Во власти наваждения

Перед патрулем Гермиона сидела у камина, пока по ее щекам текли слезы, ведь сегодня был день, когда год назад она потеряла близкого человека. В ее руках лежала уже помятая семейная фотография, большим пальцем она поглаживала место, где была изображена ее бабушка. Она встрепенулась, когда он зашел в гостиную, и незаметно стряхнула соленые капельки с ее лица. Однако Малфой нехотя заметил это движение и уже не мог пройти дальше к себе в комнату. Маленькими шагами он направился к гриффиндорке, отчего та обернулась.       — Сейчас освобожу. — холодно произнесла она и уже встала с дивана, как он ее остановил. С того момента они особо не разговаривали и старались избегать друг друга, в особенности сам слизеринец.       — Я не прогоняю тебя. — увидев ее заплаканные глаза, блондин сначала поморщился и тяжело выдохнул, но все же подошел к ней достаточно близко. — Что-то случилось? — она усмехнулась.       — Тебе же все равно.       — Как видишь, я не прошел мимо, а стою перед тобой. — опустив голову, он увидел что-то, похожее на привычную ему колдографию. — Что это? — она мгновенно убрала руку за спину.       — Ничего. — быстро произнесла она, стараясь сдержать поток слез.       — Грейнджер, говори и не трать мое время на уговоры. — Драко присел на диван, не прерывая зрительного контакта, гриффиндорка последовала его примеру и села рядом.       — Год назад… — она положила фотографию на колени, удерживая ее в руках. — год назад я потеряла близкого мне человека. — скулы Малфоя сжались, и он закрутил перстнем на пальце. Грейнджер улыбнулась и провела пальцем по изображению человека, тогда он понял, что эта была пожилая женщина в правом углу.       — Что произошло? — тихо спросил он и она жалобно взглянула на блондина.       — Она умерла… — пелена перед глазами исчезла и слезы предательски потекли по ее щекам.       — Хэй… — прошептал слизеринец и потянул Гермиону за руку, хоть ему и не была знакома боль утраты, но он не мог представить, что бы с ним произошло, если бы что-то случилось с его семьей. Гриффиндорка поддалась, и ее голова оказалась у него на плече, где мгновенно появились мокрые пятна. Он не знал, что еще можно было бы сказать, поэтому молча дал ей выплакаться, за что Гермиона была ему благодарна, уже во второй раз. И во второй раз ему не хотелось прерывать этот момент, однако он понимал, что это неправильно и крайне противоречило и традициям его рода, и его ценностям. Но в последнее время его словно тянуло магнитом к гриффиндорке и он не мог совладать с этим чувством, блондин просто принимал его, не взирая на внутренние противоречия. Гермиона подняла голову и печально улыбнулась, на что Малфой ответил ей легким кивком. Больше они не сказали ни слова друг другу и, поднявшись на второй этаж, Драко все же решил поинтересоваться.       — Гермиона, это ведь была ты в том бордовом платье? — гриффиндорка сначала не поняла, что он имел ввиду, но осознав, она смутилась и молча ожидала продолжения. — Год назад в Подземелье. Блондинка в бордовом платье, это же была ты, верно?       — Как ты догадался? — смущенно спросила она.       — Не важно, но… — он помедлил, обдумывая дальнейшие слова. Ему показалось, что сейчас они были уместны, и как бы он не боялся их произнести, слизеринец признался себе, что ни капли не жалел. — всё, что я сказал тогда… я не отказываюсь от этих слов… — ее глаза загорелись и сердце забилось чаще. Малфой резко развернулся и скрылся за дверью своей комнаты. Гермиона смотрела в ту сторону, почему-то внутренний голос подталкивал ее ворваться к нему в комнату и… а что дальше? Но раз сегодня был день откровений, гриффиндорка шагнула вперед. Резко отворив дверь, она встретилась с его недовольным взглядом, от чего все внутри сжалось.       — Драко… я… — она подошла к окну, где словно тень стоял слизеринец, его глаза блестели под светом луны. Слегка дрожащей рукой Гермиона потянулась к его щеке, боясь, что он отдернет ее. Если он это сделает, ее сердце точно разобьется на осколки. Малфой позволил холодной ладони прикоснуться к нему и в ответ обвил рукой ее затылок, склонившись так, чтобы их лбы соприкоснулись. Запах так знакомой корицы ударили ему в нос, от самого слизеринца веяло мятной свежестью, от чего Гермиона слегка улыбнулась. Все, что сейчас происходило, не имело никакого логического объяснения.       — Это же неправильно… — прошептал он, прижимаясь еще сильнее. Гриффиндорка тяжело вздохнула.       — Я знаю, но… — она отпрянула и взглянула ему прямо в глаза. Большим пальцем он провел по ее бархатной щеке и готов был отдать все, что угодно, лишь прикоснуться к ней еще раз. Они слегка двинули лица навстречу друг другу, соприкасаясь кончиками носа. Сердце каждого готово было вырваться из груди, и Малфой мог поспорить, что никогда такого не ощущал. Горячее дыхание обдавало губы жаром.       — Грейнджер, это неправильно! — шепотом произнес он и отстранился. Гермиона встретилась с холодным взглядом, что означало очередную стену между ними. — Уходи… — закусив губу, она вышла из спальни под его тяжелым взором. «Что я делаю?» — спросила она саму себя, плюхнувшись на кровать. Теплая слеза скатилась к виску. Однако, Гермиона наконец-то поняла, что это странное чувство взаимно, как бы она не отрицала дикость и безумие этой связи, но его загадочная романтичность и скрытость тянула мощнейшим магнитом, особенно после их перемирия. Рождественский бал должен быть завтра. Гермиона сидела за гриффиндорским столом в гордом одиночестве. Что по поводу слизеринца, они не общались, он ее избегал, и патруль проходил очень быстро, после чего он одиноко-загадочный куда-то убегал. Один раз он назвал ее грязнокровкой, когда они столкнулись в классе по ЗОТИ, и в тот раз это задело ее, по-настоящему задело, как задевало на первых курсах. Краем глаза она заметила, как к друзьям подошли Лаванда и Парвати. Браун втиснулась между Роном и Гарри, обнимая рыжеволосого за шею, чем еще больше раздражила Гермиону. Гарри заметил, что друг исподтишка посматривал на нее.       — Тебе стоило бы извиниться. — сказал Поттер.       — Ага, чтобы она еще раз унизила меня, сравнивая с Крамом.       — Ну… я ведь тоже считаю, что он играет лучше… — Гарри взглянул на друга исподлобья. — но ты же не злишься на меня. — Рон цокнул.       — Привет, Гермиона! — сказала Парвати, неестественно улыбаясь. Та повернула голову в их сторону.       — И тебе привет! — она улыбнулась еще шире. — Идешь завтра на вечер к Слизнорту?       — Нет, к сожалению, никто меня не пригласил… — ответила девушка. Гарри напрягся, понимая, что что-то происходило. — Ты ведь идешь?       — Ну… да, мы договорились встретиться с Кормаком… — в этой схватке она не могла проиграть, поэтому Гермиона собралась с духом, улыбаясь во весь рот и изображая счастливое лицо.       — Кормак? Который Маклагген?       — Да-да, тот… который чуть было не стал вратарем сборной Гриффиндора по квиддичу… — она говорила это специально, потому что Рон снова нахамил ей пару дней назад на трансфигурации, и она не могла оставить это безнаказанным.       — Так, значит, вы с ним… вместе или как? А как же Крам? — с жадным интересом спросила Парвати. Все остальные за столом сидели молча, наблюдая за ситуацией.       — Ну… не совсем… — Гермиона запнулась. Ей не хотелось врать, но отступать было поздно. — С того момента прошло уже много времени.       — Значит тебя интересуют игроки в квиддич... сначала Крам, потом Кормак… — гриффиндорка ехидно улыбнулась.       — Хорошие игроки в квиддич. — поправила ее Грейнджер, и Рон чуть не выскочил из-за стола, поперхнувшись едой. Она победно улыбнулась и направилась к выходу. Уже к вечеру слухи о том, что Кормак и Гермиона встречаются разлетелись по всему Хогвартсу. Однако саму Грейнджер это ни капли не волновало. Малфой тем временем за оставшуюся половину декабря почти каждую ночь бывал дома, в Малфой-Мэноре, т.к. мать написала о том, что занятий окклюменцией летом было недостаточно, и чтобы защитить свой разум, ему нужны еще уроки, ведь Драко рассказал о том случае, когда Темный Лорд влез ему в голову, даже не находясь рядом. И не стоило забывать, что его директор являлся вторым великим волшебником, конечно же, после Волен-де-Морта. Такие внеклассные занятия проводила его тетка, Беллатриса, не жалевшая своего племянника. Именно поэтому Малфой выглядел измученным и уставшим, помимо того, что каждодневная трансгрессия давала о себе знать. Однако занятия дали свой результат.       — Беллатриса, мне кажется, что достаточно! — крикнула мать, смотря на корчащегося сына.       — Цисси, не лезь! Он неплохо справляется, хотя я бы сказала, что очень даже хорошо. — Малфой дополз до кресла и уселся на него. Выглядел он истощенным. — Зато я увидела кое-что интересное… Грейнджер, та юная грязнокровка… Темному Лорду это не понравилось бы, как и твоему отцу, Драко! — она выкрикнула его имя.       — Мы — старосты школы, я не могу избегать ее все время… — не раздумывая, ответил он. Беллатриса засмеялась.       — Ну конечно… — он гневно взглянул на тетку, но промолчал.       — Драко, как ты? — Нарцисса подошла к сыну, приобнимая его за плечи.       — Всё в порядке, мам. Но мне пора возвращаться в школу. — они тяжело вздохнули, и Малфой встал, покачиваясь. — Не переживай, я доберусь. — поцеловав ее в щеку, он трансгрессировал в Запретный лес. Очутившись на поляне, блондин свалился с ног. Такие физические нагрузки и вправду было тяжело выдержать, хотя он держался и старался не подавать виду. Что по поводу гриффиндорки, то он ее избегал, а если не получалось, то обходился несколькими короткими фразами. Порой он подшучивал над ней с друзьями на уроках, но, когда они были наедине, он даже не смотрел в ее сторону. А все почему? А потому, что его терзали сомнения, блондин не мог сопротивляться этому чувству, как бы не старался. В этот учебный год, когда их назначили старостами, она раскрылась для него с другой стороны: она не была той грязнокровкой, которую он себе представлял, оскорбляя на младших курсах. Теперь она повзрослела и даже похорошела. К Малфоевской компании основательно присоединилась Астория Гринграсс и каждый раз он обращал на нее внимание еще больше, чем раздражал и выводил из себя Паркинсон, которая не могла определиться, к кому же его в итоге ревновать. Драко всегда был разносторонним в этом плане, но чтобы чувствовать три разных чувства к трем разным девушкам — это впервые. Однако в случае Гринграсс и Грейнджер чувства были схожи, они вызывали у него почти одинаковые эмоции, но гриффиндорка была для него запретным плодом, что, естественно, притягивало его еще больше, словно наваждение. Что касаемо Астории, он был уверен в ее влюбленности и то, как щеки ее розовели, когда они оставались наедине, забавляло Малфоя, конечно же, в хорошем смысле. Однако очень часто всплывали образы Гермионы и их короткие встречи, и скрывать свой интерес к ней он уже не мог. Он решил воспользоваться моментом, когда все преподаватели и многие ученики, в том числе и Блейз, будут на Рождественском балу, чтобы выкрасть другую книгу. Он не был на завтраке, впрочем, как и Гермиона. Она готовилась к торжеству у себя в комнате: час ушел на то, чтобы выбрать платье, еще час на общий образ. Быстро устав, она решила выйти из спальни и почитать немного в гостиной. Малфой уже сидел на диване, и увидев его, она расстроилась. Но всё же присела в кресло. Прошедшая на днях ситуация с утешением на его плече снова разъединила их.       — Я скоро уйду. — тихо сказал он.       — Ты мне не мешаешь. — ответила она, даже не взглянув на Малфоя. Гермиона положила книгу себе на колени и погрузилась в чтение. Он ушел спустя полтора часа к себе в комнату. А гриффиндорка тем временем уснула, проспав еще три часа.       — Черт… — проснувшись, произнесла она, и вскочила с кресла. На часах прозвенело 7 часов вечера. Она должна была собираться. Нацепив на себя нежно-розовое платье с черными кружевными вставками, Гермиона принялась успокаивать свои волосы. Прическа получилась такая же, как и на Хэллоуин, ей очень понравились мягкие волны на волосах, которые выглядели куда аккуратнее, чем обычно. В этот вечер она выглядела еще более потрясающе, чем тогда. Она была в этом уверена на все сто. Они столкнулись в коридоре, который вел от спален к лестнице. Малфой замер, рассматривая девушку. Ее образ производил впечатление, и перед ним сейчас стояла не та замухрыжка, вечно торопящиеся на занятия и плевавшая на свой внешний вид. Сейчас он мог бы сказать, что она по-настоящему красива. Гермиона тоже застыла, смущаясь, но опаздывать было нехорошо, и она разорвала молчание.       — Я, конечно, прекрасно выгляжу сейчас, но может перестанешь глазеть. — она решила подколоть Малфоя его же фразой, чего он никак не ожидал. Открыв рот, он не произнес ни звука. — Пропустишь? — тот лишь кивнул, уступая дорогу и смотря ей вслед. Гермиона подумала, что это было эффектно, но на самом деле, это было более, чем просто эффектно. Как только она подошла к лестнице, Драко побежал за ней, чтобы взглянуть на нее при свете. Перед выходом из Башни Гермиона обернулась и, поймав на себе его воодушевленный взгляд, улыбнулась, а затем вышла в коридор. Она встретилась с Маклаггеном примерно в восемь около кабинета Слизнорта.       — Прекрасно выглядишь, Гермиона. — сказал он, улыбаясь. Он потянулся к ее щеке, и Гермиона позволила себя поцеловать.       — Может уже пойдем? — они зашли внутрь, и ей показалось, что кабинет стал намного просторнее, чем был обычно. Все было украшено, и ученики, преподаватели уже веселились. Кормак обнял ее за талию и начал что-то шептать, но она не слушала. Вскоре появился и Гарри с Полумной. Она хотела подойти к нему, но его увел Гораций Слизнорт, и Кормак потащил ее в сторону танцпола. Маклагген прижал ее к себе и кружил в танце, пока Гермиона глазами искала Гарри. После нескольких танцев он подвел ее под омелу, рассчитывая на ее поцелуй. Однако она успела увернуться и вырвалась из его хватки. Гриффиндорка побежала к другу, хватая его за руку и уводя в угол.       — Гермиона, ты… прекрасно выглядишь… и… — он не успел договорить.       — Спасибо, Гарри, но давай отойдем, чтобы мы могли его видеть издалека. — ее глаза казались безумными.       — Кого видеть? — не понял друг.       — Кормака, я еле вырвалась, он потащил меня по омелу. — она вздрогнула.       — Тогда зачем ты его пригласила? — спросила Полумна.       — Так получилось, — она виновато улыбнулась. — хотя Грох был бы настоящим джентльменом на его фоне. — Гарри засмеялся. Увидев приближающегося Маклаггена, она сразу же спряталась за штору.       — Поттер, ты не видел Гермиону? — спросил он, противно улыбаясь.       — Нет, сам не могу ее найти. — Поттер демонстративно пожал плечами и Кормак ушел.       — Спасибо, Гарри. — поправив челку друга, она продолжила слушать очередной бред Полумны о том, что Министр магии — вампир. Тем временем Малфой пробрался в библиотеку. Мадам Пинс уже давно не было, и внутри воцарилась тишина. Филч был занят верхними этажами, что давало преимущество слизеринцу. Он бежал среди многочисленных полок, пока не нашел нужный ряд, восьмой.       — Люмос! — прошептал блондин, и из палочки полился яркий свет, освещая полки. Он осматривал корешки книг, и не мог найти ту, которая была необходима. Но его взгляд упал на коричневую, немного потрепанную книжку под названием «Древние и темные артефакты мира». «Скорее всего, это она» — подумал Малфой. Так же бесследно он вышел из библиотеки. После чего направился в Башню старост, чтобы изучить книгу, которая должна была ему помочь. Однако там было слишком много информации про то проклятое ожерелье, и совсем мало о том, что сейчас волновало слизеринца. Но все же, книга подсказала одно темное заклинание, которое могло бы помочь. Драко начал собирать чемоданчик, ведь завтра он уже отправлялся домой. Гермиона, как и Гарри, устала слушать Полумну, однако друг был спасен профессором Слизнортом и каким-то гостем, а она осталась с девушкой наедине. Она решила, что на сегодня с нее хватит, поэтому попрощалась с Лавгуд, и направилась к выходу, где ее подкараулил Кормак.       — Что за дела? Я ищу тебя весь вечер… — произнес он.       — Кормак, я плохо себя чувствую, я лучше пойду. — и не обращая на него внимание, она направилась в Башню старост. Под конец этого вечера ей хотелось принять ванну с пеной в Ванной старост. Взяв полотенце, она устало перебирала ноги, которые буквально гудели после каблуков. Движением палочки ванна наполнилась горячей водой с пышной белой пеной. Малфой чувствовал себя убитым, тело ломило от боли, и он вспомнил, что существует прекрасное место — ванная старост, где спокойно можно отдохнуть. Взяв с собой черное полотенце, он направился туда. Малфой шагнул в проем, но тут же остановился, услышав какие-то посторонние звуки. Он осторожно, пытаясь себя не выдать, пробирался вдоль стены, пока не показалась сама ванна. Драко увидел знакомое черно-розовое платье и хрупкую фигуру.