближайшего помойного бара и вырубится прямо там. — Без проблем. Сам мечтаю быстрее оказаться в кровати, — мечтательно выдыхает Матела. — Тогда… лучше махнемся на сегодня номерами. Позаботишься об этом? — кивнув на Йоэля, с усмешкой предлагает он.       Хокка я замечаю не сразу, приходится опустить взгляд вниз, прямо к ногам Дамиано. Наш друг оказывается перед ним на коленях. Еще и так близко. Ближе, чем следовало бы… Увиденное вызывает странные чувства, и мне не удается отвести взгляд, чтобы не пялиться так уж откровенно. Хватает доли секунды, чтобы представить, что Йоэль точно так же стоит передо мной. Такой непривычно покорный, покладистый и готовый беспрекословно выполнять любые просьбы. Нет, вовсе не просьбы. Приказы.       Сделав глубокий вдох, я провожу ладонью по лицу и отворачиваюсь, ощущая, как в штанах становится предательски тесно. Благо, длинная футболка успешно прикрывает последствие моей съехавшей с колеи фантазии. Прикусив губы, я жмурю глаза, но красивая и до одури развратная картинка, нарисованная моей фантазией, становится лишь отчетливее. — Блять…       Мы с Олли поменялись номерами на сегодняшнюю ночь — эта мысль проходится по телу новой волной возбуждения. Оно застает меня врасплох, вызывая какую-то странную злость на Хокка. Если бы не эти его перфомансы перед Дамиано…       Я двигаюсь навстречу Йоэлю быстрее, чем успеваю подумать о том, что вообще делаю. Хватаю его за руку почти бесцеремонно и тяну за собой в сторону выхода из арены. Похоже, алкоголь ударил по моему рассудку сильнее, чем следовало бы. Вот только странно то, что Хокка и не пытается вырываться, молчаливо плетется за мной, не задавая даже вопросов, пока мы не оказываемся на прохладной улице. — А где остальные? — растерянно спрашивает он, оглядываясь по сторонам. — Нико и Олли уже в отеле. Они переночуют вместе, а я останусь у тебя, окей? — уточняю я на всякий случай, пока веду его в гостиницу, распложенную через пару домов от арены. — Окей, — протягивает Йоэль, расплывшись в широкой улыбке. — Правда спать совсем не хочется.       Я едва сдерживаю усмешку. Кому-кому, а мне точно не грозит лечь спать пораньше. Не терпится поскорее оказаться под струями холодного душа и избавиться от сводящего с ума напряжения ниже пояса. Хокка тому отнюдь не способствует. Заваливается на мое плечо, приобнимая за поясницу, будто малолетняя напившаяся девица, а не рокер в кризисе среднего возраста. — Але, мы такие молодцы! — нараспев тянет он, все пытаясь заглянуть в мои глаза. — Вы с Нико молодцы, — похлопав его по плечу, соглашаюсь я и, сдавшись собственным чувствам, приобнимаю его в ответ. — Ты совсем не устал?       Он качает головой и, на ходу уткнувшись в мою шею, обдает кожу за ухом своим теплым дыханием. Чертовы мурашки заставляют меня вздрогнуть и крепче прижать его к себе. — Еще на пару часов меня точно хватит, — бормочет он, когда я обхватываю его за поясницу, помогая не споткнуться при входе в лифт, — а что насчет тебя? Потерпишь мою компанию еще немного?       Дверь лифта закрывается, а на моих губах непроизвольно появляется ухмылка. Конечно, я потерплю. С удовольствием. — Что это было с Дамиано? — интересуюсь, пока лифт неспешно поднимает нас на нужный этаж. — О чем ты? — Ну, знаешь, когда ты стоял перед ним на коленях, — уточняю я, наигранно безразличным взглядом оглядывая потолок лифта. — Это выглядело довольно… — Горячо? — шепотом заканчивает за меня Йоэль, не удержавшись от пьяной самодовольной ухмылки. — Я бы даже сказал, что возбуждающе, — севшим голосом откликаюсь я, взглянув в его глаза. — Уверен, ты был единственным, кому так показалось, — отвечает он, подступив ко мне ближе и вдруг обхватив пальцами мой подбородок, будто пытаясь вести в только-только завязавшейся между нами игре. — Предпочел бы быть на месте Давида?       Я едва удерживаюсь от едкого комментария в ответ. Только раздраженно отбрасываю его руку от своего лица, а затем, мягко толкнув в грудь, припечатываю к зеркальной стене лифта всем своим телом. — Ты выглядел, как настоящая шлюшка, Хокка. Но да, я и правда предпочел бы видеть тебя на коленях перед собой, а не перед Дамиано.       Едва я замолкаю, осознав, что именно только что сказал своему лучшему другу, как раздается уведомление о прибытии на нужный этаж. В глазах Йоэля вспыхивает пожар, а под моим бедром ощутимо крепнет его стояк. Двери лифта отворяются, и я понимаю — пути назад уже нет.       По наитию я хватаю Хокка за ворот косухи и, резко потянув на себя, накрываю его губы своими. Получается чересчур грубо, но тот даже не возмущается, напротив, награждает меня тихим стоном, который я окончательно глушу, проникая языком в его послушно приоткрытый рот.       Не отцепляясь друг от друга, мы почти вслепую добираемся до нужной двери. Отрываться для того, чтобы найти гребаную ключ-карту совсем не хочется, тем более когда Хокка так жадно отвечает на мои поцелуи, что в венах закипает кровь. — Ключ, Йоэль, — рвано выдыхаю я в его губы.       Тот расфокусированно оглядывает мое лицо, явно не сразу понимая, что сегодня я его гость, и несчастная карточка затерялась где-то в его кожанке. Ему требуется пара секунд, чтобы достать наконец такой нужный сейчас кусок пластика, и я поспешно вырываю его из дрожащих от выпитого алкоголя и накатившей страсти рук вокалиста.       Замок щелкает, впуская нас внутрь, а я вновь обхватываю поясницу Хокка своими руками и возобновляю несправедливо прерванный поцелуй. Дверь захлопываю уже на ходу и тотчас прижимаю к прохладной поверхности дерева того, кто этим вечером нагло решил свести меня с ума.       Спустя несколько минут остервенелых поцелуев я отрываюсь от пьянящих губ Йоэля, только чтобы затем заласкать языком его шею. Он откидывает голову с нетерпеливым выдохом и позволяет мне дразнить его чувствительную кожу — покусывать, вылизывать, опалять горячим дыханием. Меня конкретно ведет. Я с жадностью вдыхаю аромат его любимого парфюма. Никогда не думал, что доведется ощутить его в такой близи, ведь привык наслаждаться лишь едва уловимым шлейфом. — На колени, — мягко надавив на его плечо, шепчу я, и Хокка беспрекословно подчиняется, медленно опускаясь вниз.       Нет. Та сцена с Дамиано не была ни горячей, ни возбуждающей. Зато та, что я вижу перед собой теперь — бесспорно. Затуманенный алкоголем взгляд Йоэля направлен точно в мои глаза. В нем читаются те самые готовность и покладистость, о которых я мечтал. — Сними с себя это, — выдыхаю я, на мгновение сжав пальцами ворот его кожанки.       Никаких возражений. Только быстрые и выверенные, несмотря на количество выпитого, движения, а затем все тот же покорный взгляд. Кусая в нетерпении губы, я запускаю пальцы в его спутанные волосы, сжимаю их у корней и настойчиво подталкиваю его голову к напряженному паху.       Хокка выглядит абсолютно развратно — потирается щекой о вздыбленный под денимом член, едва не мурча от удовольствия, и торопливо расстегивает пряжку туго затянутого на моих бедрах пояса. — Какой ты нетерпеливый, — восторженно выдыхаю я, тем не менее помогая ему быстрее избавиться от ремня, — так сильно хочется почувствовать его в себе? — уточняю я, ткнувшись стояком, укрытым теперь лишь тонкой тканью боксеров, в его губы.       Тот только кивает, чуть приподнявшись, цепляется за резинку трусов зубами, плавно тянет ее вниз, избавляя меня от порядком надоевшего давления, а затем тянется руками к обнаженному члену. Я же спешу его одернуть — аккуратно шлепаю по пальцам и напоминаю: — Без рук, малыш. Только твой прекрасный рот.       Тот улыбается, понятливо убирая руки за спину, и, вновь устремив на меня взгляд, плотно обхватывает головку своими губами. Потрясающее ощущение. Зашипев от жгучего удовольствия, приносимого заскользившим по всей длине языком Йоэля, я сжимаю руку в кулак и вцепляюсь зубами в костяшки, надеясь заглушить рвущиеся наружу стоны. Хокка слишком усерден, его ласки не идут ни в какое сравнение со всем, что доводилось ощущать прежде.       Свободная рука вновь ложится на блондинистый затылок, задает темп, под который Йоэль старательно подстраивается, давясь, но вбирая в свой рот все глубже и глубже. — Твою ж мать, — выдыхаю я, удерживая его за волосы, когда мой член оказывается целиком в нем, погрузившись в узкое горло. — Ты потрясающий…       От нехватки у Хокка дыхания в нем становится еще теснее, и я, не желая кончить раньше времени, резко ослабляю хватку, позволяя ему наконец вдохнуть. Йоэль закашливается, лишь на секунду склонив голову, а затем вновь поднимает лицо на меня в ожидании новых указаний.       Вся черная подводка размазалась по его худым щекам, губы припухшие, блестящие от влаги, а с подбородка свисают тонкие ниточки слюны — одно это зрелище заставляет меня обхватить член пальцами у основания, чтобы мгновенно не кончить на его раскрасневшееся от жара лицо.       Хокка ерзает, откровенно потираясь пахом о собственные руки, и вновь тянется ко мне губами. Мой ненасытный. — Я ведь говорил, что без рук, — строго шепчу я, вытягивая ремень из шлевок спущенных к коленям штанов, — давай-ка я тебе помогу, малыш.       Хокка послушно скрещивает руки за спиной и, поспешно поднявшись с колен, поворачивается лицом к стене, позволяя мне крепко стянуть их ремнем, лишив его всякой возможности к движению. Сократив расстояние между нами, я вжимаюсь в него со спины. Упираюсь стоящим членом в худые бедра, заставляя Йоэля глухо постанывать от держащего все тело в плену вожделения. — Пожалуйста, давай продолжим, — рвано выдыхает он, пока я наслаждаюсь его поджарым телом, скользя ладонями по груди под задранной футболкой. — Потерпи немного, — шепчу я в ответ, сжимая пальцами напряженные соски и с наслаждением вслушиваясь в его все менее сдержанные стоны.       Хокка едва не хнычет. Выгибается под моими прикосновениями, все сильнее вжимаясь ягодицами в мой пах. Я и сам едва держусь. Плавно опускаю руки на его торс, а затем на кромку джинсов и неспешно расстегиваю молнию, уже предвкушая то, насколько сильно возрастет градус желания, едва увижу его обнаженным и жаждущим продолжения. Клянусь, будь в номере термометр, он бы взорвался к чертовой матери, не выдержав такого накала.       Пыл охлаждает случайно мелькнувшая мысль: ни смазки, ни презервативов под рукой у меня нет. Не факт и то, что они есть у Йоэля. Тихо выругавшись, я обхватываю его шею ладонью и, приподнявшись на носках, чтобы сравняться с его немаленьким ростом, вкрадчиво интересуюсь: — Смазка, резинки при тебе? — Нет. Ну и нахуй их, — выдыхает Хокка, откидывая голову назад и позволяя мне сдавить его горло еще сильнее. — Нахуй их, — соглашаюсь, ведомый уже исключительно инстинктами, а не здравым смыслом — что-нибудь придумаем.       Рывком спустив джинсы и боксеры Йоэля к щиколоткам, я помогаю ему аккуратно выпутаться из них и сразу тяну его за собой на кровать. Наши губы снова соединяются в поцелуе, от которого кружится голова, и уже я бесстыдно стону сквозь этот поцелуй, когда ощущаю, как наши обнаженные члены соприкасаются друг с другом. Оставив одну руку на шее Хокка, вторую опускаю прямо на них и, сжав потеснее, двигаю ладонью вверх-вниз.       Столкнувшись ногой с изголовьем кровати, я разворачиваю Йоэля к ней и плавно толкаю животом на матрац, открывая себе умопомрачительную картину: узкие бедра и бледные, еще не разукрашенные шлепками моей тяжелой руки ягодицы. Я не сдерживаюсь. Устроившись меж его длинных ног, вцепляюсь пальцами в угловатые половинки и плавно их развожу чуть в стороны. — Блять, какой же ты узкий, — даже не прикасаясь к нему, понимаю я и, смачно сплюнув меж разведенных ягодиц, на пробу обвожу колечко мышц большим пальцем.       Хокка жарко стонет, едва я делаю попытку войти в него на фалангу, и порывисто подается навстречу, насаживаясь сразу до конца. Внутри оказывается тесно до невозможности, и я понимаю, что без смазки тут точно не обойтись. — Тише-тише, не торопись, — шепчу я с придыханием, аккуратно двигая пальцем внутри распаленного до невозможности вокалиста, и оглядываю спальню в поисках чего-то хотя бы мало-мальски напоминающего смазку — на глаза попадается флакон с кремом, что Нико вечно таскает с собой.       Не выходя из податливого тела, тянусь к прикроватному столику и, схватив заветный тюбик, сразу откручиваю крышку. Крема выдавливаю не жалея и сразу распределяю по пальцам ласкающей Хокка руки — движения мгновенно становятся куда мягче прежнего, и я рискую добавить еще один палец. — Расслабься, малыш, ну же, — напоминаю Йоэлю я, когда он от неожиданности зажимается, не позволяя мне продолжить.       Послушавшись меня, Хокка расслабляется и даже дергает бедрами навстречу, углубляя проникновение. Я не мог и подумать, что этот ледяной валун по имени Йоэль способен быть таким чувственным в постели, что будет шептать мое имя, прямо как сейчас, постанывая наперебой этому шепоту, и охотно насаживаться на ласкающие его тугие стенки изнутри пальцы. Теперь я даже немного жалею, что не разглядел в нем всего этого раньше. — Алекси… — стонет он, когда я добавляю третий палец и, наконец найдя чувствительную точку внутри, начинаю ее стимулировать.       Хокка плавится. Его ноги дрожат при каждом новом движении пальцев внутри и обессиленно разъезжаются, так и маня пристроиться между ними, не дожидаясь момента, когда Йоэль будет полностью готов. Однако я одергиваю себя и пытаюсь хоть немного отвлечься.       Нависнув над Хокка, я склоняюсь к его поблескивающей от испарины спине и осыпаю ее чередой легких поцелуев. Тот выдыхает так сладко, будто жаждал этих невинных прикосновений больше, чем чего-либо другого, и я замечаю проступившие от них на его прохладной коже мурашки.       Осознав, что нежные ласки распаляют Йоэля ничуть не меньше страстного урагана, что разразился между нами еще в лифте, я плавно вынимаю пальцы из его тела и оборачиваю его на себя. Взгляд Хокка выражает слишком много для крепко выпившего человека, но я не успеваю зацепиться за эту мысль: он склоняет меня к своим губам, крепко обняв за шею. — Я хочу еще, — выдыхает он в поцелуй, — хочу тебя, Алекси. Ты даже не представляешь…       Вместе с тем, как его губы смыкаются на моих, я ощущаю острую необходимость в том, чтобы почувствовать его прикосновения. Аккуратно скользнув рукой под его спину, распускаю сковывающий все это время движения ремень, а затем сцепляю его пальцы со своими. Похоже, я действительно не представлял, насколько Йоэль желает меня, ведь едва ощутив свободу, он запускает пятерню в мои волосы и придерживает у затылка, все никак не позволяя отстраниться. А целует он сладко и жадно, будто дикий зверь. До салютов перед глазами.       Дыхание сбивается окончательно. Я нехотя отрываюсь от губ Хокка, отчетливо ощущая, как их печет от несдержанности наших ласк. Сделав вдох, я прикрываю глаза и прислоняюсь своим лбом к его. Йоэль обнимает мое лицо ладонями, точно так же приводя дыхание в порядок, и осторожно поглаживает пальцами усыпанные шрамами скулы.       На недолгие несколько минут между нами определенно что-то меняется. Хокка потирается переносицей о кончик моего носа, пока я оглаживаю ладонями его разгоряченное тело под вмиг ставшей лишней футболкой. Он будто читает мои мысли. Отрывает руки от моего лица и тянется к полам моей кофты. Я приподнимаюсь, позволяя ему снять с меня последний мешающий предмет гардероба, а затем проделываю то же самое с ним. — Я весь только твой, — тихо напоминает он, едва касаясь, пробежавшись пальцами по моим ребрам.       Мой разум настойчиво уточняет «сегодня», почему-то опущенное Йоэлем, но я все равно киваю, шепнув понимающее «знаю». А затем нас снова захватывает цунами. Берет в плен волн похоти, страсти и вожделения. Толкает навстречу друг к другу, словно к спасительному оазису, и мы охотно поддаемся этому велению стихии.       Толкнув Хокка на подушки, я прижимаюсь к нему со спины и развожу коленями его ноги. В ответ на это он нетерпеливо ерзает подо мной, податливо прогибаясь в спине. Вцепившись пальцами в худые бедра, я склоняюсь к его шее и в момент, когда плавно толкаюсь в его тело, оставляю на ней долгий, почти болезненный поцелуй, отвлекая Йоэля от дискомфорта. Он все равно болезненно стонет, когда я толкаюсь, заполняя его собой до конца. — Расслабься, я дам тебе привыкнуть, — шепчу я, нежно поцеловав его в затылок.       Хокка расслабляется не сразу, но я не спешу, несмотря на безумное желание продолжить — в нем так потрясающе узко и горячо, что я едва сохраняю холодный ум, чтобы не начать вбиваться в его податливое тело. Неустанно поглаживая напряженные бедра, я покрываю поцелуями плечи и шею. Добравшись до уха, обхватываю губами мочку и мягко посасываю, отчего Йоэль вздрагивает, блаженно выдыхает. Еще одна до мурашек чувствительная точка на его теле.       В конце концов, я ощущаю, что теснота перестает быть болезненной и начинаю неспешные движения бедрами. Йоэль тихо шипит, но больше не зажимается, даже осторожно подается навстречу, уже совершенно точно не боясь боли. Оборачивается на меня через плечо и тянется к моим губам, а я все понимаю — отвечаю на этот порыв с такой же сильной жаждой.       Отчего-то с Хокка все ощущается будто бы иначе. Острее, ярче и жарче. Мы хватаемся друг за друга, словно утопающие, пытаемся соприкоснуться каждой клеточкой тел. Я думал, что не услышу ничего прекраснее вокала Йоэля, но ошибся — то, как он стонет мое имя, настоящее чудо. А я даже не замечаю того, как начинаю вторить ему.       В какой-то момент движения становятся совсем хаотичными. Я оказываюсь на боку, обнимая Хокка сзади. Это оказывается особенно приятно. Приятно видеть его покрытое испариной лицо, приоткрытые в немом крике от очередного грубого удара по простате губы, стискивающие простынь изо всех сил пальцы и высоко вздымающуюся от сбитого дыхания грудь. Приятно чувствовать его всем своим телом и иметь возможность обнимать и целовать везде, уже без стеснения осыпая его тело собственническими отметинами. Приятно слышать, как хрипит его голос от резких и быстрых движений, стремительно доводящих его до исступления, и понимать, что он уже на пике.       Йоэлю хватает пары движений, чтобы со вскриком задрожать в моих объятиях и излиться на постель. От узости его содрогающегося в оргазме тела я и сам не сдерживаюсь. Изливаюсь следом, выдыхая его имя, не успев даже выйти.       Хокка затихает, прижимаясь влажной спиной к моему торсу и прикрывая глаза. Я устало вздыхаю, поглаживая его все еще мелко подрагивающее бедро. Лишь сейчас я запоздало осознаю, что именно между нами двумя произошло. И не могу дать ответа на вопрос, радует меня это или нет. Ведь следующий вопрос, которым я задаюсь: к чему это приведет? Может быть, Йоэль даже не вспомнит этого утром… Впрочем, череда засосов от сгиба плеча и до самых бедер ему напомнит. А может, я зря переживаю, и это лишь дурацкий секс по дружбе, которым нередко балуются Нико и Йоон. Я не хочу даже думать о том, что это все между нами испортит. Я готов на любые компромиссы, только бы избежать подобного. — Йоэль, — ласково зову его я. — Можешь… — запинается он, смущенно обернувшись на меня, но отведя взгляд куда-то в потолок, — можешь поцеловать меня снова?       Я понимаю, почему он задает этот вопрос. Держу пари, тоже мучается неведением. Но в то же время я чувствую в этой просьбе что-то более глубокое и важное для него. Что-то такое, что не рискнул бы разбить никогда. — Между нами все будет хорошо? — шепчу я, приблизившись к его губам. — Надеюсь, даже лучше, — неоднозначно отвечает он.       Йоэль первым сокращает расстояние между нами, утягивая меня в поцелуй, отдающий надеждой. Я даже успеваю осознать природу происходящего, когда он резко оборачивается ко мне и заключает в сквозящие каким-то немым отчаянием объятия. Вот только боюсь сказать об этом вслух. Да и не хочу, пока его губы держат мои в плену так настойчиво. Одно совершенно ясно: Хокка уже не сделает вид, что этой ночи никогда не было, а я, кажется, рискну разделить с ним надежду на то, что дальше будет даже лучше.