Between the Lies

В висках Гермионы покалывало, когда она пыталась собрать воедино свои воспоминания о Драко. Воспоминаний достаточно всплыло на поверхность, чтобы составить какую-то временную шкалу. Ее годы в Хогвартсе были самыми запутанными, так много лиц и деталей, которые нужно было отслеживать. Ее детство до этого было слишком болезненным для нее, чтобы даже пытаться, головная боль возникала всякий раз, когда она это делала. Самые сильные воспоминания были о войне, о Гарри, Роне, семье Уизли — о том, что осталось от них, о Джинни и Луне. Тренировки со Снейпом. Ее плен. А потом был Волан-де-Морт, боль и кровь, и все исчезло.    Все было неполным, туманным, воспоминания и их звуки не всегда совпадали. Голоса и лица не совсем совпадают. Тем не менее этого было достаточно, чтобы иметь смутное представление о своей жизни и событиях, которые привели к Волан-де-Морту. Если она слишком сильно давила на какую-либо мысль, у нее начинала болеть голова. Не оставляя ей другого выбора, кроме как позволить воспоминаниям течь свободно, сосредоточившись больше на контроле своих эмоций.    — Почему я здесь? — спросила она через некоторое время, изучая его лицо, его волосы золотились в теплом свете.   Он изменился, больше не мальчик, которого она знала или как она думала знала, не совсем. Его лицо было другим, черты более выраженными. Всякая мягкость исчезла, выше и шире. Драко Малфой превратился в настоящего человека или в монстра, она еще не знала.   — Ты меня помнишь? Ты знаешь кто я? — его голос становился напряженным с каждым словом. Свой последний вопрос он произнес сквозь зубы, сдерживая свою ярость.    — Да, кое-что помню. Я думаю достаточно, — осторожно ответила она.    Он засмеялся этим холодным жестким смехом, который не тронул его глаз. Наклонив стакан, он допил оставшуюся янтарную жидкость.    — Хорошо, — сказал он, повернувшись к ней теперь пустым, пассивным взглядом. — Мы уезжаем через четыре дня, — он поставил маленький стакан и встал со стула, возвышаясь над ней, когда проходил, направляясь к двери.    Она поняла, что он уходит, и ее охватила паника. Он не ответил на ее вопрос. Она не понимала, что происходит. Зачем она здесь? Почему она жива? Ее голова начала пульсировать, поскольку все ее оставшиеся без ответа вопросы метались в ее голове.    — Подожди! — закричала Гермиона. Теперь ее голос стал яснее и больше походил на ее.    Он остановился у двери, но не обернулся.    — Пожалуйста… — она возненавидела жалкое нытье в своем тоне, она пыталась звучать сильнее. — Почему... почему я здесь?   Он шагнул вперед, словно хотел не обращать на нее внимания, схватился за ручку двери и повернул ее, а затем остановился. Прошло несколько секунд молчания, прежде чем он повернул лицо в ее сторону.   — Ты здесь, потому что это приказ Темного Лорда. Ты здесь, чтобы помочь мне… — наконец-то сказал он.   — Помочь тебе? — повторила она, перебивая его.    Его глаза сузились. — Да, Грейнджер. Ты собираешься помочь мне с моей миссией для Темного Лорда.   Глубоко внутри нее закипела ярость.    Он повернулся, чтобы снова взглянуть на нее, прежде чем выйти из комнаты.    — Темный Лорд отдал тебя мне. Теперь ты принадлежишь мне, — он удовлетворенно ухмыльнулся ей, прежде чем закрыть за собой дверь.    Гермиона смотрела в огонь, когда слова Драко повторялись снова и снова. Никогда. Она никогда не поможет ни ему, ни Волан-де-Морту. Гермиона никому не принадлежала.   Она смотрела, как огонь танцует и тает, пока он не погас, и ждала, пока в комнате станет холодно и темно.    Когда комнату освещал только лунный свет, она поднялась со стула с вновь обретенной храбростью. Она на цыпочках подошла к окну, дотянулась до ручки и открыла его, ей хотелось посмотреть, как далеко она от земли. Ей был виден защитный барьер, она пыталась поднять его, поддев ногтями. Это было бесполезно.    Гермиона отступила на несколько шагов и прыгнула в полную силу. Все ее тело отскочило назад, прежде чем она достигла его, приземлившись на задницу с громким стуком. Она закрыла глаза, но не от боли, к счастью, мягкие ковры смягчили ее падение, а от того шума, который она только что издала.    Прошло несколько мгновений, и никто не ворвался в дверь. Она быстро встала и огляделась комнату. Если не считать большой мебели, она была пустой. Девушка быстро обыскала пустой комод. Она ощупала стены в поисках еще одной потайной двери и нашла ту, которая, судя по размеру, открывала чулан — он тоже был пуст.    На последок, она пошла в ванную и стала искать расческу, она была слишком маленькой, чтобы сломать ее и использовать как оружие, но она должна была пригодиться. Она подумала об этой идее, когда вспомнила, что ванна, в которой она купалась, была прикреплена к длинной деревянной палке. Волнение расцветало, и она бросилась обратно в ванную, чтобы забрать ее.    Отрезав край губки, Гермиона осталась довольна острым концом. Она вцепилась в деревянную палку, несколько раз сделав выпад вперед, адреналин хлынул через нее. Прежде чем она потеряла импульс, она подошла к той же двери, через которую Драко вышел всего несколько часов назад.    Текстура ковра под ногами изменилась, когда она вошла в длинный коридор, менее мягкий и более твердый. Глядя влево и вправо, Гермиона не знала, куда идти, здесь было темнее, чем в ее залитой лунным светом комнате. Несколько портретов, бормотавших в темноте, к счастью, они не могли ее полностью увидеть. Вместо этого они прокомментировали странные звуки, гадая, кто это мог быть.    В одном конце коридора светился синий свет, она не знала, идти ли ей к нему или прочь. Решив последовать за ним, Гермиона осторожно двинулась в том же направлении, вытянув руки перед собой, широко расставив пальцы одной руки, другой сжимая импровизированный кол. Коридор заканчивался, и лунный свет пробивался сквозь куполообразный стеклянный потолок, открывая площадку с большой лестницей по краю.    Лестница закручивалась вниз по спирали. Она медленно двинулась к перилам, на мгновение испугавшись открытого пространства, она почувствовала себя совершенно незащищенной. Посмотрев через край, она увидела, что лестница продолжает двигаться по спирали, переходя в большое фойе у ее основания. Синий свет снова светился из угла под ней, где-то далеко за пределами лестницы.    Гермиона быстро спустилась по ступенькам, пристально глядя туда, где сиял свет. Когда ступени кончились, она почувствовала под ногами холодный мраморный пол. Гермиона оглядела фойе в поисках двери, но комната казалась круглой, и ей стало интересно, есть ли там потайная дверь. Она подошла к тому месту, где исчезло синее сияние, и появился еще один коридор, казалось, из воздуха, она внутренне застонала и снова двинулась вперед.    Теперь было много дверей, и она не решалась их попробовать. Ни одна из них не казалась дверью, ведущей наружу, недостаточно величественной. Решив продолжить движение, она прошла мимо, не осмотрев никакую из них. Через несколько секунд она начала нервничать, уровень адреналина снизился. Ей не терпелось бежать назад и осмотреть каждую дверь.    Приближаясь к очередной средней двери, она приготовилась открыть ее, когда увидела, как больше лунного света отражается в большом зеркале на стене. Она обернулась, ища источник, и нашла еще один коридор. Этот вел в другое фойе и лестницу. Под лестницей была арка, которая вела в гостиную с большими арками, в которых отражалась яркая полная луна.    Гермиона нервно заглянула в комнату, тихо ступая. Когда она вошла, она заметила слабый огонь, почти потухший, его свечение было слишком слабым, чтобы осветить более нескольких футов вокруг него. Она замерла при виде этого, стоя посреди комнаты, и огляделась.    Вокруг камина расставили несколько кожаных кресел. Роскошный изумрудный диван доминировал в комнате всего в нескольких дюймах от нее. Гермиона начала медленно отступать, кто-то был здесь совсем недавно и, возможно, все еще был там или мог вернуться. Она повернулась к арке, когда теплая рука схватила ее за голень.    Ее руки инстинктивно прикрыли рот, подавляя крик, импровизированный кол упал на пол с оглушительным стуком. Она попыталась отскочить, но рука держалась твердо, пальцы скрутили ее кожу. Глаза Гермионы проследили за рукой, она была связана с темным рукавом, зеленым, более глубоким, чем у кушетки, откуда она, казалось, выходила.    Ее глаза скользили вверх по темно-зеленому свитеру, по которому она узнала ранее, пока она не нашла пару полуприкрытых серебряных глаз, смотрящих на нее. Драко. Он громко застонал, и звук завибрировал в ней, где-то глубоко и тихо. Он закрыл глаза и позволил своей голове упасть вперед, его лоб уперся в нижнюю часть ее бедра, выше ее колена.    Она инстинктивно положила руку ему на голову, ее пальцы погрузились в шелковистость его сияющих волос, более мягких, чем она когда-либо могла себе представить. Он сидел на полу, спиной к дивану, с согнутыми в коленях босыми ногами.   Гермиона не знала, что делать или говорить. Он пробормотал что-то в ее кожу, его большой палец провел круги в том месте, где он держал ее, его хватка ослабла, и она отошла от него, все еще держа руку в его волосах. Он полностью поднял голову и снова посмотрел на нее, теперь его глаза потемнели.    — Это правда? — спросил он напряженным и ищущим взглядом.    Она не понимала, о чем он спрашивал.    — Что правда? — она ответила с неподдельным замешательством.   Она попыталась отойти еще немного и случайно опрокинула что-то твердое, бутылку. Она откатился к огню, его тлеющие угли медленно осветили этикетку «Огневиски». Бутылка была пуста.    Драко был поражен.    Она оглянулась на него, он, казалось, на мгновение протрезвел, его лицо снова было холодным и непроницательным, на его губах появилась медленная ухмылка.    — Это правда, что ты меня любишь? — сказал он насмешливым тоном, слегка невнятно.     Глаза Гермионы расширились от ужаса. Она выскочила из комнаты в коридор, снова взбежала по лестнице в комнату, из которой вышла. Слезы текли по ее лицу, ее голова пульсировала, она держалась за череп, пока ее тело скользило вниз по двери.    «Не кричи», — подумала она. Это пройдет.  «Я не буду кричать, я не буду кричать», — пела она в голове.    Она считала и считала, сосредотачиваясь на числах вплоть до тысячи, а затем снова начинала, пока боль не утихла. Слишком измученная, чтобы залезть на кровать, она прижалась к двери и закрыла глаза, пока не заснула.   

***

  На следующее утро она проснулась и обнаружила, что снова лежит в постели, укрытой множеством слоев одеял. События прошлой ночи медленно всплывали в голове. Она не была уверена, когда легла на кровать, возможно, эльф поместил ее туда. Она снова подумала о прошлой ночи. То же самое унижение охватило ее, шея стала горячей, а уши горели от стыда. Она отбросила все мысли о Драко — о том, как ее пальцы погрузились в его мягкие волосы, о том, как его рот касался ее кожи, о том, как его большой палец скользил по ее колену.    «Мне нужно найти выход», — подумала Гермиона. Мне нужно сбежать. Она вскочила с кровати и начала ходить, погруженная в свои мысли. Внезапно двери распахнулись, и появилась Нарцисса, ее глаза заметили девушку и сузились.    — Я горжусь тем, что являюсь отличной хозяйкой, мисс Грейнджер, я сделала все возможное, чтобы обеспечить вам комфорт. И получила в ответ такое неуважение! — Нарцисса говорила высоким тоном, не совсем кричащим, просто слегка приподнятым. Но ее глаза, яростно-кобальтовые, выдавали ее ярость.    Гермиона замерла, широко раскрыв глаза.    — Я делаю все, что в моих силах в нынешних обстоятельствах, мы ВСЕ делаем! Я не потерплю такого неподобающего поведения у себя дома! — она выхватила сломанную палку и бросила ее к ногам Гермионы. — Вы действительно хотели покалечить моего сына, мою семью после всего, что мы для вас сделали?   — Я не собиралась использовать ее, это было просто для защиты, — объяснила Гермиона тихим голосом.   Она сделала несколько шагов назад, пока ее колени не коснулись края кровати. Она не знала, почему не могла злиться на эту женщину так, как в любой другой ситуации. В конце концов, она была их пленницей, их рабыней, независимо от того, как они с ней обращались, ее держали против ее воли. И все же она понимала гнев Нарциссы и чувствовала себя невероятно виноватой за то, что причинила ей какие-либо неудобства. Гермиона ненавидела себя за это. Она не хотела ссориться с Нарциссой, до сих пор женщина была к ней очень добра. Все, что здесь происходило, было вне ее контроля.   — Мне очень жаль, миссис Малфой, — тихо сказала она.    — Этого не должно повториться, мисс Грейнджер, — сказала Нарцисса спокойным голосом, вернувшись к ее грациозной манере поведения.    Гермиона кивнула, и Нарцисса повернулась, чтобы выйти из комнаты.    — Ах, пока я не забыла, — сказала Нарцисса с легкой улыбкой. Она выхватила палочку и достала белый хлопчатобумажный материал. Он раскладывался и расширялся, создавая между ними эффект небольшой занавески. Гермиона могла видеть только тень Нарциссы. Стройная фигура быстро взмахнула палочкой, и материал образовал сетку, которая разделилась на маленькие ровные квадраты. Один за другим они накладывались друг на друга. Еще одним взмахом палочки появилась небольшая емкость, и стопка ватных квадратов поплыла к ней.    — Мне они не нужны, — громко заявила Нарцисса, словно обращаясь к комнате. — И это, — добавила она, извлекая небольшую катушку с белой нитью с воткнутой в нее маленькой иголкой. Она тоже попал в небольшой мусорный бак. Гермиона в замешательстве уставилась на нее. Тихий хлопок нарушил тишину, и появился пожилой эльф.    — Ракс уберет мусор, — пропищал он.    — Нет, это мусор мисс Грейнджер. Ракс ты его не тронешь. Ты можешь вернуться за иглой в конце ночи и избавиться от нее лично.   Пожилой эльф неодобрительно сморщил нос и исчез с очередным хлопком.    Нарцисса быстро вышла из комнаты, оставив Гермиону в замешательстве еще большем, чем когда-либо.    Она смотрела на маленький мусорный бак добрых десять минут, прежде чем он ударил ее.    — О Боже мой! — Гермиона громко воскликнула, когда ее осенило.   Нарцисса, конечно, хотела, чтобы она починила рваные тряпки! Тряпки, как у домашнего эльфа. Им нельзя подарить одежду. Она немного рассмеялась, и это чувство показалось ей чужим и неправильным, как будто оно ей не принадлежало. «Это уж точно не повод для смеха», — ругала она себя. Отбросив негативные мысли, она залезла в бак и вытащила катушку с нитками и иголку, врезанную в нее, а затем схватила маленькие белые хлопковые квадратики.    Она начала утомительно работать с пылкой решимостью. Сначала она положила квадраты на свои нынешние тряпки для измерения, а затем по всему полу небольшими рядами, осторожно добавляя дополнительный квадрат к каждому слою, чтобы оставалось пространство для движения. Затем она сшила квадратики вместе.    Ракс входил в комнату несколько раз в течение дня. Он принес поднос с грудой еды для завтрака: яйца, тосты, бекон, помидоры, бобы, кровяная колбаса и немного чая, но она была слишком занята, чтобы беспокоиться об еде. Он вернулся за подносом через пару часов, сунул тост в рот и бросил на нее мерзкий взгляд. Когда он снова вернулся днем ​​с ее обедом, она постаралась ненадолго остановиться, чтобы немного поесть, поблагодарив его, когда он, шаркая, ушел, его нос сморщился от раздражения.    Вскоре наступил вечер, и Гермиона снова остановилась, чтобы перекусить бифштексом и пирогом с почками, заставив себя съесть хотя бы половину, прежде чем продолжить свою работу. Когда Ракс вернулся за подносом с обедом, он был менее раздражен, его нос лишь слегка приподнят, и она снова поблагодарила его.    В то утро она начала вручную пришивать лоскутки к своим нынешним тряпкам, и спустя более шести часов она поняла, что устала. Сложнее всего было пошить заднюю часть. Ей пришлось спуститься в ванную, чтобы поднять тряпки и перевернуть их, чтобы лучше видеть.    Пребывание в ванной напомнило ей, что у нее нет нижнего белья. Сделать трусики без ножниц было бы непросто, но она не хотела просить пару, была уверена, что об этом не может быть и речи, учитывая события прошлой ночи. Свежие воспоминания о светлых локонах и бледных пальцах Драко всплыли в ее голове, и Гермиона попыталась оттолкнуть их и снова сосредоточиться на своих тряпках.   Касались ли мы друг друга когда-нибудь раньше?   Она вспомнила, как он задевал ее плечом, но это, конечно, не в счет. Он делал это, чтобы опрокинуть ее вещи или рассердить Рона и Гарри. О, ее мальчики, их лица ярко вспыхнули в голове, а в висках пульсировало. Гермиона снова попыталась закрыть свой разум, чтобы заглушить воспоминания, пока все, что она увидела, не превратилось в маленькие белые квадраты, совпадающие с ниткой и серебряной иглой.   «Создание подобия бюстгальтера было более легкой задачей», — подумала она, когда представила простой дизайн бандо. Или был вариант сделать трусики, которые она не могла представить, и у нее не было достаточно материала для двух вещей, если только она не хотела оторвать нижний слой, который она уже пришила. Гермиона мысленно пнула себя за то, что не подумала об этом раньше.    Солнце уже садилось, и Ракс обязательно вернется с наступлением темноты за иглой. Быстро приняв решение, она выбрала трусики и принялась за работу. Дизайн не был идеальным, но был более приемлемым. Без каких-либо других материалов ей пришлось бы привязать их к бедрам, чтобы они не упали.    Час спустя ее трусики были готовы, и Гермиона подумала, что они выглядят неплохо, решив, что видела плавки в похожем стиле. Она решила их надеть, когда в ее голове промелькнула тревожная мысль. Что, если она не сможет их снять? Учитывая ее ситуацию, она могла только надеяться, что это так. Мысли о насилии витали в ее голове, и она начала бешено дышать при мысли о том, что ее изнасилуют или о том кто это сделает. Она яростно покачала головой, отбрасывая мысли и считая до ста.    Когда она успокоилась, она натянула пару оставшихся лоскутков и обмотала ими запястья. Она оставила их на несколько секунд, а затем без всякого сопротивления развязала. Удвоив свои усилия, она попыталась сшить лоскутки вместе, пока они не превратились в своего рода полноценный браслет, и снова надела их на запястье, снова проверила, подождала, а затем стянула. Она не была уверена, должна ли она радоваться или бояться, тому что трусики возможно не будут работать так же, как тряпки.    Наконец она натянула самодельные трусики и завязала бантики по бокам, снова чувствуя себя окровавленным человеком. Слезы навернулись ей на глаза, она яростно вытерла их. «Как смешно, — подумала Гермиона, — я плачу из-за трусиков». Положив катушку с нитками и иглу у прикроватной тумбочки, она снова пошла в ванную, чтобы проверить свою работу.    В дальнем конце ванной было зеркало в полный рост, она стала перед ним, рассматривая себя. Тряпки все еще были тряпками, напоминающими выброшенное лоскутное одеяло, но они прикрывали ее должным образом. Она заделала дырку в пупке и добавила дополнительный слой вокруг груди для прикрытия. Самым разительным изменением стала длина. Тряпки теперь доходили до ее колен в виде трапеции, очень напоминавшей платье или большую наволочку. «Определенно больше похоже на наволочку», — решила она.    Удовлетворенная результатом, Гермиона решила принять ванну еще раз, пока у нее еще был шанс. Погрузившись в теплую воду (ее тряпки были накинуты на ее шею), она подумала о прошлой ночи. Отделяя стыд от фактов, она сосредоточилась на том, что действительно имело значение. Драко знал ее секрет.    «Он наверное неверно истолковал это, — сказала она себе, — но он знал, что именно Волан-де-Морт нашел в ее разуме или, по крайней мере, частично знал. Что еще он знал? Почему она была здесь, в поместье Малфоев? Почему она не умерла? Почему Волан-де-Морт отдал ее Малфоям, Драко?».   Ее виски слегка покалывало, когда она позволяла своим воспоминаниям нахлынуть. Воспоминания о предыдущей ночи всплыли на поверхность ясно и четко, но Гермионе хотелось большего, она посмотрела дальше и медленно вошла в транс. Чем глубже она падала, тем более запутанными были воспоминания, эмоции окутывали ее, сбивали с толку, она мягко отталкивала их. Страх и печаль были самыми настойчивыми. Были моменты, когда она останавливалась и впускала их, чувствовала свою боль, но старалась не засиживаться в этих воспоминаниях. Тщательно закрывая их, она продолжила. Делая все возможное, чтобы игнорировать воспоминания, которые вызывали больше вопросов. Она хотела пойти глубже, это было необходимо, она не совсем понимала почему, но не хотела в себе сомневаться.    По мере того, как укреплялся ее разум, росла и ее способность контролировать свои эмоции. Перелистывая определенные воспоминания на своем пути, не отвлекаясь от лиц и голосов, которые они хранили. Тем не менее что-то побуждало ее продолжать движение, и она двинулась вперед, пока не достигла барьера. Его присутствие успокаивало ее, она изучала его, не подходя ближе. Здесь есть кое-что еще, - подумала она. Подойдя к нему, она почувствовала, как барьер легко разрушается, растворяясь от ее прикосновения.    Гермиона вгляделась в его глубины и обнаружила яркий белый свет в его центре. Когда она приблизилась к нему, она поняла, что свет на самом деле был двумя частями, едва связанными, хрупкой паутиной, переплетенной от одного конца до другого, касающейся их, но только слегка. Ее душа была разбита. Горе захлестнуло ее, она приняла это чувство, позволяя ему завладеть собой, пока оно не прошло. По мере того, как вес поднимался, ее осознание усиливалось, и Гермиона сосредоточила свой разум, сосредоточившись, обосновав свое намерение.    Несколько воспоминаний порхали перед ней. Лицо Гарри вспыхнуло одним из них, его секреты. Воспоминания сливались друг с другом, становясь одним целым, пока не образовали небольшой шар, вокруг которого распространилось тепло, и он засиял золотым светом. Гермиона почувствовала новую эмоцию — покой. Она оставила шар плавно плавать рядом с ее разбитой душой и оттолкнулась к поверхности. Закрыв за собой шлагбаум.    — Мисс Грейнджер, не может спать в ванне. Ракс должен убрать в ванной, — послышался тихий голос где-то далеко.    — Ракс должен убрать в ванной, — голос снова прохрипел, на этот раз громче.    Гермиона открыла глаза, ванная развернулась, и в поле зрения появился маленький пожилой эльф. Она вздрогнула и поняла, что все еще в ванне, вода почти замерзла, а ее кожа осталась грязной. Ее взгляд переместился на эльфа, который смотрел на нее с искаженным и разъяренным лицом, скрестив руки.    — Мне очень жаль, Ракс. Я скоро выйду.   Ракс раздраженно фыркнул и вылетел из ванной. Гермиона быстро завернулась в пушистое белое полотенце, тряпки неловко свисали с ее шеи. Она почувствовала, как они высыхают в считанные секунды. Когда она вышла из ванной, Ракс грубо прошел мимо нее, бормоча что-то о том, что он отстает от работы из-за нее.    Она лениво сидела на кровати. Погруженная в мысли, ожидая, чтобы снова остаться одной. Через несколько минут Ракс вышел из ванной, подошел к тумбочке, взял иглу, оставив катушку с нитками, и исчез с хлопком. Наконец-то оставшись одной Гермиона уронила полотенце, полностью стянула тряпки и начала ходить.    Гермиона все помнила. Ну почти все.