***
Они оставили Пашку в кустах неподалёку от «скворечника». — Первым пойду. Ты жди здесь, — сказал Данька. Валерка кивнул. Данька щёлкнул курком нагана и громко постучал. Сначала за дверью было тихо, но вскоре раздался едва различимый шорох, брякнула отодвигаемая щеколда. — О, это снова вы? — сладко улыбнулся в приоткрытую дверь человек в коричневом сюртуке. — Чем обязан? — Медленно поднимите руки и выходите. — Конечно, конечно... — раздалось из-за двери. Поднятая рука вдруг цепко ухватила Даньку за ворот и рывком втащила в дом. Дверь захлопнулась, и лязганье задвижки слилось с непонятным грохотом и несколькими, почти одновременно грянувшими выстрелами. Не было времени думать. Валерка в два прыжка подскочил к окну и, выбив плечом хлипкую оконную раму, влетел внутрь. У его ног рассыпались звенящие осколки вперемешку с полуистлевшей древесиной. На полу лежал толстый человечек в коричневом сюртуке, вывернув шею и с ненавистью глядя на Даньку, который не без труда заламывал ему за спину руки. — Проверь, Валер, — тяжело дыша, кивнул Данька в угол комнаты, где лежал худой гражданин неприятной наружности с револьвером в бледнеющей руке и застывшим, искажённым болью лицом. Под бандитом растекалась лужа крови. — Готов, — сказал Валерка, не нащупав на шее пульс, и вернулся, придержал коричневого. — Что здесь... Да перестаньте вы дёргаться, — с досадой проговорил он, вдавливая человечка коленом в грязный, усеянный окурками пол. — Я... успел раньше, — выдохнул Данька, связывая за спиной пухлые, в дорогих перстнях руки. Валерка вытер лоб, и на рукаве остались тонкие багровые полоски... Ах да, это от разбитого стекла. Через оконный проём было видно, как к даче подъехали милицейские машины. Снаружи застучали торопливые шаги. Дверь распахнулась. — Что у вас, ребята? — Сопротивление при задержании... Нужно обыскать помещение. Этого забираем в отдел, — сказал Данька, с трудом поднимаясь на ноги и прижимая руку к рёбрам. — Даня, что? Зацепило? — шагнул к нему Валерка. — Нет... Кажется, ребро... Толстый хотел придавить меня столом, — попытался улыбнуться Данька, кивнув на валявшийся у двери тяжёлый дубовый стол. Человечек в сюртуке покосился на Даньку: явно обиделся на «толстого», но почёл за лучшее промолчать. — Ты веди его к Пашке, Валер. Я здесь товарищам указания дам, — сказал Данька. Валерка шагнул к задержанному. — Как вас зовут? — спросил он, глядя в маленькие бегающие глазки. — Кайсель. Антон Абрамович, — нехотя прошипел человечек. — А этот? — Валерка кивнул на убитого. — Маркиз, — сказал тот, метая глазами молнии. — Фамилия, имя, отчество, — раздельно проговорил Валерка. — Марк Павлович Изотов, — тоном проклятия сообщил коричневый. — Банкиров сын? — присвистнул кто-то из милиционеров. — Вот тебе на... — Вставайте, гражданин Кайсель, — сказал Валерка. — Пройдёмте за мной. Тот поднялся с пола, опасливо поозирался и нерешительно проговорил: — Ваше б-благородие... г-господин чекист... А Пашка — это кто? Валерка поискал глазами Даньку — он что-то объяснял милиционеру, зажимая локтем левый бок. — Ну как же, — серьёзно сказал Валерка. — Пашка — это... ну, словом, палач. Милицейский жаргон. Не слыхали? Кайсель, поперхнувшись слюной, закашлялся. Ребята из милиции с интересом посмотрели на Валерку. Кто-то хмыкнул. Валерка подтолкнул его к двери. — Вы... не имеете права! Без суда и следствия... — послышался с крыльца удаляющийся голос. Данька проводил их взглядом, осмотрелся. Уже привели понятых, начали составлять протокол. Посреди комнаты валялся, распахнув пасть, недособранный чемодан. Из коричневого зева вываливались какие-то документы и вещи. Рёбра болели отчаянно, сбивая дыхание. А Вари здесь не было, и шансы найти её живой таяли с каждой секундой.***
Валерка удивился, почувствовав, как быстро пропиталась кровью штанина. Чёрт... Он и забыл про рану. То ли от неё, то ли от того, что со вчерашнего вечера у него не было во рту ни крошки — позавтракать сегодня никто не успел — его слегка мутило. — Послушайте, Валерий, — вдруг торопливо зашептал Кайсель, сбавляя шаг. — Вы ведь не такой, как ваш... коллега. Как он... изъясняется. У него на лбу два класса ЦПШ... А вы — человек интеллигентный... Толстый живот Кайселя неприятно упёрся Валерке в предплечье. — На два шага вперёд! — неинтеллигентно рявкнул Валерка и на всякий случай взвёл курок нагана. — Хорошо, хорошо. Только... не надо палача. Давайте договоримся. — Теперь Кайсель, послушно засеменив чуть впереди Валерки, подобострастно заглядывал ему в глаза. — Вы — интеллектуал, это сразу видно... И я тоже... Я учился в Германии, Валерий, ещё до того, как большевики развалили всё в России. Я имею связи. Берлин... Гамбург... Мюнхен... Валерка вдруг вспомнил, как однажды весной, пять лет назад, старший брат с отвращением, точно мокрицу, отодвинул на край стола бумажку с записью о Валеркином отчислении. Её сочинил такой же, как этот Кайсель, человечек с масляными глазками... Правда, его фамилия уже стёрлась из Валеркиной памяти. «Какая гадость!» — сказал тогда Денис, и Валерка от души пожалел сейчас, что не может тоже куда-нибудь отодвинуть этого мерзкого гражданина с маленькими, влажными розовыми губами. Тот истолковал Валеркино молчание по-своему. — Валерий, мы с вами — родственные души! — пафосно заявил он. — Поверьте, я не останусь в долгу. — И, словно выкладывая припасённого в рукаве джокера, он остановился и сказал уже не сахарно, а вполне серьёзно: — Сколько вы хотите? Валерка замер, глубоко вздохнул. Поправил на переносице очки и сдержанно попросил: — Замолчите, пожалуйста. А то меня сейчас вырвет на ваши ботинки. Маленькие глазки сузились. — Напрасно, Валерий, напрасно, — пропел Кайсель. Он вдруг резво подскочил к Валерке, боднул его упругим круглым животом и бросился бежать. Связанные за спиной руки в коричневых рукавах показались Валерке похожими на сложенные тараканьи крылья. Попытка была глупой и неловкой; он не успел сделать и трёх шагов, как выпущенная из нагана пуля пробила ему колено. Кайсель выл, обливаясь слезами и катаясь по земле. — В машину, быстро, — сказал Валерка, рывком поднимая Кайселя за ворот тараканьего сюртука. Минут через пять Данька хлопнул дверцей, устало вытер рукавом лоб. — Как ты, Дань? — Нормально. Кто стрелял? — Я стрелял. — Зачем? — Да вот... гражданин в Германии учился... — Ну? — А бегать не учился. Данька невесело усмехнулся, повернулся к Кайселю. — Зато прыгать умеет отменно. Верно, Антон Абрамович? Кайсель зарыдал, размазывая слёзы по толстым щекам. — О чём ты, Дань? — Ребята нашли на чердаке среди тряпья белые саваны. А под крыльцом — ходули и пружины. — Какие пружины? — Ну, чтобы более эффектно выскакивать из кустов. Чтобы прохожих до потери пульса... Потому и следов на дорожке не было. Так, гражданин попрыгунчик? Кайсель, негромко подвывая, уставился в окно.