Зов крови

Мальчишка все бежал и кричал, отбивая пятки о палубы судна. На счастье ли или же на беду, но не успели пираты еще оценить обстановку и изловить его для расспросов, как его вопли донеслись до слуха кровавого капитана. Тот, мигом сбросив с себя показную задумчивость, с которой бродил по средней палубе, разыскивая Сяо Синчэня, весь обратился в слух. Мальчишка опомниться не успел, как цепкие пальцы схватили его за шкирку и развернули к себе. Тот охнул и испуганно замер перед грозным капитаном как крольчонок перед змеёй. — Что ты орёшь? — спросил у него Сюэ Ян подозрительно спокойным голосом. — Говори толком, ну! Мальчонка сперва оробел, но потом, видимо, смекнув что к чему, расплылся в неприятной, злобной ухмылке. — Желтоголовые пёс сошел с ума и бросился на даочжана, — бойко выкрикнул он. — Я сидел там и все видел! Даочжан принес врачу их, желтоголовых, карточку, которую тот обронил. Даочжан отнёсся к нему как к другу, потому что врач хороший, он ласков к нам, но врач глупый, он не хочет убивать, как это делают настоящие мужчины... А желтоголовый пёс, не врач, другой, напал на него! Он хочет убить даочжана! Другие, такие как он, не как врач, тоже хотят, чтобы даочжана убили. Капитан, ты же не дашь желтоголовым псам убить даочжана? — Пошел вон — шикнул на мальчишку Сюэ Ян, и того словно бы ветром сдуло. Капитан Кровь усмехнулся и пронзительно свистнул, сунув два пальца в рот. В его улыбке сквозила ядовитая ненависть, обещавшая все муки ада разом нарушителям его душевного равновесия. И его мрачная решимость привлекала суровых, бесчестных людей, сынов Поднебесной, чей разум и жизнь были неясны напыщенным европейцам. Через пару минут они уже были на месте. Пленные матросы стояли кружком, не давая шанса кому-либо прорваться внутрь или вырвать на свободу. В центре, где дерущиеся слились в один цельный ком, воющий и катающийся от одного края к другому, уже более похожие на кусок старой мочалы, чем на людей, было особенно весело. Сяо Синчэню удалось ненадолго стать хозяином положения, однако, на него тут же набросилось несколько человек из товарищей безумца Ерреро. Низенький доктор Хартманн бегал туда-сюда, и утыкаясь в чугунные спины матросов, истошно орал, взывая к их милосердию. Сюэ Ян не смог сдержать смеха, глядя на это потешное зрелище. Так, не переставая безумно, мстительно хохотать, он взмахнул широким клинком и принялся прорубать по живому себе дорогу к Синчэню и кабальеро. Люди смешались, дрогнули, началась паника. Запах крови и вопли изувеченных капитанской рукой наполнили воздух, он стал тяжёлым, ядовитым, пугающим. Люди бросились в разные стороны: кто в рассыпную, кто, самый отчаянный, на Сюэ Яна. Его матросы, обнажившие свое закаленное кровью оружие, с жаром кинулись на ненавистных европейцев, прикрывая своего капитана и сдавливая глотку вялому сопротивлению. Действовали они хорошо, жалости не имели, а кровопролитием тешились — во всяком случае, когда Сюэ Ян пинком отшвырнул от Сяо Синчэня двух или трёх матросов, было уже тихо и страшно как во время самого беспощадного шторма. Синчэнь, почуяв свободу, смог всё-таки вывернуться и яростно, на издыхании ткнуть в какую-то точку на шее своего противника. Это была всего пара секунд, за которую изрядно потрёпанный даочжан смог встать на ноги и оправить изодранные одежды, а Сюэ Ян придавил побежденного Ерреро к полу, встав ему поперек горла. — Господа европейцы совершенные дикари и ничего не смыслят в манерах, — гнусно усмехнулся он, и его люди одобрительно загоготали. — А ведь они должны знать, что невежливо затевать в чужом доме скандалы, портить принадлежащие хозяину вещи, поносить кров и пищу, что им была щедро дана... Я разочарован. Надеюсь, наши невоспитанные друзья знают, что я могу сделать с ними за своеволие. А ещё, что обещался сделать с каждым, кто протянул свои лапы к принадлежащему мне! — Только попробуй! — угрожающе воскликнул Синчэнь, уже восстановивший дыхание и прежнюю твердость духа. Сюэ Ян взглянул на него шальным, размазанным взором и зло усмехнулся: — Заткнись. А затем, капитан Кровь зашелся в новом приступе хохота. В его руке сверкнул короткий кинжал, возвещая о неизбежном. Сюэ Ян хищно склонился над жертвой, упираясь ему коленом в грудь и не давая подняться — силы в этом поразительном мерзавце было достаточно. Двое его людей молча и стремительно приблизились и вцепились в ноги и руки жертвы, не давая тому шевельнуться. Теперь Сюэ Ян улыбался почти любовной улыбкой, еле-еле задевая остриём кинжала оголенную кожу. — Животное! — просипел Томас Ерреро и захлебнулся сгустком крови, едва, при этом, не задохнувшись. — Грязный язычник! Безумный мясник! Ты!... Ты...ты... Капитан повернул голову в сторону своих людей, и ему в двух словах передали смысл слов поверженного врага. — Я здесь, мой друг, здесь, — полуласково прошептал Сюэ Ян, склоняя голову на бок. — Животное? Да. А кто из нас не животное? Кто ни разу не убивал, не крал, не обманывал, не насиловал женщины и не обижал сирот? Ты, что ли? Вокруг раздался одобрительный хохот. — Знаешь, что я обещал сделать с любым, кто посмеет тронуть принадлежащее мне? — все тем же сахарным тоном спросил он, наклоняясь к самому лицу своей жертвы и ни мало не заботясь, что тот его не понимает. — Я обещал вырезать ему глаза, которыми он посмотрел на мою вещь как на свою. Затем, язык, которым он о ней говорил. Затем, пальцы, один за одним, все десять штук, которыми он к ней прикоснулся. А затем, о, затем, я вырежу его гадкое сердце, в котором он помыслил идти против меня. Ты пытался убить даочжана, мой друг. Ты знал, что он лег со мной. Ты рассказал это всем своим братьям. Но ты пытался убить его. Пытался убить мое, принадлежащее только мне одному. Ты сам виноват в этом. И с этими словами он занёс влажно блестящий кинжал. Сяо Синчэнь резко отвернулся и закрыл уши руками. Протяжный, резкий, полный ужаса и нечеловеческой боли, непрекращающийся крик прорезал жаркое, сухое пространство. Доктор Хартманн смотрел в бледное, изукрашенное кровоподтеками лицо даочжана с испуганным удивлением. Жуткая агония Томаса Ерреро длилась около часа. Сяо Синчэнь все так же стоял спиной к кровавому зрелищу, закрыв глаза и заткнув уши. Его мутило от слабо доносящихся воплей непереносимой боли, чавкающих звуков вонзающегося в плоть кинжала и ехидных комментариев кровавого капитана. Он хотел уйти, но гордость ему не давала этого сделать. Да и вряд ли Сюэ Ян разрешил бы его выпустить. — Даочжан, — вдруг позвал он. — Даочжан, погляди на меня. Синчэнь повернулся. Сюэ Ян стоял, широко расставив ноги, над обезображенным трупом и держал в руке что-то телесно-розовое и окровавленное, слабо, мучительно дергающееся. Кровь тонкими лентами стекала по красивой руке капитана. — Взгляни, я вырезал сердце у этого пса, сердце, которое билось надеждой убить тебя мне на зло! — задорно выкрикнул Капитан Кровь и вдруг лизнул языком это ужасное, мертвое сердце. — У него горькое, крысиное сердце, как ничтожно и мерзко. Даочжан, это все для тебя! И он бросил к ногам Сяо Синчэня сердце незадачливого убийцы. — Как мило, — сказал тот ледяным тоном, который стоил ему многих душевных сил. — Вымой руки перед тем, как вернёшься, капитан. И удалился спокойным, размеренным шагом. — Не беспокойся, — криво осклабился Сюэ Ян. — Лапать тебя грязными руками я не стану. Надо же хоть чему-то оставаться чистым среди нас, пропавших душенок. Мы все в выгребной яме, братья, но моя жемчужина среди дерьма будет блистать ещё лучше! Пираты радостно оценили эту глумливую мысль. Доктор Хартманн, испытывавший омерзение к каждому человеку из находящихся здесь, поспешил уйти вслед за Синчэнем. Когда он выбрался из вязкой духоты на продуваемую, стылую палубу, даочжан успел уйти далеко. Он стоял, прислонившись спиной к бизань-мачте, и глядел прямо перед собой равнодушным, холодным взором. — Ненавижу, когда он так поступает, — хмуро сказал Сяо Синчэнь. — Верите ли, каждый раз придушить его тянет, урода. Он никогда не наиграется в это гадкое подобие власти над людьми. Скорее уж, станцует джигу на мачте. — Как часто такое бывает? — зачем-то спросил Лотарь Хартманн, останавливаясь и вытирая шею платком. Сяо Синчэнь превел на него невидящий взгляд и скривился. — На моей памяти он убил шестерых, — признался он. — Из тех, что задели лично меня. Так-то его жертв куда больше... Доктор Хартманн, как вы думаете, почему никто из "берегового братства" или же членов вокоу никогда не задаёт Сюэ Яну вопросов и не трогает "его" достояние? — Они боятся, ведь так? — Само собой. К тому же, некоторым сильным мира сего он пока еще нужен. Потому, Сюэ Ян делает, не ожидая расплаты... Самым отчаянным он режет глотки и забывает. Доктор поежился. — Он вызывает в вас омерзение? — сочувственно спросил он. Сяо Синчэнь удивлённо помолчал, а потом отрицательно качнул головой. — Он вызывает во мне сочувствие и жалось, — мягко произнес он. — К тому же, я год живу с ним в одной каюте и сплю в одной постели... Вас шокирует это подробность? Нет? Ну хорошо. Я знаю о нем очень многое, доктор. Он не всегда носит маску деспотичного капитана и безжалостного убийцы. Доктора Хартманна осенило. — Вы любите его! — потрясённо выдохнул он. — Вы любите самого кровавого капитана!