Зов крови

Сюэ Ян растолкал его на рассвете. В капитанской каюте было темно, на низком столике сиротливо горела свеча, грустно-желтая, испуганная и манящая. Раннее утро неловко билось в накрепко запертые створки окна. И в этой тусклой, колющей полутьме света и тени темная фигура полностью одетого и сосредоточенного капитана выглядела органично и чужеродно. Сяо Синчэнь потер ладонью лицо и удивлённо поглядел на кровавого капитана. — Ты чего? — сонно спросил он, ещё плохо соображая со сна. Сюэ Ян даже не пошевелился, нервно перебирая горсть золотисто-белых жемчужин. И что-то в этой отвратительной настороженности заставило Синчэня встревожиться. — Тебе попугай не нужен случаем? — криво ухмыльнулся капитан Кровь и сам же захохотал, оценив абсурдность вопроса. — Ну мало ли, ныть потом начнёшь, что я эту курицу прирезал... — Что случилось? — настойчиво спросил Сяо Синчэнь, окончательно приходя в себя. — Капитан! Я тебя спрашиваю. Сюэ Ян махнул рукой, отчего крупные жемчужины подобно груде мелких камней или игральным костям покатились по полу, неприятно белея во тьме. — Буря, — лаконично ответил он, помолчав. — Пока ещё далеко. Возможно, пронесет. — Неужели нашлось что-то, что смогло напугать кровавого капитана? — почти искренне удивился Синчэнь, поднимаясь с постели и принимаясь одеваться. — Не мели ерунды, — скривился тот, но в интонациях голоса мелькнула тяжёлая сталь. — Нет такого дерьма, в котором меня уже не топили. — Тогда почему мы ушли в море? — резонно возразил Сяо Синчэнь, только сейчас ощутив уже ставшую привычной качку. — И ушли, как я понимаю, ночью. Капитан, не пытайся обвести меня вокруг пальца таким унизительно-глупым способом. Я никогда не был законченным идиотом! От кого ты бежишь? Сюэ Ян хмыкнул. — Полагаю, что от себя, — вдруг осклабился он, вновь впадая в состояние нервного возбуждения. — И от возмездия... А может, просто чувствую, что петля как никогда близка к моей шее. Кто знает? Вот ты, даочжан, знаешь? Сяо Синчэнь прищурился и осторожно приблизился к осевшему на пол Сюэ Яну. Стоило ему только нагнуться, как в ноздри ударил жгучий спиртной аромат, столь сильный, что виски сдавило ослепляющей дурнотой. Сяо Синчэнь резко выпрямился, успевая заметить груду мутных бутылок, сваленных небрежной кучей в угол. Его пронзило догадкой. — Да ты пьян! — потрясённо воскликнул Синчэнь, отшатнувшись. Капитан Кровь ухмыльнулся. — Мертвецки — подтвердил он. В его всегда острых глазах было мутно и невнятно серо как в луже после дождя. Сяо Синчэнь задохнулся. — И ты считаешь, что это нормально?! — воскликнул он, не помня себя от досады и ярости. — Ну знаешь!.. Мы в открытом море, твоя команда как стая шакалов может только тявкать и бить лежачего сообща, и ты, единственный, кто может их урезонить или же задать верный путь, пьян как свинья! Ублюдок!!! Не знаю, от кого ты бежишь, но я убежден — в таком состоянии ты утонешь по собственной глупости или просто не сможешь сопротивляться. Великий капитан-деспот, которого удалось изловить и вздернуть лишь потому, что он в это время пьяно хрюкал в углу! Черт тебя дери, ты, ты, ты... Ты понимаешь, что твой «Цзянцзай» служит приманкой ненавидимым тобой европейцам?! — Надо же, — удивился капитан, молча слушавший эту тираду, подперев щеку ладонью. — Мой невинный даос умеет сердиться. Знаешь, а это заводит... Сяо Синчэнь замер на полуслове и с усталым стоном закрыл лицо руками. — Да пошел ты!.. — зло прошипел он. — Я просто не хочу быть выпотрошен как сельдь твоими ребятами! Капитан масляно улыбнулся. — Боишься быть с ними на одном судне? — переспросил он, слегка запинаясь. — Боишься? Ты?! — Представь себе, да! — Резонно — согласился капитан Кровь и потянулся к бутылке. Синчэнь тяжело опустился рядом и закусил костяшку указательного пальца. — Что ты со мной сделал? — прошептал он дрожащим голосом. — Я совсем себя потерял на твоём треклятом «Цзянцзае»! Сюэ Ян пьяно качнулся и аккуратно уместил голову на плечо возмущённому собеседнику. — «Цзянцзай» — хорошее судно, Синчэнь, — наставительно, как мудрый учитель неразумному ученику, принялся втолковывать он. — Очень хорошее. Хитрое. Но оно не человек, не предаст. Кровавая джонка, да!.. Кровавая. Но верная. Никогда не предаст своего капитана. Я-то знаю... Если я погибну, не, ты послушай, если я погибну, Синчэнь, «Цзянцзай» тоже падёт. Это хитрое судно... Оно хранит столько тайн, что даже в твоей голове возвышенных охов поменьше. Ты не знаешь ЧТО оно такое и что на нём спрятано. Эа-ах! Мой «Цзянцзай» — это новый «Чэньцин», ну, понял? Я хочу успеть свое дело и тогда буду свободен... Но Яо умён, чертовски умён! Ооо, этот ползучий гад никогда не даст мне закончить. Я слишком поздно понял — он держит меня за горло. В тайном месте Ланьлина строится судно, лучшее, чем суда императора. Понимаешь, что он задумал? Он получит совершенный корабль и станет хозяином моря. Ха! Идиот!!! Море никому не принадлежит. Оно убьет его, как убивает всех нас. Ты понял, да, как глупо?.. Сяо Синчэнь сморгнул, пытаясь переварить сказанное. Потом через силу улыбнулся. Все это звучало как прекрасно слепленный бред. — Вот что, капитан, — со вздохом произнес он, вставая. — Тебе надо проспаться. Давай. А после и будем беседовать. Сюэ Ян обиженно замычал, но послушно приподнялся, когда Синчэнь потянул его за руки. Покачнувшись, встал ровно, да так и застыл, позволяя даочжану стянуть с себя пропахшие солью и спиртом одежды. А затем повалился вперёд, резко и ровно, как молодой ясень, отведавший топора дровосека. А затем улыбнулся непривычно слабой улыбкой, спокойной и отстраненной, с усилием, против воли возникшей у него на губах. Забормотал что-то, уткнувшись носом в плечо Сяо Синчэня. Замурлыкал. Синчэнь досадливо сморщился. — Поимей совесть, капитан! — строго произнес он, отпихивая от себя полусознательное от пьяни тело. — Я тебе в няньки не нанимался. Стой смирно, ну. Сюэ Ян криво осклабился, но от чужого плеча послушно отлип. — Син-чээнь, — протянул он, тяжело плюхаясь на топчан, да так, что заскрипели доски. — Там, в ящике... — А? — недоуменно протянул Сяо Синчэнь, но проследив взглядом за указующим перстом капитана, обречённо вздохнул. Пришлось идти в указанный угол и долго рыться в злополучном ящике, захламленном по самое не хочу. Наконец, пальцы нащупали липкие, надтреснутые шарики тангулу, припрятанные чуть ли не надёжнее мешочка золотых луидоров и двух горстей зеленого жемчуга. — Это? — спросил Сяо Синчэнь, заранее предугадывая ответ. Капитан Кровь закивал головой, в помутненных глазах блеснул нездоровый восторг. Он буквально взлетел с постели, бросился к даочжану и отнял у него заветную сладость. — Ты, даочжан, — произнес он, с аппетитом взгрызаясь в покрытую жженым сахаром ягоду. — Непочтительно держишь... Ее. Так нельзя! У тебя от рожи веет ненавистью. А это, даочжан, это — пища богов! Синчэнь равнодушно наблюдал как пьяный капитан, гроза морей и ужас смертных, сидит на корточках, весь подобравшись, и несдержанно поглощает сладкое подношение. Несколько раз он уже становился свидетелем столь необъяснимо-горячей любви бездушного кровопийцы к детской забаве. Сам он, никогда не любивший сладкое, в глубине души поощрял это в Сюэ Яне. Ему казалось, что так капитан всё ещё хранит в себе частичку человеческого тепла. — Нет, капитан, — со смехом произнес он, присаживаясь на край топчана и подпирая щеку рукой. — В таком состоянии ты не омерзителен, а забавен... Эй, а может ты не столько пьян, сколько прикидываешься? Сюэ Ян обернулся. — Я?.. — смазано спросил он. — Ааа... Нет, я пьян. Пьян. Чертовски! Просто если бы столько выпил ты, уже бы храпел в уголке. Свя-то-ша! Что с тебя взять?.. А я к этому с малолетства приучен. — Тогда это уму непостижимо! — воскликнул Синчэнь. — Нет, ты подумай: капитан Кровь нахрюкался как портовый нищий и с наслаждением ребенка грызет тангулу. А что дальше? Окончательно впадаешь в детство и попросишь рассказать тебе сказку? Глаза Сюэ Яна блеснули пьяной идеей. — А что, — очень и очень медленно произнес он, поднимаясь и вновь падая на топчан. — А что... А ты умеешь? Синчэнь грустно улыбнулся. — А ты, капитан, какую хочешь послушать? Сюэ Ян нахмурился. — Думаешь, я хоть одну слышал? — фыркнул он, минуту спустя. — А, хотя погоди, слышал... Это история, Синчэнь, о маленьком мальчике, который ничего не имел, но очень любил конфеты... Да. Но я тебе ее не расскажу, даже не проси! А знаешь почему? — Почему? — эхом откликнулся Синчэнь, не то чтобы действительно заинтересованный. — Потому что я тогда вынужден буду тебя убить! Синчэнь пожал плечами. — Тогда не рассказывай, — спокойно и рассудительно произнес он. — Но мне тебя жаль. Неужели тебе действительно не рассказывали сказки? А в детстве?.. — Не смей жалеть меня!.. — взвился капитан Кровь. — Значит, не рассказывали, — сообразил Сяо Синчэнь. — Мне, честно сказать, тоже. Но я слышал несколько историй уже потом, когда был старше. Про наложницу Мэй, братьев Лю, и про волшебную тыкву, про заячий хвост и богиню печи... И ещё одну, о фее и рыбаке. Удивительно красивая сказка... Как-то мне даже посчастливилось услышать обрывок баллады, сочиненной неизвестным мне автором. Он воспевал красоту феи раковин Ра и удаль ее молодого возлюбленного — Ванг Чолина. Помню, меня потряс... — Ради небес, даочжан, замолчи! — взмолился капитан Кровь, затыкая уши. — Иначе, клянусь «Цзянцаем», я запихаю в твою болтливую глотку все грязное тряпье, какое только найду. Хватит-хватит с меня, любезный, россказней о чистой любви и твоего возвышенного бреда. Избавь! Не желаю слушать это дерьмо! — Как пожелаешь — процедил задетый Синчэнь и обиженно умолк. Первый солнечный луч мягко прокатился по стёклам, нырнул вглубь капитанской каюты и рухнул на пол широкой лентой. Синчэнь неотрывно глядел на него, чуть прищурив глаза. Рядом лежал Сюэ Ян, уже обессиленно храпел, сморенный хмельной тяжестью в голове. Во сне он сминал пальцами темный рукав чужих одежд да временами что-то бормотал, тихо постанывая и кому-то грозился, ворочаясь под боком своего пленника. Пленника ли? Сяо Синчэнь не ушел бы теперь, даже если бы мог. В его благородном сердце жила святая уверенность, что он не может бросить этого человека и лишить какого-никакого тепла, что мог ему подарить. Он точно не помнил, но хорошо понимал, что привязался к безумцу-капитану. Он старался, хотя и не мог, оправдать для себя его злодеяния и сделать все, чтобы смягчить крутой нрав, растопить ледяное сердце. Сюэ Ян хохотал бы до колик, доведись ему узнать о подобных мыслях своего даочжана. Корабль ощутимо качнуло. Сяо Синчэнь, начинавший было задремывать, клоня голову на чужое плечо, встрепенулся. Корабль снова качнуло, повело в сторону. — Да что же там такое происходит?! — взволнованно пробормотал Сяо Синчэнь, приподнимаясь. После третьего толчка ему стало явно не по себе. А так как разбудить капитана не представлялось возможным, да и толку от него было — чуть, Сяо Синчэню пришлось разбираться во всем самому. Выпутав рукав своих одежд из стальной хватки Сюэ Яна, он захватил первый попавшийся под руку клинок и поднялся на палубу, где гуляли ледяные ветра. Утро вступало в свои права, но на палубе творился бардак. Сяо Синчэнь, привыкший видеть головорезов с «Цзянцзая» всегда молчаливыми и занятыми работой, был поражен до глубины души. Оставшись без стальной руки своего вожака, а также, освободившись от власти убитого в давнишней стычке боцмана, матросы будто бы взбесились от свободы. Само собой, находиться на корабле в такой компании было опасно. И, честно, Сяо Синчэнь понятия не имел кто страшнее — люди или стихия. — Эй! — громко крикнул он, удобнее перехватив рукоятку меча. — Что у вас происходит?! Почему у руля никого?! На него не обратили внимания. Только какой-то одноглазый пират, больше похожий на сурового, полубезумного зайца, нехотя поглядел в его сторону. И Синчэнь не придумал ничего лучше, как броситься к нему. — Ну вот хотя бы вы! — горячо выдохнул он, вцепившись в грязный, замызганный рукав. — Скажите, по какому праву ведение корабля пущено на самотёк?! Неужели вы думаете, что вас не изловят или вы не налетите на рифы, если будете бездельничать, а?!.. На его истошные вопли начали оглядываться некоторые, совершенно недовольные, контрабандисты. Сяо Синчэнь, пусть и облаченный в темные одежды с плеча капитана, выглядел в их окружении чужеродно и странно. Он был смешон ровно тем, что был как небо от земли отличен от этих людей. Всем: повадкой, нравом, убеждениями, жестами, умением думать и говорить, он отличался от них. И каждый это хорошо понимал, если не сказать более — чувствовал. Суровые, лицами схожие с кусками горных пород, люди медленно окружали его, насмешливо и пренебрежительно хмурясь. — А кто нам помешает? — громогласно вопросил тот самый пират, к которому обратился Синчэнь, и залился хриплым смехом. — Ты, что ль? Сяо Синчэнь ровно выдохнул воздух. — Я — твердо ответил он. Вокруг поднялся гвалт, хохот, сиплое бормотание и улюлюканье. Матросы обступили теснее. — А с чего это мы должны повиноваться обрезанному рукаву?! — резонно, но от того не менее грубо возразил пират. Гомон стал сильнее, люди Сюэ Яна как муравьи подтягивались со всех сторон, рассказывали что-то новоприбывшим, а те истошно орали, показывая пальцами на Синчэня. В какой-то момент контрабандисты, перестав как-либо сдерживаться, набросились на него с кулаками, тычками и отборной, матерной руганью. Сяо Синчэнь стоял ровный и до ужаса ледяной, не реагируя на матросов, словно бы те были тлей. Его пылающие светом глаза пристально и не мигая глядели на говорившего с ним пирата. — Тебе жить надоело, ты, рукав? — брызжа слюной, выплюнул он, вдруг подаваясь навстречу Синчэню. — А, малахольный? И ровно в этот момент молниеносно-серебристым росчерком взлетел каленый клинок, красиво и точно очертил дугу в воздухе и со свистом упёрся в шею пирата. — Не смей говорить со мной в таком тоне, — холодно произнес Сяо Синчэнь, чеканя каждое слово. — Я стою куда выше тебя даже сейчас, когда потерял все. Хочешь прогуляться по доске или отведать девятихвостки? Ты забыл, что на этом судне я неприкосновенен? Пират тяжело и холодно дышал, с каждым словом мрачнея все больше и больше. Затем он обвел глазами своих собратьев. Все молчали. — За работу — зло выдохнул пират. И вдруг резко протянул Синчэня к себе за ворот. — Я подчиняюсь из уважения и преданности человеку, которому ты подставляешься, выродок, — зло прошипел он. — Не будь его, ты бы пошел на корм чайкам. И так же быстро оттолкнув даочжана, как и схватил, пират двинулся прочь. А Сяо Синчэнь с тяжёлым вздохом привалился к мачте, прикрывая глаза. В голове было тяжело и больно, там прыгал и громом гремел последний вопрос капитана: «Боишься быть с ними на одном судне?..» Сяо Синчэнь горько усмехнулся. — Боюсь ли? — тихо прошептал он обветренными губами, но глядя прямо перед собой. — Да. Но не их, капитан, не их. А себя. В небе над ним догорал кроваво, лихорадочно алый рассвет.