Мой ласковый зверь

      Я фактически залетаю в нужный дом на площади Гриммо двенадцать. Сердце стучит где-то в горле, а в висках больно пульсирует. Я пытаюсь отдышаться и руками опираюсь на колени своих ног (ноги только почему-то голые)… Так. Стоп. РУКАМИ?! КОЛЕНИ?!       Я шокировано раскрываю глаза и выставляю РУКИ перед собой. Я рассматриваю свои пальцы так, будто вижу их впервые. Всё теми же руками я трогаю своё лицо. Нащупываю нос, губы, уши и волосы… Наконец-то у меня нет шерсти (облысел, блин)! Я оглядываю своё тело и трогаю его так, словно мне позволили дотронуться до одного из семи чудес света (если это не восьмое). Смотрю на пальцы на ногах (и руках ещё разок).       Как это всё произошло?! В какой момент я стал человеком?! И какого лешего я полностью голый?! Ладно. Пофиг. Зато я — человек! Человек, а не кот! О, чудо! Мерлин услышал мои молитвы!       Радость мешается с адреналином, и мне хочется визжать, смеяться (до уссачки) и прыгать, как пятилетний ребенок (Что если бы такую картину кто-то увидел? Хе-хе, рассказали бы они, им бы никто не поверил!).       Я оглядываю коридор (Ага, посреди которого я голышом застрял, ё моё!) и вижу недалеко зеркало. Зеркало… Надо посмотреть туда и срочно, а то мало ли это сон, или я уже — Мерлинова борода — призрак! Ну, вот сейчас и проверим: отражаюсь ли я или нет.       Идя на дрожащих негнущихся ногах, я слегка пошатываюсь и хватаюсь руками за стены. М-да… Непривычно всё-таки снова быть человеком и ходить на «своих двух», а не на «своих четырёх». Кстати, воспринимать руки пока тоже трудно, и не все ощущения тела пришли в норму, потому и прикасаться к предметам и идти немного сложно.       Я кое-как подхожу к зеркалу и вижу в нём — Слава Мерлину! — себя. Себя! В человеческом обличии!       Радость снова приливает к сердцу, и мне опять хочется кричать во всё горло от своего безумного счастья. Я хватаюсь за раму зеркала и всматриваюсь в отражение сильнее.       Действительно… Это я… Я! Я не верю своему счастью! Я хотел уже было ломануться по лестнице наверх и закричать, что есть сил о своём чуде немыслимом, но в голову вернулась трезвость и рассудительность. Я вовремя вспомнил, что я стою посреди коридора голый!!! Ой, не дай Мерлин, я по улице в таком виде пробежал где-нибудь! Это стыд и позор на всю жизнь!       Нет, конечно, сейчас главное, что я человек, хоть и в обнаженном виде. Но, чёрт возьми, это ни в какие врата не лезет! Надо бы найти одежду. И чем скорее тем лучше, пока меня никто не застукал!       Случайно глазами я натыкаюсь на длинный чёрный халат, который слегка видно через щель приоткрытого шкафа. Судя по всему он казался мне в самый раз, потому я, не раздумывая, бегом хватаю его и, завязывая на поясе потуже, накидываю на себя.       Ну, так-то выгляжу я намного лучше! Трусов хотя бы для полного счастья мне не хватает, а так пойдет.       Решив, что терять мне нечего я начинаю быстро рыскать в шкафу в поисках какой-либо одежды (а именно нижнего белья, ну и желательно штанов каких-нибудь!) И — Аллилуйя! — мне везёт: я нахожу джинсы, которые так-то я обычно не ношу, да белую майку с немного незамысловатой надписью «The forest is life».       Я начинаю переодеваться и, оглядевшись по сторонам, сбрасываю халат, который чудесно прикрывал меня на случай, если кто-нибудь войдёт.       Да уж… Джинсы и майка для меня были полным нонсенсом. Ну ладно уж! Не будем мы привередливы! И так уже поблажек много: я не сдох на войне (кстати, не один раз, но Нагайна редкостная змеюка… Э-э… Странно звучит, но допустим), стал котом, а затем вернулся в человеческое тело.       Между прочим, как это вышло, если моё тело в коме. Так, пардон! Теперь я совсем ничего не понимаю!       — СНЕЙП?! — слышится чей-то оклик за моей спиной, и я резко оборачиваюсь назад, видя перед собой бледного, как поганка, Блэка.       — Опаньки! — усмехаюсь (ну наконец-то моя мимика ко мне вернулась!) я. — Добрый день, Бродяга. Как поживаете?       — Какого лешего ты здесь… — Блэк запинается и замолкает, но помотав головой в стороны, снова пытается начать, — То есть… Как ты… Что здесь происходит, чёрт побери?!       — Если честно, Сиря, то я сам не в курсе, — развожу руками в стороны я и наигранно томно вздыхаю. — Но, как видишь, вот он я пред тобой во всей своей истинной красе!       — Ты не представляешь, как я даже по твоим едкости и токсичности соскучился… — криво ухмыляясь, говорит Блэк, но его губы всё же трогает приятная улыбка, и я, закатывая глаза, решаю, что пора бы теперь всё уладить, как ЛЮДИ.       — Слушай, Блэ… Э-э… Сириус! Надо поговорить… — поправляю себя я и, хмыкнув, подхожу ближе к Блэку, который всё ещё с шоком, но уже более менее спокойно оглядывает меня.       — Чудеса какие-то… — бормочет Бл… — Тьфу ты! — Сириус и словно ребенок продолжает меня рассматривать. — Нет слов просто… Одни эмоции какие-то! Как ты умудрился, а?!       На лице Сириуса появляется знакомая озорная физиономия с большой широкой улыбкой до ушей во все тридцать два зуба. Это каким-то образом по неизвестной причине вызывает у меня также улыбку. Я не знаю из-за чего, но теперь я действительно понимал, что я должен сделать. И не потому что так надо кому-то! Это надо мне самому… Чтобы на душе стало спокойнее, и сердце так не рвало временами просто от того, что я пережил. Пережил, но проживал это всякий раз, когда это было не нужно. А ведь прошлое проживать нельзя… Прошлое надо помнить, но отпускать. Чего, словом, я не делал да и не хотел по глупости своей же.       — Сириус… Погоди… Выслушай меня, пожалуйста, — прошу я, и глаза Сириуса округляются, как галеоны.       — Ты сказал «пожалуйста»?! Сн… Ой… Хм… Северус, ты здоров ли?!       — Полностью и вся, Сиречка, — я делаю ухмылку шире и по своей любимой традиции вздёргиваю бровь вверх.       Сириус на моё такое обращение недовольно скрещивает руки у груди и фыркает, а я, слегка поперхнувшись смехом, продолжаю с ехидством глядеть на него.       — Ну не обижайся! — хмыкаю я. — Тебе это ни к лицу!       — А я что?! — с возмущением восклицает Сириус. — Обижаюсь по твоему?!       — Если только самую малость, — я, прищурив один глаз, пальцами показываю невидимую крупинку, как бы говоря о незначительности обиды. — Но мы опять ушли от темы…       Я замолкаю на пару секунд, но все эти секунды Блэк испытывающим взглядом смотрит на меня, будто пытается проделать во мне дырку (понятно, что чувствовали ученики на моих уроках, каюсь).       Со вздохом я решаюсь начать говорить, несмотря на то, что горло мне будто сдавило, а внутри всё высохло и похолодело:       — Короче, Сириус, я знаю, что следующие мои слова прозвучат, как бред, и ты решишь, что я спятил, но такова уж правда… Извини меня! — глаза Сириуса чуть ли не вылетают из орбит, а челюсть едва ли не падает на пол. — Да… Я прошу прощения… Кхм… За всё… Я был тоже хорош собой в некоторые моменты… Я вёл себя, как настоящий эгоист… Урод и хам…       Когда я стал уже взрослым, я должен был по логике забыть и отпустить уже все эти подростковые года, но я держал их постоянно рядом у сердца, не думая о том, что сам себе делаю хуже… А я тебя простил. За всё. И я отпускаю, — я запинаюсь, но потом вновь продолжаю сквозь ком в горле, — всё отпускаю… Да, буду дальше помнить это, но я к этому больше никогда не вернусь. Я знаю, что простые извинения на словах значат малое, но всё это хоть что-то.       После своей долгой тирады я наконец замолчал. Во рту всё было сухо. Блэк недоуменно шокировано смотрит на меня, явно не веря тому, что он сейчас услышал. Я, не отводя глаз в сторону, также упрямо продолжаю глядеть на него.       Я доволен тем, что я смог это сказать, а главное признать эту истину. И внутри я чувствую неопределенную лёгкость. Меня даже не волнует особо реакция Сириуса, вернее то, какой она будет: положительной или нет. Я просто чувствую себя… Свободным что-ли? Да. Наверное, именно это подойдёт здесь больше всего.       Молчание могло длиться и дальше, потому что мне сказать было нечего да и не нужно уже более говорить. А Сириус так и стоит, словно фонарный столб, не в силах не то, чтобы что-то ответить, но и даже пошевелиться. Но внезапно эту идиллию тишины прерывает Блэк, откашлявшись и неожиданно (для нас обоих походу) кладя одну свою руку мне на плечо:       — Сне… То есть… Северус! Да… Знаешь… Ты прав. Вражда эта давно изжила себя. Мы страдаем и страдали какой-то ерундой всё это время! И ты… Эх… — следующее он говорит очень тихо, но мне было достаточно, чтобы услышать. — Тоже уж прости… Я виноват ни меньше и даже больше. Не знаю, почему, но твои слова довольно действенны. Видимо война тебя многому научила!       — Не война, а скорее то, что случилось со мной после нее, — хмыкаю я. — Не стал бы я котом, я бы никогда бы и не понял, что нужно ценить простые мелочи и уметь просто жить. Хм… — я улыбаюсь себе под нос, так как на моей душе вдруг теплеет от воспоминаний о Гарри и о том, что он мой СЫН. — А ещё, да… О, Мерлинова борода!       Я закрываю рот рукой, вспомнив абсолютно всё, что произошло сегодня. Я до единой крупицы вспоминаю весь разговор Беллатрисы и Долохова, и в висках у меня резко пульсирует.       — Северус, ты чё? — интересуется с неким беспокойством Сириус и встряхивает меня за плечо. — Мерлин, да что с тобой?! Ты весь побледнел, как не знаю, кто! Что случилось?!       — Мне надо кое-что рассказать, — говорю я, сглотнув и хватаясь за локоть Сириуса (тот меня любезно поддерживает), чтобы случайно не упасть (мне всё ещё тяжело стоять на ногах). — Это очень срочно. Надо собрать всех. Это неотложно!       Блэк смотрит на меня с вопросом, но кивает и, опирая меня на себя (Чёрт, как у меня всё болит, а ещё часть в добавок совсем не чувствует и не двигается!), идёт так со мной вверх по лестнице.       Теперь нам надо решить очередное дело, касающееся смерти и жизни.