Зов крови

Рассыпавшиеся по плечам, грязные волосы падали Синчэню на лицо, и он даже не думал их убирать. Он задыхался от слез, мечтая умереть и не мучиться в мире, где ничто не ценно, а его сбыли с рук за серебряный звон, просто так, без раздумий и сожалений. И тут его слух резанул тяжёлый, глухой звук. А после раздалось два сухих, пронзительных выстрела. Сяо Синчэнь поднял голову. Господин Вэнь лежал на полу лицом вниз, а под ним расплывалась кровавая лужа. Двое стражей лежали навзничь недалеко от него самого, ещё дергаясь в предсмертных конвульсиях, но дымящиеся следы от пуль, пущенных в затылок, не оставляли сомнений — раны точны и смертельны. Не даром Капитан Кровь сыскал себе славу убийцы. — Поднимайся! — крикнул надсадным голосом он. — Сейчас сюда сбежится все братство! — Не пойду я с тобой никуда, — слабо буркнул Синчэнь, и его тут же вывернуло на гнилые доски пола. Но Капитан Кровь уже стоял перед ним. Не обращая внимания на чужие вопли, он наспех накинул на трясущегося Синчэня его бесцеремонно измятые тряпки и рывком заставил подняться. — Намотай сопли на кулак и бегом!.. — рявкнул он в самое лицо даочжану. — Или хочешь всё-таки оказаться на солнцепёке с табличкой на шее? И Сяо Синчэнь припустил следом за ним, ничего, совершенно, ровным счётом ничего не соображая. Передохнуть они смогли лишь когда благополучно отчалили и проплыли пару кварталов, скрывшись в узком хитросплетении улиц. И тут Сяо Синчэня будто бы прорвало. Он истерически хохотал, сжавшись в комок и уткнувшись носом в колени, а из глаз нескончаемым потоком лились слезы. Сюэ Ян сидел рядом, потрясенный и перепуганный, не зная, что сказать и как успокоить словно бы обезумевшего даочжана. — Эй, чего это ты? — не выдержал он наконец, хватая Синчэня за плечи и разворачивая к себе. И тут же получил по лицу. — Что я?! — почти выкрикнул Сяо Синчэнь, задыхаясь. — Что я, ты, чертов ублюдок...Чертов игрок, сумасшедший! Ненавижу тебя! Ненавижу!!! Сюэ Ян закусил губу. — Мы ведь оба понимаем, что я не мог сказать тебе раньше, — тихо и строго начал он, поднося ладонь к подбородку Синчэня и несильно удерживая. — Предпочту не думать, что стало бы с нами, если бы этот мерзавец Вэнь что-то заподозрил. Он и так не верил в мои чудные россказни, но он не настолько умен, чтобы уличить меня во лжи. Как результат — он мертв... Вот тебе и простая истина, дорогой даочжан, хочешь жить — умей соображать. Это важно! И тут же замолчал, вновь получив в челюсть. — Беги, Сюэ Ян, — прошипел даочжан, поднимая озлобленный взгляд покрасневший глаз. — Беги впереди ветра. Иначе сам жив не будешь! Сюэ Ян обиженно потёр пострадавшую челюсть, досадливо провел грязным рукавом по разбитой губе, перегнулся через борт, сплевывая кровяную слюну. Но все это он проделал молча, справедливо полагая, что нервировать познавшего-таки искусство рукоприкладства святошу лучше не стоит. И не ошибся. Сяо Синчэнь напряжённо проследил за его действиями и холодно сморщился: — Даже извиняться не стану. Ты виноват. Ты заслужил. Надеюсь, тебе хоть немного стыдно. Сюэ Ян покосился на судорожно сжатые руки собеседника, потёр разбитые губы и покорно пожал плечами. — Ладно, — нехотя буркнул он. — Ну, представь, что стыдно… если хочешь. Я бы ни за что тебя не бросил, ты же понимаешь? Я бы не дал каким-то грязным работорговцам хватать за зад моего даочжана!.. — Я тебя снова ударю, — огрызнулся Синчэнь. Его руки все ещё дрожали. — Не дуйся, пожалуйста, ну, — произнес Сюэ Ян, склоняясь и заглядывая в лицо даочжану. — а то я обижусь и выкину тебя за борт! Все, прекрати. Сяо Синчэнь истерически, дерганно улыбнулся и закрыл лицо ладонями. — Я тебя ненавижу, — прошептал он. — Ты!.. Я был в рабстве, капитан, и ты, черт возьми, знаешь об этом! Я был в руках подобных людей почти полгода... И я хочу забыть это время. А из-за тебя, больной ты ублюдок, я чуть с ума не сошел! Сюэ Ян почувствовал себя весьма неуютно, но виду не подал. — За бо-орт, — повторил он нараспев и неловко потрепал Синчэня по щеке, скользящим движением спускаясь и поглаживая дрожащие плечи, спину, проводя пальцами по лицу, убирая выбившиеся на лоб волосы. — Кончай с истерикой. Смотреть тошно. Сяо Синчэнь стиснул зубы. — Я тебе обещаю, такого больше не будет, — со вздохом произнес Капитан Кровь, глядя куда-то мимо лица даочжана. — Все, убери эту страдающую гримасу. Жрать не хочешь? Синчэнь закатил глаза, но дискуссию прекратил. К тому же, он вдруг осознал, что действительно очень и очень голоден. — У тебя что, есть хоть что-то съедобное? — недоверчиво хмыкнул Синчэнь. — Неужто? Капитан мотнул головой. — Нет, — просто сказал он. — но будет. Ты подождёшь меня? Я пришвартую лодку в таком месте, где даже спокойно подрыхнуть можно. Одна нога здесь, другая там. Мигом. Да? Ты согласен? Сяо Синчэнь пожал плечами. — А куда я денусь? — произнес он с насмешкой и горькой иронией в голосе. Капитан Кровь сделал вид, что не заметил его выпада, и вместо бесполезных ответов налег на весла. Он провел в Сингапуре всю свою жизнь, по крайней мере, ту ее часть, которая вынуждена была влачиться на берегу. Потому, капитан знал этот город не то чтобы как свои пять пальцев, но как давнего друга, в потёмках чьей души он давно перестал плутать. Он знал, что представляют из себя города-гнезда, населенные самыми неистовыми и низкими представителями рода людского. Он понимал ход их мыслей, знал их условия и умел играть по правилам хаотичного мира, не стоящего ничего. У европейских корсаров был собственный кодекс, вокоу подчинялись патронству Ланьлина, державшего их в узде. Но бродячие разбойники и вольные убийцы из сингапурских нор жили по одному дикому правилу: кради или будешь обделен, нападай или подохнешь. Но Сюэ Ян умел выживать на славу. А потому, и он был спокоен, оставляя людку в одной из глухих щелей города, и Сяо Синчэнь не особо рвался за ним. Почти за два года они научились понимать друг друга с полувзгляда и действовать вместе, не мешаясь и доверяя. Разумеется, идиллия их тандема не распространялась на истинно безумные выходки капитана, в которых он скорее импровизировал, чем действовал заодно с разумом. В этот раз, однако же, обошлось без сюэяновской самодеятельности. Он явился, как по часам, затратив на вылазку треть того времени, кое заложил в своих обещаниях. Сяо Синчэнь поглядел в щель между обветшалым сукном и горько пахнущими балками, улыбнулся. У него отлегло от сердца. — Ешь, — спокойно произнес Капитан Кровь, с грохотом водружая на грязный пол две глиняные миски и нетерпеливо предвигая одну прямо к ногам Синчэня. — да поживее! У нас ещё дел по горло. И зевать понапрасну — не дело. Места неспокойные. Сяо Синчэнь осторожно взял в руки миску, выудил кривые палочки и жадно набросился на еду. Странно, но когда ужас, стыд и обида понемногу начала отступать, он вдруг ощутил зверский голод, раньше так не свойственный его впечатлительной натуре. Сюэ Ян посмотрел на него, невольно хмыкнув. А затем выудил из-за пазухи небольшой пирожок, одно яблоко и холодную маньтоу. — Это тебе, — бросил он буднично, а затем разжал кулак, в котором захрустела бумага. — А это мнеее!.. И улыбнулся до ушей, подбросив на ладони горсть конфет из жженого сахара. Сяо Синчэнь засмеялся. — Ты не меняешься, капитан! — почти радостно заметил он. Сюэ Ян облегчённо улыбнулся, и тут же скрыл это за приступом мнимого кашля. Ему ужасно не хотелось, чтобы зануда-даочжан повис репьем ещё и с "проявлением человеческого". Ну его к черту... Мечтатель! — С чем пирог? — как бы между прочим спросил он, склоняя голову на бок и буквально пожирая глазами душистую плоть угощения. Сяо Синчэнь осторожно разломил пирожок на две половинки и щедрым жестом протянул капитану. — Со сладким картофелем, — сказал он. — Хочешь попробовать? На! Капитан Кровь покосился на половинку пирога, на держащие ее светлые пальцы, потом на лучащееся добродушной щедростью лицо даочжана. — Подачки начались, да? — хмыкнул он, воротя нос. И вдруг резко, как ядовитая гадюка, рванулся вперёд, ухватил Сяо Синчэня за руку, и удерживая таким образом, откусил от предложенного куска. — Ничего, вкусно, — произнес он, лукаво поглядывая на оторопевшего даочжана. Так они просидели какое-то время, ютясь подле друг друга в душной и вонючей щели, где от мерного покачивания и болезненного блеска воды кружилась голова, а от режущей вони жгло и кололо в глазах. Хлипкие тела полумертвых домов загораживали собой двух беглецов. Их голоса в общем звуке узеньких улиц частично тонули, застревая в сетях душного воздуха. Сяо Синчэнь, время от времени бросавший острые взгляды в сторону и возбужденного, и понурого Сюэ Яна, судорожно теребил край светлых одежд между бледными пальцами. Ногти на каждой руке были сбиты и подернуты кровяной коркой. — И что теперь? — не выдержал он наконец. Сюэ Ян махнул рукой, дескать, глупость спросил, даочжан, однако же, вслух этого не произнес. — Значит, я правильно понял, — со вздохом произнес Сяо Синчэнь, касаясь рукой его напряженных коленей. — ты играешь последний раз в жизни. От смерти бежишь, да, капитан? Боишься-то хоть? Ведь нет ужасней врага, чем твоя же гордыня. Сюэ Ян нахмурился, сведя брови на переносице. — Мне надо отдать тебе кое-что, — сказал он спокойно. — и я это сделаю. Сяо Синчэнь ничего не ответил, отчего-то не сочтя нужным воспринять эти слова, как нечто действительно важное. И надо же было судьбе сложиться именно так, что в этот момент к кривому бортику соседней улочки причалила хлипкая лодка под грязным, потрёпанным парусом бледно-алого цвета. Молодой человек, одетый полностью в черное, некоторое время сидел неподвижно, даже не поворачивая головы, но его юркие и живые, как у лисицы, глаза, бледно-лилово сверкающие, как дождинки, из-за прорезей маски, цеплялись за любое случайно замеченное лицо. На голове у него, как и у многих других в Сингапуре, была остроугольная шляпа из бамбуковой щепы, скрывавшая лицо ровно до половины, а все прочее заливавшая тоненькой тенью. Он бездействовал, сложив руки на коленях, и вел себя так, будто ничего ему было не нужно, или, как если бы прохожие не могли его видеть и вовсе. — Интересно, — сказал он вдруг, обращаясь только к себе. — если ее действительно украли у Цзинь Гуанъяо, как долго вор будет оставаться в живых? Надо бы успеть поглядеть на него... Хорошо бы у этого Сюэ Яна хватило ума не пытаться продать мою вещь своему же хозяину в обмен на прощение. Подобное было бы непростительной глупостью для того, кто имел над ней власть. Да и потом! Не хотелось бы гоняться по всему Жёлтому морю еще и за главой Ланьлин Цзинь. Это тоже было бы глупо... Глупо. Бушующе-тихие воды каналов поглотили звук его голоса.