Тонкая работа

« Многоуважаемый мистер Гаррисон! Обращаюсь к Вам по делу крайней важности. Меня зовут мистер Ричард Риверс, я являюсь мужем миссис Мод Риверс, в девичестве Лилли, и представляю её интересы. Она, в свою очередь, является прямой наследницей, а теперь уже, по достижению ею совершеннолетия, и держателем счета №13408. В соответствии с завещанием, составленным 18 сентября 1844 года, к сожалению уже покойной, Марианной Лилли. Согласно этому документу, состояние мисс Марианны насчитывает 30 тысяч английских фунтов, которые в настоящий момент, находятся на хранении в Вашем банке. Из них 15 тысяч были завещаны моей жене и я, как законный её представитель, имею полное право их востребовать. Остальная сумма, в таком же размере, принадлежит некой мисс Сьюзен Триндер – она же, законная дочь Марианны Лилли. Мисс Сьюзен, не так давно, связалась со мной и также изъявила желание вступить в наследство. Более подробные детали этого дела я надеюсь сообщить Вам при личной встрече. И, конечно, предоставлю все интересующие Вас бумаги, в том числе оригинал упомянутого мною завещания. Так же мы можем обсудить дальнейшее сотрудничество со Сберегательным банком на обоюдно выгодных условиях. Буду ожидать Вашего ответа на указанный адрес. С Уважением, мистер Риверс » – … С Уважением, мистер Риверс, – дописала я последнюю строчку, и устало отложила перо. На дворе была глубока ночь, весь стол был завален сжамканными листами бумаги с текстами, которые так или иначе чем-то не устроили Джентльмена. Он придирался к каждому написанному мной слову: слишком фамильярно, слишком сухо, недостаточно конкретики, много конкретики. На протяжении всего вечера мне хотелось воткнуть ему перо в глаз, но присутствие за столом миссис Саксби спасло его от этой участи. Ричард озаботился внешним видом письма, он часто любил говорить, что опрятный вид, будь то человека или какого-то предмета, неважно какого, всегда добавляет ему цену в глазах окружающих. Люди охотней поверят джентльмену в модном костюме, нежели оборванцу с улицы. Хотя цели у того и у другого – абсолютно одинаковы. Поэтому он купил конверт из крафтовой бумаги и даже раздобыл где-то сургуч и печать, с якобы «родовым» гербом. Бережно запечатав конверт, и чуточку разгладив его по краям, он спрятал письмо во внутренний карман пиджака. – Ну что ж, начало положено, – воодушевлённо подытожила миссис Саксби. – Остается только отправить наши писульки куда надо и ожидать ответа. – Думаю, он не заставит себя долго ждать. Все-таки деньги не маленькие, а значит и клиенты не абы какой важности, – убежденно ответил Ричард. – Уверена, твой чинуша это учтёт, – поддакнула она. – Помяните мои слова, – он погладил место, где лежало письмо. – Этот клочок бумаги нас обогатит. Я уже слышу звон монет в своих карманах. Следующим же утром Ричард отправил наше послание в Центральный Банк Англии, указав получателем председателя Альфреда Гаррисона. Дом погрузился в молчаливое, преисполненное надежд, ожидание. Я не меньше их хотела, чтобы вопрос с наследством поскорее решился. Не ради денег, я прекрасно понимала, что мне их всё равно не видать, а чтобы, наконец-то, убраться из этого, проклятого всеми богами, места и избавить себя от присутствия… ну хотя бы Джентльмена. Четыре месяца. Четыре долгих, нескончаемых месяца я жила в Боро. Первое время после побега и так называемого возвращения, я думала, что, в прямом смысле, умру от хандры. Только и делала, что лежала в кровати и смотрела на серые свинцовые тучи через грязное, годами немытое, окно. Миссис Саксби очень переживала по этому поводу и, что есть мочи, пыталась мне угодить. Постоянно таскала к моей кровати всякие изыски вроде запеченной перепёлки или швейцарского пудинга и подолгу уговаривала их попробовать. – Съешь, дорогая. Это пудинг из настоящего, заморского шоколада. Любимое лакомство принца Эдди, на минуточку. Представляешь, как трудно было его достать? Я молчала. – Не надо слишком долго грустить, доченька, – ласково говорила она, поглаживая мою голову. – Всему свое время и грусти тоже. Коли есть причины для печали – погорюй немного и забудь. Это страшное чувство, если вовремя не остановишься, оно тебя сожрёт. Но она не понимала, я не грустила. Вообще ничего не чувствовала, от слова совсем. Ни злости, ни радости, ни на что не надеялась, ни чего не ждала. Я просто была. – Оставьте меня, – сказала я, не поднимая головы. – Всё что мне нужно, это одиночество. – Нет уж, вставай, – не выдержала миссис Саксби и стянула с меня одеяло. – Ты лежишь уже две недели не подымаясь, я не для того спасала тебя от похотливого графомана, чтобы ты здесь зачахла. – А для чего собственно вы меня «спасли»? – я посмотрела на неё в упор. – В дочки-матери вздумалось поиграть? Поздновато спохватились, вам не кажется? Я выдернула из её рук одеяло и легла обратно. – Да что ж ты такое говоришь то, – с обидой в голосе ответила она. – Я же всё это затевала исключительно ради тебя, ради кого же ещё. Или ты думаешь, мне легко было отдать собственное дитя? – миссис Саксби попыталась взять меня за руку, но я отстранилась. Она тяжело вздохнула и продолжила: – Я прожила в этом доме тридцать лет. Не скажу, что мне было уж очень худо, вполне себе сносно. Здесь все так живут, я свыклась и не серчала на судьбу. Но когда появилась ты… я решила, что моя дочь непременно будет жить лучше, чем её мать. Мне не хотелось, чтобы ты довольствовалась малым, я знала, что ты особенная. Моя доченька, – с нежностью в голосе проговорила миссис Саксби, смакуя новые для неё слова. – Возможность подвернулась сама собой, в лице Марианны Лилли. А дальше ты и сама всё знаешь. – Я вынашивала эти надежды долгие годы. Терпеливо ждала, когда ты ко мне вернешься. И вот, наконец, ты здесь, – она посмотрела мне в глаза. – Скоро наши страдания окупятся сполна. Миссис Саксби уже предвкушала шальные деньги, и с большим энтузиазмом начала строить на них планы. Эту и каждую последующую ночь она рассказывала мне, что, в скором времени, мы станем одними из этих чванливых, самодовольных богачей. Что мы также будем прогуливаться улицами в пышных, по последней моде шитых, платьях с белыми кружевными зонтиками на плечах, и горделиво отворачиваться при виде простолюдинов, ведь они уже будут нам не ровня. Каждый раз, когда она это говорила, то не произвольно хихикала, так ей доставляла удовольствия картина, нарисованная у себя в голове. Я с горечью улыбнулась, похоже, мало иметь деньги, нужно ещё знать, что с ними делать. А всё, что пришло на ум этой женщине – платьица да зонтики. Она думала, что деньги решат все её проблемы, но мне смутно в это верилось. Миссис Саксби было невдомёк, что между аристократом и просто человеком при деньгах есть большая разница. Даже если у тебя будет больше средств, чем у какого-то обнищалого графа – он всё ровно будет выше статусом и иметь большее уважение в обществе, только потому, что родился в «правильной» семье. На человека без родословной неизбежно будут смотреть свысока, а на женщину и подавно. Я часто наблюдала такое у своего дяди, он сотрудничал с разного рода мастерами: художниками, реставраторами, переводчиками. И если такой рабочий был из знатного рода, дядя считал себя обязанным проявить к нему уважение, может и напускное, но всё же уважения. А если выходцем из рабочего класса – он не отказывал себе в удовольствии показать свое превосходство, даже когда этот человек оказывался умнее большинства, ранее работавших у него, джентльменов. Такова неприглядная правда. Но она осталась не озвученной. Дни тянулись очень медленно, казалось, после Терновника это не должно было меня беспокоить, мне ли не привыкать к размеренной жизни. Я спряталась от всех в комнатушке наверху. Уже давно не спускалась на кухню, не видела Джентльмена и остальных, и только миссис Саксби нарушала мой покой. Но лучше от этого всё ровно не становилось. Моя память изрядно надо мной измывалась, я вспоминала всё: как миссис Стайлз издевалась надо мной в детстве, как орал дядюшка за неровные буквы, как стыдливо отводила глаза Сью, после совместной ночи. Изощренная пытка, от которой невозможно убежать, потому что пыточная у меня в голове. И что тогда хуже, вообще ничего не чувствовать или чувствовать вот это? Я не могла найти ответа. Одиночество стало мне претить и я поддалась на уговоры миссис Саксби, которая старалась как-то невзначай, но, тем не менее, настойчиво привлечь меня к бытовым делам. Это, как ни странно, помогало забыться, хоть и ненадолго. Неженка больше всех была рада моему внезапному желанию что-то делать и постоянно подкидывала негожую ей работу. – Переверни платок изнаночной стороной, – учила она меня. – Чтобы аккуратно распороть вышивку нужны ножницы, иголка и терпение. Терпение, это главное – продолжала девушка. – Иначе рискуешь поддеть ткань и испортить всё изделие. А это, между прочем, кружево тончайшей работы, шиллингов на шесть потянет. Она положила возле меня стопку разношерстных платков: шёлковые, батистовые, льняные, даже попадались платки, на которых инициалы владелиц были вышиты их собственными волосами. Как объяснила Неженка, это делалось для того, чтобы впоследствии отдать такое творение своему возлюбленному на память, если он вдруг уходил на войну или отправлялся в дальнюю дорогу. Ничего более нелепого я в жизни не слышала. Каким образом волосы должны были способствовать сохранению любви – выше моего понимания. С другой стороны, у каждого свое понятие «романтического» жеста. Также девушка научила меня премудростям состаривания монет. Рассказала, как и каким воском их нужно натирать, чтобы даже самый худший в мире придира не смог увидеть разницу между подделкой и оригиналом. Я не была уверена, что мне таки нужно знать все тонкости работы фальшивомонетчика, но Неженка подходила к моей «учёбе» со всей серьезностью. В один из вечеров, которые я теперь неизменно проводила возле камина, мистер Иббз вернулся домой со странноватого вида незнакомцем. Это был высокий, долговязый мужчина, он был укутан в длинный, едва ли не достающий ему до пяток плащ, который по возрасту похоже не уступал своему хозяину. Сам же пришелец чем-то напоминал мне пьяниц, коих много в здешней округе, у него была прилично отросшая щетина, длинные лоснящиеся волосы и маленькие бегающие глаза. Незнакомец казался спокойным и расслабленным, но глаза выдавали его напряжение. Он выглядел, как лиса в курятнике, которая при первой же опасности готова дать дёру. – Грейс, ты где там запропастилась? Посмотри ка, кто к нам пожаловал, – прокричал мистер Иббз в коридорный проём, увидев, что я в комнате одна. – Боги милостивые, чего шумишь? – проворчала миссис Саксби, заходя на кухню. – Я только-только уложила твою сестру, разбудишь – всю ночь покоя не будет. Она перевела взгляд на гостя и от удивления хлопнула в ладоши. – Билли, чёрт тебя подери, Стикс, – вскрикнула женщина и бросилась его обнимать. Я с недоумением смотрела на развёрнутую передо мной сцену, миссис Саксби обращалась с этим мужчиной, как со старинным другом, на радостях от встречи она несколько раз поцеловала его в обе щеки и дала шуточного подзатыльника, дескать чего так долго не показывался. – Полегче, Грейс, – картинно возмутился он, и все залились хохотом. Когда эмоции от встречи поутихли, мистер Иббз пригласил Билла за стол, а миссис Саксби, едва заметно прихрамывая, поспешила нарезать сыр и принести лучшую имеющуюся бутылку джина, припасенную на особый случай. – Я смотрю, у вас здесь новые лица, – сказал мужчина, поглядывая на меня. – Позвольте представиться, – преувеличено учтиво обратился он ко мне, пародируя говор аристократов. – Меня зовут Билл, для такой красивой дамы можно просто Билли. Он подал мне руку, рассчитывая, что я подам свою для поцелуя. Но от самого его присутствия мне было не по себе, и я непроизвольно вжалась в кресло. – Боишься меня что ли? – весело спросил Билл, заметив мое движение. – Не стоит, дорогуша. Все свои, – он улыбнулся, но какой-то чересчур приторной улыбкой, которая придавала его лицу хитрое, даже хищное выражения. Впервые я была рада, что в комнате находилась миссис Саксби. – Как хоть тебя зовут, а, недотрога? – спросил Билл, усаживаясь напротив меня. – Мод, – показательно громко ответила я, стараясь не подавать виду, как сильно он меня пугает. – Билли, не приставай к девушке. Видишь, она стесняется, – понарошку наругала его миссис Саксби. – Разлей лучше пойло. Посиделки были в самом разгаре. Я думала уйти ещё до начала, но любопытство взяло верх. Мне хотелось узнать, кто же этот визитёр. – А выпивка то не дурная, – одобрительно причмокнул Билл, осушив свой бокал. Я провела безымянным пальцем по ободку бокала, при свете камина стекло причудливо переливалось медовыми оттенками, из-за налитого внутри джина. Окинув взглядом всех присутствующих, я тоже, без малейших колебаний, опрокинула фужер залпом. После третьего горло уже не жгло. Оказалось, что раньше этот жуткий мужчина был завсегдатаем сего дома, они с мистером Иббзом весь вечер вспоминали былые подвиги, но это, по большей части, касалось девиц или уличных драк, серьезные темы за столом не подымались. Он отнюдь не создавал впечатления честного человека и, видимо, держать язык за зубами было издержкой его «профессии», если учитывать то, что он видел меня впервые. Позднее миссис Саксби рассказала мне, что Билл Стикс – довольно известный в воровских кругах взломщик, который последние пять лет работал на востоке Франции. В свое время ему пришлось бежать из Лондона из-за повышенного интереса к нему синих мундиров. С ним приключилась забавная, как она выразилась, история. Как-то раз Стикс задумал обнести дом одного небезызвестного барона, дело было плёвое, старик жил в таунхаусе, такие дома стоят стена к стене, под одной крышей. Билл мог пробраться в пустующие, соседние апартаменты, взобраться на крышу и уже по ней найти нужный ему чердак, после чего без труда попасть в дом к богатею. Но проблема заключалась в том, что чердачные окна в резиденциях знати, в большинстве случаев, были защищены толстенными решетками. Их не представлялось возможным подпилить, а открыть можно было только изнутри, из-за хитроумного замочного механизма. Он долго обмозговывал эту проблему, уж больно Биллу хотелось заполучить брошь с изумрудом, которая хранилась в домашнем сейфе старика и по слухам, была подарена ему лично королевой. Решение само пришло ему в руки, Стиксу удалось обольстить горничную баронессы, которая, каким-то совершенно немыслимым образом, сочла его привлекательным. Женщина согласилась открыть вору окно, предварительно оговорившись сделать это в восьмом часу вечера, когда семья ужинает, а прислуга занята на кухне. Взамен Билл клятвенно обещал наивной любовнице, что вернется за ней в течении пары дней и они заживут совместной, совершенно беззаботной жизнью. Естественно Стикс не вернулся ни через пару дней, ни через неделю, ни даже через две. Тогда-то обманутая женщина и поняла, что Билл её нагрел и ни о какой любви здесь никогда речи и не шло. Но к несчастью горе любовника, дама ему попалась не из робкого десятка, она тут же пошла к хозяину и рассказала полуправдивую историю о том, что хорошо рассмотрела лицо вора и сможет его описать, а раньше в этом не признавалась, потому что за жизнь свою опасалась. Барон сразу же выгнал непутёвую служанку взашей, но своего она таки добилась. Уже на следующее утро Билла Стикса искали чуть ли не все фараоны города. – Чёто как-то тихо у вас здесь, – только через пару часов, после того как пришёл, осознал Билл. – Слишком тихо, – повторил он и покрутил головой, как будто надеясь увидеть кого-то ещё. – Так нету никого, – ответила миссис Саксби. – Младенцев я больше не беру, а тех, что были – раздала давно. Потому и кажется, что тихо. – Да ну нет, у тебя же сироты на воспитании были, как не приду всегда шум да гам. – А, ты об этом, – она опустила глаза, судорожно думая, как отвертеться от неудобного вопроса. – Приятель Джона вернулся с плаванья, они с Неженкой пошли с ним повидаться. Раньше полуночи их точно ждать не следует. Также у нас гостит Джентльмен, ты же помнишь Риверса? Но он приходит под утро, засиживается в картёжном доме неподалеку. – Ладненько, – задумчиво сказал он. – Нам и так неплохо сидится, – Билл уже поднял бутылку, чтобы подлить себе джина, но вдруг его осенило. – Точно, – выкрикнул он, – а где эта девчушка с веснушками, которая постоянно обыгрывала меня в четвертак. Сьюки, кажется? – задал он вопрос, которого так боялась миссис Саксби. – Она…так она, – миссис Саксби запнулась, перехватив мой взгляд. – Она замуж вышла, вот, – с большим усилием выговорила она. – За хорошего парня, из наших. Не бьет её даже, повезло девочке, – врала она отвратительно, обычно за ней такого не водилось. Но Билл похоже этого не заметил хотя, скорее всего, ему просто было плевать. Во мне поднялась волна ярости, я злилась на миссис Саксби, но с трудом себя угомонила и удержалась от высказываний. Сью уже на свободе, она где-то там, уже не в лечебнице – повторяла я про себя. Они ещё долго выпивали, вспоминая разные случаи из жизни, но чем больше они говорили, тем чётче я осознавала, что мне здесь не место. Эти люди, с их взглядами на жизнь, были абсолютно мне чужды. Это был не мой мир, не моя жизнь. Помню, как в Терновнике я любопытствовала о быте Сью, мне было интересно узнать побольше о Лондоне, о тамошних обывателях. Большой город привлекал меня тем, что в нём можно затеряться, в нём не было вездесущего дядиного взора. И что же теперь… я живу в её доме, ношу её платья, я узнала всё, что когда-то так меня волновало. Чего же ты не радуешься, Мод? Бойся своих желаний, как ты уже убедилась, они имеют свойство сбываться. Мы опять засиделись до глупой ночи, ложиться поздно в этом доме было обычным делом, я привыкла. Мужчины, прилично налакавшись выпивки, уже разошлись по комнатам. Миссис Саксби собирала со стола, к концу вечера её походка стала тяжелее, она старалась не подавать виду, но я замечала, какую боль ей доставляет каждый сделанный шаг. – Давайте помогу, – я поднялась и забрала у неё тарелки. – Спасибо, дорогая, – посмотрев на меня с удивлением, ответила она. Миссис Саксби со вздохом умостилась в кресло-качалку и, закрыв глаза, подставила лицо под теплый воздух, исходящий от камина. Мне было даже жаль её, совсем немного. Не более.