Зов крови

Сяо Синчэня тошнило. Была ли тому виной несвоевременно разыгравшаяся морская болезнь или же ненависть к подлецу Сюэ Яну — точно сказать не возможно. Скорее всего, одно не исключало другого. Синчэнь стоял на носовой палубе, похожий на парус одинокого ялика, и молча глядел куда-то вперед, туда, где леденистая дымка рассветного неба неясно сливалась с громадой бескрайнего моря. Его губы были поджаты в тонкую линию, лицо серьезно и напряженно, а в глубине глаз плясали всполохи столь ярких и столь противоречивых эмоций, что это невольно вызывало множество лишних вопросов. Да сам он — светлый и одухотворенный, похожий на тошнотворно-правильного монаха вызывал некоторые вопросы. Хотя бы, как это его занесло на пиратское судно? И почему из всех этим самым судном оказался именно буревестник «Цзянцзай»? — Синчэнь, — хмыкнул Капитан Кровь, незаметно подкрадываясь со спины. — Третий день пошел. Неужели все обдумал и решил утопиться с тоски? Пора бы. Сяо Синчэнь глубоко вздохнул и сделал вид, что не расслышал насмешки. — Славное утро, капитан, — учтиво поклонился он. — Надеюсь, ночь прошла хорошо и ты в добром здравии. Что до вопроса, то тут, к сожалению, ты весьма и весьма заблуждаешься. Топиться мне пока рано, бежать некуда, о сложившейся ситуации лучше не думать, по крайней мере сейчас, — велик риск повредиться умом... Взгляни, как хорошо море в нежных лучах рассветного солнца! Сюэ Ян склонил голову на бок, недоуменно глядя как перекатываются неожиданно спокойные волны, уходя в слепящую даль, к солнцу. — Ну, — наконец сказал он. — Сегодня спокойно. Хорошо пойдем. Только солнце яркое. Меня раздражает такое солнце. Уголки губ Синчэня печально поникли. — Ты совершенно не умеешь видеть красоту в мире, — вздохнул он. — Это весьма удручает. Сюэ Ян ухмыльнулся. — Ну почему же? — нахально заговорил он. — Умею. К примеру, я ценю природные прелести даосов... Они, конечно, сейчас не столь хороши как на топчане, в интересном положении, но тоже ничего. Сойдёт, мы не привередливые. Главное, чтоб не противно! Сяо Синчэнь брезгливо поморщился и отстранился. — У нас был уговор на один раз, — холодно бросил он. — Я буду тебе очень признателен, если ты и впредь продолжишь сохранять грань приличия. Если в тебе ещё есть понятие чести, господин капитан! Сюэ Ян удивленно моргнул. Его губы брезгливо поджались, силясь сдержать рвущийся наружу смех. Все с той же нечитаемой гримасой наблюдал он, как бывший атташе церемонно склонился, взмахнув рукавами чужого ханьфу, и направился прочь, будто бы указал на место провинившемуся мальчишке. Капитан Кровь терпеть не мог в людях этого качества, этой любви выставлять себя лучше и чище других. В такие моменты ненависть загоралась в нем, а память изгоя — голодного босяка призывала к незамедлительной мести. — Ты только забыл, даочжан, — прошипел он, с каждым новом словом все сильнее повышая голос. — Забыл, что ты мой! Ты принадлежишь мне, и ты никуда не денешься от меня, а от твоей чести ничего не осталось, ведь ты уже запачкался об меня! Ха-ха!! Сяо Синчэнь замер, будто бы врезался в невидимую преграду. — Что со мной теперь будет? — тихо спросил он. Сюэ Ян с мстительным удовольствием опустился на чуть влажные доски палубы, помолчал и абсолютно равнодушно ответил: — Ничего. Утро оставалось все прежним. Как ни в чем не бывало плескалось неуемное море, «Цзянцзай» шел под всеми парусами, причудливый и несколько благородный в утреннем блеске. В европейских морях он смотрелся настоящей диковинкой — отголоском чужих, диких легенд, прекрасных как кистеперые рыбины с золотой чешуей. Его прославленный капитан по-прежнему полировал полами одежд верхнюю палубу, а на лице читалась лукавая заинтересованность. — Вот как, — сказал Сяо Синчэнь, чье собственное лицо бледностью и равнодушием напоминало кусок изящного мрамора. — По-крайней мере, сейчас ты достаточно трезв, чтобы не кидаться на меня с оскорблениями... А команда не отправит тебя самого кормить рыб за столь позорные увлечения? На бескровных губах Сюэ Яна мелькнула улыбка. — Это было бы интересно, — медленно проговорил он, склоняя голову на бок и глядя на своего собеседника вскользь, исподлобья и как бы случайно. — Да, действительно... Я бы посмотрел, сколькие решились бы на это, а сколькие пали тут же от моих рук, истекая своей поганой кровью! Последнее слово вышло громким и страшным. Синчэнь нахмурился, вновь угадывая в спокойных речах капитана уже знакомое помешательство. Он осторожно приблизился и сел рядом, чинно складывая на коленях ладони. — Зачем я тебе? — тихо спросил он, завороженно наблюдая, как мелькает в пальцах Сюэ Яна гибкий кинжал. — Прости, но я правда не понимаю. Вряд ли ты действительно хочешь склонить меня к безнравственности и разбою, я не силен в чем-то, что могло бы быть полезным на твоём корабле... — А ноги ты неплохо раздвинул, — задумчиво сказал капитан. — Чем не занятие, а? И он гнусно захохотал, глядя как вспыхнули щеки и уши его собеседника. — Ну а что, мир жесток, господин Сяо! За все надо платить. А вы, — тут он скривился как от зубной боли и быстро поправился. — А ты ничем, окромя исподнего не располагаешь. Что мне с тебя спросить, твое благочестие что ли? Синчэня хотелось придушить хотя бы поэтому. Его постная рожа и величавая осанка невольно сбивали с толку — капитан Кровь забывался, путался с обращением, а холодная изысканность речи и вовсе раздражала до зубовного скрежета. Можно было подумать, что один конкретный даос все еще находится в обществе возвышенных идиотов, где следует отбивать земные поклоны и говорить едва ли не с придыханием, изголяясь во владении стихом. Но "даос" хранил гробовое молчание, и только еле заметное шевеление бледных губ выдавало, что он вообще хоть что-то способен почувствовать. — А вообще, ты, Синчэнь, до одури странный, — со вздохом сказал капитан, бросая на собеседника острые взгляды. — И скучны-ый. Не, от такой постной физиономии кровь стынет в жилах!.. Я тебе как заинтересованная сторона говорю. — Почему ты зовешь меня так? — вдруг разлепил губы Синчэнь. — И как это? — капитан склонил голову на бок. — Даосом. С минуту они глядели друг другу в глаза, изучая, но не спеша что-либо предпринимать. Наконец, лицо Сюэ Яна расслабилось и он равнодушно передернул плечами. — Тебя это заботит? — фыркнул он. Сяо Синчэнь чинно кивнул. — Я услышал. На посудине этого капитана Не тебя так назвали. "Даочжан Сяо Синчэнь" — честь-то какая, тьфу ты! Подцепил на свою голову одного блаженного, обосраться от счастья. Но, зато, я узнал разом и твое имя, и твою придурь. И то хлеб. Сяо Синчэнь и бровью не повел. Вроде как и не услышал этих нападок, что повергло капитана в еще большее раздражение. — Ну и что понадобилось даосу за пределами Великой Стены? — резко спросил он. Сяо Синчэнь выдавил из себя мягкую полуулыбку. — Я могу не отвечать на этот вопрос? Сюэ Ян только рукой махнул. — Ты ж посольский помощничек, — припомнил он, давя на лице кривую улыбку. — С каких пор господ-ханьских-послов сопровождают даосы? — Ты все равно не поймёшь, — отстраненно ответил Синчэнь. — Я твой пленник, но у меня все еще есть достоинство и я не должен отчитываться перед тобой. Есть вещи, которые не про твои уши, капитан. И эта — как раз подобного рода. Избавь меня от своих докучливых притязаний, будь добр. Я к тебе на судно не просился, меня привели сюда под конвоем. И как ты сам уже мог догадаться, кто из нас более недоволен обществом другого — это большой вопрос. Сюэ Ян цыкнул, умом понимая, что босяцкая несдержанность может лишь навредить и дать лишнее преимущество в руки зануды Синчэня. — А ещё ты раб, помнишь? — не удержался, чтобы не съязвить он. — И путей у тебя незавидно мало. Озвучить? — О, вот как, — кисло бросил Синчэнь. — И что это даст? — Наслаждение от твоей постной рожи, — хмыкнул капитан, выдержав недолгую паузу. — Ржать буду, даос! Ты же, несомненно, скорее удавишься, чем признаешь, что больше не контролируешь ситуацию. Скажем, если я решу тебя убить, ты умрёшь как, тьфу ты, католический мученик, чтоб им всем подавиться своими фантазиями!... Однако. Одна-ако, тебе проще лечь под меня и сделать постную рожу, чем отстаивать свои принципы иным способом. Ты же не пошел умирать, верно?.. Скажи-ка, чем ты оправдываешь для себя нашу веселую ночь? Или же твое хваленое благочестие распространяется только на пьяных матросов? О, тогда несомненно, тогда понимаю. Высоко себя ценишь, Синчэнь. Сяо Синчэнь со вздохом закатил глаза. — Прошу тебе, капитан, помолчи, ты так умнее, — сквозь зубы сказал он. — Твои речи возмутительны и недостойны, но я помню, с кем говорю. И тебе бы не помешало. Сюэ Ян опасно прищурился. — А с кем ты говоришь? — переспросил он не своим голосом. Сяо Синчэнь гордо вскинул голову и тряхнул спутанными волосами. — С вожаком отбросов и негодяев, по которому, в лучшем случае — палка тоскует, — честно ответил он. — А в худшем — наказание линчи. Мы ведь оба это понимаем, ведь так, капитан? Сюэ Ян резко отвернулся. На лице его застыла насмешливое, полубезумное выражение. — Куда уж мне до тебя, уважаемый даочжан! — зло хмыкнул он. — Кто я по сравнению с тобой? Худородный босяк, убийца, изменник и вор? Ну, скажи! Скажи, что именно это сидит в твоей голове, именно это угнетает твою святую душонку! Думай-думай, Синчэнь, да только ты мой, ты со мной, ты уже по шею в дерьме, которое тянется за мной. Мне противна твоя святость! Но ты не святой! Как низко ты падешь, если тебя подтолкнуть в зад, а? — Не думаю, что такое случится — сухо ответил Синчэнь. — Прискорбно, — с деланным состраданием откликнулся капитан и захохотал, откинув назад голову. — Значит, тебя как есть, чистенького, вслед за мной осудят. Им там, поверь, все равно как и с кого кожу сдирать. А моих дел на нас двоих с головой хватит. Поделюсь, если что, я ж не жадный. Сяо Синчэнь отвел взгляд и брезгливо поморщился. — Иногда мне кажется, что ты, капитан, можешь мне быть симпатичен, — тихо признался он. — А иногда я слушаю и недоумеваю: как такого вздорного и низкого человека земля носит? — Так она и не носит, — с готовностью осклабился Сюэ Ян. — Поэтому-то я и в морях. Все в морях. Там, на твердой земле, меня ничего хорошего не ожидает, ты не думай. Если я даже и смогу обдурить императорских псов и хитреца Яо, чтоб его, паскудину, морские дьяволы трахнули, мне светит на диво отвратная жизнь. Да не смотри ты своими честными глазищами, блаженный! Во-первых, я такую аферу не проверну, а во-вторых — лучше уж один раз на рее, чем голодная смерть на улице. Ты сам не находишь? Синчэнь зябко поежился: то ли от утренней сырости, то ли и попросту вообразил себе подобный конец. Но промолчал — не нашелся с ответом. — Ты думал, что даос в море — это как... — Сюэ Ян задумался, не зная что бы такого ввернуть. — Как змей-лун в выгребной яме? И он снова захохотал, глядя как передернуло его собеседника от такого сравнения. — Это ещё почему? — нахмурился тот. — Я считаю это ужасно глупым зрелищем, — беззаботно откликнулся капитан, вновь поворачиваясь и окидывая светлую фигуру снизу вверх с лукавым прищуром. — Сама мысль о таком идиотская. В море нет законов морали, нет правды и благодетели. Нет ничего. Есть только мы, наши дела и те бедные неудачники, что попались нам на пути. Вот и на кой черт тебе сдалось море, почтенный? Не все кости пересчитали за прошедшее время? Так я добавить могу. С радостью! Синчэнь задрал нос и обиженно фыркнул. — Это не твое дело, капитан, — сказал он. — Ты удивительно бестактен! — Узнаешь дурную кровь? — О! Я этого не сказал!... Сюэ Ян с довольном видом усмехнулся и вдруг подался вперед, вцепился жесткими, шершавыми пальцами в лицо Синчэню и болезненно сжал. — Тебя удивительно легко вогнать в краску, даос, — грубовато хмыкнул он. — Это забавно. Сяо Синчэнь удивленно вздохнул, однако не отстранился. — Прекрати, — почти умоляюще произнес он, страдальчески заломив брови. — Мне больно. Мне не доставляет удовольствия быть сейчас здесь, а потому — избавь меня от удовольствия отвечать еще и на твои вопросы. Я же не спрашиваю, где ты потерял свой мизинец! И тут же понял — что-то не то. Эта фраза была неправильной, лишней. Сяо Синчэнь даже не успел толком обдумать создавшееся положение, как уже оказался прижатым лопатками к палубе, пахнущей влажной гнильцой. Над ним сверху нависал Сюэ Ян с перекошенным от гнева лицом, а к горлу прижималось острие уже знакомого кинжала. — Ещё один вздох на эту тему, — сладко прошелестел у него над ухом капитан Кровь. — И я тебе глотку перережу как вздорной курице. А перед этим заставлю свой собственный мизинец сожрать, с языком вместе. А то больно ты любопытный, совсем берегов не видишь. Сяо Синчэнь легко мог бы его скинуть с себя, но решил не провоцировать сверх меры — мало ли, вдруг полубезумного капитана и правда потянет на смертоубийство? А Сюэ Ян уже как ни в чем не бывало поднялся и протянул ему руку. — Вставай, блаженный, — насмешливо хмыкнул он. — Закончилось твое тихое утро. А днем лучше в каюте сиди, молись как там учили. Мне ты тут совершенно не нужен. Ну! Пошли же. Сяо Синчэнь не смог подавить мягкой, хотя и насмешливой, полуулыбки.