Lana Del Rey — happiness is a butterfly
Собственная квартира, на балкон которой они только приземлились, кажется чужой и неизвестной. Непонимание ситуации давит на виски тягучей болью и не даёт мыслить хоть немного здраво. Но Чонгук пытается не паниковать и не крушить всё вокруг, поэтому открывает легко поддающуюся дверь и проходит в просторную кухню, даже не следя, идёт ли Тэхён за ним, и без всяких приличий садится прямо на пол, скрещивая ноги. Смотрит хмуро исподлобья на розоволосого, который повторяет все действия за ним и так же прожигает в человеке напротив дыру, только не грозно совсем, а опасливо. Чонгук искренне не понимает, почему. Он же не тиран или деспот какой, не будет злиться или давить, а хотя… — Рассказывай. — чеканит хрипло и упирает локти в колени, мол, готов слушать и внимать. — Что ты хочешь знать? — шелестят в ответ на высоких нотах, что так несвойственны этому глубокому басистому голосу. Чонгук тоже не понимает, почему именно об этом думает сейчас. Тэхён готов дать ответы на все чоновы вопросы, потому что смысла скрываться уже попросту не видит. Он хотел Чонгуку рассказать, но чуточку позже и не так в лоб. Он понимает, что разговор будет долгий и как никогда серьёзный. — Во-первых, — Чонгук и не знает с чего начать на самом деле. — ты ангел или что вообще? — Я твой ангел-хранитель, а так работаю в архиве Небесной канцелярии. — рассказывает даже с гордостью какой-то. Не каждый ведь в таком раннем как он возрасте взбирается так высоко по карьерной лестнице. Рассказать об этом наконец человеку в которого влюблён приятно безумно, и на этом фоне волнение и сомнения как-то отходят назад. — Хорошо… — да нет, Чонгук. Ни хрена тут не хорошо. Вопрос-то задать ты задал, а ответов больше не стало. — Стоп, мой? Это зачем? — Действительно! — не сдерживается Тэхён и фыркает насмешливо. — Не ты же сигал откуда только можно и пытался убить себя почти что каждую неделю. Ты у нас Там, — показывает указательным пальчиком вверх многозначительно. — настоящая звезда. Все за твоими выступлениями наблюдают. Меня Бог послал оберегать тебя, с чем я справляюсь плохо, если так посмотреть. — отвечает обиженно скорее на себя самого, но хихикает, когда слышит насупленное «И со всем ты прекрасно справляешься! Ничего не знаю». Вопросов поступает ещё много и все разные: какие-то тупые и смешные, а какие-то очень нужные и интересные даже для самого Тэхёна. Сколько они так просидели неизвестно, но солнце давно уже пошло спатеньки, а город погрузился в ночной мрак. Чонгук на какое-то время замолкает и рассматривает человека напротив более пристально, чем в небе. Нимб и блёстки на коже пропали, а глаза приобрели обыкновенный для них оттенок молочного шоколада. От нечеловеческой сущности остались только два больших белых крыла за изящной спиной. Чонгук было тянется к ним, но останавливает себя и, как приличный мальчик, спрашивает: — А можно… потрогать? — Ангел почему-то медлит, а потом только кидает в ответ глухое «Угу» и крупно вздрагивает, ощущая на своих крыльях пальцы Чонгука, который успел пересесть прямо за него. Приятно. Очень нежно и боязливо не из страха нового, а случайно сделать больно и повредить, словно сделаны эти крылья из тонкого стекла, а не из костей и сухожилий прочных. Тэхёну такое трепетное отношение к себе нравится очень, даёт успокоение и позволяет закрыть глаза в блаженстве, а слабой улыбке застыть на розовых губах. Он только зря переживал, в конечном итоге его всё равно приняли и не начали бояться, как ангел думал будет, если он расскажет. — Так значит с «ангелочком» я тогда не прогадал? — подначивает Чонгук, вырывая Кима из полудрёмы и вспоминая их самую первую встречу и закрепившееся после неё прозвище. Шёпот отдаётся жаром на ангельском теперь красном ухе, а голову разворачивают за подбородок, находясь от лица в каких-то жалких сантиметрах. В глазах напротив Тэхён видит новое, непонятное ещё для него сладкое безумие. Всё смешивается в одном убийственном коктейле, когда их губы соприкасаются и Чон, не стесняясь, проникает в чужой рот языком, успевая прикусить губу до металлического привкуса, своеобразно мстит за молчание. Тэхён от этого смеяться готов заливисто: какой такой серьёзности он ожидал от этого ребёнка? Чонгук ведь даже сейчас играется, переплетает их языки и сминает губы жадно. Со временем поцелуй становится более страстным и горячим, с возможностью перерасти во что-то большее, но Чонгук себя — а заодно и уже начавшего тихо поскуливать Тэхёна — вовремя останавливает, подхватывает ангела на руки и несёт в ближайшую спальню, нежно укладывая на большую кровать. Плюёт он с высокой колокольни и на свою усталость, укладывается рядом сам и принимается шептать какие-то бессмысленные, но смешные истории. С Тэхёном хочется красиво, нежно, правильно. Ему хочется дарить цветы и водить на типичные свидания, готовить кексики на новый год и целовать, чтобы до красных губ и дрожащих ног. Заснуть с тёплым комочком под боком и преплетёнными пальцами не составляет никакого труда.⛑⛑⛑
— Да, здравствуйте. — деловито говорит Чонгук собеседнику в трубку. Он может показаться напряжённым, но если посмотреть чуть ниже, станет ясно, что первое впечатление, зачастую, обманчиво: на чоновых коленях лежит розовая макушка, в которую зарылись длинные пальцы, что треплят её нежно. Тэхён только мурлычет тихо и к разговору не прислушивается. — Да, конечно. Там получилась забавная ситуация: у меня не раскрылся парашют и мне пришлось приземлиться в стог сена, который оказался там как нельзя кстати, а моего друга унесло ветром дальше. Смешно, правда? — а это уже интересней. Тэхён аки ленивый кот открывает один глаз и настораживается. Чонгук говорит деланно-ласково, с нотками яда в голосе и злющими глазами. Повисает пауза, в которой Тэхён почти физически ощущает напряжение бедолаги на другом конце трубки. — Мы возместим вам полную стоимость парашютов, конечно же. Ах да, ещё: ждите скорого иска в суд. Всего вам недоброго, до свидания. — и вешает трубку под сокрушительный стон работника. — Ты и правда пойдёшь на такие радикальные меры? — Ким взволнован и это видно. Суд это ведь дорого и сложно, а для Чонгука таких проблем он точно не хочет. — Конечно. Я почитал архивы об этой компании, пока ты спал, — Тэхён фыркает, потому что, ну, кто бы сомневался. Он вообще иногда думает, что его парень не спит. — и нашёл ещё заявления о подобных случаях. У кого-то парашют либо раскрывался, но поздно и из-за этого люди получали переломы, либо не срабатывал вовсе, но смертей, пока что, не было, а компания всё прикрывала по-тихому. Такое ведь может случиться и с кем-то другим, но не всем ведь повезло как мне иметь под боком такого замечательного ангелочка. Приятно ли Тэхёну это слышать? Безусловно. Когда тебя хвалят это приятно, а когда это делает Чон – невероятно. Ангел встаёт с чужих коленей и дарит поцелуй, который должен был быть коротким, но что-то идёт не так и Чонгук пылко перехватывает управление и снова начинает свою любимую пытку: показывает свою жадность во всей её красе, кусает, но тут же зализывает. Но этого всего катастрофически недостаточно, и знает он об этом прекрасно, специально не даёт больше. — Может, сходим вечером на пляж? — спрашивают у Тэхёна таким запыхавшимся голосом, словно марафон только что пробежали. А тот не соображает уже ничего почти, поэтому только и может выдавить из себя тупое «Что? Куда?» — На пляж. Юнги с Чимином позвали нас. Посидим, выпьем, покупаемся. В общем, отдохнём после этого пиздеца. — смеётся в конце, а до Кима доходит, наконец-таки, он подрывается радостно и уносится в свою комнату, успев крикнуть: «я собираться!». Чон смотрит этому дурачку вслед и нарадоваться не может той мысли, что теперь может назвать это розовое недоразумение своим.⛑⛑⛑
Valntn, Peter fenn, Tray Haggerty — Mona Lisa
Тэхён перестаёт так сильно ненавидеть летнюю жару после того, как на него с радостными криками запрыгивает лучший друг, а где-то спереди слышится низкий хрипловатый смех. Его обладателем оказывается Юнги в плавках со Сквидвордом (у них с Чимином парные. У ангела они с Губкой Бобом. Мило, конечно, но они с Чонгуком от души поржали) и полотенцем на правом плече. — Чего вы тут стоите? Идём, водичка в море отпад и коктейли шикарные. — возможно, это просто действие того самого коктейля (ага-да, Пак Чимин называется. Очень вкусно), но Юнги сегодня совсем не похож на того человека, каким предстал перед Тэхёном во время их первой встречи пару месяцев назад. Сейчас он весёлый и даже, можно сказать, игривый, на стеснение и намёка нет. Ангела такие перемены в знакомом радуют, и он впереди всех бежит к их пляжному домику. — Мы с Юнги купаться! — оповещает Чонгук, который у Мина и не спрашивал, на самом-то деле, но тот и не против. — Вы с нами? — ангелы синхронно качают головами и парни уходят. — Он ведь знает? — то ли спрашивает, то ли утверждает через какое-то время Пак. Тэхён безумно рад, что солнце сейчас не палит в башку и не мешает нормально мыслить, но жара от него всё равно заставляет стать ленивым тюленем, способным только промычать положительно. — Это… Круто. Я бы тоже хотел рассказать Юнги, но он просто посчитает меня сумасшедшим. Он же скептик до мозга костей! — Я так и подумал, когда увидел его впервые. — ржёт Ким и получает болезненный тычок в бок, который смешит ещё больше. Но Чимин почему-то мрачнеет и смотрит куда угодно, только не на друга. Тот предсказуемо напрягается и требует объяснений такой биполярочке. — Ты ведь знаешь, что с нами будет, если Он узнает. Думал об этом? — и выглядит в этот момент настолько опечаленным, что Тэхён волей-неволей, да перенимает такое настроение. — Думал, конечно. — отвечает. — Но сейчас просто наслаждайся временем, которое у тебя есть. — Чимин понимает, что друг прав, но, чёрт, это сложнее, чем кажется. — А так… Мы с тобой два безбожно влюблённых идиота, Чим-Чим. — Ахах, согласен. — протягивает бокал, чтобы чокнуться и одновременно отпить что-то зелёное, с пузырьками внутри и слишком сладким вкусом. Их солнышки уже успели что-то натворить, а именно поссориться с детьми на горке, скатиться с той раз пять и понырять на выносливость. Сколько их не было, пять минут? Они своих любовников не расстраивают и через полчаса, когда ангелы уже успели знатно так накатить, вспоминая былые времена на работе, приходят и тащат к бассейнам, мол, покажут что-то интересное. Тэхён с Чимином и не сопротивляются, идут, куда скажут, желая повеселиться сегодня как в последний раз. Как известно, желаниям не свойственно сбываться. Это они понимают, когда эти заразы подводят их к огромной горке с наклоном девяносто градусов точно и силком тащат по лестнице. Юнги что-то шепчет Чимину и тот успокаивается мгновенно, и становится спокойней камня. Тэхёну это ох, как не нравится. Чонгук подхватывает его на руки и заносит в кабинку, успевая выбежать до того, как та закроется. А Чимин всё так же спокоен, только со своей этой ухмылкой сучьей. Так и хочется другу за такую свинью… Додумать не успевает и летит вниз с визгом на фальцете. Железные балки больно бьют по его невероятно прекрасной заднице, но всё негодование сменяется злорадством, которое вообще грех как бы, особенно когда сверху слышатся громкие возмущения и проклятия от Чимина, которые, если говорить наиболее прилично, сложатся в лаконичное «предатели ебучие».⛑⛑⛑
Тан-и налетает на них с громким радостным лаем сразу же, стоит входной двери распахнуться. На него, что не удивительно, внимания никто не обращает и два тела, путаясь в собственных ногах и врезаясь в каждый косяк по дороге, идут в сторону спальни и валятся кирпичами на кровать. — Гу, я, вообще-то, спать хочу. — будто напоминает уже разнеженный Тэхён заплетающимся от количества выпитых коктейлей языком. Чон его, предсказуемо, не слушает и продолжает самозабвенно водить пальцами по чужим крыльям. А ещё он, кажется, нашёл свой самый главный фетиш. У кого-то там икры, ключицы, грудь, шея, а у него крылья, всего-то! У него есть очень важный вопрос. Максимально, по его мнению, не тактичный и грубый, но попробовать всё же стоит. Алкоголь придаёт смелости и на ура развязывает язык. Единственные его плюсы, кстати. — Тэ… — сипит тихо и хрипло, а у «Тэ» от такого ласкового прозвища в груди что-то булькает и маленькая писклявая девочка внутри плачет от восторга и заставляет промычать вопросительно. — Ты помнишь, как умер? Можешь не отвечать, я понимаю, что… — не успевает договорить, руку его перехватывают и разворачиваются лицом. Чонгук бы всё сейчас отдал, чтобы повернуть время вспять и не задавать этот чёртов вопрос, чтобы не видеть то, что предстаёт перед глазами сейчас. — Я умер уже достаточно давно. — говорит Ким тихо, почти беззвучно. — Тогда было очень модно ездить на лошадях на скорость. Я был ребёнком богатых родителей, поэтому мог позволить себе такое развлечение без каких-либо проблем. В один из таких заездов наш путь лежал через высокий каньон. Мы с Чимином выигрывали, но я всё же был первым. Радуясь победе я и не заметил, как моя кобыла потеряла управление и начала падать вниз. Также я не успел вовремя слезть и полетел за ней. До сих пор помню, что чувствовал тогда. Это страшнее любого аттракциона: здесь ты прекрасно знаешь, что никакой страховки у тебя нет и никто не спасёт уже. Ветер бьёт в лицо, будто насмехается над твоей неудачей, а через несколько секунд становится очень больно и темнота накрывает. Мне дали возможность присутствовать на собственных похоронах, как и всем ангелам. Тогда плакали абсолютно все, но чётче всего я запомнил мамино лицо: оно было таким неживым и непривычным со слезами на щеках. — заканчивает уже с комом в горле, хотя и старался говорить как можно понятнее и быстрее. Чонгук видит в тэхёновых глазах столько отчаяния и не пережитой боли, что сам в районе груди чувствует горечь, а на глазах неприятное жжение. Осознание бьёт под дых кувалдой, обливает ледяной водой. Всё это время он Тэхёна мучил. — Прости меня, пожалуйста. Я не должен был поступать с тобой так. — вставляет между каждым словом поцелуй и корит себя. В одночасье стало совестно и за сегодняшний случай с горкой, и за прыжок с парашютом, и за тарзанку, и за другие подобные вылазки. Тэхён не даёт упасть ему в эту пучину, из которой нет выхода, ещё глубже: обхватывает лицо руками, смотрит трепетно уже прямо в глаза и шепчет с придыханием: — Нет, Чонгук. Не извиняйся за это. Если бы не ты, то я бы, возможно, так и боялся каждый раз делать сложные маневры в воздухе, прыгать с облаков, да даже с горки той же скатиться! Ты, Чон Чонгук, показал мне, что страхи мешают даже после смерти и помог от них раз и навсегда избавиться. Поэтому извиняться нужно тут только мне: прости, что не встретил тебя раньше. — Тэхён, он когда выпьет, становится умным и искренним до невозможности. Прямо как сейчас, когда оглаживает нежно чужие щёки большими пальцами, когда пробегает взглядом по такому всегда красивому чонгуковому лицу, когда улыбается совершенно ярко, когда цепляется накрепко своими острыми коготочками в душу одного совсем беззащитного перед ним Чонгука. И даже тогда, когда глушит чужой надрывный и громкий всхлип в глубоком поцелуе.