Зов крови

«Цзянцзай» бросил якорь в порту Санта-Круза после полудня, когда золотистое солнце ещё заливало набережную и укрепленные форты огненным жаром. Сяо Синчэнь стоял на носовой палубе и щурился от света и пыли. Соленая прохлада океанских широт словно бы отступила, смирилась, остановившись где-то там, за спиной. Голубоватые воды слабо бились в борта, донося до пристани белесую пену. В воздухе стоял тяжелый запах горькой соли, жара и пряностей, который мешался с кислым запашком грязных рубах и гниющих веревок. Последний раз Сяо Синчэнь вдыхал такой запах полгода назад, когда оказался в качестве раба в английской колонии на Барбадосе. Не мудрено, что теперь его мутило от смеси подобных запахов. — Эй, ты, даочжан! — в самое ухо прокричал ему капитан Кровь, сам собой возникая сзади. — А с лицом че, эк тебя кривит... Ладно, соизволишь пройтись или тебя мальчишкам оставить? А что, Сичэнь, физический труд полезен! Глядишь, пока палубы отскоблишь — отойдешь малость, перестанешь единым взглядом с дерьмом смешивать. — Не зови меня так, — отстраненно сказал Синчэнь, не глядя в лицо капитану. — И даочжаном не называй. Я пойду с тобой, если ты перестанешь так несносно орать. — А как же к тебе обращаться, милый, милый господин атташе глубокоуважаемого господина посла? Так, что ли? — Так тоже не надо, — вполне искренне сморщился Сяо Синчэнь, не распознав насмешки. — По твоей милости я им не был и больше не стану. — А, какой же ты скучный, Синчэнь, — скривился капитан Кровь. — И рожа у тебя постная, и манеры заумные, и говоришь мудрено. Сдался ты мне? — А в ту ночь тебя ничего не смущало, — нечленораздельно буркнул Синчэнь, отворачиваясь. — Наоборот, воодушевления — хоть ведрами черпать... — Что-что? — переспросил Сюэ Ян, притворно склоняясь и комкая лицо в сосредоточенную гримасу. — Ничего! — выпалил Синчэнь, резко обернувшись, да так, что взметнувшиеся полы одежд стали похожи на паруса европейского судна. — Пошли. Сюэ Ян прямо и нагло глядел ему в спину, гаденько усмехаясь. — Ну пошли, пошли, раз уверен. Так к чему ты там про ночь вспомнил, Син-чэээнь?... Вяло переругиваясь, они миновали неширокую пристань и вошли в город, прославленный, однако мало отличный от других колониальных городков того времени. Было шумно и многолюдно. Пестрая толпа из беглых моряков, портовых пьянчуг, суровых "мамзель" из числа мелкой прислуги, праздно шатающихся зевак и темнокожих рабов неслась единым, хотя и несколько слабым движением. Сюэ Ян, привыкший к такой толчее, активно пробирался куда-то вглубь, орудуя локтями и каблуками. Однако, на его лице держалось выражение упрямой брезгливости. Сяо Синчэнь мог только догадываться с чем это связано. Мог, но в тот момент времени на раздумья у него как раз было мало. Стоило один раз отвлечься, засмотревшись на смуглые, характерные лица матросов, игравших чуть поодаль в кости на перевернутой бочке, как Сюэ Яна поглотила толпа. Сяо Синчэнь остался один. Сперва он не придал этому происшествию никакого значения, продолжая двигаться в заданном направлении. Ну, по крайней мере, ему так казалось. Но время шло, толпа то редела, то расплывалась, то вновь сбивалась в общую кучу — все это зависело лишь от расположения улиц. Но сколько бы Сяо Синчэнь не вглядывался в лица прохожих, никого и близко похожего на Сюэ Яна так и не встретил. Он шел долго-долго, забираясь все дальше и дальше в хитросплетение улиц, кривенько сбегавших куда-то вниз, в глубину. Неимоверная духота липла со всех сторон, вливалась в глотку огненным пойлом, жалила влажной тяжестью. Нигде не было от нее спасения, как не было ее и от толпы. Сяо Синчэнь уходил все дальше и дальше от того места, где потерял капитана. И хотя он не мог этого знать, двигался совершенно в ином направлении. Пару раз он пытался заговорить, уповая, что знание языков поможет ему наладить контакт с пестрым людом этого городка. Ему отвечали неохотно, с нескрываемым пренебрежением, кто-то задавал малопонятные вопросы, а на виноватую улыбку обзывал «сухопутной крысой». Были и те немногие, кто был согласен выслушать, однако, имя Сюэ Яна произносить оказалось опасно — один раз Синчэню пришлось удирать от особо нервного типа. Последующие жертвы неутомимых поисков как-то подозрительно щурились, выслушав описания "одного друга" и от помощи уклонялись. Но если кто-то и мог пройти молча, то другие не без удовольствия осыпали "косоглазого" ханьца оскорблениями на просторечной смеси нескольких языков. Сяо Синчэнь устало отворачивался, а потом и вовсе бросил попытки кого-либо спрашивать. Полы чистого, хоть и застиранного ханьфу стали грязными-грязными, ноги гудели, в голове все мешалось. Усталость тянула куда-то за собой по инерции, мешая сосредоточиться и продолжить поиски. — Ты кого-то ищешь, милый? — вдруг обратилась к нему невысокая женщина, до этого момента успешно полускрытая тенью стены. Сяо Синчэнь вскинул голову и посмотрел на нее со смесью недоверия и надежды. — Вообще-то, да... — наконец признал он. — Я немного заблудился и потерял моего друга в толпе. — И ты бы хотел найтись, — понимающе хмыкнула незнакомка. — Это ты верно. Такому блаженному как ты, милый, опасно шататься по Санта-Крузу без провожатого. Кто он, твой друг? Сяо Синчэнь облизнул пересохшие губы. — Он капитан одного небольшого судна, мы прибыли с ним вместе. Я не помню его имени. И хотя лица женщины было практически не видно, Синчэнь понял, что она снисходительно усмехнулась. — А узнать его сможешь? Сяо Синчэнь подумал, что среди пучеглазых европейцев разглядеть Сюэ Яна не сможет только слепец. И это при условии, что прославленный капитан Кровь будет тих как овечка и смирен как невеста на выданье. Он улыбнулся и уверенно закивал. Женщина мягко оторвалась от стены. Ее полная, белая рука цепко схватила Синчэня за рукав и потянула за собой. — Куда мы идём? — осторожно поинтересовался он, неловко споткнувшись, но всё-таки следуя за своей провожатой. Та добродушно хмыкнула, не оборачиваясь. — Какой ты дурной, раз не признал толстушки Бэт и дороги, — сказала она почти нежно. — Ну да ладно, не переживай. Ты милашка, тебе я бы простила все что угодно. Я отведу тебя к себе, в одно теплое место... О, не переживай, милый, все законно! Поверь, в этом месте бывают практически все, а уж более-менее удачливые капитаны всегда появляются там. Думаю, ты легко найдешь своего друга. — О, благодарю вас! — искренне улыбнулся Синчэнь и юркнул в приветливо распахнутую дверь, даже не оглядевшись как следует по сторонам. Дверь за его спиной захлопнулась с таким стуком, что висящая прямо над ней лаковая вывеска вздрогнула и зашаталась. Таверна «Воля случая» была хорошо известен как местным жителям Санта-Круза, так и пришлым морским волкам, занесенным сюда порывом восточного ветра. Здесь заключалось большинство сделок, здесь Саида аль-Хурра, Френсис Дрейк и капитан Кровь частенько мелькали меж прочих физиономий. Здесь промышляли проституцией и работорговлей, и здесь же оказывались все те, кому не посчастливилось повестись на сладкие речи толстушки Бэт. ...В основном зале было сумрачно и душно. Сквозь широкие окна лился голубой туман ночи, а золотистые лепестки свечных огоньков блистали то здесь, то там, то под черными балками потолков. Было довольно людно, видимо, толстушка Бэт нисколько не преувеличивала, говоря, что в этом месте собираются самые разные люди. Меж ними были и женщины. Гибкие, смуглые островитянки, одетые хорошо, нет, даже роскошно, среди которых мелькали как светловолосые дети Европы, так и те, что раньше были рабынями. По сути, не многое в их жизни переменилось. Так разве, пустые слова да несколько незначительных перемен. Сяо Синчэнь медленно шел за своей провожатой, не без любопытства озираясь по сторонам. Все ему здесь казалось чудны́м и занимательным. И суровые, загорелые моряки, просоленные и простуженные, ожесточенные тяжкой судьбой неприкаянных воров и разбойников. Все сплошь здесь были грубыми, отчаянными людьми со всей Европы, бросившими все ради свободы. А более — ради денег. Сяо Синчэнь с любопытством вглядывался в их скрытные, мрачные физиономии, словно грубо вытесанные из камня рукой ленивого мастера. Изможденные, вымученные, заросшие, покрытые множеством отвратительных шрамов, со следами постоянного пьянства на лицах — они казались ему почти дикими и откровенно уступающими кровавому Сюэ Яну, который, при том, был достаточно молод и имел миловидную внешность. Их одежды — часто поношенные, снятые с чужого плеча, или, напротив, совсем новые и неуместно роскошные — казались ему немного смешными. Однако, он понимал: Сюэ Ян следовал тем же правилам — гардероб составлял из награбленного, а в портах щеголял нарочито роскошными одеяниями. И все для того, чтобы подчеркивать свою значимость и поддерживать авторитет. Проходя по рядам, Синчэнь невольно улавливал обрывки чужих разговоров. Что-то он понимал, что-то — только обрывками, а что-то было сказано на каких-то особых наречиях, которые он никогда и не слышал. Моряки хохотали и горланили песни, женщины подливали им джина и вульгарно заигрывали. За соседними столами картина была похожей, только у входа пили в одиночестве и до горячки, а в темных углах шептались абсолютно трезвые и предельно серьезные личности, чьих лиц нельзя было разглядеть. «Возможно, Сюэ Ян действительно собирался сюда, — растерянно думал Синчэнь, уворачиваясь от полупьяных и ошалевших от свободы пиратов. — Как хорошо. Осталось только дождаться его. Надеюсь, мне не придется сидеть тут достаточно долго». Задумавшись, он не заметил, как поравнялся со столом, за которым несколько ярко одетых корсаров играли в кости. Они вели какую-то шумную, немного несвязную, разнузданную беседу. —...а бог запретил грабежи и убийства! Запретил хотеть быть богатым, — говорил один из них, покачивая смуглой рукой, сплошь забитой чернильными надписями. — Запретил хотеть свободы и плевать в лицо своему помазаннику, что обрекает честных людей на смерть или рабство... Наш католический бог послал править католического короля, а тот загоняет своих братьев по вере на карибские плантации как чернозадых рабов! И тогда я сказал — к черту! К черту, господа! Я плюю в вашего короля, я отрекаюсь от вашего бога. И своим умом проживу!... Его поддержали криками, свистом и одобрительным хохотом. Сяо Синчэнь удивленно глядел на этих людей, понимая и одновременно не понимая смысла произносимых ими слов. Ему отвечали насмешливым пренебрежением и он, вдруг смешавшись, спешил виновато откланяться. — Ну и куда ты делся, милый? — окликнула его толстушка Бэт, оказавшаяся уже у фронтальной стены, там, где возле широкой лестницы скрывались неприметные двери обслуги. — Иди сюда! Сяо Синчэнь послушно приблизился, в упор не видя подвоха. Он даже не задался вопросом — куда и зачем его позвали, и как именно он теперь должен искать своего "неизвестного друга". Да и откуда ему, никогда в жизни не бывшему среди подобных людей, было знать, что никому здесь верить нельзя? Это мог бы ему объяснить Сюэ Ян, но капитан Кровь очень не вовремя потерялся, и грубо осадить Синчэня было попросту некому. А потому, он в душе умилялся доброте этой чудной женщины и сетовал на Сюэ Яна, склонного прибегать к запугиванию и насилию в любой ситуации. Сяо Синчэнь был настолько доволен собой, что даже начал продумывать как расскажет о пользе доброго слова капитану. Конечно, когда сможет его отыскать. Он даже на какое-то время забыл, что на протяжении нескольких месяцев был с ним холоден и отстранен, смертельно оскорбленный грубостью и жестокостью последнего. Занятый этими мыслями, Синчэнь поравнялся с Бэт и уже приготовился спросить о дальнейшем, даже успел улыбнуться... В этот момент кто-то неимоверно сильный подскочил к нему сзади, заломил руки назад, зажал ладонью рот и прежде чем Синчэнь успел пикнуть, его уже затащили в услужливо распахнутую дверь пыльной и душной подсобки. Он попробовал вырваться, но к его лицу грубо прижали какую-то мокрую, дурно пахнущую тряпицу и мир перед глазами Синчэня в одну минуту куда-то исчез.