Зов крови

— Привяжите его к фок-мачте! — рявкнул капитан Кровь, безумно вращая глазами и задыхаясь от пьянящего душу запала. — Пусть господин даочжан привыкает к таинству моей церемонии!! А ведь этот день не предвещал каких-либо проблем. Сяо Синчэнь даже пикнуть не успел, а на него уже навалились излишне старательные матросы, которым тоже не терпелось позубоскалить в адрес "чистенького даоса". А отбиваться от них голыми руками, в невыгодной обстановке, на чужом судне было бы глупо. Как кусать руку, которая тебя кормит. По крайней мере, в голове Сяо Синчэня это выглядело именно так. Но в глубине души он надеялся, что эта самая “рука” однажды и себя начнет контролировать. А пока Сяо Синчэнь всерьез предавался мечтам, ему уже привычно заломили руки назад и надежно привязали к мачте. — Следите! — надсадно крикнул капитан, перевешиваясь через перила подмостков. — Чтоб ни волоска!... Не упало!... Шкуру... За него... Ответите! Рев волн заглушал его голос. Шел косой, обжигающий дождь. Штормило. Несколько человек из числа матросов -- хмуролицые, суровые люди, обожженные тяготами корабельной жизни -- стояли вкруг фок-мачты. Они были вооружены до зубов, но враждебности не проявляли. Значит, действительно были здесь для того, чтобы беречь пленника, оказавшегося беззащитным по воле их капитана. Сяо Синчэнь глядел на них без страха, с интересом, но заговаривать не пытался. Он понимал, что это было бы напрасным занятием. С протяженным стоном «Цзянцзай» накренился, а затем по бортам прошла легкая дрожь — доски зудели, вбирая в себя громоподобные залпы пушек. По-прежнему бесновались упругие волны, рассыпаясь в жемчужную пену и обдавая палубы миллиардами брызг. Сяо Синчэнь жмурился, ощущая как свободно гуляет ветер под насквозь мокрой одеждой. В спертом, ледянисто-соленом воздухе пахло бедой, неотвратимостью, смертью. Сяо Синчэнь понимал, что грядет бой, что неуемный капитан Кровь решил немного развлечься за счёт чужих жизней и что помешать он ему не сумеет. Застигнутое врасплох торговое судно металось как раненный голубь. Абордажные крюки с визгом впились в мягкое тело обреченного корабля. Капитан «Цзянцзая» искренне, громко расхохотался, и смех его, слетев с капитанского мостика, внушал суеверный ужас. Сяо Синчэнь отчаянно рванулся вперёд, ослеплённый зигзагом огненной молнии, являвшейся как бы прелюдией к грядущему действию. Веревки затрещали, но выдержали, лишь больнее впились в запястья и локти. — Ты, — грубо сказал один из матросов, едва мотнув головой. — Стой смирно. Не суйся. И глаза не мозоль. А если в лоб прилетит, ну? По кускам тебя собирать?! Сяо Синчэнь дернул уголком губ, но смолчал. А кроваво-вздыбленный ад набирал свои обороты. Вокруг, куда только не кинь взгляд, резали, рубили и палили, без пощады и совести. Залпами огненной смерти надрывались пушки и тяжелые ядра с силой врезались в борта, разнося палубы в щепки. Сяо Синчэнь стоял потерянный и оглушенный, судорожно хватая ртом воздух. Кровь билась у него в висках, а в голове все кружилось, плясали всполохи несвязных мыслей, столь похожих на залпы вражеских пушек. Откуда-то слева раздавался надрывный крик кровавого капитана, мечущегося по палубам подобно черной молнии. Он сам рубил и колол без жалости всякого, кто рисковал сблизиться с ним. И этим как бы подавал пример своим людям. Палубы «Цзянцзая» были залиты человеческой кровью. И от этого зрелища Сяо Синчэню стало несколько дурно. —Все, хватит с тебя! — рявкнул ему в лицо один из числа суровых матросов, стоявших на страже. — Вишь, резня! Безоружному тут делать нечего!! Убирайся немедля! Лопнули под лезвием кинжала веревки и по рукам Синчэня прокатилась сладкая боль долгожданной свободы. Он отстраненно поморщился, разминая кисти рук. Взгляд светлых глаз был направлен в брызжущее холодным дождем небо, в самую глубину, где в малиновой глотке вспыхивали резкие молнии. Сяо Синчэнь глядел и не видел. Он не замечал никого и ничего, пораженный и оглушенный кипящим варевом смерти. Тяжело пропитанный воздух пах гарью и ужасом. В кровавом привкусе, оседающем на языке, был явственный вкус смерти. Синчэнь равнодушно поглядел себе под ноги. Тут и там лежали изувеченные тела: как европейских матросов, так и пиратов. Некоторые были смертельно ранены и жалко хрипели, захлебываясь кровью и криком. Но большинство уже были мертвы: мирно лежали в лужах собственной крови, широко раскинув руки, глядя неподвижными глазами в небо, или, напротив, упав как бежали, лицом вниз, пораженные со спины, подлым приемом. Синчэнь подобрал полы одежд и осторожно перешагнул через кого-то, чье тело было рассечено от плеча, и откуда натекла лужа черной, вязкой как смоль крови. Чуть поодаль валялся лёгкий клинок, явно европейской работы, но ладно легший в ладонь. Синчэнь подобрал его и двинулся дальше, отстраненно глядя по сторонам. В какой момент он перестал вздрагивать от выстрелов, а ухо начало различать все прочие шумы? В какой момент от вида крови и смерти перестало тошнить, а неправильность происходящего превратилось в скупое смирение и печаль? Он не знал этого. Синчэнь шел и шел, не обращая внимания на шум схватки, на крики живых и стоны раненых, на взрывы пушек и общую опасность. Все чувства в нем притупилась, а на душе стало холодно и тоскливо. Он чувствовал, будто тугой комок засел глубоко в горле и именно он мешает дышать и чувствовать, мешает ощущать хоть что-то, кроме тяжёлого отрешения. Ему было запоздало больно за пролитую кровь и отчаянно все равно чем это кончится. Почему-то он был уверен, что схватка сойдёт на нет, проигравшие примут свою ужасную участь, победители сгребут в кучу добычу и отправятся дальше — бороздить моря, чинить разбой и во всем потакать безумному капитану. Сяо Синчэнь искал глазами его темную фигуру и не мог отыскать. Он ни секунды не верил, что капитан Кровь может быть убит в рядовой схватке, но он отчаянно желал и не желал этого. В его душе еще была свежа тень ненависти, но чем дольше он находился на пиратском судне, чем дольше вынужден был разделять тяготы морской жизни, тем сильнее он таял. В конце концов, в жизнях этих людей как и в жизни самого Сюэ Яна, не было ничего, кроме призрачных успехов, постоянной погони, грязи, ненависти и ощущения смерти, которая стоит за плечом. И если так размышлять, все они были отвержены миром и глубоко несчастны в душе. Не любимые и не любящие, одни и вправду гонящиеся за легким богатством, другие — убивающие из мести за свою разбитую жизнь, они нигде не находили покоя. Их жизнь была полна скитаний и пьяного романтизма, который воспевали лишь сытые и довольные, и который они сами презирали пуще петли. Сяо Синчэнь не без удивления понимал, что брезгливая ненависть за позор и рабство сменилась в нем мягкой жалостью. Что-то подсказывало ему, что капитан Кровь мог стать весьма неплохим человеком, если бы его разум и душу не испоганила жизнь. Во всяком случае, человеколюбцу Синчэню хотелось бы в это верить. Подол одежд окрасился в нежно-алый. Сяо Синчэнь поджал губы и не слыша никого и ничего побрел в противоположную сторону, вконец запутавшись в своих мыслях и чувствах. В себя он пришел только когда в дюйме от лица мелькнула серебристая молния, а кожу в районе предплечья обдало саднящей болью. Синчэнь вскинул руку, и уже не задумываясь о последствиях и ценности чужой жизни, полоснул наискось в сторону предполагаемого противника. Защищался он как-то вяло, повинуясь инстинктам и фибрами души понимая, что иначе нельзя. Это был тот самый суровый мир, о котором любил болтать капитан. В лучшем его проявлении. Напавший рухнул как подкошенный, выплюнув под ноги Синчэню темный сгусток крови. Однако, во лбу у него красовалось пулевое ранение. Это избавляло от чувства вины, но и вызывало куда больше вопросов. Сюэ Ян вырос перед ним столь же внезапно как и свалившийся замертво европеец. В этом полубезумном от черного восторга человеке, в его взгляде, в забрызганном кровью лице, одежде было что-то неприятное и омерзительное. Он стоял прямо и ровно, как полководец древности, будто бы и действительно был великим, а не обычным убийцей. С минуту он глядел на Синчэня пылающим взглядом немигающих глаз, а затем в три шага преодолел расстояние и схватив того за грудки, несильно встряхнул. — Какого черта ты здесь забыл? — обманчиво спокойно выдохнул он, по-змеиному, холодно щурясь. — Если так ненавистна жизнь, смерть можно ускорить. И я сделаю это наименее глупо. Сяо Синчэнь поднял на него спокойный взгляд и чопорно ответил: — Благодарю тебя, капитан. Пока воздержусь. Две секунды Сюэ Ян молчал, всё ещё распаленный недавней резней и огорошенный этим выпадом. Он даже позволил Сяо Синчэню с достоинством удалиться. Правда, всего на пару шагов. А затем бросился догонять, вцепился в потерявшие шелковистость волосы и намотал на кулак. — Я тебя ими же и придушу, — ласково пообещал он, склоняя голову на бок и задевая губами ухо Синчэня. — Понимаешь?... Ты можешь попытаться убить меня, но ты не станешь. Ты можешь отбиться, но мои ребята скрутят тебя. А я сделаю вот так. Он резко перехватил чужие волосы у затылка, обернул несколько раз, превращая в подобие жгута и почти любовно обернул вокруг шеи хозяина. — Пока тебе ничего не грозит, — слова сыпались лихорадочным шепотом, дрожащие губы мазали по чужому виску, голос надрывно звенел. — Но я могу сделать и так, что ты задохнешься. Не зли меня, даочжан Сяо Синчэнь. Будь хорошим, не доставляй мне хлопот. И будешь жить... Ты ведь хочешь жить, даочжан Сяо Синчэнь? Сюэ Ян расхохотался, не дожидаясь ответа. А затем сгреб Синчэня и грубо толкнул к борту, принуждая поглядеть вниз, в мутную воду. — Схватка окончена, живых нет, правда печально? — насмешливо спросил он, указывая окровавленным пальцем на бледные трупы, исчезающие в бурлящей воде. — Гляди, даочжан, гляди. Любуйся! Где ты хочешь быть? Со мной или с ними? И с этими словами он резко развернул к себе безвольное тело, словно бы чувствуя, что его собеседник морально истощен и не способен брыкаться. Узкие щели потемневших как грозовое небо глаз и искривленные губы оказались в паре дюймов от глаз Синчэня. Безумный капитан Кровь, сейчас как никогда соответствующий своему имени, толкнул его к самому борту и противно улыбнулся. — Ты мой, даочжан, — зло выдохнул он. — Я украл тебя как краду все, что мне нравится. Но если ты будешь скучным и назойливым как навозная муха, я избавлюсь от тебя, даочжан.Ты можешь высокомерничать и ломаться, меня это веселит, и я не охотник до чужих тел. Но не смей портить мне удовольствие своей кислой миной. Иначе, умрёшь. А я найду твоего паскудного дружка и перережу ему глотку. Я даже после твоей смерти... Смогу досадить! Синчэнь выкинул вперед ладонь и отстранился, чуть сморщившись. — Сун Лань мертв, — ровно ответил он. — Его убили за попытку бегства. Так что, тут ты мне не досадишь, разве что, повесишься, чтобы найти меня на том свете. Но я бы тебе не советовал. Сюэ Ян пару минут молчал, озадаченно хлопая глазами. — Гадкие святоши, — наконец сплюнул он. — Сил с вами нет. Мерзость! — Разумеется, — устало вздохнул Сяо Синчэнь, пытаясь отцепить от себя судорожно сжатые руки. — Я был бы крайне признателен, если бы ты перестал обтирать об меня свои кровавые лапы. Уважь, а. И он красноречиво указал взглядом на пятна, оставшиеся на грязно-белых одеждах. Лицо Сюэ Яна скривилось в гримасу. — Брезгуешь? — желчно выплюнул он, но улыбки с лица не стёр и руки отдернул. Сяо Синчэнь вскинул голову и вгляделся в лицо капитана. В его серебристых глазах плескалось снисходительное благодушие, губы слегка улыбались. — Брезгую — не стал спорить он. Вокруг них мало-помалу собирались некоторые любопытные. — И моим обществом брезгуешь? — уточнил капитан, по-прежнему едва улыбаясь. Сяо Синчэнь снова вздохнул и отвел взгляд в сторону, устремил взор в дождливое небо. Леденистый ветер звенел в сложенных парусах и блуждал по воде, шлепая тонкими лапами — сбивал серебристую пену. Растрепанные волосы Синчэня вскидывались и падали по плечам. — Иногда, — предельно честно ответил он наконец. — Я брезгую твоей кровожадностью и презираю твое мелочное безумие. Таким ты мне противен. Сюэ Ян не успел на это ответить. Нет, конечно же он не собирался пропускать мимо ушей подобное заявление — напрочь лишённая "святости" натура того б не позволила. Сюэ Ян уже открыл было рот, чтобы ввернуть что-нибудь поострее, но сверкнуть глубиной разума у него не срослось. Один из матросов вдруг рванулся к Синчэню и с размаху ударил ребром ладони в лицо. Тот, не ожидавший столь внезапного нападения, тонко выдохнул и запоздало вскинул ладонь, защищаясь. По бледному подбородку предательски и одиноко скатилась кровавая капля, похожая на слезу. Сяо Синчэнь с минуту стоял неподвижно, а затем, быстрым движением отер лицо и вопросительно поднял брови. На белом рукаве остался кровяной след. Пару минут напряженная тишина звенела подобно тугой, тонкой струне. Воздух стал липким и злым, а невольные зрители молчаливо гадали как поведет себя святоша-даос, что сделает капитан и как отреагирует он на действие их собрата. Казалось, даже мутные волны чуть улеглись, завороженные зрелищем. — Подпортил тебе личико мой пёс? — неестественно весело и слащаво спросил Сюэ Ян, склонив голову на бок. — Поделом, даочжан Сяо Синчэнь, поделом! Не мели языком — целей будешь. Тут тебе не приличное общество. Его хриплый смех буревестничьим клекотом пронесся над палубой. Несколько других, неуверенных и от того развязных, прозвучали в ответ. — Заканчивайте тут, — произнес капитан уже другим, спокойным и сдержанным тоном. — Повеселились, хватит. Ну, за работу! И чтобы сверкало все... А ты со мной, даочжан. И то ли внезапная сталь в голосе, то ли своенравных поворот головы сыграли какую-то роль, но Сяо Синчэнь вдруг понял, что выбора ему не дано. И со вздохом кивнул. В конце концов, он был ещё не настолько здоров, и бесконечная суматоха текущего дня отняла у него последние силы. Сюэ Ян удовлетворенно кивнул и отвернулся. Полы заляпанных кровью одежд слегка всколыхнулись. Казалось бы, все разрешилось как нельзя лучше, и остаток дня может утонуть в багряном закате, скатившись вслед за солнечным диском под воду. Во всяком случае, так думал Синчэнь, ещё не столь хорошо изучивший безумный нрав капитана, а потому, склонный верить в хорошее. Разочарование настигло его вместе с противным режущим звуком, с которым быстрый кинжал врезался в теплую плоть. Синчэнь краем глаза заметил отчаянное изумление на лице ударившего его пирата. С секунду тот хватал ртом воздух, глядя выпученными глазами в возбужденно-насмешливое лицо своего капитана, а затем повалился на палубу, несколько раз вздрогнул и замер. Струйка густой темной крови напоследок вытекла из его приоткрытого рта. И словно бы подводя невидимую черту, Сюэ Ян вновь рассмеялся. Но на этот раз как ребенок, которому предложили конфету. — За борт его — жестко скомандовал он, вдруг оборвав собственный смех. И в гробовой тишине, нарушаемой лишь тяжёлыми всплесками волн, он зашагал по направлению к верхней палубе. Сяо Синчэнь пару секунд молчал, потрясенный этой картиной. — Безумец! — выкрикнул он вдруг, обретя вновь голос и бросился догонять капитана.