Путь домой (18+)

Хан не просто считал себя умным, он был умным. Поэтому на смиренное предложение Минхо просто ткнуть наугад в карточку любого из претендентов он ответил отказом. И на предложение, высказанное уже более раздражённым тоном, просто самому выбрать ему мучителя и не заставлять бедного Минхо участвовать в этом тоже. И на злобное «Тогда я сам все сделаю, а ты свалишь в туман, чёртова лошадка» ответил спокойным «Я не лошадка, я белочка. Но очень настойчивая белочка» — и отказался уходить. Минхо нервничал. Он постоянно поправлял маску, у него, видимо, опять ныли шрамы, он постоянно поглаживал тонкую белую полоску, рассекавшую его бровь, и морщился. У Джисона сжималось сердце, когда он видел друга таким. В подобные моменты он снова чувствовал, как виноват перед этим самым чудесным и самым ненормальным альфой на свете. Если бы он тогда не напился и не отпустил его с тем фанатом… Но он тогда расстался со своим омегой, забил на всех и вся… И потом, сидя у постели избитого и изувеченного Минхо, горько выл, понимая, насколько все его печали неважны и смешны, по сравнению с горем, которое потоком лилось из застывших в постоянном ужасе глаз перебинтованного друга Но Минхо вроде как выкарабкался. Джисон и Феликс не отходили от него, постоянно дежуря у его постели и отнимая у него то неизвестно где добытую горсть таблеток, то осколок стекла от разбитого тайком в туалете стакана. Они почти силком затолкали его к психологу, которым оказался Бан Чан. Так они, кстати, с Феликсом и познакомились. И, как ни странно, именно то, что, благодаря ему, его брат обрёл счастье, помогло Минхо больше всего. Он как-то успокоился. Перестал пить. Снова начал писать. И столько в его новом романе было искренней боли, настоящих переживаний человека, который борется с целым миром зла в себе, что он мгновенно стал бестселлером. А псевдоним Ли Ноу снова стал популярен. На обложках красовались старые фото Минхо, а потом ему вообще сделали что-то типа личного герба, который помещали на то место, где должно быть фото автора. На этом гербе были глаза тигра и стрелы. Красиво. И только Джисон, каждый раз глядя на этот герб, ощущал мучительную боль в груди: весёлые глаза Минхо и его очаровательная улыбка должны были быть здесь. И никакой тигр этого не мог равноценно заменить. И казалось бы — двадцать первый век, Корея, пластическая хирургия — наше всё, какие проблемы? Но Минхо при одной мысли о том, что кто-то будет притрагиваться к его лицу, особенно ножом, впадал в истерику. Его уговаривали, его убеждали, ему давали рекомендации, как преодолеть этот страх, — не помогало ничего. Бан Чан бился два года. Минхо стал спокойнее, Минхо стал понемногу выходить в маске на прогулки в город. Правда, только в сопровождении Джисона, Феликса или самого Чана, но это был прогресс. На свадьбе Феликса и Бан Чана он даже стоял рядом с братом в качестве друга жениха и, чёрт возьми, в своём белом костюме даже с неизменной чёрной маской на лице выглядел потрясающе! Бан Чана позвали обратно в Австралию, предложив собственную клинику и базу для научной работы, и он, естественно, согласился. Феликс должен был уехать с ним, но задержался на три месяца, потому что не мог себе представить, как оставит брата одного в доме, — благо, Бан Чан не стал противиться такому решению. И вот они у черты: сам по себе Минхо не справится, ему нужен кто-то в доме постоянно. А он сопротивляется и ведёт себя, как малый ребёнок. Да, у него, конечно, оставался ещё надёжный, как скала, Чанбин, личный водитель… При мысли о любимом сердце Джисона нежно сжалось. Этого бету он сам нанял для Минхо. Его с первого взгляда покорили тёмно-кофейные, спокойные и добрые глаза Бинни и его стеснительная, но такая милая улыбка. Это потом, позже, когда он не выдержал давления собственных чувств, прижал водителя к дверце машины после очередной поездки и, задыхаясь от эмоций, стал целовать, шепча признания, то узнал, что, во-первых, бросок через бедро у Чанбина получается очень неплохо, потому что, как выяснилось, он занимался борьбой. А во-вторых, что его глаза могут гореть такой страстью, что никакая нежная омежка с ним не сравнится, когда он прижимает чуть потерявшегося из-за удара затылком о пол альфу, а потом так впивается в губы и трётся о пах, что Джисон кончает через несколько секунд этого действа прямо в штаны. Хан прикрыл глаза и приказал себе успокоиться, напоминая, что Минхо не должен ничего знать об этих отношениях между его лучшим (единственным) другом и собственным водителем, к которому невольно тоже проникся симпатией и безграничным доверием. Вчера вечером Бинни сказал, что Минхо предлагал ему должность помощника, обещал золотые горы. Бете жалко было хозяина, но он не умел готовить. Если с уборкой он бы справился, то в еде Минхо был привередлив, Феликс его разбаловал до безобразия. — Он так несчастен, Сонни, — печально сказал Чанбин, поглаживая голову Хана, лежащую у него на коленях. — Я на многое был бы готов, чтобы ему помочь. Но он сам не знает, что ему нужно. Хан поднялся и обнял своего доброго мальчика. В такие минуты он был готов предложить Бинни целый мир. И собственное сердце в придачу. Но ничего не сказал. Печальный опыт, когда ему не просто отказали в прошлый раз, а ещё и бросили, посмеявшись, наложил свой мерзкий отпечаток на Джисона, который каждый раз в такие минуты чувствовал себя трусом, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому он понимал Минхо с его нежеланием снимать маску. Хотя, честно говоря, особенно жуткого и страшного там ничего не было — на взгляд Джисона. Две линии, образующие букву «V», пересекали бледным рисунком щёку, и от губ вправо тянулась тонкая неровная нить, спускающаяся к челюсти. Но Минхо не мог на себя спокойно смотреть. Он начинал задыхаться, и казалось, что зеркало выпивает из него жизнь. Поэтому бритьё для него было весьма мучительным процессом, он редко это делал сам, в основном доверял Джисону. Но в последнее время, кажется, стал и его стесняться.

***

Минхо был бы не Минхо, если бы всё-таки не выторговал себе поблажку. И Джисон в конце концов согласился сначала поговорить самому со всеми десятью, а потом выбрать троих наиболее перспективных, чтобы попытать их уже вместе с их будущим работодателем. Довольный, как обожравшийся кот, Ли скрылся в кабинете, клятвенно пообещав потратить это время на дописывание рассказа, который никак не мог закончить, хотя срок сдачи был неделю назад. Конечно, не стал он ничего дописывать. Всерьёз Минхо мог работать только вечером. Поэтому он налил себе вишнёвого сока и вышел на балкон. Смотреть на свой сад, который Феликс всегда держал в прекрасном состоянии, было для Минхо любимым занятием. Его сердце успокаивалось, он переставал чувствовать себя обиженным, несчастным. Минхо снял маску и подставил своё ненавистное лицо горячим лучам летнего солнца. Было хорошо и тихо. Он услышал стук дятла и обрадовался: прилетел! А Минхо уже подумал, что тот покинул облюбованную им ранее огромную яблоню. Ему тут же захотелось увидеть красный хохолок и деловитую работу птицы. Поэтому он, недолго думая, спустился по лесенке, которая вела прямо с балкона в сад, и пошёл к яблоне. Он поднял голову и прищурился. Дятел сидел, как обычно, на стволе и отчаянно колотил по коре. Минхо засмеялся. Почему-то эта птичка вызывала у него неизменно тёплые чувства. — Ты напоминаешь мне Сонни, — ласково сказал он дятлу. — Тот так же настойчиво долбит мне мозги, пытаясь вынуть оттуда и сожрать всех моих тараканов… — А вы знаете, что дятлы своим стуком ещё и сообщают о занятой территории? — раздался у него за спиной мягкий и тёплый голос. Минхо резко развернулся и вытаращил глаза: перед ним стоял высокий светловолосый парень неземной красоты. Глаза-полумесяцы сияли тихим светом мечтательности, пухлые губы сложились в нерешительную улыбку, прямой нос и чётко очерченные скулы поражали своей правильностью, а под глазом лёгкой, идеальной капелькой несовершенства, которое необходимо любой картине, чтобы быть живой, сидела маленькая родинка. Минхо невольно ахнул от восторга. Парень улыбнулся ему и чуть смутился от столь явного признания. Он кивнул на дятла, который не переставал отчаянно громко заниматься своим делом: — Любите птиц? Минхо мгновенно пришёл в себя и нахмурился: — Вы кто? И что здесь делаете? Как вы сюда попали? Парень виновато заморгал: — Я пришёл на собеседование, мне сказали идти в дом, но там дверь была закрыта. Я подумал, что надо с другой стороны, а там двери нет, и вот я увидел вас и решил спросить, но вы были так заняты птичкой, что я… И вот. У юноши был такой виноватый вид, он так жалобно смотрел на сурово хмурящегося Минхо, что тот невольно смягчился и деловито спросил: — Почему дверь была закрыта? Вы уверены? — Ну, я подёргал несколько раз — не смог открыть. Минхо невольно прошёл взглядом по сильным рукам парня, видневшимся из-под коротких рукавов синей футболки с надписью «Сalvin Кlein Jeans», и только тут понял, что юноша выглядит странно для человека, который пришёл устраиваться на серьёзную работу: потрёпанные джинсы, футболка, рюкзачок за спиной, старые конверсы… — Что-то не похоже, чтобы вы хотели получить эту работу, — насмешливо сказал Минхо. — Разве на собеседование приходят в таком виде? Юноша вслед за взглядом Минхо осмотрел себя и тяжело вздохнул: — Это лучшее, что у меня есть. Костюм… Думаете, мне без него ничего не светит? — с беспокойством спросил он. Минхо вспомнил Джисона в костюме с иголочки, его придирчивый взгляд и покачал с сомнением головой. — Боюсь, что нет. Там такой цербер сидит… Юноша совсем поник. Его губы горько улыбнулись и шевельнулись, что-то произнося. Минхо вдруг стало до боли жалко этого парня. — А почему вы хотите сюда устроиться? — спросил он, поняв, что сейчас парень попрощается и уйдёт, чего Минхо внезапно испугался. — Здесь платить хорошо обещают, — печально ответил парень. — А мне… Мне очень деньги нужны. — Внезапно он встрепенулся, поднял голову и горячо добавил: — Но вообще-то я хороший работник! Я молодой и сильный, я умею готовить и хорошо убираюсь! А ещё я могу водить машину! Я никакой работы не боюсь! И… — Он запнулся, и на миг Минхо показалось, что у парня выступили слёзы на глаза. — И я имею опыт ухода за тяжело больным человеком. Юноша задумался и провёл рукой по волосам. — Там просто в объявлении не было сказано, что надо приходить в костюме, — доверчиво сказал он, заглядывая в глаза Минхо. — Тогда бы я не пришёл. У меня никогда не было костюмов. — Это подразумевается, — растерянно сказал Минхо, пытаясь понять, что с ним происходит. Он вдруг осознал, что ему безумно жаль этого парня. Его красота тут была ни при чём. Хотя она была, конечно, невероятной. Почему с такой внешностью он ищет такую странную работу, откуда у него опыт и навыки — вопросов было слишком много. Особенно поражали его явно не наигранные открытость и наивность, они были просто поразительными, непонятно было, как он выжил в этом мире. — Сколько тебе лет? — хрипло спросил Минхо. — Девятнадцать, — улыбнулся юноша. Ещё и эта его улыбка… — Почему я не чувствую твой запах? Ты — бета? — Да, — кивнул юноша. — К счастью. — Почему к счастью? — удивился Минхо. — Нам найти работу гораздо легче, — застенчиво, в тоне интимного признания ответил парень, а потом чуть нахмурился и добавил с каким-то тоскливым нажимом: — А мне очень нужна работа! Он задумался, чуть повернув голову, и Минхо замер, не в силах оторвать взгляда от его точёного профиля. Парень внезапно резко выдохнул и решительно тряхнул головой. — Ладно, — сказал он, видимо, смирившись, — значит, не судьба. Он снова мягко улыбнулся Минхо и доверчиво притронулся к его плечу: — Спасибо вам! Я, пожалуй, пойду. — Как тебя зовут? — спросил Минхо. Парень удивлённо вскинул на него глаза и чуть помедлил, но потом всё же ответил: — Хёнджин… Хван Хёнджин. — Он лукаво улыбнулся. — А вас? — Минхо, — невольно поддался на эту игру альфа, тоже нехотя улыбнувшись. — Ли Минхо. — Приятно познакомиться, господин Ли, — сияя ласковыми глазами, сказал Хёнджин. — Ещё раз спасибо за консультацию. Как только заведу себе костюм, попробую снова сюда устроиться. Минхо засмеялся, и Хёнджин ответил ему негромким тёплым смехом. — Что здесь происходит? — Резкий и встревоженный голос Джисона заставил их обоих вздрогнуть и синхронно повернуть головы. Джисон стоял, чуть расставив ноги и уперев руки в бока. Его лицо напоминало мордочку рассерженной белки. Он сосредоточил на секунду взгляд на Минхо и вдруг попятился и замер, раскрыв и без того большие глаза до предела. Они стояли несколько секунд, глядя друг на друга и пытаясь понять, что надо сказать. Первым отморозился Джисон. — Вы кто? — отрывисто спросил он, обращаясь к Хёнджину. Тот грустно вздохнул и ответил: — Никто. Ну, то есть меня зовут Хван Хёнджин. Я пришёл на собеседование, по объявлению. Но господин Ли чётко объяснил мне, что без ко… — Вы приняты, — быстро прервал его Джисон. — Пройдёмте, надо подписать договор и несколько очень важных бумаг. Хёнджин чуть покачнулся и недоверчиво приоткрыл рот, переводя медленный взгляд на Минхо, как бы ища у него защиты или, как минимум, объяснения. Минхо же смотрел на Джисона с удивлением и тоже ничего не понимал. — Пойдёмте, Хван Хёнджин, — нетерпеливо протянул к нему руку Джисон. — Вы же хотели получить работу? Вы её получили. На лице Хёнджина появилась недоверчивая улыбка. Он по-прежнему смотрел на Минхо, и тот тоже не мог оторвать от него взгляд: его глаза внезапно засияли таким невероятным счастьем, что альфе захотелось засмеяться и заплакать от восторга одновременно. Хёнджин кивнул головой и пошёл к Джисону. Тот пропустил его вперёд, молча указав направление, а сам повернулся к Минхо, продолжавшему стоять в каком-то ступоре. — Я так понимаю, ты ведь не против? — негромко спросил его Джисон. — Я прямо вижу, что ты не против, да? — Почему? — тупо спросил Минхо. — Ну… Как долго вы разговаривали? Минхо удивлённо посмотрел на него и задумался: — Недолго… ну, может, минут пятнадцать. — Ого… И вы даже смеялись? — Он забавный, — улыбнулся Минхо. — И его улыбка… — Ммм… Отлично, Минхо-я, отлично. А теперь вспомни, с кем из чужих в последний раз ты так свободно разговаривал пятнадцать минут и смеялся… без маски?