Во власти наваждения

Так прошло несколько недель, за которые они успели позабыть о том ужасе, оставшемся позади; теперь им казалось это нормальным и вовсе не чудным; они даже не вспоминали о том, что странное существо, преследующее их еще в Хогвартсе, никуда не делось; Волен-де-Морт и всё то, что сейчас происходило в магическом мире чудесным образом не исчезло. Малфой даже и не догадывался, что и за его голову назначена кругленькая сумма, а из-за необдуманного поступка его родители страдают от жестоких пыток темного мага. Они лежали в мрачной гостиной, проснувшись от ярких лучей, пробившихся сквозь серые облака и маленькую щелочку меж массивными шторами, на который серебряными нитками была вышита буква «Б». В доме имелось достаточное количество спален, однако они оба не до конца осознали, как заснули на этом роскошном диване, который был в разы больше и удобнее кроватей в факультетских спальнях. Его бледная рука покоилась на ее пышных и спутанных волосах, пока Грейнджер наслаждалась единственным солнечным лучиком. С каких пор для них стало привычно лежать вместе — не понимали даже они сами, обвиняя во всем сложившиеся обстоятельства. Спустя 20 минут лучик пропал и гостиная вновь погрузилась во мрак, что заставило Гермиону вернуться из своего подсознания и повернуть голову вбок, почти соприкоснувшись носами с блондином, на что тот хитро улыбнулся. — Чему ты улыбаешься? — тихо поинтересовалась она, подперев свою голову ладонью, из-за чего Малфою пришлось убрать свою руку. На ее вопрос он лишь пожал плечами и никакого адекватного ответа не нашел. Она помрачнела еще больше, вспомнив то, что ей снилось этой ночью. — Я переживаю за Гарри и Рона… — Что такое? — он нахмурился; желанием слушать про ее дружков он не горел, однако понимал, насколько для нее это важно. — У меня плохое предчувствие… — она отмахнулась словно сама не хотела об этом думать. — Это не честно, что пока я отсиживаюсь здесь, они могут пострадать. — Я бы не заявлял с такой уверенностью, что здесь на сто процентов безопасно, — ее строгий взгляд заставил парня смолкнуть. — Грейнджер, твой Поттер жив-здоров, сейчас нам стоит в первую очередь позаботиться о себе. — гриффиндорка хмыкнула и опустила ноги на мягкий ковер. Почти весь день они не пересекались, занимаясь своими делами: он пытался отыскать что-то деятельное в библиотеке и кабинетах, захламленных пыльными бумагами; она копошилась в своей сумочке, что-то оттуда доставая, рассматривая и складывая обратно. Ближе к вечеру, когда совсем уже стемнело за окном, он нашел Гермиону в одной из спален. Его тихие шаги заставили девушку вздрогнуть, как только она услышала скрип; ее голова резко развернулась и на лице появилась слабая улыбка. — Чем занимаешься? — с долей интереса спросил он, проходя вглубь комнаты, которая ни капли не казалась заброшенной; буквально все блестело от чистоты. — Пытаюсь найти что-то, чем бы я могла им помочь… — он присел на угол кровати, склонив голову. — Только не говори, что хочешь с ними связаться. — на этой фразе она закатила глаза и приподнялась с пола, приближаясь к просторной кровати. — Почему нет? — она заглянула ему в глаза. — Если я смогу им помочь хотя бы так, то не буду казаться себе бесполезной трусишкой, скрывающейся в родовом поместье Блэков, пока все мои друзья рискуют своими жизнями ради спасения нашего мира. — Синдром спасателя заразен, ты это знаешь? — Гермиона тряхнула головой, не совсем понимая его слова. — Поттер за тысячу километров, а ты продолжаешь бредить идеей всеобщего спасения. Спешу напомнить, что за нами гонятся дементоры и непонятное существо, против которого у нас даже нет защиты. Грейнджер, опомнись! О каком спасении мира ты говоришь, если день на день сюда заглянут по наши души. — девушка хотела ему возразить, как он прервал ее, что-то вытащив из-за спины. — Я нашел огневиски и считаю, что нам стоит сегодня расслабиться. — Драко, мне кажется для этого не совсем удачное вр… — слова так и оборвались. — Да хватит тебе! Может эта наша последняя ночь, кто знает… — Грейнджер немного помялась и недоверчиво взглянула на парня, протягивающего ей бутылку; наконец, взвесив все «за» и «против», она приняла стеклянный предмет и преподнесла горлышко к своим губам, жмурясь от прожигающей ее горло жидкости. — Ты так сильно не налетай, я ведь даже и глотка не сделал. — она хмыкнула и всунула бутылку обратно, на что Малфой лишь усмехнулся. Спустя некоторое время алкоголь зациркулировал по венам и приятное чувство облегчения распространилось по всему телу, включая загруженную голову. Именно в этот момент в голову слизеринца пришла, как ему казалось, гениальная идея. — Мы так раньше баловались в гостиной, но с тобой в это будет намного интереснее сыграть… — Грейнджер удивилась, приподняв брови, и ожидала продолжения фразы. — «правда или действие», м? — Что? Ты сейчас серьезно?! — девушка повысила голос. — Малфой, люди умирают… — и сейчас он не дал ей закончить. — Правда или действие? — спокойно спросил он, ухмыляясь; ему уже нравилась его затея. Гриффиндорка выбрала первое. — Ты спала с Крамом? — ее щеки сразу же заполыхали и кровь, кажется, ударила в голову. — Ну же… — Н-нет… — слишком тихо ответила она, стыдливо отведя взгляд в сторону. Он довольно улыбнулся, однако Грейнджер решила не отставать. — Правда или действие? — блондин решил выбрать тоже, что и девушка. — А ты с Паркинсон? — ответ на этот вопрос был очевиден, но что-то дернуло ее за язык. Малфой заухмылялся пуще прежнего, осознавая, что выйдет отсюда победителем. — Могу в подробностях описать сколько раз и как… к примеру… — Не желаю знать! — вскрикнула Гермиона, заставив парня усмехнуться с ее реакции. — Правда. — заранее произнесла она. — Если что, следующее будет действие. — он подмигнул девушке, а затем приблизился к ее лицу. — Что ты ко мне испытываешь, Гермиона? — ее лицо обдало жаром, но алкоголя было достаточно, чтобы набраться храбрости и произнести это вслух. — Мне кажется, я… я т-тебя люблю… — бегающие до этого по сторонам глаза сейчас сфокусировались на бледном лице. Парень выпрямился, однако, сложив всё то, что между ними происходило, не мог ожидать другого ответа. — А ты? — Я выбираю действие… — шепотом произнес он, не отводя от нее своих глаз. Такой поворот событий пронзил острой болью ее грудь и дыхание сперло; Гермиона сгорала от стыда и была весьма разочарована тем, что блондин ушел от ответа. Однако она решила не сдаваться. — Покажи мне, что ты ко мне испытываешь… — огоньки в его глазах загорелись и легкая улыбка появилась на его лице; кажется, именно этого он и ждал. Поставив открытую бутылку рядом с кроватью, он придвинулся к гриффиндорке ближе и его холодная ладонь обдала холодом раскрасневшуюся щеку, от чего Грейнджер чуть было не дернулась. Заглянув со всей нежностью, которую он смог из себя выдавить, ей в глаза, он притянул ее лицо и вовлек в поцелуй. затем вторая ладонь аккуратно опустилась на девичью талию, с каждой секундой притягивая ее ближе до тех пор, пока между ними не осталось ни единого пустого пространства. Медленным движением он опустил девушку спиной на кровать, нависнув сверху; неохотно оторвавшись от столь желанных губ, он стянул с себя пиджак и бросил его куда-то на пол. Поняв, что к чему, Грейнджер потянулась к своей кофте, но ловкие руки ее остановили. — Предоставь это мне… — медленно произнес он; от тембра его голоса по телу девушки пробежался табун мурашек. Своими длинными бледными пальцами он расстегнул молнию на кофте и освободил девушку от ненужной вещи; взору предстали острые плечи с выпирающими косточками и черная майка, скрывающая возбуждение девушки. Однако от внимательности слизеринца не ускользнет ни одна деталь, поэтому заметив это, он провел подушечками пальцев от самой щеки, спускаясь вниз и ненароком задев маленькую грудь, к животу, поймав томный вздох, вырвавшийся из ее уст. Стянув с себя водолазку, Малфой вернулся к ее губам, аккуратными движениями вырисовывая непонятные узоры на теле девушке, юркнув под майку. — Правда или действие? — прерывисто спросил он, отстранившись от девушки на секунду; ее недоумевающий взгляд говорил за себя. — Выбирай. — Казалось, у меня не оставалось выбора… — парень ухмыльнулся, выровнявшись и присев на колени. — Тогда… — скользнув по телу девушки безумным и жаждущим взглядом, он продолжил. — сними это. — он указал на черную ткань. Естественно, Грейнджер замялась и покрылась вся румянцев, однако Малфой поспешил ее помочь, стягивая тоненькую лямку вниз. Не выдержав этой мучительной пытки, Гермиона сама приподнялась и стянула с себя майку, откинув куда-то на край огромной кровати, и опустила голову так, чтобы волосы смогли хоть как-то прикрыть ее наготу. Он приподнял ее подбородок и вновь поцеловал, показывая ей, что всё в порядке и стеснений между ними просто не может быть. После чего медленно склонил голову, покрывая ее шею поцелуями. Стоило губам коснуться мягкой кожи немного ниже, девушка шумно выдохнула и прикрыла глаза; да, определенно, ей это нравилось. Она могла поклясться, что была готова сейчас на все. Слизеринец спускался все ниже и ниже, и вот его пальце уже ухватились за резинку мешковатых черных брюк, как Гермиона пискнула. — Драко… подожди! Я… — она свела ноги вместе, из-за чего Малфою пришлось приподняться. — я боюсь… — он улыбнулся и заправил выбившуюся прядку за ухо. — Гермиона, просто доверься мне… — ее взгляд случайно упал ниже, и девушка смутилась еще больше, увидев как сильно он был возбужден. — просто расслабься… Бледные ладони прошлись по внутренней части бедра, а затем резким движением, добравшись до тугой резинки, избавили тонкие ножки от брюк. Драко накрыл ее губы своими, показывая насколько нежным он мог быть, пока правая рука блуждала по намокшей ткани нижнего белья. Гермионе было ужасно приятно и изнутри уже все ныло от наслаждения, хотелось только большего и она подалась вперед. Он расценил этот как знак, что можно было избавиться от последней ненужной вещицы; его брюки полетели на пол следом. Горячее дыхание опалило кожу и внизу завязался такой тугой узел, что Гермиона всхлипнула. Он действовал осторожно и без каких-либо резких движений; ей казалось, что он был повсюду сразу и его тепло ни на секунду не покидало ее тело. — Повернись и приподнимись. — прохрипел он, взглянув на девушку затуманенными глазами. Сделав, как он велел, она буквально могла чувствовать, как сильно он желал этого. Слизеринец наклонился к ее уху, соприкосаясь своей горячей грудью со спиной девушки и прошептал, вызывая очередной табун мурашек по телу. — Теперь я покажу тебе свою любовь, Гермиона. — Она не успела ничего ответить, как почувствовала что-то теплое внутри и вскрикнула от неожиданности, на что он моментально среагировал, оставив несколько поцелуев вдоль позвоночника; его рука начала плавно и не спеша двигаться до тех пор, пока они оба не почувствовали, что она готова. Гриффиндорка уже изнывала от желания, издавая неприличные звуки, отдававшие эхом, казалось, по всему дому. — Правда или действие, Гермиона? — вновь спросил он; от этой хрипоты в его голосе, ноги начинали подкашиваться. — Правда… — прошептала она, задыхаясь. — Ты хочешь, чтобы я продолжил? — она невнятно замычала в ответ, но слизеринцу требовался четкий ответ. — Я не слышу… — Да, Драко! Я хочу этого! — вскрикнула она и неожиданно была перевернута на спину. Он вновь вернулся к ее губам, успевшим остыть, и поцеловал ее с небывалой страстью, показывая то, как давно и как сильного он этого хотел сам. — Ой… — неожиданно пискнула Гермиона, почувствовал натяжение внутри и неприятную боль. — Расслабься… — он оставил легкий поцелуй у виска. — сначала будет неприятно, но потом станет легче, обещаю… — она кивнула. Не прерывая зрительного контакта, Малфой продолжил двигаться, вызывая новые ощущения со стороны девушки. С каждой секундой он увеличивал скорость и амплитуду, ловя томные вздохи с уст Грейнджер и наслаждаясь всем процессом. Он хотел сделать ей приятно и показать свою любовь не только словами, но и действиями. Внутри все горело и ее обдавало жаром, никогда еще в жизни она не ощущала накатывавшие волны наслаждения, никогда так не чувствовала себя хорошо и расслаблено. Эйфория заполнила ее тело и пропитывала каждую клетку. Жалела ли она об этом? Нет! Жалела ли она, что ее первый раз случился с Малфоем, тем самым слизеринцем? Конечно, нет! Ведь она по-настоящему его полюбила и ее чувства были полностью взаимны. Он плюхнулся рядом, тяжело дыша и повернул свою голову вбок: вся растрепанная и разгоряченная гриффиндорка улыбалась и прикрывала руками свое лицо, пытаясь скрыть смущение. — Гермиона, и я тебя люблю… — произнес он, отрезвив девушку; их взгляды соприкоснулись и они одарили друг друга нежной улыбкой. Теперь уж точно пути назад не было; бесповоротно и безвозвратно они нырнули в мир друг друга. Их наваждение теперь стало реальностью, теперь чувства не сковывала печать запрета и стыда. Можно было полностью отдаться этой безумной любви без какого-либо остатка.