Мой ласковый зверь

      Губы у меня пересохли от волнения, и я несколько раз облизнул их прежде, чем начать говорить. Не знаю, почему Эван не в курсе… Так-то он уже точно должен был узнать. Или Дэвида просто не нашли ещё под завалами ранее прекрасного уютного коттеджа-дворца? А может, он знает, но старается сдерживать себя сейчас?       Я пару раз вдохнул и выдохнул, как бы пытаясь настроить себя. Всё же Дэвид мне стал как ни как другом, и мне самому было тяжело понимать то, что его больше нет (Хорошо, что ещё есть блохастый… Ой! Сириус!). М-да… Это всё-таки очень больно осознавать и воспринимать, что он умер… Да ещё из-за какой-то гадкой обезумевшей Белки (Да, белки, потому что я слышал, что они переносят бешенство)!       Конечно, я рад, что, как минимум, жив и здоров (ну, относительно наверняка, нас всех нехило потрепало) Гарри, и я также рад тому, что и я сейчас живой. Но всё-таки жаль, что с Дэвидом так вышло… Не просто жаль даже, а невыносимо тяжко и нереально больно, что он погиб.       — Эван, слушай… — прокашлялся я, с трудом собирая свои мысли в порядок, но при этом чувствуя, что голос у меня хрипит (видимо, из-за дыма в пожаре так вышло, но, думаю, это временно).       Эван вопросительно и заинтересованно посмотрел на меня. В его глазах я буквально увидел простое любопытство и никакой тревоги. «Значит, ты не в курсе…» — подумал я, и моё сердце сжалось.       — Когда мы с Гарри пытались успеть убежать с треснувшего пола, чтобы не провалиться, — начал я, нервно постукивая пальцами по кровати, — я видел, как Дэвид сражался с Беллатрисой…       Эван приподнял бровь вверх и, закинув ногу на ногу, приготовился слушать дальше. Вот только мне говорить было всё труднее, но я упорно заставлял себя:       — Он взял ее на себя, чтобы отвлечь внимание. Там был ещё один пожиратель, и он отбивался от двоих. Но не суть! Собственно, Лестрейндж, что неудивительно, бросила в Дэвида убивающее проклятие, и он… — я замолчал, глаза Эвана округлились до размера галеонов, судя по всему он был в ужасе и в недоумении, и мне страшно представить, что он чувствовал. — В общем, Дэвид погиб, и я… Мне жаль, что я не сумел спасти его…       — Как погиб?! — воскликнул Эван, помотав головой в стороны и вскинув брови вверх. — Северус, ты, должно быть, перегрелся! Дэвид не мог погибнуть!       — К сожалению, но… — стал бормотать я, и мне на мгновенье показалось, что мне вновь, как среди пламени, не хватает воздуха. Я не успел договорить, поскольку в эту секунду дверь больничной палаты открылась. Я не сразу повернулся лицом к посетителю, но неожиданно для себя услышал кое-что весьма интересное, что заставило меня повернуться на все триста шестьдесят градусов, а уже только потом на самого гостя, который произнёс:       — Ну, ты и живучий, Северус! Видно, Гарри у тебя выживать научился или как?       — ДЭВИД?! — выкрикнул я, поскольку это для меня был полный шок (теперь у меня глаза размером с галеоны). — Но… Минутку… Чт… ЧТО?! КАК?!       Дэвид ухмыльнулся. Он стоял, скрестив руки на груди и облокотившись на косяк двери. Одета на нём была белая футболка и красные шорты, благодаря чему были видны все отметины и следы, которые оставила та ночь. Но он был живой и по большей мере здоровый! Под футболкой у него виднелся бинт, но это было ничто по сравнению с тем, что увидел в пожаре я, а теперь вижу сейчас.       — Я думал, Лестрейндж убила тебя… — еле выговорил я, но на моих губах сама собой возникла улыбка (это глупо, наверное, выглядит, но плевать), так как я был несказанно рад тому, что Дэвид живой.       — Как видишь, нет, — пожал плечами Дэвид, после чего подошёл ко мне и сел по другую сторону от меня (теперь я окружён Греями, класс), приобняв сбоку. — А я думал, что ты и Гарри погибли. Пошел искать уже вас без надежды найти живыми, но вы счастливчики!       — А как ж… — хотел начал я, но меня перебили, и я на какое-то время будучи в шоке замолк.       — В итоге Дэвид и вытащил тебя с Гарри из завалов, — улыбнулся Эван, положив руку мне на второе плечо. — Конечно, не один! Вовремя подоспели ещё Сириус и Драко, но тем не менее.       — О Мерлин… — прошептал я, покачав головой, а потом вдруг счастливо расхохотавшись, будто ребёнок, который получил долгожданный подарок от Санты. — Это невероятно! Дэвид! Офигеть! Спасибо, что живой!       Я по-братски толкнул его в плечо, и тот, ойкнув, тоже рассмеялся, а после поправил свои слегка растрёпанные волосы.       — Да брось! — хмыкнул он, всё ещё смеясь. — Я не мог умереть ведь, ты чего?!       — Нет, мог, — нахмурился я, но с ухмылкой на губах, — поэтому ты мне объяснишь, что случилось.       — Лестрейндж сумасшедшая, Сев, — пожал плечами Дэвид, — поэтому она и промахнулась. Её слишком переполняла психически ненормальная злость. Если бы она могла нормально мыслить, то попала бы. Но она окончательно слетела с катушек, и вместо меня убила Эйвери, ну а после погибла сама.       — Погибла?! — радость полилась у меня через края (я, наверное, даже сияю, как светлячок, ха!), и я счастливо улыбнулся ещё шире (как же это тупо выглядит…). — Серьезно?! Мы победили?!       — Теперь официально да, — кивнул Дэвид с не менее счастливой улыбкой. — Мы победили. Её прибило каменной стеной насмерть.       — Ура-а-а! Полная победа! — завопил я, будто мартовский кот (не надо в кота, Мерлин, пожалуйста, я шучу!). — Дэвид! Ты герой! Молодец!       — Да чего я то? — махнул рукой Дэвид. — Я здесь не причём… Само же собой вышло. Я просто взял на себя всё её внимание.       — Дэв, ну ты как обычно, — ухмыльнулся тут Эван. — Скромняга будь здоров!       — Весь в тебя, спасибо! — засмеялся младший Грей. — О, кстати, кое-кто тут очень хотел зайти к тебе, Северус.       В груди у меня что-то ёркнуло, и я в радостном предвкушении сначала посмотрел на тепло улыбающегося Дэвида (часть лица, между прочим, у него была в мелких царапинах и кое-где ожогах), а потом перевел взгляд на дверь, и, как по щелчку, в помещение первым делом влетел Гарри (хромая, но влетел), на которого я бы и сам был бы рад наброситься (моё физическое состояние немного не позволяло), и уж следом за Гарри фактически забежали Драко, Сириус, Гермиона, Минерва, Рон и Джинни.       — Гар… — не успел произнести я, как крепкие руки Гарри обвили мою шею, и я возле уха услышал его тихий всхлип и шёпот:       — Я тоже тебя люблю…       Я закрыл глаза и, дрогнув от неожиданного тепла у себя во всём теле, широко улыбнулся, при том обнимая Гарри в ответ. И опять в этих объятьях я боюсь, что потеряю его, но какие-то не четкие короткие слова моего сына заставляют меня успокоится и полностью расслабиться. Из моей груди только вырываются два заторможенных хрипа, сопровождаемые парой дорожек из слёз (слёзы, сопли, все дела, а чего вы хотели?). Но несмотря на это мне так тепло и уютно. Я не могу это сравнить с чем-либо ещё, но чувство это невероятно приятное.       — Постарайся больше не пугать, пожалуйста, — со смехом сквозь всхлип тихо говорит мне Гарри, и я понимаю, что это только мне, поскольку слышу это лишь я.       Я ещё крепче обнимаю Гарри (не до удушья, конечно!) и запускаю пальцы ему в волосы, почувствовав в очередной раз, что мы с ним так похожи, что даже волосы на ощупь почти одинаковые (у него более шёлковые и густые, что передалось ему, видно, от Лили).       Друзья о чём-то там болтают, радостно обсуждая то, что Беллатриса и другие пожиратели побеждены, и что я цел и невредим (вот не совсем, надо подлатать ноги), впрочем, как и остальные. Но я ничего из этого не слышу. Сосредоточен я на совершенно другом.       Расцепив наконец объятья, мы пару минут просто с улыбками смотрим друг на друга. Я с лёгкой улыбкой провожу рукой по его лбу, убирая челку и останавливая взгляд на шраме в виде молнии. Я только сейчас вспомнил, что бросал вызов Волан-де-Морту три раза. И все три уже после того, как я принял темную метку. Главный вызов — это работа двойного агента и обещание беречь Гарри.       — Серьезно меня любишь? — спрашивает шёпотом неожиданно Гарри, и вопрос меня настолько обескураживает, что я пару минут молчу, не понимая, к чему это.       — Я тебя и прежде любил, — признаюсь в конце концов я, не найдя больше других слов, — только я этого не признавал. Но ты мне давно ведь стал ещё, как сын.       — Правда? — с удивлением отзывается Гарри, а потом, засмеявшись в слезах, с ухмылкой говорит, — После стольких лет?       Я смеюсь в ответ и смахиваю (надоевшие) слёзы со своих щёк, но при том отвечаю Гарри:       — Всегда.       Гарри широко улыбается, и я на его щеках вижу глубокие ямочки. Такие же ямочки были у Лили, когда она улыбалась, и это заставило меня посмотреть Гарри в глаза, чтобы окончательно заметить его сходство и со мной, и с Лили. Недолго думая, я с доброй усмешкой говорю:       — У тебя глаза матери…       — Но от этого я же не перестал быть похожим на отца? — с сарказмом сказал мне Гарри (Опа! А вот это моя черта!).       — Хех, надеюсь, что не сильно, — ехидно ответил я. — Но помни, что ты — это ты. И как бы ты не был похож на меня или на свою маму, ты всё равно индивидуален. Мы все разные, и двух одинаковых снежинок не бывает. А порой судить о ребёнке по его родителю — не лучший способ узнать о человеке.       Гарри, не переставая улыбаться, как-то смущённо опустил взгляд, но, подняв его обратно, я увидел в его глазах бегающие радостные огоньки, что не могло порадовать меня самого.       — Северус, спасибо тебе, — сказал неожиданно Сириус, и мы с Гарри наконец-таки обратили внимание на остальных присутствующих. — Ты спас не только Гарри, но и всех нас. Я буду верен тебе до конца.       — Слушай, Сиря, — ухмыльнулся я и вздёрнул бровь вверх (моя фишечка, хы), — у тебя на редкость собачья преданность. Это лечится вообще?       — Скажи лучше мне, как вылечить сарказм? — со смехом откликнулся Сириус. — А то я боюсь один человек скоро умрет от его переизбытка!       — Да ты что говоришь?! — воскликнул с наигранным испугом я, качая головой. — Ай-ай… Какая досада!       — Я надеюсь, Северус, ты мне, как пожилой женщине, мозг выносить не станешь? — поинтересовалась в шутку Минерва. — Я ж так до пенсии не доживу!       — Я постараюсь, любительница кошачьего корма, — подмигнул я, и она на мой подкол тут же ответила:       — Вместе теперь кошачьим кормом будем завтракать. У тебя теперь прозвище не «Ужас подземелий»…       — И не «нюниус», — добавил моментально Блэк, виновато посмотрев на меня, но я, кивнув ему, успокоил его, что простил уже.       — Да, кхм… — улыбнулась Минерва и продолжила, — Твое прозвище «храбрый кот-воин».       — Кот-воитель! — подхватил Рон. — Но мне нравится просто «черный кот»! А?       — Может, без прозвищ обойдёмся? — предложила Гермиона (ну, как обычно, заехал цирк).       — Дорогая, не мешай творчески развиваться! Мы же только разминаемся! — иронично сказал Драко.       — Да мне без разницы! Главное, что у меня всё есть, — улыбнулся я, смеясь и приобнимая с одной стороны Гарри, а с другой Дэвида, что по-прежнему находился возле меня.       — Мы очень испугались за вас и Гарри, сэр, — произнесла Джинни, подойдя ближе и встав недалеко от Гарри. — Думали, что неужели вы погибли!       — Пф, не дождетесь, — закатив глаза, я ухмыльнулся. — Кстати… Весёлые новости, ребята! Поздравьте меня! Я стал папой!       — Когда?! — выкрикнул Сириус, и я думал, что его глаза либо вылетят из орбит, либо перейдут обитать на его лоб.       — Восемнадцать лет тому назад, — ответил я и потрепал смущённого Гарри по плечу. — Да, Гарри?! Нашалили твои родители в юности?! Нашалили… Что вы смотрите на меня так? На мне узоров нет, и цветы не растут.       — Лучше бы на тебе цветы росли, чем я это услышал! — прокричал Драко слишком ошеломлённый такой новостью. — Эт… Это же… Я… Что за чертовщина?! Почему нам не сказали?! Гарри мне, как брат, получается?!       — Чего, блин?! — схватился за голову Сириус. — Но почему же… Он же… Гарри же копия Джеймса! Как это вышло?!       — Сиречка, посмотри на меня, — попросил я, — теперь на Гарри. Меня, если подстричь, так-то тоже самое гнездо получится, — Гарри выразительно посмотрел на меня, и я с улыбкой поправил себя, — Без обид! Плюс мы оба тощие тростинки. Джеймс тоже был таким, только он выглядел нормально, а не как недокормленный. Ну что, Сиря? Видишь?       — Ну, вижу… — пробормотал тот, заминаясь. — Но не понимаю… Когда это…       — Всё, потом. Ладно? — подмигнув, пообещал ему я. — Это позже.       — Я в шоке… — проговорил Рон. — Ну, Гарри! Ну, чувак! Поздравляю! Один из твоих родителей живой!       — Теперь ясно, откуда у него такие способности находить приключения и выбираться из самой задницы, — подметил Эван.       — Эван! — возмутился Дэвид, на что его брат только рассмеялся.       — Это и удивительно, — воскликнула впервые не многословно Гермиона (лихо я удивил всех!), — и здорово…       — Мерлинова борода… — проговорила Джинни, садясь рядышком с Гарри (Эвану пришлось ещё подвинуться). — Это так потрясающе! Великолепная новость, профессор Снейп! Ой, то есть теперь Гарри будет с фамилией Снейп? А, Гарри?       — Ну, я планирую взять родную фамилию, — Гарри взглянул на меня, я же смотрел на него в шоке. — Если ты, пап, не против.       — Я?! Против?! Да Мерлин! Бери ради всего Святого! Мне ж не жалко! — восклицал я. — Ты ведь мой сын! Кстати, да… Джинни, можешь ко мне без официоза этого уже. О’кей? К тому же скоро мы породнимся. Будешь ты у меня сношенькой…       — Оу… Ах-хах! — Джинни закрыла лицо руками и отвела смущённый взгляд в сторону, а сама покраснела так, что вскоре сливалась со своими волосами.       Гарри поперхнулся и закашлился, после чего с возмущением и негодованием посмотрел на меня, как бы говоря этим самым: «Какого лешего ты оглошаешь это?!» Но мне было так смешно, что я не мог удержаться.       Остальные тоже уже во всю смеялись. Даже Дэвид в этот раз не сдерживал себя и был, как никогда, весел.       Я снова обнял Гарри и со своей правой стороны ещё захватил Джинни, поскольку теперь именно они моя семья (а я надеюсь, что скоро я еще дедушкой буду, хах!). С левой стороны я обнял Дэвида и Драко, что подсел там же недалеко. Потом в эти большие объятья подоспели Эван, Сириус и Гермиона. За ними до ушей улыбающийся Рон и (мяукающая; шучу, она очень классная так-то) Минерва.       Как мы все смогли собраться в такой круг, я не знаю. Как мы уместились на этой больничной постели и не сломали ее, тоже не в курсах. Но это было не столь важно, ведь сейчас я чувствовал себя счастливым. Мне было впервые за много лет так хорошо. Мне плевать на свою физическую боль сейчас, так как моя душа больше не болит.       У меня есть прекрасная семья и чудесные друзья (конечно, у всех свои погрешности; например, Сириус псина; шутка). Я избавился от того, что так долго терзало и убивало меня изнутри. Мне уже тридцать восемь лет. Чего ещё ждать от жизни?! Теперь всё будет иначе. Больше мне не кажется, что вот-вот конец, а наоборот понимаю, что даже в сорокет всё может только начинаться. Меня ждут другие приключения, и они будут лучше предыдущих (м-да, это точно…). Исправиться никогда не поздно, как и начать всё по новой, и теперь я это знаю. Главное — уметь находить в себе силы для этого и не сдаваться. Либо я совершил огромную ошибку в своей жизни (в чем я сомневаюсь), либо принял самое верное решение. Здравствуй, новая жизнь!