Легенда о Боге Смерти

      Ласточкина захлопнула дверь машины такси, оказываясь внутри и как-то устало откинула голову на удобное сидение. Затем, назвав улицу ещё раз, попросила поторопиться, но ввиду выезжающих машин и остальных прибывших полицейских, ускориться было не в силах водителя.       Она обернулась назад, когда услышала собственное имя мужским, знакомым голосом. В тот самый момент, когда их взгляды с Разумовским встретились, ее окно поползло вверх, а водитель, поддавший газа, позволил машине скрыться за воротами и смешаться с остальным потоком автомобилей.       Вечер был испорчен. Кира хотела забежать в магазин, чтобы купить какого-нибудь алкоголя: впервые за последние два года у неё появилось желание почувствовать себя пьяной и отпустить мысли, уносясь в нетрезвые танцы с собственным рассудком. А потому, немного погодя, она обратилась к водителю такси — тучному мужчине с густой бородой, — и попросила остановить у ближайшей винотеки.       — У Вас есть зонт? — поинтересовался мужчина, на удивление, выражаясь без акцента и Кира подалась вперёд.       — Нет.       — Тогда поближе подъеду, — он свернул на одну из улиц.       В голове не укладывалось. Разумовский правда сказал нечто подобное? С одной стороны Кира, прямо сейчас кусающая губы от стресса, всяко хотела верить, что это была простая попытка вступиться за неё — но ведь. можно было и по-другому, да?       Теперь она точно знала: Разумовский слова не подбирал. Либо попросту не умел правильно выражаться.       Это была небольшая обида, что быстро смешивалась с непониманием и кучей других фактов, явно сбивающих с толку. Но как только девушка опустила голову, пальцы поползли к яркому пятну на запястье. Новое. Уродливое. Отвратительное.       На улице опять пошёл дождь. Кира вновь откинулась назад, наблюдая за бесконечными гонками капель на стекле и прикрыла глаза.       Ее разбудил громкий раскат грома и голос водителя.       — Приехали. Мне ждать?       Девушка зажмурилась, затем, приходя в себя, коснулась ручки двери.       — Да.       Ласточкина вышагивала по ступеням парадной, держа в одной руке бутылку купленного красного сухого вина. Одной ей, учитывая состояние, этой бутылки хватит за глаза.       Подъемы по лестнице до лифта всегда были крайне тяжёлыми. Лифт же казался настоящим спасением, но теперь, выходя из него, Ласточкина замерла у дверей собственной квартиры.       Там, совсем рядом, лежал небольшой комочек человека в темной одежде и старых, мокрых насквозь кедах — это Кира поняла по не до конца высохшему следу мокрых ног от лестницы.       Мужчина поднял голову и на его глаза упали отросшие чёрные пряди волос. Он так и сидел на полу, облокотившись о собственные колени.       — Миша? — Ласточкина прижалась к стене, пытаясь удержать бутылку в руке. Второй она лениво рыскала по карману в поисках ключей.       — Привет, мышонок, — хрипло подался мужчина, — Так давно не виделись.       Лицо Ласточкиной было абсолютно спокойным. Она просто не понимала, как на это реагировать.       — Пойдём в квартиру, — тихо отозвалась девушка, наконец минуя комок бывшего мужчины и вставляя ключи в скважину, открыла двери, — Ты весь мокрый.       В стекле бутылки вина, что теперь покоилась на столе, плясали блики от тускловатого света кухни. Кира раскрыла окно так, что все раскаты грома разбивались о стены комнаты ясным звоном.       В руках девушка держала старый мужской свитер, который тут же и подала Мише, вышедшему из ванной комнаты. Первым делом она заставила его отогреться под горячей струей воды, а потом уже планировала разговаривать.       Сама Ласточкина переодеться так и не успела, входя на кухню. Руки по хозяйски отыскали на одной из полок штопор, пока высокий мужчина прошёл за стол и уселся на один из стульев.       — Вино будешь? — спросила Кира так, словно видела бывшего каждый день и эта встреча была совершенно обыденной.       Он отрицательно мотнул головой, ладонью зачесав волосы назад.       — Лучше чай.       Когда с бутылкой и чаем было покончено, Ласточкина остановилась у окна, держа в руках бокал с вином. Отпивая немного, она вдруг повернула голову к Мише, что подобно коту лакал горячий чай.       Он совсем не изменился: по-прежнему не состригал пряди волос, едва касающиеся мужских скул, не отращивал бороду и носил только темное. Кажется, даже его личный запах остался таким же — от Миши всегда пахло мятой и молоком.       — Что ты… здесь делаешь? — наконец подала голос Ласточкина, поворачиваясь к мужчине полностью. Он не поднимал глаз, подперев челюсть одной рукой.       — В гости приехал, — протянул Миша, сводя тёмные брови к переносице, — Теперь я такой же обычный, как и ты. Как и все остальные люди, как ты и хотела.       — Ты был в Москве, — констатировала девушка, вновь отворачиваясь обратно к окну.       Повеяло холодом. Но здесь, в тускло освещённой кухне с раскатами грома Кире было излишне уютно и безопасно.       — Отец сказал, что мне пора добиваться всего самостоятельно, — они наконец установили зрительный контакт и мужчина, ранее хриплый, теперь заговорил более мягко, — А я тебя вспоминал.       — Дай угадаю, — Ласточкина постаралась улыбнуться, но вышло криво, — Из-за наркотиков? Он кивнул.       — Но я вылечился и, Кир… Можно я поживу у тебя? Я же. вроде как. мириться приехал. Я столько думал и понял, что без тебя совсем не могу.       Девушка тяжело вздохнула, допивая все вино из бокала. Затем, подходя к столу, налила ещё.       — Поживешь, сколько будет нужно. Считай, что это простая благодарность за помощь моему брату. Но насчёт твоих чувств, — Ласточкина вернулась к окну и, прикрывая глаза, резко захотела унестись вниз с потоком дождевых капель и смешаться в единое целое с Питерскими лужами, — Я не буду обещать.       — Хорошо, я тебя понял. Закроем окно?       — Нет. Я люблю грозу, — взгляд коснулся бокала и танцующего в нем содержимого, — Ляжешь в зале. Спокойной ночи.       — Что? Ты назвал ее — хромой? — подал грубый голос Волков, покоясь на диване в ужасно удобной позе. Дождь бил по стёклам окон, успокаивая и вместе с тем убаюкивая.       Разумовский променял костюм на белую бесформенную футболку и ступал босыми ногами по полу, прохаживаясь из стороны в сторону. Он держался за подбородок в беспокойном жесте, пока в грудной клетке бесперебойно кололо и било, кусало и царапало.       — Да, — закивал он, когда пряди рыжих волос упали на глаза, закрывая обзор.       — Одумайся, — Олег наконец поднял голову, внимательно уставившись на Сергея, — Эта девка тебе все испортит. Зачем нам такие риски?       — Не говори так! — тут же излишне эмоционально встрял Разумовский, резко останавливаясь.       — Хоро-ошо, — басисто закончил темноволосый мужчина, раскидывая руки по обе стороны дивана, — Если ты уверен в том, что чувствуешь, то это твоя беда. Только смотри чтобы риск, на который мы идём из-за тебя, потом не оказался ножом в нашей печени.       Разумовский воспринял это как согласие и понёсся к рабочему компьютеру. Судя по профилю Ласточкиной, в последний раз в сети она была пять часов назад.       Но несмотря на это, подминая под себя ноги, Сергей принялся печатать сообщение дрожащими пальцами. Слова извинения, парочка в собственное оправдание и мужчина нажимает на клавишу отправки.       — Она в сети, — явно радуется рыжеволосый, когда значок «сообщение прочитано» исчезает. Глаза ползут по экрану, читая пугающую надпись. Пользователь внёс Вас в чёрный список.       — Ещё бы, — метко укусил Олег, появившийся практически из неоткуда и выпрямляясь, поправил выбившиеся волоски бороды, — Ты же ей такой херни наговорил, идиот.       Но ведь Разумовский не со зла: он защитить хотел, просто не знал, как именно. Главное его оружие — слово, но никак не физическая сторона. Вот он и попытался словом, так явно указывая на женский недостаток, совсем не думая о том, как сильно это может задеть Ласточкину.       — Потом решим, что с ней делать. Сейчас тебе и мне нужен отдых. И сон.       — Кир. Кира-а. Ласточкина! — мужская рука касается ее волос, заставляя проснуться.       Девушка жмурится, тут же раскрывая глаза. Воспоминания вчерашнего дня проходят по телу болезненными мурашками. Кажется, вчера она уснула у кровати с бутылкой и только ночью переползла под одеяло, еле еле стянув с себя платье. Нога жутко ныла.       — Там курьер пришёл. Ты что-то заказывала? — Миша хлопает большими глазами, протирая лоб. Волосы на его голове спутались.       Ласточкина отрицательно мотнула головой. Но потом, все-таки, решила встать. И, натягивая одеяло, вышла из комнаты, доходя до дверей.       Там стоял невысокий молодой парень, держа в руках бланк заполнения. Увидев девушку, он выпрямился.       — От кого? — спросила она ещё сонным голосом, оперевшись спиной в одеяле о дверной проем.       — Человек попросил не называть своего имени, — громко отчитался курьер, протягивая девушке бланк и ручку, — Подпишите, пожалуйста.       Ласточкина попыталась всмотреться в бланк, но все было тщетно — взгляд отказывался фокусироваться на буквах и все смешивалось в одну лужу кляксы.       Ставя подпись, Кира отдала бланк обратно. Курьер убрал его в задний карман рабочего костюма и, потянувшись назад, передал девушке корзину с цветами.       — Эт че? — подал голос Миша сразу же, как дверь закрылась, а Ласточкина вместе с корзиной оказалась на полу.       Она прошлась взглядом по белым лилиям и коснулась подушечкой пальца нежного лепестка. Прикрыла глаза, вдыхая аромат.       — Цветы.       — Я вижу. У тебя поклонник появился? От кого?       — Сейчас узнаем.       Бороздя пальцами листья, Ласточкина нашла записку. И, вытягивая ее, раскрыла, пробегаясь глазами. «Это небольшое извинение и подарок за хорошо проведённый вечер»       Кира закусила губы, читая дальше. Она коснулась Миши ногой, чтобы тот не двигался и не пытался дотронуться до куска бумаги. «Я не опытен в спасениях, но слова и правда были подобраны мною неправильно. Прошу меня простить. Эти лилии такие же нежные, как и Ваша кожа»       И внизу подпись.       «Разумовский»       — Так от кого?       — Неважно.       Всю следующую неделю телефон Киры разрывался от звонков Разумовского. Она поняла, что это он по голосовому сообщению, оставленному на номере. Ласточкина игнорировала каждое сообщение и звонок, продолжая получать цветы — в конце концов, сейчас ей было не до этого.       Миша говорил, что нашёл работу и теперь все реже появлялся в квартире, приходя под ночь, но даже тогда он умудрялся найти время для того, чтобы возмутиться очередным присланным цветам. Ему это не нравилось — как это, у его Киры кто-то есть, о ком он не знает? Разве это правильно?       Она же в свою очередь игнорировала и Мишу с его попытками ревности, будучи занятой совершенно другими вещами. Всю эту неделю девушка практически не вылезала из больницы после звонка тренера.       Ирина Дмитриевна дала малую надежду, обозначив, что после пройденного обследования станет ясно, возможна ли реабилитация без операции. Поэтому Ласточкина проводила каждый свой день в больнице, бегая по врачам и сдавая необходимые анализы.       Ей искренне хотелось верить, что удача поцелует в лоб и подарит шанс обойтись без операции.       Больница была тем местом, которое Ласточкину не пугало. Она была достаточно светлой и пестрила множеством лестниц с большим количеством окон. А потому, время, которое должно было быть потрачено на ожидание результатов анализов, девушка проводила за книгой, сидя у одного из таких широких окон.       Что она только не делала, чтобы отвлечься: пила кофе, разговаривала с тренером по телефону, слушала музыку, но все было тщетно. Неделя вышла крайне нервной и беспокойной, а приступы тревожности не оставляли Киру практически никогда.       И теперь, когда девушка услышала своё имя, то постаралась как можно быстрее зайти в кабинет врача, наблюдая там уже знакомую картину — сидевшую в кресле женщину пожилого возраста с безумно красивыми сережками, которые сама Ласточкина запомнила с детства.       — Не думала, что увижу тебя ещё раз, Кира! — отрывисто произнесла Марина Ивановна, поправляя убранную назад шевелюру. Она указала на место рядом, перекладывая бумаги, меняя их позициями.       — Я тоже, — согласилась девушка, наконец усаживаясь на стул.       Сердце готовилось вот-вот выпрыгнуть, внутри все сгорало не только от интереса, но и от нарастающей паники.       — Так давно тебя не видела, — врач улыбнулась, сдерживая добрый смех, — Как брат?       — Виделись недавно, все хорошо. А Вы с ним не общаетесь? Я думала, после смерти матери все ее знакомые общаются с преемником бизнеса.       — У меня не было на это времени. Но новости у меня не совсем хорошие. Когда ты пришла сюда, то сказала, что готова к любому исходу.       — Верно, — кивнула девушка, чувствуя подвох.       На том, женщина молча протянула ей бумаги, которые Ласточкина тут же схватила, начиная читать.       С каждой новой прочитанной строчкой надежда все сильнее и сильнее девушку покидала. Пока, на самой последней, ее сердце не начало стучать глухо-глухо и быстро, а щеки не залились румянцем от усилий сдержать слёзы.       Неужели все это было зря?       — Мне жаль, — тихо произнесла женщина, укладывая руки на стол.       Здесь, в светлом кабинете, Ласточкина совсем потерялась и теперь, кажется, вовсе смотрела мимо. Врача такая реакция немного испугала. Марина Ивановна щелкнула несколько раз пальцами перед женским лицом.       — Может быть воды?       Водки, захотелось ответить девушке, но она лишь отрицательно мотнула головой, сглатывая вставший поперёк горла ком. Ну, ничего. Справимся, Ласточкина.       — Зато, хорошая новость в том, что твоё тело идеально подходит для операции и риски нулевые. Кровь в порядке, ты быстро реабилитируешься. Это разве плохо?       — Ирина Дмитриевна не назвала мне точную сумму, — процедила девушка, наконец устанавливая зрительный контакт с врачом.       — В бумагах все написано. У тебя есть несколько дней на раздумья. И, разумеется, наш номер тоже у тебя есть. Мне очень жаль, что так получилось.       — Все испытания даются нам по силам, а от вашей жалости на ноги я не встану, — Ласточкина поднялась, — Спасибо за оказанные услуги, Марина Ивановна. Всего Вам хорошего.       В этот вечер, сразу после новости о Чумном докторе и его новых проделках, Ласточкина нашла себя в старых дисках. Их очень сильно любила мать, а потому практически все значимые выступления Киры были записаны именно на дисках.       От народного поборника Доктора и пестрящих новостями уведомлений телефона можно было спрятаться только в старых воспоминаниях и темноте комнаты одинокой квартиры.       Миши дома не было. К лучшему.       Ласточкина сидела в кипе дисков, в дисковод, подключённый к телевизору, вставляя один за одним диски.       Взросление, первая победа и поражения.       Идеальные тулупы, растяжка.       Не терять равновесия, Кира.       Это правда тебе так нужно?       Она сжимает челюсти до скрипа зубов, делая себе больно и только потом, останавливаясь на просмотре самого последнего выступления, замирает.       Вот она, снова на первом месте. Красивая, счастливая, свободная. Все это отобрала авария. Нога продолжает неизменно ныть, но Ласточкина делает глубокий выдох. Перепутье.       С одной стороны прекрасный выход в будущее, а с другой — независимое прошлое.       Оба — сомнений полны, да настолько безумными кажутся, что Кире страшно становится и ставя на паузу, она окончательно ломается, набирая заученный за прошедшую неделю номер.       Сердце стучит в такт телефонным гудкам и Ласточкина успокаивает себя: трубку не возьмёт — сама пойдёт свои проблемы решать.       Но когда на том конце гудки прекращаются и мужским голосом доносится ясное, но пьяное «да», Ласточкина вздрагивает.       Как долго она не видела Разумовского? Сбежать от человека, который коснулся тебя безболезненно — браво, Кира, умеешь решать проблемы как взрослый человек.       — Сергей? — голос дрожит, но Ласточкина пытается подавить страх перед правдой.       У Разумовского внутри все переворачивается. Снова его имя с женских уст как самый приятный к телу шёлк.       — Извините за позднее беспокойство.       Он запинается о собственный диван и ставит бутылку на пол, плюхаясь обратно. Дорогой халат развязывается, чтобы впустить в разгоряченное алкоголем тело немного прохлады.       — Ничего, все в порядке. У Вас что-то случилось?       Кира жутко боится, что, судя по пьяному тону, наверняка помешала.       — Помните, Вы говорили, что можете мне помочь? Мне нужна помощь.       Разумовский ликует, натягивая улыбку на уставшее лицо.       Они договариваются о встрече, но когда разговор прекращается, Кире хочется позвонить ещё раз, чтобы извиниться за все грехи мира. Отвратительное чувство.       — Браво, — Олег хлопает в ладоши, — Она попросила помощи, верно?       Разумовский пьяно кивнул. Разговаривать с ним сейчас бесполезно.       — Теперь не упусти ее, — он подался вперёд, пытаясь заглянуть в прикрытые глаза рыжеволосого, но все было тщетно, — Иначе, тебя будет ждать неприятный сюрприз.