Гермионе не пришлось долго ждать, в конце концов, прошло три дня. Она лежала, растянувшись, создавая впечатление голодной и раненой заключенной, когда по подземельям прогремел звук тяжелых сапог по каменным ступеням. Ее сердце бешено колотилось, она глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь игнорировать побуждение занять защитную позицию и вместо этого сосредоточилась на приближающихся шагах.
— Ты еще не мертва, грязнокровка? — голос Пожирателя смерти раздался эхом, когда он отпер ее камеру. Гермиона оставалась безвольной, тяжело дыша. Пожиратель смерти подошел, поднял тяжелый ботинок и с силой толкнул ее в плечо, она позволила своему телу тихонько перекатиться на бок, прежде чем издать слабый стон.
— Вот это да! — воскликнул он с неподдельной паникой, граничащей с беспокойством. Гермиона могла только представить себе наказание, которое ему назначили бы, если бы она действительно была мертва.
— Ты почти удивила меня, чертова ведьма! Мы не можем допустить, чтобы ты умерла, пока я за тобой смотрю! — он потянулся к ней, схватив за ворот рваные тряпки. — Давай,
поднимайся, — он грубо поднял ее.
Гермиона едва стояла, согнувшись пополам, как и раньше, стараясь неуверенно покачиваться на ногах.
— От тебя воняет какой-то мерзостью! — он зарычал, его горячее, затхлое дыхание достигло ее виска. — Может быть, Темный Лорд позволит мне самому искупать тебя.Что ты об этом думаешь, грязнокровка? — он погладил ее щеку свободной рукой, убирая спутанные локоны с ее лица.
— Я лучше искупаюсь в котле, — плюнула ему Гермиона, приподняв подбородок, чтобы встретиться с его похотливым взглядом.
Лицо Пожирателя смерти исказилось от ярости, его темные глаза яростно косились на нее из-под маски. Гермиона воспользовалась моментом и изо всех сил ударила его коленом в пах. Он мгновенно съежился, патетически хрипя, обеими руками прижимаясь к промежности. На мгновение она заколебалась, желая дать ему возможность встать, считая секунды. Либо она недооценила свою силу, либо этому Пожирателю смерти было не по себе.
— О, черт возьми, — она громко вздохнула и выскочила из камеры.
Подбегая к лестнице, она задавалась вопросом, не позволить ли Пожирателю смерти догнать ее? Она замедлила темп всего на несколько секунд и внимательно прислушалась, но за ней не последовало никаких шагов, только далекие стоны боли. Гермиона достигла вершины лестницы без шагов Пожирателя смерти внизу. Насколько сильно она его ударила?
Это уже шло не по плану. Посмотрев на запертую дверь на долю секунды, она закрыла глаза и надеялась, что она не заперта, прежде чем открыть ее. Это не так. Как смешно, это, должно быть, был худший Пожиратель смерти из всех. Ей нужно будет найти еще одного Пожирателя и забрать его палочку, прежде чем она действительно сбежит.
Гермиона распахнула дверь настежь и оказалась в бесконечном коридоре, покрытом ужасно отслаивающимися обоями; узор поблек до неузнаваемости, разбросанные следы ожогов с брызгами только что засохшей крови. Она отчаянно огляделась, не зная, куда идти. Ни души, ни звуков, которые могли бы направить ее куда-нибудь.
— БЛЯДЬ!
Она быстро выбрала направление и стала двигаться по коридору. Почувствовав присутствие темной магии, когда она двинулась вперед, она коснулась кончиками пальцев порванных обоев, чары скрывали дверные проемы.
— Вернись сюда, грязь! — раздался позади нее голос.
Пожиратель смерти был теперь у дверей темницы, в добрых пятидесяти футах от нее.
О, хорошо, он встал.
Гермиона бросила в ответ чистое раздражение, она решила напомнить ему, что у него есть палочка, идиот. Она не могла теперь просто бежать обратно к этому ублюдку. Это определенно показалось бы подозрительным. Продолжая двигаться вперед и явно игнорируя хрипящего Пожирателя смерти позади нее, она наконец заметила легкое мерцание в дальнем левом конце коридора и бросилась к нему, достигнув его в тот момент, когда Пожиратель смерти приблизился.
Гермиона ворвалась в тяжелую деревянную дверь и резко остановилась, едва не споткнувшись о свои ноги. Она оказалась лицом к лицу с пол дюжиной Пожирателей смерти без масок, парящих над широким деревянным столом, и смотрящих на что-то похожее на карту.
Слишком ошеломленные, чтобы среагировать, Пожиратели смерти просто уставились на нее широко раскрытыми глазами. Это было не то, что она имела в виду, когда отправлялась на поиски еще одного Пожирателя смерти, Мерлин. И снова она воспользовалась моментом, используя элемент неожиданности, чтобы схватить ближайшую твердую вещь, тонкий деревянный стул, и быстро ударить широкого коренастого Пожирателя по затылку. Стул издал треск. Здоровенный Пожиратель смерти с громким стуком упал вперед, повернув лицо вверх, что позволило Гермионе правильно опознать мужчину, Крэбба-старшего.
Пожиратели смерти напали на нее.
— СХВАТИТЬ ЕЕ! — один из них крикнул, она не узнала лица.
— НЕ ОГЛУШАЙТЕ СУКУ, ОНА МОЯ! — раздался знакомый голос, и, конечно же, темно-русое коренастое тело Яксли пробивалось сквозь хаос, открывая всем вид на красное лицо и ярость.
Гермиона раскачивала половину стула, которая оставалась в ее руках, в попытке ударить ближайшего Пожирателя Смерти. Внезапно теплая рука схватила ее левую лодыжку. Крэбб-старший, чье пухлое тело по-прежнему лежало ничком, держал ее крепко, но, казалось, у него слишком кружилась голова, чтобы сделать что-то еще. Она дернула ногой, продолжая держать стул, и быстро потеряла равновесие, не в силах скинуть его пухлые руки. Яксли и еще один разоблаченный Пожиратель смерти, которого она не могла назвать, одновременно потянулись к ней, и Гермиона знала, что все, что произойдет дальше, наверняка принесет ей боль.
Яксли схватил ее за шею, пальцы сжали ее горло с такой силой, что ее тело полетело назад, забрав с собой неизвестного Пожирателя смерти и пронзив их обоих острым концом стула. Они оба приземлились с криками боли. Лицо Пожирателя оказалось над ее. Одна из ножек стула пронзила его грудь и попала в ее живот, кровь хлынула из раны Пожирателя смерти и брызнула из его рта, когда он кричал и задыхался. Гермиона толкнула умирающего Пожирателя, но он был слишком тяжел, и она испытывала слишком сильную боль, он закашлялся ей в лицо, и она отвернулась, чтобы выплюнуть свежую горячую кровь, которую едва не проглотила.
— Что тут происходит!? — взвизгнул голос, который мгновенно отвлек ее от боли, Беллатриса Лестрейндж.
Безумные глаза ведьмы танцевали от одного конца комнаты к другому, пока не остановились на ней, и ее рот расширился в широкой улыбке, гнилой и невменяемой.
Гермиона несколько раз ахнула, не в силах пошевелиться и дышать. Умирающий Пожиратель смерти слабо двигался над ней, пронзая себя и выкручивая сломанную ножку стула внутри нее, она пульсировала и горячо горела, разрывая ее. Наконец Яксли хватило ума схватиться за голову Пожирателя, полностью оторвав его от нее. Его тело бесцеремонно отбросило в сторону мертвым.
Громовой звук снял напряжение, когда в комнату ворвались новые Пожиратели смерти, в том числе и тот, кого послали забрать ее. Все они выстроились в очередь за Беллатрисой, ожидая инструкций.
Яксли повернулся к Гермионе, наклонившись до ее уровня, чтобы схватить ее за волосы. Она закричала в агонии, движение заставило выступающую деревянную ножку вонзится в девушку еще сильнее, пронзив нижнюю часть ее спины, и она отчаянно потянулась к ней, удерживая ее на месте, чтобы она не впивалась в нее. По ее пальцам текла теплая жидкость, кровь. Не имея возможности смотреть вниз, так как пальцы Яксли вцепились ей в волосы, она не могла сказать, насколько серьезно она была ранена. Боль была ослепляющей, ее дыхание было прерывистым — на этот раз действительно. Яксли направил палочку ей на живот и начал бормотать исцеляющие заклинания:
— СТОЯТЬ! — проревела Беллатриса, и Яксли остановился на середине заклинания.
— Оставь ее вот так! Я хочу, чтобы Темный Лорд сам увидел, как грязнокровка благодарит его за гостеприимство! — Беллатриса злобно усмехнулась ей.
Гермиона почувствовала слабость, но внутри она торжествовала, когда Беллатриса оттащила ее от Яксли. Она снова закричала, и ее быстро заставили замолчать взмахом палочки безумной ведьмы.
Кровь, пот и слезы смешались во рту, создавая соленый металлический привкус, который стекал по ее шее. Беллатриса вытащила ее из комнаты и потащила вверх через несколько лестничных пролетов. Боль была более чем мучительной, ей почти хотелось просто потерять сознание по пути. Не в силах сдержаться, рот Гермионы искривился и расширился от попытки закричать, хотя не издавал никаких звуков. Расколотая деревяшкой нога болезненно покачивалась при каждом рывке, кровь пропитывала ее рваные тряпки, капая по ее голым ногам. Слишком много крови покидало ее тело с угрожающей скоростью, она действительно умирала.
— Ооо, теперь мы повеселимся, подожди, пока он тебя не увидит! — Беллатриса маниакально запела.
Перед ними возникли две массивные двери из черного мрамора, которые при приближении открылись. Беллатриса потащила ее до самого центра огромной почти черной комнаты, холодной и лишенной какой-либо мебели. Темная магия маячила в каждом углу, давя на ее чувства, комната была полна ею.
Подобная трупу форма Волан-де-Морта царственно восседала на властном троне, сделанном из черепов, как человеческих, так и звериных, Нагайна, как обычно, обвивалась вокруг него. Гермиона внезапно почувствовала, как ее бросают на холодный мраморный пол, заставляя скользить по собственной крови.
— Что это!? — сказал Волан-де-Морт, его обычный скользкий голос был смешан с раздражением и чем-то еще, он почти казался... усталым.
Он остался сидеть, положив руку на висок, потирая чешуйчатую голову. Гермиона осмелилась на мгновение взглянуть прямо на него. Что-то с ним сегодня было не так, он выглядел более чем раздраженным; напряженный и отвлеченный. Его кожа выглядела более серой, чем обычно, его чешуйчатая кожа, казалось, поднималась, как будто она просто отслаивалась на куски, как у змеи. Гермиона вздрогнула и отвела взгляд.
— Грязнокровка попыталась сбежать и попала в затруднительное положение, — объяснила Беллатриса, ее уверенность в себе пошла на убыль, когда она посмотрела на него с жалобным видом.
Беллатриса, ткнула Гермиону в деревянную ножку, которая проходила сквозь девушку. Беззвучный крик от внезапной боли пронесся сквозь нее, казалось, что ее барабанные перепонки будто вот-вот лопнут, горло саднило. Она мгновение корчилась в поисках облегчения, и не в силах найти его и полностью рухнула на пол. Мрамор был почти замерзшим, и она прижалась к нему щекой, на мгновение почувствовав утешение на его ледяной поверхности, в то время как ее нижняя половина пылала.
— Приведи ее ко мне, — спокойно приказал Волан-де-Морт.
Беллатриса схватила безвольную руку Грейнджер и притянула к себе. Гермиона зажмурилась от явной боли, но у нее не осталось сил кричать, тихо или как-то иначе. Беллатриса схватила ее за голову, чуть не раздавив череп, снова столкнув лицом к лицу с Волан-де-Мортом. Взгляд красных глаз вызвал новый приступ боли.
— Легилименс!
Волан-де-Морт мысленно рассекал ее разум, игнорируя ее попытку закрыться, и, как обычно, устремился к барьеру. Паника и страх охватили ее, всякого рода боль овладела ее чувствами. Волан-де-Морт пересматривал все это, упиваясь ее страданиями. Она почувствовала проблеск нерешительности, за которым последовало любопытство, он всегда был слегка впечатлен ее способностью восстанавливать все, что он небрежно разрушал. Казалось, ее разум был игрой, головоломкой, в которой она не была уверена, хочет ли он победить или полностью уничтожить.
Осознание его пика любопытства всегда выделялось для Гермионы, это было сродни чему-то вроде ликования. Это длилось всего мгновение, а затем он продолжал атаку. С каждым новым допросом он улучшал этот процесс, срывая ее поверхностные слои, измельчая все на своем пути. Его намерение было громким и болезненно ясным, наполненным жадной решимостью. Всегда продвигается к ее прошлым воспоминаниям, к недостижимому месту.
Я умираю.
Эта мысль захлестнула Гермиону, она почувствовала, как оседает в руках Беллатрисы, ее осознание ослабевает. Волан-де-Морт остановился, пока ее сознание металось между ней и ее телом, соединяясь и разъединяясь. Она чувствовала, как он задерживается в ее мыслях.
Я умираю.
В ответ он послал волну намерения — обещание —
“я могу оставить тебя в живых”.
Идея была заманчивой. Часть ее хотела поймать отступающую волну от его обещания и последовать ему в ответ, но что-то более глубокое побудило ее сопротивляться. Гермиона отстранилась и устремилась в противоположном направлении, но обнаружила, что ей некуда бежать. Он был повсюду вокруг нее, тесный и угрожающий. Еще одна волна прошла по ней.
Я умираю.
На этот раз это было больше, чем мысль, это было чувство, присутствующее и выходящее за пределы ее тела. Гермиона заколебалась, когда вторая волна начала исчезать, искушение было слишком велико, и она потянулась к нему, принимая.
Барьер растворился в тот же миг, когда она это сделала, и Волан-де-Морт рванулся вперед, золотой свет ярко засиял, открыв небольшой шар. Воспоминания внутри него мягко кружились, заключая в себе множество лиц одного человека, от мальчика к мужчине. Затем тьма распространилась вокруг нее, медленно приближаясь к золотой сфере. Она не могла ее остановить, у нее не было сил, и осознание этого замедлило ее, сосредоточило и дало лишь небольшой импульс.
Вокруг них мерцал свет, тепло разливается по ней, окутывая ее. Гермиона послала слабую рябь в сторону шара, и затем один превратился в три. Сферы скользили к ней и прочь от него. Волан-де-Морт приземлился, укоренив свое намерение, тьма вторглась в сферы, его мутная паутина ползла вокруг них, сжимая.
Я умираю.
Боль пронзила ее, и где-то за пределами ее разума она почувствовала, как ее тело поддается.
Сфера, которая была ближе всего к преграде, сфера его самого , мягко покачивалась перед ней.
«Я должна отпустить это», — признала Гермиона, и свет в ее центре опасно мигнул. Колючая паутина Волан-де-Морта угрожающе роилась вокруг нее. Она почувствовала рябь с другого направления, подальше от Темного Лорда, где-то в неизвестном месте. Вторая сфера засветилась ярче, и Гермиона прислушалась. Она позволила всем эмоциям уйти и, использовав последние силы, и вместо этого выпустила вторую сферу, в которой мерцали два лица.
Как только шар покинул безопасный свет своего места, сеть Волан-де-Морта поглотила его, затопив чернильной тьмой. Сдавленный рыдание прошептало в темноту — женщина. Гермиона улетает от звука, игнорируя его, вместо этого тянется к быстро мерцающему свету. Волан-де-Морт радовался, когда его болезнь разорвала шар изнутри, расколола его. Воспоминания разливались вокруг нее, свирепо кружась; смерч моментов, звуков и ощущений.
Перед ней мелькали лица ее родителей, любящие и добрые. Воспоминания о ее спальне — семнадцать лет и миллиона мгновений обнажали. Ее имя исчезло из их личных вещей, свидетельства о рождении и тому подобном, ее лицо исчезло с каждой фотографии. Она смотрела, как она стоит перед ними с палочкой в руке, забирая их воспоминания о себе — об их единственном ребенке. Затем она увидела новые личности, которые она создала, имена Вендел и Моника Уилкинс, напечатанные на австралийском удостоверении личности.
Ее тело сильно затряслось где-то далеко, и это отразилось эхом в ее сознании. Свет в ее центре мерцал в унисон и рассыпался, звук был похож на гвозди. Гермиона почувствовала торжество Волан-де-Морта над нанесенным ущербом, его присутствие излучалось им. Теперь она была у него, и он хотел большего.
Дай мне умереть, — умоляла она. —
Я хочу умереть.
Тягостное ощущение оттолкнуло ее, когда Волан-де-Морт бросился на другую сферу, и что-то сказав Гермионе позвал это.
Сфера треснула и пролила воспоминания, первое и самое яркое — о палочке. Их окружила новая волна лиц; Дамблдор, Снейп и Гарри. Волан-де-Морт пробирался сквозь них с жадным голодом.
Жизненная миссия. Жезл. Инструкции по приготовлению зелья из невозможных ингредиентов. Детская книга.
В этот момент Гермиона осознала оставшуюся самую близкую к ней сферу — его. Позади нее в ее центре мягко покачивался еще один золотой шар, снова вспыхнуло тошнотворное ощущение. Интуиция потянула ее к самому дальнему шару, оставив первоначальный шар позади с обещанием вернуться. Когда она достигла самого дальнего шара, его золотой барьер растворил знакомое ощущение, воспоминания быстро капали, смешиваясь с остальными, присоединяясь к хлыстовой травме вокруг нее. Используя последние из своих сил, Гермиона объединила воспоминания, а затем разбросала их вверх, посылая дождь вокруг них.
Гермиона повернулась и направилась обратно к первой сфере для него, она изо всех сил пыталась плыть к ней, когда воспоминания захлестнули и затопили ее чувства. Внезапный хаос привлек внимание Волан-де-Морта, оторвав его от конкретного воспоминания с изображением палочки. Он замер и повернулся к ней, к ее свету. Он заметил оставшуюся сферу и прорезал кружащиеся воспоминания, чтобы добраться до нее. Гермиона была ближе, но слишком слаба, и Волан-де-Морт подошел к ней первым. Его тьма поглотила ее целиком, заразив и с легкостью взломав.
Пролившиеся воспоминания были туманными и неясными. Чувство ужаса охватило Гермиону, свет в ее центре вспыхнул, схватившись в унисон с ее колотящимся сердцем. Его лицо вспыхивало перед ней: белые светлые волосы, глаза, похожие на шторм, постоянная усмешка.
Любопытство Волан-де-Морта снова вспыхнуло, и она могла поклясться, что слышала его дыхание. Одно за другим он вызывал воспоминания, исследуя и распутывая их.
Грязнокровка написано кровью на стенах Хогвартса. Юное лицо Драко жестокое, поскольку он указывает на нее: "
Ты будешь следующей грязнокровкой!”
Драко высокомерно идет к Клювокрылу, провоцируя его. Панический голос Гермионы побуждал Хагрида отвести его в лазарет.
Драко смеется в углу, а Крэбб и Гойл ждут, когда Клювокрыл будет зарезан. Гермиона, разъяренная стыдом и разочарованием, замахивается и бьет его прямо по лицу, а потом плачет, пока не уснет.
Затем он танцует вокруг нее на Святочном балу с Панси Паркинсон, она смотрит на них с слегка прикрытой завистью. Виктор Крам понимающе смотрит на нее, и она смущенно краснеет. Той ночью Гермиона лежит в постели, думая о нем в его парадной мантии, ее руки скользят по ее животу и под влажными трусиками, теряя хозяйку в безумии. Она утыкается в подушку, лицо было горячим от стыда, когда удовольствие захлестнуло ее.
Шестой год, и Драко ужасающе худ, его лицо измождено, а глаза полны беспокойства. Гермиона отчаянно хочет подойти к нему, почти делает это. Однажды ночью она следует за ним, используя карту Гарри, неуклюжая первокурсница налетает на нее, он подозрительно оглядывается, и она прячется за гобелен, ее сердце колотится в груди. Когда она снова выглядывает, то понимает, что он ушел, скрылся из виду и нигде не был найден на карте.
Свет в ее центре невероятно расширяется, ослепляя ее, все осознание исчезает. Пронзительный крик, и затем вспыхивает свет.
Пустота.
***
— Я хотела тебя кое о чем спросить, — голос Гермионы был сильным и уверенным, точно так же, как она практиковала накануне вечером, пытаясь набраться смелости, чтобы поговорить об этом. Откинув плечи назад и решительно выпрямившись, она смотрит на Снейпа прямо перед собой.
— Да, мисс Грейнджер, — лениво протягивает он, пробираясь сквозь беспорядок на своем столе. Он не смотрит в глаза, и это ее раздражает. Меньше всего им нужно больше зрительного контакта после нескольких часов тренировок по окклюменции, но Гермионе нужно все его внимание прямо сейчас.
Тишина затягивается, и Гермиона чувствует, как ее уверенность немного спадает.
— Хорошо, — знакомый тон нетерпения.
— Верно, да... то, что ты сказал в начале…
— О китайских огненных шарах? — теперь его глаза встречаются с ее.
— Нет, я имею в виду в начале наших тренировок, после того, как я согласилась...
Снейп прекращает упорядочивать свои свитки, целенаправленно откладывая их в сторону, и откидывается на спинку стула с раздраженным выражением лица. Гермиона внутренне съеживается, зная, что Снейп ненавидит возвращаться к этой конкретной теме. Она предполагает, что это потому, что он почему-то считает, что она отступит в любой момент.
— Хватит, мисс Грейнджер!
— Просто я подумала... когда ты сказал, что мы оба знаем, какой должна быть сфера моих секретов — я знала, что ты имел в виду
его, — она морщится от своей неспособности произнести его имя. Ее лицо горячее, и она уверена, что ее щеки приобретают темно-красный оттенок.
— Драко, — предлагает Снейп, его раздражение сквозит в речи и подчеркивает последний слог.
Он впервые упоминается по имени, и признание падает между ними.
— Я просто подумала, действительно ли это может сработать? — ее голос был тише, чем она хотела бы, и она мысленно наказывала себя. Глаза Снейпа сужаются от непрямого удара по его интеллекту. Закрыв глаза, она заставляет себя продолжить. — Я имею в виду, что в сфере будет только глупая девчонка школьных лет, влюбленная в него, — она пренебрежительно жестикулирует рукой и неловко ерзает на стуле напротив него, когда заканчивает. — Неужели этого действительно достаточно, чтобы обмануть Сам-Знаешь-Кого?
— Мисс Грейнджер, возможно, это ваша самая большая ошибка. Хотя ты можешь быть самой яркой ведьмой нашего времени , но ты определенно глупа, когда дело касается сердечных дел.
— Я попрошу… — возмущено подскочила она, когда он перебил ее.
— Не надо, — многозначительно ответил Снейп, встав и сейчас, скрестив руки за спиной, глядел ей в глаза. — Сядь. Обратно.
Гермиона с раздражением упала на стул.
—
Глупая влюбленная школьница, — насмехался он, не давая ей возможности снова заговорить. — Тем не менее, это лежит в самой вашей сути, рядом с судьбой ваших собственных родителей и вашего лучшего друга — с секретами, которые могут привести к краху мира, каким мы его знаем! — с каждым словом он изливал на нее свое отвращение, и она все глубже опускалась в кресло.
— Я не отрицаю этого, я просто задаюсь вопросом, достаточно ли этого, — она чувствует, как нарастают ее эмоции, бьется сердце.
Снейп разочарованно вздыхает, закатывая глаза к потолку.
— Мисс Грейнджер, неважно, признаете ли вы, свои чувства к Малфою. Что более важно, так это то, что они существуют, казалось бы, такие же драгоценные, как и другие, а может быть, и более ценные, — его лицо внезапно поменялось, прежнее хмурое выражение сменилось задумчивым.
Гермиона издевается над
его идеей быть более ценным для нее, чем ее родители или секрет поражения Волан-де-Морта. Она смотрит на Снейпа, когда он обдумывает это, глубоко задумавшись, как будто он не думал об этом раньше.
— Как естественный окклюмент, вполне возможно, что именно мальчик — это та самая причина, по которой вы так хорошо развили этот навык. Спрятать его глубоко в укромных уголках своего разума как средство защиты. Ясно, что это сформировало так много всего в вас. Ложь себе и своим друзьям… — Гермиона открыла рот, чтобы отрицать это, но Снейп махнул рукой, заставляя ее замолчать, желая закончить свои мысли вслух. — Думаю, он был твоим первым секретом, первой сферой. Сделано бессознательно, но успешно. Это сработает, — уверенно закончил он.
Гермиона открывает рот и несколько раз закрывает его, прежде чем полностью сдается, не зная, что сказать. Она чувствует взгляд Снейпа, его раздражение возвращается с каждым вздохом.
— Независимо от всего этого, это не значит, что вы не будете использовать что-то еще. Чем больше, тем лучше, если это будет Драко, — говорит он, пристально глядя на нее.
Гермиона бросается корпусом вперед, ее руки сжимают кожаное кресло, и она внезапно поднимается.
— ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? ВЫ-ЗНАЕТЕ-КТО ПРИЧИНИТ ЕМУ БОЛЬ ИЗ-ЗА МЕНЯ, ОН МОЖЕТ УБИТЬ… УБИТЬ ЕГО ЗА ЭТО, — она на мгновение запинается, понимая, что кричит. Гермиона делает глубокий вдох и сосредотачивается на своих щитах.
— Драко — Пожиратель смерти, — небрежно говорит он, не желая соответствовать ее гневу.
Гермиона бросает на него хмурый взгляд, когда он заявляет об очевидном. Она чертовски хорошо знает об этом! Драко получил метку на шестом курсе, он убил Дамблдора, он, вероятно, убил бесчисленное количество других людей. Она это знает! Даже в этом случае она не может заставить себя принять идею, что ее глупая школьная любовь станет причиной его смерти, она не хочет, чтобы его кровь была на ее руках .
— Вы можете направить Темного Лорда на путь к победе, а также вы можете избавить мир от еще одного Пожирателя смерти, и все это за один миг, — его голос холоден, с него сочиться яд. Гермиона ничего не говорит, она полностью сосредоточена на контроле над гневом, текущим по ее венам, используя окклюменцию, чтобы управляет своими эмоциями. — Вы думаете, что Малфой не решится убить кого-нибудь из ваших друзей или ваших родителей, если представится такая возможность, мисс Грейнджер? Вы действительно верите, что он пощадит их или вас?
Ее охватывает онемение, она не отвечает. Снейп с любопытством смотрит на нее.
— Хорошо, — говорит он, признавая, что она контролирует свои эмоции. Гермиона поворачивается и молча выходит из комнаты. В ту ночь она ждет пока не останется одна, прежде чем позволить слезам катится по щекам, и ничего не делает, чтобы подавить их, позволяя себе все это почувствовать, прежде чем снова закрыться. Эмоциям нет места в этой войне. Им определенно нет места там, куда она направляется.
***
Волдеморт отступил, его красные глаза стали видны, холодная темная комната разворачивалась вокруг него. Гермиона приземлилась к его ногам с тихим вздохом, и Нагайна соскользнула к ней в предвкушении.
— Грязнокровка, ты меня удивляешь, — проговорил Волан-де-Морт. — Немногие так могут, — он поднес бледную чешуйчатую руку к виску, снова глубоко задумавшись. Несколько мгновений прошли в тишине, пока он все обдумывал. Непроизвольная дрожь вырвалась у Гермионы, она все еще медленно умирала. Наконец он повернулся к Беллатрисе с холодным взглядом. — Приведи мне Драко.
