Зима

"Немало песен поют и поныне, немало сказаний рассказывают среди эльфов о Нирнаэт Арноэдиад, Битве Бессчетных Слез, в которой пал Фингон и погиб цвет народа эльдар." ("Дети Хурина" Дж. Р. Р. Толкин)

"Зима, что за вздор!" - последние несколько дней Артур по кругу гонял именно эту мысль, стараясь не поддаваться инстинктивному желанию прочитать пару книг, как предотвратить конец света, но это удавалось ему куда как плохо, ибо он уже второй час сидел в своей подпольной библиотеке и листал старые книги в кожаных переплетах, стараясь найти лекарство от суеверности. И конца света. Но от суеверности, естественно, в первую очередь. Керкленду нравилась его библиотека - большой готический зал со стеллажами вдоль стен, пыль, сырость, крысы, коптящие лампады под самым потолком - все, как полагается, прямо как в лучших фильмах про черномагов. Всегда, когда он приходил в эту комнату, он чувствовал себя вдохновленным на великие свершения, подвиги. Но сейчас он скорее чувствовал себя не воодушевленным, а, напротив, опустошенным и униженным. Что может быть для него хуже, чем это? Артур покачал головой и перевернул очередную пожелтевшую страницу огромной книги, которую он читал уже не первый раз, ибо в ней содержались самые впечатляющие заклинания чернокнижников. Но, что удивительно, в ней не было ничего, связанного с концом света или зимой. Небрежное листание продолжалось еще несколько минут, безуспешно. Керкленд отложил справочник по магии в сторону и принялся за новую книгу, которую он купил на прошлой неделе у последователей ордена инквизиторов. Еретическое хранилище знаний вовсе не выглядело как подобающее моменту чтиво - его, скорее, можно было принять за "ширпотребовский" детектив, который продается в каждом киоске, но Артур-то знал, что это лишь обманчивая иллюзия. Маг сел в кресло и открыл первую страницу издания, поставив на столик чашку с остывшем чаем. "Не скупитесь на речи," - прочитал Англия название, по-видимому, первой главы; под надписью была черно-белая иллюстрация - куча неразборчивых линий, причудливо переплетающихся между собой, образуя неподвластный пониманию ансамбль без доминанты. На второй странице красовались две строки текста на латыни, не имеющие, ровным счетом, никакого смысла. На третей снова иллюстрация... Сколько бы листов не переворачивал Керкленд, он видел только два типа страниц и никакой логики; с каждой секундой это злило его все больше. Наконец, он отшвырнул книгу. -- Глупость какая! -- в сердцах воскликнул он, выскакивая из кресла. -- Зачем только на это время трачу?! Не будет конца света! А если и будет, то мне этому не помешать! -- под сводами зала загудело эхо. -- Мне безразлично, что со всеми станет! А о себе-то мне беспокоится нечего! Я ж не герой, чтоб всех спасать, хах! Керкленд неподвижно застыл, слушая, как пространство пожирает все звуки. Неожиданно в воздухе, прямо над небольшим дубовым столиком, рассыпался сноп ярких искр и материализовалась миниатюрная, даже по меркам своего народа, фея, облаченная в светло-розовое платье. -- Вот ты где, Арти. -- Зазвенел ее голос подобно птичьей трели. -- Я искала тебя, -- она примолкла, устремив взгляд огромных фасеточных глаз прямо на собеседника, -- икала долго. Зря ты здесь прячешься, на улице очень красиво, -- она сделала паузу. -- Тоска поселилась в сердце моем, холод могильный не оставляет места весеннему солнцу. Виной всему зима великая, страшная. Эльфийский народ негодует, страх не отпускает их светлые души за море, в Валинора край, где свет первозданный. Внемли, молим мы о спасении, но не совладать нам со стихией, а потому -- помоги! Судьбы наши в руках твоих. Коли откажешь нам, то немедля беги сам, храни надежду волшебных народов в сердце своем, но надежда эта, будь покоен, принесет тебе печаль, что сравнима с печалью снега, падающего на холодную землю. Выбор за тобой, хоть и верю, не откажешь нам... Что скажешь? Я готова помогать тебе в нелегком труде, но от всех опасностей мира спасти не в силах, бойся... Но не дай себе сгинуть бездарно. Несколько секунд Артур стоял в замешательстве. -- Зима опасна для... вас? -- Да. -- Но почему? Неужели феи боятся холода? Смешно звучит, не находишь, Патриция? - Смеха пора прошла давно, человек непокорный и глупый! -- разозлился посол волшебного народца, смерив собеседника укоряющим взглядом. -- Если покинут мир живых все люди и страны, кто будет верить в нас? Без прекрасного нектара любви мы все погибнем, сгинем во тьму небытия, забавно звучит, человек?! -- итальянка нахмурила тонкие брови, изящно опускаясь на столешницу. -- Можете полететь на марс, -- язвительно заметил Керкленд, -- вам ничто не мешает, воздухом вы не дышите, и холод вам не страшен. -- Все вы, люди, глупцы еще те! Нет в ваших головах никакой рассудительности! -- Патриция склонила голову на бок, вглядываясь в глаза черномага. Артур покачал головой и сел в свое кресло, подперев щеку ладонью. -- Твои предложения? -- Керкленд со вниманием вперил взгляд в нежно-зеленое лицо феи, приготовившись слушать бесконечные речи с режущим ухо итальянским акцентом. -- Спасти мир, - она ослепительно улыбнулась. И никакой романтики. Ни песен тебе, ни сказаний, ни легенд. Что поделаешь? Мир уже изменился. -- Как? - приподнял бровь Артур. -- Ну... Как-нибудь. Да, я уверена, что в одной из твоих книг написано, как предотвратить конец света - зиму. А еще в наших краях прошло сказание о древнем заклинании, которое спасло мир совсем недавно, в 1999 году. Но узнать о нем я не могу... - итальянка звонко рассмеялась, - не тревожь свою душу волнениями! Полагаю, ты думал, что я обратилась к тебе, не изучив проблему? Глупец! -- И это мне говоришь ты, фея, которая не смогла научиться ни одному поддерживающему заклинанию? -- В общем, смотри. - Патриция поднялась в воздух, пропустив мимо ушей замечание мага, и сколдовала небольшую сферу, которая моментально стала увеличиваться, заполняя собой всю библиотеку. Не плачьте, чайки над волнами, Ваш век давно истек. Забвенью преданы, печальны, спите вы глубоким сном... Сфера поглощала все предметы: книги, мебель, коптящие лампады. Не плачьте, всю боль за вас... Артур почувствовал, как его тело становится легким, почти невесомым, а зрение угасает, теряя свое значение. Мы примем. Ваши имена ветром станут на утесах морских. Как сон и как радость мы примем... Ваш полуночный крик. Безмятежно и тихо крылья сложите, Бросаясь в пену морей. Так повесть печальнее будет. -- На что, говоришь, смотреть, Патриция? -- недовольно поинтересовался Англия. -- Смотри, как погибнет мир, бестолковый человек, и думай почему. А потом обсудим соображения! -- разлился в дребезжащем воздухе высокий голосок феи. Все звуки вдруг стали исчезать, как будто сфера их поглощала, прибавляя себе мощи. А потом пропало и самосознание, исчезнув в пространстве, как сгоревший лист бумаги, превратившись в пепел. И неожиданно тишину прервал стук маятника часов. Стук. Все тише казался мир, все бесконечней река, в которую влились осколки мыслей Англии. Стук. Все пропало. Как дурной сон, который поскорее хочется забыть, как снежинка, упавшая на ладонь. Все: и тревоги, и громкий смех, и стремления, радости. Не нужно. Выбросить. Стук. Не надо бежать, теряя по пути самое дорогое. Больше ничего не жалко. Стук. Только послушай старый маятник, пойми о чем его речь. Только остановись на секунду, только брось окровавленный нож. Только перестань сожалеть. Только на одну секунду, забудь о боли. Всего миг. Не беги. Стой. Стук. Артур понял, что уже идти некуда, все поглотил конец. И он безгрешен, небеса примут его... Нет. Он вскинул голову - на сколько это была его голова? - но над головой ничего не было, только пустота. Он осмотрелся вокруг - насколько это были его глаза? - но вокруг не было ничего. Он поднес руку к глазам - но его ли это рука? - но не увидел ничего, кроме пустоты. Он бросился вперед - но побежал ли? - но не увидел ничего, что могло бы ему помочь вспомнить хоть малую часть правды. Стук. Вспомнить? А помнил ли?.. Зачем? Незачем. Пустота так приятна. Нет ничего, что может заставить почувствовать боль. Он уже смирился с концом. Стук. Концом чего? Что есть боль? Он уже не помнил смысл слов, да и кто это - он? Чем больше он забывал, тем больше вопросов рождалось в его безмятежной голове, погруженной в ничто. И только маятника стук отмерял время. Один удар в целую вечность. Стук. Совсем ничего не жаль. Цена пропала, время смириться с потерей ради Покоя. Глупцы те, кто отдают свои души в жертву богу войны, ибо в битве не будет тишины. Сегодня правы только белые чайки над солеными волнами океанов. Как жаль, что он один здесь. А кто это - другие?.. Был ли кто-то? Стук. Что-то жгло его грудь изнутри, отнимая вожделенный свет. Что?.. Кажется, он когда-то называл это грустью. Он потерял, а значит, сожалений не избежать. Но зачем?.. Зачем, зачем жалеть о том, чей образ даже не вспомнить?! Есть ли в этом смысл? Артур потерялся в своих беспокойных мыслях, ощущая, что проваливается в бездну, откуда уж не найдет выход к свету, приносящему в души истинное счастье, не омраченное скверной лжи. И он открыл глаза. Наши души - вам вверен залог. Теперь не скупитесь на речи, Зажгите на небе звезду. Вам -- свет, Нам -- надежда. Он был в своей библиотеке, сидел в кресле, придвинутом к столику, на котором восседала фея. -- Это был конец света, Патриция? -- Почти, - та неспешно кивнула, -- это был его предшествующий этап. То есть пролог к Арии Конца Света. Если попроще объяснять. Как, понравилось? -- Если по-правде, да. Даже теперь и не знаю стоит ли предотвращать зиму. Это было слишком... слишком... хорошо. Кажется, именно это и можно назвать счастьем. Спокойствие, несравнимое ни с чем. Знаешь, страны - не люди, они не могут умереть или просто исчезнуть. Их судьба куда печальнее... навсегда. Я навсегда застрял в этом мире! -- Артур откинулся на спинку кресла. -- А иногда так хочется стать простым смертным!.. Чтобы радоваться каждому дню, вечеру! И всего миг, даже устать не успеешь, а мир уже прошел мимо тебя, и пора ступать на новый путь... Слишком уж спокойно там, после конца... -- Какая глупость, право! -- недовольно откликнулась итальянка, вспорхнув со столешницы. -- Радовался бы, что не обязан помирать меньше, чем через сто лет после рождения, Артур! -- Это ты думаешь так, смертная! - откликнулся Керкленд. -- Пусти себе пулю в лоб и не волнуйся более. Не думаю, что ты выживешь после такого. А если и выживешь, то раздробленный череп будет очень НЯшен, как модно нынче речь. -- А кто мир спасать будет? -- невесело усмехнулся Артур. -- Кто может - тот и будет. -- Отрезала Патриция, -- хочешь помереть - умирай, поищу другого героя. -- Другого героя? Неужели есть еще варианты? Кто, к примеру, а? -- Ну... - замялась фея, застенчиво прикрыв личико невмеру тонкой ладошкой. -- К примеру, Альфред Ф. Джонс, твой брат. Он же всегда мечтал... -- Не пори чепухи, Патриция! -- грубо прервал ее Артур, порывисто выскакивая из кресла. -- Он не сможет, да и тебя не увидит! -- Тогда Ванечка Брагинский. По-пьяни он еще и не такое видел... -- Он не подходит. Он откажется, гарантирую, этот хмырь уверен, что море ему по колено, а конец света - шутка такая. Артур уже не надеялся услышать хоть что-нибудь дельное от посланницы волшебного народца,слишком уж плохо она знала его друзей по несчастью - стран. Да и воображением не блистала. Керкленд понял, что следующим она предложит Японию, знающего о магии махо-седзе больше других. -- Тогда Кику Хонда. - Пропищала она, снова садясь на столик. Англия молча покачал головой и снял с полки новую книгу по магии, в которой точно уж должно было содержаться заклинание от суеверия. И конца света... -- Нет? - переспросила Патриция, уныло подперев головку ладошкой. Англия только отмахнулся, углубляясь в чтение древних текстов, сплошь испещренных странными символами, которые были понятны только таким как он, черномагам. -- Что-то придумал? - не давала покоя расспросами фея. -- Нет. Просто читаю. Отстань, если сказать больше нечего. -- Дурак. - Сдалась она и затихла, летая вдоль полок. В библиотеке снова повисла тишина, прерываемая только тихим шуршанием страниц. Наконец, Артур поднял взгляд от пожелтевших страниц, откинувшись на спинку кресла, и тихо заговорил, следя за пируэтами своей миниатюрной собеседницы: -- Вот я и нашел. Хочешь посмотреть? Это очень интересно. Патриция плавно опустилась на подлокотник, звеня тонкими крылышками. -- Что у тебя? - незамедлительно поинтересовалась итальянка. -- Просто заклинание, которое должно спасти мир. -- Усмехнулся Артур, -- взгляни, кажется, здесь нужно провести ритуал, если я правильно понял. Собрать 20 стран вместе, сварить зелье из 20-ти ингредиентов... Просто. Мир, можно сказать, спасен, - рассмеялся он. -- Не будь так самоуверен, идиот. Вдруг у тебя не получится? А если не получится? Мы все погибнем, ведь так? -- Ага. Но это не трудно... Такое было бы непросто только для простых людей, ведь у них не хватит ума отличить человека от страны. Англия неохотно встал с места и поставил книгу на ее место, чуть не раздавив по дороге слишком навязчивую крысу. Теперь оставалось только провести ритуал, и мир спасен, а вместе с ним и все его друзья, ради которых он все это и затеял. Патриция стала что-то тихо напевать, созерцая черномага, вышагивающего по погруженному в сумерки лампад залу. На лице его она видела молчаливую решительность, разбавленную каким-то странным торжеством над всем миром. Та же мечта, что и у младшего брата? Тоска от одиночества? Все-таки у него нет близких друзей. Фее даже стало немного жаль его, совсем чуть-чуть, все-таки она была эгоисткой до мозга костей, не меньше... И если бы не опасность лично для нее, то ее бы здесь не было. Весь этот мир побоку. Такая она фея, лишенная права голосования на всеобщем совете магических существ за то, что она не верит в силу света и использует только черную магию, магию иллюзии и разрушения. -- Пойдем собирать ингредиенты для зелья? -- с риторической интонацией спросил Керкленд и распахнул небольшую дверь, из-за которой в мгновение ока выскочило несколько жирных крыс. Артур небрежно пнул одну из них и вышел из библиотеки на узенькую крутую лесенку, сплошь покрытую плесенью, мхом, мокрую и скользкую. -- Не отставай, Патриция. -- Позвал он, ступая на первую ступень. Холодный ветер, проникающий в проход был зловонен и холоден, ступени покрыты слизью и копотью, от стен веяло могильной сыростью. Все по-канону. Артур легко взбежал наверх, перепрыгивая через две сточенные временем ступени и оказался перед новой дверью, ведущей в его комнату, более похожую на готическую залу, наполненную ужасами ночи. *** Но не бесконечно время: рано или позно падет герой, стрелой иль ядом пораженный. Спеши, пока не настал конец несложенной песни.